***
В подвальной тишине Крипты слышался только едва различимый шелест страниц, да сопение. Ноэль задумчиво хмурилась, сетуя на недостаток света, который, разумеется, беспорядочно расставленные свечи дать не могли. Пальцы нежно пропускали пряди, бессознательно, пока глаза бежали по строчкам учебника. Парящая в воздухе тяжелая книга по мановению палочки перелистывала страницы, пусть и содержимое её едва отпечатывалось в сознании. А ведь это ещё надо как-то перенести в эссе на целых 6 дюймов! Да и вообще, как уж тут сосредоточиться, когда вот прямо здесь, на тебе, сопит и давит своим весом эта спящая прелесть? Оминис, словно прочитав её мысли, громко шмыгнул носом и сморщился во сне, заставив снова провести рукой по испорченной идеальной укладке. Ноэль убрала с лица юноши слегка посеребрённые волосы. И пусть сам Мракс на поверку был далеко не как перышко, буквально вжимая худощавое тело своим весом в потертую обивку дивана, но девушка боялась не дай Мерлин даже пошевелиться, лишь бы только не потревожить его дневную традиционную дрёму. Пусть уж лучше вместо холодного пола будет она. И её твёрдые кости. Эта мысль заставила нахмуриться. Опять она глупости думает! Бледный слизеринец испустил тяжёлый вздох сквозь приоткрытые губы да только сильнее зарылся носом в мягкий свитер. Аккурат меж двух едва выступающих под плотной вязаной тканью девичьих грудей. Ноэль опустила глаза, ошалело уставившись в пшеничную макушку, ощущая, как под щекой Мракса набатом бьется её собственное сердце. И дышать стало как-то тяжелее, да только не от веса чужого тела. Почему ей вообще сейчас приходят в голову все эти непристойные мысли?! Закусила губу, упрямо попыталась прочесть абзац. Буквы словно назло ссыпались в кучу, мешаясь в одну неудобоваримую кашу. А воздух разом стал гуще. Уж не подумала она об этом, когда возлюбленный сначала просто засыпал рядом, а затем вполне себе по-хозяйски во сне переполз к теплу чужого тела. Девушка застыла с палочкой в дрожащей руке, сопротивляясь чувству ноющей тяжести внизу живота, что пульсирующим комком отдавало разрядами электричества в затёкшие ноги. Загорелись щёки, и стало жарко до того невыносимо, что пальцы свободной руки сами собой попытались отодвинуть душащий воротник рубашки под кашемировым свитером цвета тусклой зелени. Она заерзала едва-едва, но этого хватило, чтобы разбудить юношу. — У тебя всё хорошо? — хриплый спросонья голос Оминиса вибрацией пронёсся, кажется, в самую душу, волнуя сильнее. Юноша открыл свои туманные отсутствующие глаза, поднимая кристаллические радужки в направлении её лица. — Сердце снова неровное. Ноэль вздрогнула, неосознанно сжимая взмокшие под тонким батистом бедра. — Tout va bien… — просипела она сквозь зубы зачем-то по-французски. Мракс нахмурился и неуклюже поднял руки, пошарив перед собой. На его лицо медленно наползло растерянное выражение. А потом… Чужая ладонь опустилась на мягкую округлость девичьей груди, неосознанно сжав пальцы. Оба охнули одновременно, застыв как истуканы. Мысли в голове смыло опустошающей волной. А сердце сжалось в ком, набатом заглушая слух. Юноша, что в свете факелов и вовсе был бордовее свеклы, не двинулся с места, с ошалелым лицом уставившись в пустоту перед собой. И только его дыхание, шумное и хриплое, пробивалось сквозь громкий перестук в собственных ушах. Воздух погорячел, оседая на два переплетенных тела, превращая время в длинное тягучее месиво секунд. А в голове и паника, и какое-то до того сладостное предвкушение, даже наслаждение неловкостью момента. О, высшие силы, как к этому вообще всё пришло?! Оминис выругался сдавленно себе под нос, но руку не убрал, дыша и вовсе лихорадочно быстро, словно после долгого бега. Ноэль лишь услышала, как тот тяжело сглатывает ком в горле, будто бы решаясь на что-то. Другая его ладонь потянулась к девичьему лицу, пальцами находя губы. Юноша рванулся вперёд, жадно припадая поцелуем к девичьим губам. Горячий влажный язык сплелся с её собственным, увлекая в настойчивый танец. Ноэль ахнула сдавленно и даже разочарованно, когда его ладонь исчезла с груди. Тяжёлый груз чужого тела сдавил естество, заставляя поднять руки и обхватить возлюбленного за шею. Учебник вслед за выброшенной палочкой с грохотом рухнул на пол, но пара не обратила и капли внимания на звук. Жар и пульсация по всему телу стали и вовсе невыносимыми. Особенно когда в нос проникает лёгкий сладкий запах его волос и кожи. Особенно когда тёплые мягкие пальцы нежно, как щекотание птичьего пера, водят линии вдоль пульсирующей жилки на шее. Электрический разряд пронзил и тело и душу, стоило ладони юноши снова сжать мягкую округлость груди, вырывая из горла робкий стон. Не хватало воздуха, не хватало прикосновений. Не хватало чего-то ещё. Стоны в чужие губы стали громче, появляясь сами собой под влажные звуки ненасытного долгого поцелуя. И в пожаре этой поглощающей страсти и жадности, она не сразу заметила, как во внутреннюю сторону бедра ей упирается что-то твёрдое. Оминис дёрнулся, заметив её маленькое движение, но девушка изо всех сил удержала его за шею, прижимаясь всем телом ближе. Отчаянно поведя бедрами навстречу, Ноэль ахнула, стоило бледным губам юноши издать хриплый тихий стон. Мракс вырвался вдруг из её хватки, усаживаясь на диван и пряча пошедшее красными пятнами лицо. Девушка вздохнула разочарованно, думая лишь о том, что пульсирующие нервы внизу живота безумно нуждаются хоть в каком-то прикосновении. В следующий момент она не думала ни о собственной чести, ни о собственном эгоизме, что сожрал душу во всесметающем желании быть с любимым человеком здесь и сейчас. Тем более, если сердце вот-вот выпрыгнет из груди, копытным топотом уходя в галоп. Потому что его пунцовое лицо и приоткрытые припухшие губы были куда красноречивее любых слов. Она потянулась вперёд, настойчиво и бесстыдно забираясь к тому на колени. Девичьи тонкие руки обхватили его шею, даже сквозь плотные ткани свитера и рубашки чувствуя его колотящийся пульс. Ноэль вцепилась в его губы, настойчиво прося языком того же жаркого танца. — Стой-стой-стой, — отчаянно и хрипло зашептал слепой юноша, почти хныча, да только его руки уже скользнули с хрупкой талии к бедрам, притягивая её ближе. Не добившись ответа от таких желанных губ, Ноэль приникла ртом к разгоряченной пунцовой шее, вырывая из горла возлюбленного громкий удивлённый стон. Тот откинул голову назад, на спинку дивана, хватая воздух отчаянно. Пока его ладони, сминая под пальцами плотные юбки и обнажая тонкие батистовые панталоны, задвигали девичьи бёдра навстречу себе, аккурат по твёрдой живой плоти. Девушка ахнула, подчиняясь движениям, заерзала сверху туда-обратно, в каком-то странном ритмичном танце, вырывая из юноши ещё больше стонов и всхлипов. Азарт и страсть сожрали любой здравый смысл, заставляя два тела яростно тереться друг о друга с обоюдными стонами и громкими вздохами. В порыве эмоций мягкие губы покрывали поцелуями округлую челюсть, точки родинок — любой участок кожи, до которого могли дотянуться. Душа горела только от одного взгляда на исказившееся в удовольствии пунцовое лицо, на крепко зажмуренные глаза, поднятые брови и прикушенную до красноты тонкую нижнюю губу. Руки юноши поднялись вверх, крепко сжимая в сладостных объятиях тонкую фигуру, прижимаясь к ней всем телом. Он шептал что-то тихо и неразборчиво меж едва сдерживаемыми стонами, словно лихорадочную мантру, пока девушка продолжала до ломоты в ногах тереться о податливое тело возлюбленного. И вдруг кольцо рук сжалось аж до хруста костей, тонкий нос уткнулся ей в изгиб шеи, опаляя горячим дыханием. Оминис дёрнулся рвано несколько раз, всем телом пытаясь раствориться в ней, и затих. Осталось только быстрое дыхание да вцепившиеся в ткань свитера пальцы, заставившие резко остановиться. Ноэль застыла, уставившись потерянно в обшарпанную стену за диваном. И даже ахнуть не успела, как объятия вдруг разжались, буквально скидывая её на сидение. Мракс вскочил на ноги, словно заведённый болванчик, нетрезвой походкой дошёл до стола, заваленного пергаментом, и схватил палочку. — Экскуро… — просипел он, а затем повернул к возлюбленной пошедшее красными пятнами лицо. Широко открытые адуляровые глаза словно два гипнотических камня уставились на неё, да только на лице юноши была далеко не радость или хоть какое-то подобие светлых эмоций. Даже… ужас? Тот хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, вовсе не находя слов. Воцарилась странная и слишком уж неловкая пауза, вторившая колотящемуся бешено сердцу. Жгучий стыд заставил весь жар тут же схлынуть вон из тела, оставляя после себя только липкое и неприятное послевкусие под слоями одежды. А в голову полезли до того постыдные сравнения самой себя с разнузданной девицей из публичного дома. Тонкая ладошка сама собой накрыла губы, давя жалобный писк. И не успела девушка и слова сказать, как метающийся из стороны в сторону Оминис выпалил: — Ты о чём думала вообще?! Ты… ты… — он накрыл лицо ладонями, цепляясь пальцами за растрёпанные пшеничные волосы. Сакристан ахнула ещё раз, спешно оправляя съехавший свитер и задранные юбки. И будто и вовсе не спеша услышать ответ, слепой слизеринец продолжил выпаливать слова лихорадочной очередью, задыхаясь и заламывая руки: — Мерлин и Моргана! Ноэль! У меня нет слов, да услышат меня все Высшие силы, как можно… Ты же понимаешь, чем это могло кончиться?! — Но не кончилось же, — растерянно брякнула девушка, словно только сейчас выныривая в реальность из всего этого водоворота чувств и эмоций. Оминис в ответ замер в неверии с выражением праведного возмущения. — Ты точно не в себе. Ты хоть понимаешь, что со мной делаешь? Я же просто… я мог тебя обесчестить, — он тяжело припал к скрипучему столу, словно и вовсе не мог стоять. Зажал переносицу пальцами, глубоко хмурясь. — И где? В каком-то заплесневелом подвале среди хлама?! Чувствуя его приближающуюся истерику, Ноэль сделала глубокий вдох. Отголоски пережитого всё ещё бурлили внутри, словно тлеющие угли под свежими ветками. И пусть сейчас ей станет стыдно, пусть недра мира разверзнутся прямо под ней, роняя её в бездну, но молчать об этом не было никакого смысла. — Если это ты, то мне не важно подвал это или перины… — тихо сказала она, крепко жмуря глаза в ожидании криков осуждения в ответ. Но вместо скандала вдруг воцарилась оглушительная тишина. Секунда. Ещё. И ещё. Девушка открывает глаза несмело, боясь, что возлюбленного просто хватил удар или что-то вроде того, чтобы уставиться на самое растерянное выражение лица на свете. — Я… ты… Что?! — проблеял он, неуклюже поведя рукой по воздуху, чтобы ухватиться за край письменного стола. Казалось, что он вот-вот сползёт на пол. Картина была до того странно-комичной, что Ноэль едва удержала в себе рвущийся наружу глупый смешок. Стоически проглотив колкость, та, тихо и аккуратно подбирая слова, словно разговаривая с раненым животным, продолжила: — Если ты думаешь, что из нас двоих только ты сдерживаешь подобные низменные порывы, то глубоко ошибаешься. Поднялась с дивана, провоцируя протяжный застарелый скрип и заставляя слепого юношу вздрогнуть. Несколько осторожных шагов. Тишина между ними воцарилась поистине неловкая. Не зная, куда деть руки, девушка задергала рукава свитера, даже толком не задумываясь, как и всегда. Зелёный взгляд отчего-то отказывался останавливаться на юноше, а только сверлил дрожащие огарки свечей, что подтекали в полумраке. «Подвал, — подумалось ей с разочарованной усмешкой, — нашёл же слово». Оминис тяжело вздохнул, прерывая, наконец, обоюдное молчание. Он потёр лоб ладонью нервно и тихо и как-то слишком надрывно-холодно сказал: — Мы не будем это обсуждать. Не сейчас уж точно. А ей не оставалось толком ничего, кроме как согласиться.***
Школа начинала потихоньку надевать блестящие украшения. Завхоз Мистер Мун продолжал отгонять от себя любопытных первокурсников, которые всё пытались навязаться помогать ему наряжать замок к Рождеству… «Таким образом, при изменении структуры стекла, основываясь на основополагающем законе… можно превратить…» Ноэль испустила тяжёлый вздох, вяло царапая пером по пергаменту. Профессор Уизли ходила туда-сюда у доски, демонстрируя формулу и символы заклинания. В классе Трансфигурации во время лекции стояла оглушительная тишина, прерываемая лишь шорохом бумаги да скрипом перьев учеников. Слева сидел Себастьян, который умудрялся не только записывать лекцию за преподавателем, но и рисовать какие-то закорючки на полях своего пергамента. Девушке всегда было немного завидно, что друг, несмотря на всю напускную расслабленность, умудрялся очень хорошо учиться. Зелёные глаза проследили за веснушчатой рукой, плавно водящей гусиным пером. Карие глаза скосились в сторону подруги, Сэллоу усмехнулся криво и подмигнул, заставив блондинку перевести взгляд вправо. Зачарованное длинное перо Оминиса порхало над пергаментом, торопливо выводя буквы с невесомым скрипом. Сам Мракс сидел, подперев щёку кулаком и уставившись пустым взглядом туманных голубых глаз в пространство. Брови, на пару оттенков темнее пшеничной шевелюры, как и всегда, слегка нахмурены. Он сидел немного ближе к ней, чем темноволосый слизеринец, соприкасаясь коленом. Стараясь отвлечься, Ноэль вернула всё свое внимание профессору, пытаясь понять суть превращающего заклинания. Получалось с трудом. Мысли всё текли от тренировок Древней магии к последнему событию в Крипте. На щёки сам собой наполз стыдливый застенчивый румянец. Ох, надо же было такое ляпнуть. Да только сам слепой юноша стоически делал вид, будто тогда ничего не произошло. Любые попытки поговорить об этом категорически пресекал. Казалось, что его гложет что-то совсем глубокое, да только как до этого докопаться? Мельтешение пера справа как-то странно замедлилось, оно опустилось ниже и начало совсем уж вяло водить кончиком по шершавой поверхности. Сакристан бросила взгляд на скачущие буквы, которые с каждым словом становились всё кривее, вовсе превращаясь в волны. Оминис прикрыл глаза. — Мистер Мракс! Если вам так скучно на моей лекции, то я вас тут не держу, — строго произнесла Матильда Уизли, обращая карий взгляд из-под очков-половинок в сторону троицы. Светловолосый слизеринец тут же встрепенулся, перо взмыло в воздух с новыми силами. Бледные скулы покрылись лёгким розовым румянцем. — Прошу прощения, профессор, — тихо ответил Оминис и устало протёр пальцами уголки глаз. Матильда Уизли кивнула и вернулась к материалу лекции. По классу прошёл шепоток. Ноэль поймала на себе взгляд чёрных глаз Гектора Фоули, сидящего напротив. Отчего-то стало неприятно. Статный юноша в какой-то момент вдруг прекратил все свои попытки ухаживаний, да только вместо сожаления на лице читалась улыбка. Девушка совсем не понимала причин такой тихой радости, но и разбираться не хотела. Пусть себе улыбается, главное, чтобы не лез больше со своими пустыми беседами и глупыми презентами. Гектор стрельнул глазами в сторону Оминиса, а затем уткнулся в пергамент с усмешкой. Звон колокола выдернул из тяжёлых мыслей. Ноэль спешно сгребла вещи в сумку, следуя за размеренным шагом Себастьяна. Тот действительно быстро поправился и сиял подобно начищенной до блеска монетке. Отчего-то захотелось пнуть его под зад. Возмущённые мысли так и кричали о том, как такой дурак может быть таким умным?! — Запрещаю применять насилие к моей скромной персоне, — насмешливо бросил Сэллоу через плечо и усмехнулся ещё шире, когда Ноэль чертыхнулась в удивлении. — Как ты узнал?! — Я чётко чувствую, как ты сверлишь своими глазками мою спину, — он удобнее перехватил учебник подмышкой, переставляя ноги по монолитным ступеням Астрономической башни, а затем вдруг повернулся, двумя пальцами показывая со своих глаз на её. — Слежу за тобой, красота! Она закатила глаза и поправила на плече сумку, так настойчиво тянущую за собой школьную мантию. — А следили бы вы оба за бардаком, который устроили в Крипте, — тихо проворчал Оминис, сонно моргая. Словно почувствовав немой вопрос друзей, тот закатил глаза. — Я уверен, что ваши строительные потуги выглядят просто сногсшибательно, но может вы переместитесь со своими экспериментами в чётко обозначенное пространство? — Слышишь, красота? Мама Оминис хочет поставить нас в угол, если мы не уберём игрушки, — передразнил Сэллоу, тут же с хохотом уворачиваясь от летящей в него вспышки стандартного заклинания. — Я серьёзно, Себастьян. А если я упаду на один из этих «штырей»? — недовольно продолжил Мракс, проскальзывая в закуток под лестницей. Он экспрессивно помотал рукой перед пустым взглядом. — Если вы вдруг забыли! Двое переглянулись, поджав губы. На самом деле, действительно, в ходе своих тренировок девушка оставляла кособокие блестящие строения там, где поймала момент, если вообще можно назвать подобные манипуляции «моментом». — Знаете, вот ходят слухи об ученице, которая споткнулась на лестнице и приземлилась горлом на собственную палочку, — продолжил мрачно вещать светловолосый, заставляя заклинанием стрелки на старых циферблатах завертеться. В шуме голосов полного жизни холла стук и тиканье затерялись словно капля в море. — А я ещё жить хочу! Стоило троице спуститься вниз, как Себастьян тут же широким шагом прошёл к ближайшему кривому древнемагическому «творению» и сел перед ним на корточки. Сакристан последовала его примеру. — Ну… Эванеско тут не сработает, — тихо заключил тот, после безрезультатного взмаха своей палочки. — Не важно как, но уберитесь тут! — бросил Оминис, с размаху плашмя плюхаясь животом на свой излюбленный диван. Он, ворочаясь как червяк, выпутался из мантии и укрылся ей. Положил на подушку перед собой книгу. — А если попробовать другим зарядом? — подала идею девушка, доставая палочку, — По принципу «клин клином»? В конце концов, доспехи на испытаниях тоже были порождением древней магии… — Только где бы нам взять-то такой заряд. О! Вытащи из Оминиса, — Сэллоу махнул рукой в сторону лучшего друга. — Его ворчание будет служить неплохим источником энергии. Такой себе вечный маховик. — Иди в зад, — буркнул слепой слизеринец беззлобно. Ноэль рассмеялась, качая головой. Идея пришла сама собой. Взмах палочки с произнесённым Вингардиум Левиоса, и блестящий сталагмит с треском плитки отрывается от земли и уносится в ближайший угол. — Чтож, как временное решение тоже неплохо, — пожал плечами тёмноволосый юноша, закатывая рукава школьной рубашки. — Вопрос в том, что мы будем делать, когда ты создашь что-то побольше, чем палка. — Подумаем об этом, когда у меня начнёт получаться… Друзья занимались уборочными мероприятиями ближайший час и даже слегка умаялись. В конце концов в дальнем углу Крипты были складированы все предметы, созданные при помощи Древней магии, переливающиеся в тёплом свете жаровен. — А всё же, — снова заговорил Себастьян, опускаясь на пол рядом с одной из колонн, — можно ли использовать эти штуки как обратный источник магии? — О чём ты? — Закон превращений. Если можно что-то преобразовать из одного в другое, то, по идее, можно обратить процесс вспять. Ну, как вода превращается в лед, а потом обратно. Смекаешь? — И что? Мне эти палки таскать в кармане? — кисло спросила Ноэль, усаживаясь за стол и извлекая из сумки лист пергамента и своё любимое фантазийное перо. — Ты их создаёшь, потому что насмотрелась на колонны. Включи воображение. Сделай, не знаю, шарик… — Oui-oui… Оминис, ты спишь? Потормошенный юноша, лежащий лицом в подушку, ткнул длинным пальцем лежащей на книге руки в страницу. — Я читаю. — Замечательно. Хотела просто вас предупредить, что на Рождественском балу, как и было известно, будут представители из других стран, — спокойно сказала девушка, переписывая параграф из взятой в библиотеке книги по Теории магии. Занятия с профессором Бёрк никто не отменял. — И мой отец тоже там будет. И она даже не заметила, как помрачнели лица обоих мальчиков.***
Девушка удовлетворённо окинула взглядом написанное эссе. Целых двадцать дюймов тщательно отысканной в книгах информации! И даже сама сделала, без помощи того же Себастьяна, который имел в привычке ещё отпускать насмешливые комментарии. — Merveilleux! — воскликнула она, на что лежащий на диване Мракс подпрыгнул на месте и замотал головой с ошалелыми глазами. — Во французском нет другого удовлетворённого восклицания? — кисло выдал он, облегчённо выдыхая. — Я ненарочно, — ответила Ноэль, сворачивая пергамент в аккуратный рулон. Себастьян, чиркающий что-то у себя в записной книжке, только хмыкнул себе под нос и промолчал. Отряхнув юбку и сладко потянувшись, Сакристан вскочила с дивана, весёлым подпрыгивающим шагом направляясь к выходу из Крипты. — Ладно, меня ждёт Поппи, — бросила она, махнув юношам рукой. Решётка с громким скрипом взмыла вверх, заглушая собой стук каблуков. Подруга слёзно просила помочь Ноэль с выбором наряда для бала, а потому весь день слизеринка таскала с собой в сумке набор модных журналов с выкройками. В конце концов, ей-то не доставит особого труда договориться с Мистером Хиллом о внеочередном крупном заказе. И даже приплатит ему сверху, разумеется, не ставя в известность Добринг. Маленькая хаффлпаффка заслуживает только самого лучшего! Каблуки звоном проносились по плитке, выстилающей нижний этаж, подобно задорному цокоту. И остановились. Ноэль поджала губы, сетуя на собственную рассеянность. Сумка-то осталась в Крипте. До чего неохота была возвращаться, да и никто не будет отрицать того факта, что ей все ещё было слегка неловко. Пусть сейчас там, помимо Оминиса, есть Себастьян, но тем не менее мысли то и дело возвращались к тому будоражащему душу случаю… На самом-то деле Мракс делал вид, словно того разговора и вообще ничего не произошло, но легче-то от этого не становилось. В голове частенько застывали его покрасневшее лицо, поднятые брови, приоткрытый рот и, инфери её подери, эти стоны. Ноэль несколько раз хлопнула себя по щекам, чтобы отогнать приливающий к ним жар. Ах, знал бы этот дурак, что ей только не виделось во снах и сколько раз было наложено Силенцио на саму себя. Часы отворились обратно с каким-то неохотным скрипом, напоминая ворчливую старуху. Торопливо девушка спустилась по изгибистой лестницы, едва не перепрыгивая через ступеньки, чтобы в одночасье замереть, не успев взмахнуть палочкой. — Ты правда думаешь, что это всё так легко? — распалялся голос Оминиса с какой-то совсем уж неприкрытой горечью. — А я похож на того, кто вырос во всей этой древнесемейной мути? — сквозь решётку было заметно не особо много, но обоих юношей разглядеть труда не составило. — Что мне понимать в ваших порядках? Письма, реверансы… Это же просто бред для лицемеров. — В кои-то веке признаю, что я с тобой согласен, но это не меняет того, что… — слепой издал тяжёлый вздох, потирая руками глаза, — я просто не могу себя заставить, Себастьян. — Давай я отправлю? — Ты с ума сошёл?! — А почему нет. Не на меня же в ответ прилетит Громовещатель, — усмехнулся Сэллоу, тут же уворачиваясь от подзатыльника. Мракс сполз с дивана и забродил нервно из стороны в сторону, заламывая руки. Бледное лицо исказилось в жалобном жесте, почти отчаянном. — На что я вообще надеюсь? — вопросил он в потолок. — Никого не интересуют искренние чувства и привязанности, если ты беднее церковной мыши, а за спиной твоей багаж из вырождающейся толпы родственников, которым кроме Азкабана по хорошему ничего светить не должно… Это если не упоминать о том, что нами уже были нарушены незыблемые правила. Я только недавно подумал, что скажут Сакристаны, если узнают о кольце? — Что ты сделал очень широкий жест, нет? — Сэллоу закатил глаза. — Подобные «широкие жесты» приравнены к вульгарности! — Вообще-то и Ноэль тебе подарки дарит. Хотя я вообще не понимаю, что такого дорогого в простой деревянной палке, чтобы отдавать за неё целое состояние, — Себастьян снова ловко увернулся от прилетевшего в него стандартного заклинания, даже толком не сменив позы. — Это дорогая палка может быть весьма функциональна. Она может превратиться в волшебный дрын, который прилетит тебе по хребту, если не замолчишь, — раздражённо прошипел Оминис, трепеща тонкими ноздрями. Тёмноволосый юноша лишь развёл руками. Ноэль припала боком к холодной каменной стене, морщась от неудобной позы. В голове всё вопило, что невежливо так вот подслушивать. Но если речь идёт о тебе, то любопытство никуда не денешь… — Ладно, мы отвлеклись от темы. Если уж говорить о «вульгарности», то тогда точно нужно отправить официальное письмо. Не думаю, что ты наберёшь дополнительные очки в глазах её семьи, если они сами узнают о факте ухаживания. Это же так работает? Мракс замер, до бела сжимая кулаки. Отчего-то воздух вдруг стал холоднее и тяжелее. Едва выговаривая слова, тот произнёс шелестящим шёпотом: — Они пришлют отказ. И вдруг Себастьян вскочил с места, широким шагом оказываясь рядом с лучшим другом. Положил крупные руки на плечи, не дав тому вырваться. — Знаешь, где ты у меня сидишь со своим нытьём?! Я каждый день слушаю твоё грёбаное «Что мне делать, Себастьян», а по итогу мы ни к чему не приходим, твою мать! — рявкнул тёмноволосый, потрясая слепого слизеринца как тряпичную куклу. — Ты кто угодно, но не трус, Оминис. Да, нытик иногда, но точно не трус. Где твоя гордость? Боишься, что будет задета? Так я тебе вот что скажу: засунь свою гордость поглубже себе в зад и будь мужиком! Девушке показалось, что у неё сейчас глаза вылезут из орбит, настолько это был неожиданный порыв. Дыхание само собой замерло, а руки крепче вцепились в каменный проём перед решёткой. Она притихла, приникая к тёмной стене ещё сильнее. — Я пусть и дерьмовый друг, но я всё ещё твой лучший друг, — продолжал свою тираду Сэллоу, переходя уже на совсем невыносимую громкость. Мракс скривился, но перестал дергаться. — И желаю тебе как минимум счастья. Поэтому вытри, наконец, свои сопли и действуй! Ты меня понял?! Опешивший светловолосый юноша несколько раз похлопал огромными, как два блюдца, глазами да только несколько раз медленно кивнул. — Молодец, — Себастьян хмыкнул, хлопнув того по плечу и отходя. — Взял себя в руки и прямо завтра на почту. За сколько долетит письмо? За неделю? Вопросы остались без ответа. Оминис опустил голову, растягивая губы в слабой тревожной улыбке. И тихо, едва заметно пробубнил: — Спасибо, Себастьян. Тёмноволосый хмыкнул, усаживаясь обратно на диван. — Ерунда. Кому-то же надо иногда приводить тебя в чувство. А наша красота имеет интересное свойство вытаскивать наружу слабости даже без своей Древней магии, — он вернулся к записной книжке и перу, переводя взгляд с лучшего друга, а затем вдруг поджал полные губы слегка задумчиво и нахмурился. — Анна… ей всего хватает? Сердце ухнуло куда-то ниже грудины, заставив испустить дрожащий вдох. Ноэль едва слышно шарахнулась от решётки, видя, как светловолосый поворачивает лицо к выходу. — Она в порядке. Эти люди хорошо о ней заботятся, — наконец произнёс Оминис. — Я рад, — с горечью в низком голосе ответил Сэллоу и, будто силясь спрятаться, уткнулся носом в большую старую книгу. Застыла неловкая пауза. Девушка точно почувствовала, что сейчас лезет в нечто, что точно её не касается. Стало жутко стыдно, что она вот так стоит и подслушивает чужие разговоры. А с другой стороны, Себастьян всегда старательно избегал любой темы, касающейся своих переживаний. Она хотела было уже ворваться в Крипту, подумав, что надо как следует запыхаться, мол, так бежала-бежала, но… — И кстати, спасибо, что отмазал перед Блэком, — бросил тёмноволосый слизеринец, вертя в руках перо. — Боюсь, что скоро мои увещевания перестанут на него действовать. Я, конечно, на контрасте со своей семьей буквально как белый лебедь среди голубей, но, тем не менее, твои выходки его начинают раздражать, — Мракс ответил уже спокойно, словно внутри у него был какой-то рычаг «тревога-спокойствие». — Но Фоули надо было отогнать. Хотя не думаю, что это сильно помогло. Этот павлин о себе много думает, — хмуро бросил Себастьян. — Он странно себя ведёт в последнее время. — Как бы нам это всё не вышло боком… Не выдержав, Ноэль как можно тише, на носочках скользнула вверх по лестнице. Сердце завыло внутри, колотясь о рёбра. На словах расскажет Поппи, что она планирует сделать с её нарядом для бала…