Стеклянное сердце

      После ужина, прошедшего в странном молчании, друзья направились в сторону колокольной башни. — А почему ее никак не используют? — задала вопрос Ноэль, поднимаясь по косым ступенькам вслед за Себастьяном. Они прошли мимо портретов музыкантов, моментально заигравших какую-то нежную мелодию, стоило им их заметить. Узкий коридор лестницы неприятно давил по периферии зрения. — Я толком не знаю. Говорят, тут раньше был музыкальный клуб, да только Блэк всех разогнал. — юноша пожал плечами недовольно. — И еще заставил снять с башни колокола. Мол, они его раздражают. — Как он сам себя не раздражает, — прошипела девушка, всю сознательную жизнь занимающаяся музыкой и находящая в ней особую страсть. Она остановилась, разглядывая картины. — Но почему тогда в холле Астрономической башни играет менуэт Боккерини*? — Так вот как эта мелодия называется… — Сэллоу заинтересованно обернулся на подругу. — Заметь, что играет только он. — Oui. Я пару раз видела на диване у чайного стола директора. Сидел и слушал. Ему самому не надоело? — Кто его разберет. — Себастьян развел руками, подавая девушке ладонь. — Осторожно со ступеньками.       Большой амфитеатр в первый и последний ее визит сюда почему-то не впечатлил девушку. Но сейчас… просторное светлое помещение с хорошей акустикой внушало трепет. Ноэль постучала по столу, проверяя звук. Эха практически не вышло. — Как тут прелестно! Идеальное же место для выступления. Ой! — она с опаской уставилась в затемненный угол, из которого доносилось странное шуршание. — Что там такое? — А! — Себастьян тихо рассмеялся, взмахивая палочкой Люмос. На маленькой кафедре в углу сидела целая группка жаб разных размеров. Он улыбнулся. — Это жабий хор. Думаю, кто-то сюда приходит и тренирует их. — Как же жабы могут петь? — изумилась слизеринка, во все глаза уставившись на странную картину. — Ну, они весьма художественно квакают, — юноша широко улыбнулся, обводя светом помещение. — Где-то наверху должна быть подсобка. Может, там найдётся что-то вроде гитары? Большой склад встретил друзей чуть ли не вековой пылью. На старых больших барабанах свисала паутина, а сам паук выбежал прямо из трубы в углу. Ноэль опасливо поморщилась, сетуя на недостаток света. — Инсендио! — произнес Себастьян, зажигая факелы на стенах. Те вспыхнули почти разом. — Мне кажется, что такого здесь нет, — Сакристан боязливо сжала рукав свитера друга, оглядывая складированные лютни. — Инструмент не сильно популярный в волшебном мире. На нем, в основном, маглы играют. — А на чем еще ты умеешь играть? — крепкая ладонь неожиданно обхватила ее руку, пуская по телу разряд тока. — Н-ну… фортепиано, щипковые, немного — скрипка и на других струнных чуть-чуть, — стыдливо опустив глаза, ответила Ноэль. Щеки у нее запылали. — Но больше люблю щипковые. Хорошо получается на мандолине и гитаре. Вообще, в моих краях традиционной считается бодега*, но, по особым причинам, я не смогла научиться. — Да ты целый человек-оркестр. Не думала, как тот парень в Хогсмиде, иногда поигрывать для страждущих? — Себастьян прищурился хитро с такой нахальной улыбкой, что блондинке захотелось провалиться под пол сиюминутно. Она выдернула ладонь из хватки, закрыв пылающее лицо. — N-non. Т-ты видишь тут что-то похожее на гитару? — А как она выглядит? — Как грушевидная лютня с длинным грифом, — не отнимая рук, девушка раскрыла пальцы, снова осматриваясь. — Вот эта? — сбоку послышался громкий шум, пропела грустно упавшая ослабленная лютня, задев странную змеевидную трубу. Ноэль обернулась, удивленно вытаращившись на довольного друга, держащего старенькую запыленную гитару за гриф. Не сумев сдержать восторг, она вдруг запищала, сжав темноволосого юношу в объятиях. — Да! Ничего себе! — Себастьян не успел даже опомниться, как инструмент выхватили из его рук. Слизеринка провела большим пальцем по металлическим струнам и недовольно поморщилась. — Жаль, что она расстроена. Удивительно. Кто же ее сюда привез? А потом бросил тут. — Хогвартс вообще очень загад… — не успел Сэллоу договорить, потому как подруга, прижимающая обеими руками гитару, споткнулась о порог и с испуганным визгом полетела вниз. Руки юноши молниеносно ухватили девушку за тонкую талию, возвращая в вертикальное положение. Ноэль зажмурила глаза, сквозь ткань платья ощущая касание пальцев. Сердце до того испуганное, забилось еще сильнее отчего-то. — …дочное место. Эм-м. В рваном свете волшебного пламени можно было легко различить пунцовые щеки друга и весьма пространный взгляд. Он замолчал, тяжело дыша. Прошла только пара мгновений, как они отодвинулись друг от друга на почтительное расстояние. — Я-я думаю, что не надо далеко ходить, чтобы разобраться со струнами, — тихо пробормотала девушка, уставившись на свои туфли. — Д-да, — хрипло ответил Себастьян, по-джентльменски придерживая дверь подсобки.       Все то время, что Ноэль в смятении крутила колки, сидя прямо на деревянных ступенях амфитеатра, Сэллоу не отводил от нее сосредоточенного взгляда жгучих темных глаз, что в приглушенном свете вовсе казались черными. Пара взмахов по натянутым струнам и инструмент зазвучал гораздо приятнее. — Думаю, теперь она в порядке, — тонкие девичьи пальцы нежно провели по полированной поверхности. — А ты… можешь что-нибудь сыграть? — тихо, почти шепча завороженно, произнес юноша, не отрывая взгляда. — Думаю, да, — пара ударов по струнам. — А что бы ты хотел услышать? — Что захочешь. Я ни разу не слышал, как ты поешь, — он замялся, отводя голову в сторону, будто заинтересовался висящими на стене картинами. Глубокий вдох, легкая проба мелодии для привычки. Ноэль устремила взгляд на струны, собирая перебор. Прокашлялась неловко и нежно запела: Ужасная ошибка уже совершена Десятка сильных лошадей поломана спина, Спасать пытающихся Замок сражающийся* Она прикрыла глаза, совсем не замечая, как пораженно вытягивается лицо друга. Как пальцы его инстинктивно сжимают ткань брюк, и что темные глаза зачарованно смотрят прямо на нее. Знай, могу я боль принять Что получил в бою Стрелу прицельную поймать Вернись в седло, надень сбрую Тонкий поставленный голос, подобно грустному пению скрипки, разносился звучно по всему амфитеатру, заполняя пространство. Юноша замер, будто забыл как дышать. Сохрани мне особую смерть Кареглазая дочь Пламенем объята впредь Святости постылой благодать Не беспокойся, ты одна осталась Брось камень в воду здесь. Ноэль накрыла струны ладонью, глуша звук. Подняла несмело светлый зеленый взгляд смущенный, не зная, как начать разговор. Себастьян тяжело и глубоко дышал. Воцарилось неловкое молчание. — Готов отдать голову на отсечение, что ты правда вейла! — тихо, но очень четко произнес Сэллоу. Встрепал и без того беспорядочные темные волосы, поднимаясь. На лице его играла какая-то очень странная улыбка. — Будет странно слышать одинокие аплодисменты, да? — Весьма, — Ноэль растерянно улыбнулась, ухватывая инструмент поудобнее. — Как думаешь, можно ли ее забрать? — Почему нет? Не думаю, что хоть кто-то еще в этой школе может на ней играть. — слизеринец пожал плечами, медленно спускаясь по ступеням в сторону выхода. — Как знать, возможно, ты порадуешь весь факультет своим выступлением? — Никогда об этом не задумывалась, но, кажется, идея не плохая. — они вышли в полутемный коридор. — Хоть я и не люблю излишнее внимание. — Но оно само к тебе притягивается. Так что от твоего обворожительного пения мало что изменится, — Себастьян тихо рассмеялся, но тут же нахмурился напряженно. — Как думаешь, Оминис уже вернулся?       Гостиная шумела, заполненная учениками от мала до велика. Кто-то тихо читал у книжного шкафа, несколько второкурсников устроили соревнование по игре в плюй-камни, с другой стороны шла ожесточенная партия в волшебные шахматы. Сакристан тихонько отнесла «приобретение» в женскую спальню, возвращаясь обратно. Друзья сели на диван у стены недалеко от шахматного столика, наливая себе горячего чая. Сырость и полумрак гостиной сказывались на тепле. Время медленно шло за пустыми разговорами. Кажется, они успели обсудить все сплетни школы по второму кругу. В какой-то момент Себастьян принялся ожесточенно зевать. — Кажется, мне пора на боковую, — он потянулся нарочито расслаблено и улыбнулся. — Я считаю, что у нас вышел замечательный выходной. Надо будет как-нибудь повторить! — Oui! — Ноэль кивнула, перелистывая страницы учебника по истории магии. В конце концов, уроки завтра никто не отменял. — Ты не будешь ждать Оминиса? Отбоя же еще нет. — Думаю, что мне надо пойти поспать. Он же никуда не денется. — Сэллоу растерянно почесал в затылке и пространно хмыкнул. — Доброй ночи, Ноэль. — Доброй ночи.       Юноша скрылся в коридоре для мальчиков, едва заметно опустив плечи, когда подумал, что она его не видит. В сердце кольнуло от беспокойства за друга. Хоть тот весь день упорно делал вид, что ему все — как с гуся вода, но это точно было не так. Оттого в груди горько потяжелело. Она осталась сидеть за столом, силясь вчитаться в строки параграфа. Все равно девочки в комнате начнут ее донимать расспросами и не дадут сосредоточиться. Мирно качался маятник больших напольных часов неподалеку. Когда после отбоя прошло уже полчаса, а в ход пошла четвертая чашка чая, наверху послышались тихие шелестящие шаги. Ноэль вскинула голову, с недоумением осознавая, что осталась в гостиной одна. И что никто из соседок не удосужился утянуть ее ложиться спать! Мелькнул знакомый красный огонек, являя своего хозяина. Влажные после улицы слегка встрепанные волосы и алеющие щеки. — Ноэль? — удивленно произнес Мракс, стремительно сокращая расстояние до подруги. Девушка даже ничего ответить не успела, как Оминис неловко сел на диван рядом, не удосужившись снять теплую школьную мантию. — Да, это я, — ответила, наблюдая как худые бледные руки устало трут переносицу. Юноша казался еще более согбенным чем обычно, под глазами залегла тень. Все внутри задалось дрожью. — Ну, как прошло? Оминис ничего не ответил, лишь печально покачал головой, пряча лицо в ладонях. Сакристан не знала, что именно двигало ей в этот момент, но порывисто притянула к себе друга, укладывая светлую голову себе на плечо. От него пахло стылым январским морозом. Слизеринец замер на мгновение, но отдаляться не стал, лишь примкнул ухом, согнувшись сильнее под весом невидимого груза. — Изменений нет. По крайней мере, совсем уж явных. — тихо произнес он после минутного молчания. — Я не стал допытываться у мистера Сэллоу, иначе он бы выгнал меня вон. Он и так не в восторге от моей персоны. — А сама Анна? — Ноэль осторожно провела ладонью по пшеничным волосам в успокаивающем жесте. — Говорит, что чувствует себя все так же. — юноша поерзал на месте и прикрыл невидящие глаза. — Что же нам делать? — растерянно произнесла слизеринка, уставившись куда-то перед собой. В груди разлилось отвратительное чувство горечи и тревоги. — Нам надо поговорить с Себастьяном. — Я сам с ним поговорю, Ноэль. Тебе не нужно об этом беспокоиться. — Оминис тяжело вздохнул и будто бы с неохотой оторвался от девичьего узкого плеча. Безжизненный взгляд его был направлен в сторону. Он неуклюже нащупал завязки на мантии, скидывая ее на сидение. Вид у него был такой, будто он набирается решимости что-то сказать. — Фелдкрофт, после всего произошедшего, словно из меня всю радость вытаскивает. Будто я с дементорами повстречался. — В этом нет ничего удивительного. В конце концов, даже дом тяжело переживает несчастья своих хозяев. — девушка вспоминала лица родителей, осунувшиеся и заплаканные, склоненные над ее постелью. — Знаешь, что удивительно? — юноша неловко склонил голову, бледный холодный свет гостиной ярко выделял выступающие скулы на болезненном лице. Уголки тонких губ его сложились в нечто, подобное слабой улыбке. — В твоей компании это ощущение быстро пропало. Я теперь понимаю, почему Сэллоу так в тебя вцепился. — О чем ты? — Не знаю, как правильно выразиться, — он пространно махнул рукой, откидываясь на диван. — Может быть, со временем я смогу сформулировать мысль лучше. Вообще, я должен вечно просить прощения за свое поведение этой осенью. — Боже, Оминис, что за глупости?! — возмущенно воскликнула Ноэль, уставившись на нервно перебираемые пальцы. — Будь добра дослушать. — юноша нахмурился, склоняя голову в бок. Глубоко вздохнул. — Я, право, был предвзят. Ревновал к тебе лучшего друга. Считал тебя какой-то иностранной легкомысленной дурочкой. А ты, буквально, ничего мне не сделала. Я был настолько ослеплен своей злостью и тем скандалом, когда обнаружил тебя у крипты, что даже позволил тебе подставиться под Круциатус. И я ужасно сожалею об этом. — Ne t'en veux pas. Я ведь и правда довольно легкомысленная, да и учусь так себе. — Ноэль в каком-то несвойственном волнении оправила золотые волны волос, отводя взгляд. — Так что, от правды ты был не очень далеко. — Корректнее говорить «близок к истине», мадмуазель, — Оминис усмехнулся. — Стоит признать, что Себастьян иногда говорит правду о том, какой ты вредный. — фыркнула девушка, отмечая про себя, как смутился ее собеседник. — О, вот к нему я бы на твоем месте и не прислушивался, — Мракс рассмеялся тихо, пятерней оправляя растрепавшуюся укладку. — Даже когда он осыпает меня комплиментами? Стало быть, он неправ? — хитро сощурилась Ноэль, не понимая, зачем это делает. Возникло ощущение какого-то азарта в их диалоге. Желание вытащить из этого закрытого человека побольше откровений пересилило врожденную тактичность. Оминис замер в растерянности, явно подбирая слова. На бледных щеках возник едва заметный смущенный румянец. — Ты же знаешь, мне тяжело составить какое-то мнение по этому вопросу. — сконфуженно ответил юноша. — Понятие красоты субъективно, а созерцательной ее составляющей я лишен. Могу лишь предполагать и верить на слово. Но… — Но? — сердце отчего-то сжалось в точку, ухая вниз оглушительно. — Если так можно выразиться, то у меня собственное восприятие окружающего мира. И, согласно моим ощущениям, могу сказать, что даже для слепого ты — правда красивая. — уж никогда Сакристан не думала, что кто-то может так показательно и стремительно краснеть. До самых ушей. А еще уж не думала, что подобный комплимент покажется ей куда ценнее, чем все слова Сэллоу вместе взятые. В груди потяжелело. Мягкий голос Мракса дрогнул. — Т-только другими категориями. — К-какими? — Ноэль, — он тяжело вздохнул, опуская светлую голову себе в колени. — Не надо. Это очень тяжело объяснить. Потянулись минуты неловкого молчания. Девушка не знала, куда себя деть. И старалась оторвать взгляд от друга, что в этот момент, действительно, показался ей таким красивым. Как там говорила Нерида? Произведение искусства? О, кажется, она была близка к истине. — Жаль, что ты не можешь увидеть, как я выгляжу, — слова врывались сами собой, неосознанно. Захотелось дать себе по губам со всей силы и запихать это нетактичное высказывание обратно. Надо же додуматься — сказать такое слепому! Но Оминис вдруг вскинул голову в ее сторону, словно только и ждал чего-то подобного. — Вообще-то, могу. По-своему. — а потом чуть тише продолжил дрогнувшим голосом, переходящим в почти шепот. — Только, в нашем случае, это будет крайне неприлично. — Dans ce cas, мистер Мракс, осмелюсь напомнить, что ваша голова всю ночь покоилась на почти обнаженном бедре незамужней девушки. — Зачем она это говорит?! Половина души выла от стыда, вторая же, наоборот, словно подталкивала изнутри эти слова. Юноша мучительно покраснел, пряча лицо в ладонях. — Рамки дозволенного уже пройдены, ничего страшного от очередного их пресечения не будет. — М-может, ты и права. — неуверенно произнес блондин, уколотый ее замечанием. Ноэль завороженно засмотрелась, как друг закатывает рукава рубашки, обнажая изящные бледные предплечья с просвечивающими синими венами. Даже на них легко просматривались раскиданные беспорядочно точки темных родинок. Юноша издал тяжелый рваный вздох, решительно разворачиваясь лицом к девушке. Он выставил вперед руки, будто демонстрируя. — Готова? Ноэль слабо представляла, чего вообще ожидает. Она кивнула и прикрыла глаза, вздрогнув от неожиданности, когда к щеке едва уловимо прикоснулись холодные пальцы. — Ох, — дрожащей кистью он провел по изгибу скулы, линии узкой челюсти и остановился, обнимая ладонями девичье лицо. Мракс тяжело дышал, красный от самой шеи и до кончиков ушей. А ее горящие щеки могли сравниться по жару разве что с горящими углями. Сердце сделало такой оборот, словно падая вниз, привнося внизу живота странную легкость. Эти осторожные и несмелые касания были до мурашек приятными. После секундного замешательства пальцы продолжили движение, переходя к спинке тонкого носа, слегка вздернутому его кончику. Провели по бровям, едва коснулись ряда пушистых ресниц. Дрожащее мимолетное проведение коснулось век, уголков глаз немного небрежно и уже куда смелее. Они оба вздрогнули, когда большой палец нежно прочертил линию по приоткрытым в волнении мягким губам, ловя теплое прерывистое дыхание. Ноэль распахнула глаза. Оминис застыл, не убирая руки и ловя ртом воздух. Казалось, что он задыхается. Туманные голубые глаза удивительно точно поймали ее взгляд. Вокруг словно разом закончился кислород, настолько стало трудно дышать. Юноша шумно сглотнул, явно о чем-то напряженно думавший, направляя вторую ладонь ниже, к тонкой шее. Пальцы прочертили линию от подбородка к ямочке ключиц, останавливаясь на ажурном воротнике ее платья. Время будто замерло, как и пара сидящая в странном положении на диванчике в углу темной гостиной. Ноэль выдохнула рвано, не осознавая, что его пальцы все еще касаются ее губ. Сердце, будто птица, рвалось наружу, подальше от этих неизведанных ощущений. Неправильных, но таких приятных. Оминис вздрогнул всем телом, отнимая ладони, словно обжегшись. — Уже поздно, — дрожащим от волнения голосом произнес юноша, слепым движением нащупывая свою мантию. — Завтра уроки. Ох. Доброй ночи, Ноэль. — Bonne nuit… — как в трансе отвечает девушка, наблюдая за Мраксом, шаткой быстрой походкой почти бегущего в сторону коридора мальчишеской спальни. Он скрылся за поворотом, споткнувшись о кованую дорожку. Послышалось нечто, отдаленно похожее на ругательство и стук закрывающейся громко двери. Ватные ноги унесли ее в комнату сами собой и опустили на кровать. Завороженно пальцы коснулись губ и укрыли пылающие щеки. В эту ночь нормально уснуть она так и не смогла, волнуемая очень странными мыслями.