Библихор

      Учебный год, как ему и было положено, начинался с радостных встреч и громких, сбивчивых речей мальчишек.       Джеймс рассказывал безудержную историю о поездке в Испанию к его дяде, где они с его отцом, Флимонтом, умудрились угнать маглловский катер, посчитав его собственностью их родственника, о первой встрече с маглловской полицией и долгой вычитке цензурных ругательств Юфимии, его мамы.       Пит ходил на матч Пушки Педдл и долго рассказывал об их сокрушительном проигрыше, распинаясь о никчемности их ловца, который, кажется, даже имей сверхчеловеческое зрение не смог бы поймать снитч.       А Ремус привычно тихо улыбался, дружелюбно интересовался теми или иными деталями историй, отрываясь от книги. На вопросы о том, как прошли его каникулы, отмахивался, говоря: «Был дома, читал книги, никуда больше не ходил» — в общем говоря, все то, что он говорил каждое начало учебного года.       Сириус был счастлив видеть их вновь. Он был счастлив видеть его родных людей после пары месяцев разлуки и привычно обсуждать все на свете. При виде до боли полюбившихся лиц, он испытывал чувство сродни счастью.       Смеясь над какой-то очередной глупостью Джеймса, он завалился на спинку кресла и попытался перевести дыхание, когда дверь в купе с тихим стуком открылась. Это был Регулус, с которым они расстались не так давно, расходясь в разные вагоны. Младшие курсы Гриффиндора находились чуть дальше.       — Малыш Редж! Привет! — Воскликнул Джеймс, совершенно не замечая, как неприятно поморщился Регулус, словно надоедливое прозвище причиняло ему физическую боль.       Джеймс подскочил с места, как всегда это делал, увидев кого-то из своей компании, ему навстречу и обнял. Регулус не был против на самом деле, как бы он не корчил нахмуренное и недовольное лицо. Он всегда был рад Джеймсу, как особо любимому родственнику. Раньше Сириус даже ревновал их обоих друг к другу. Он не мог принять, что двое его близких людей могут общаться с искренним интересом, не пренебрегая им самим, как бы это ранимо не звучало.       Но сейчас он лишь с улыбкой посмотрел на их воссоединение и кратко кивнул Регулусу рядом с собой на свободное место (Сириус моментально подвинулся). Но тот покачал головой, оставшись стоять в дверях в купе.       — Всё-таки Пандора на смогла вынести твоего занудства? — Сказал Питер, доедая вторую половину шоколадной лягушки. На его коленях было ещё несколько нераскрытых упаковок. — Привет, Регулус.       — Пит! — Шикнул Джеймс на Питера, который в безоружности поднял руки от упаковки, однако ни капельки раскаяния на его флегматичном лице видно не было.       — Да ладно тебе, Сохатый! Пит глаголит истину! Регулус всё такой же душный молодой человек, как и всегда, что даже мне, родному брату, переносить его компанию невыносимо. — Драматично сказал Сириус, запрокинув голову и закрыв лицо рукой, даже не пытаясь скрыть лезущую на лицо улыбку. — Я могу понять бедняжку.       — А ты всё так же лишён манер и чувства юмора, как и пол часа назад. — Закатил глаза Регулус, отвечая не без сарказма. — Здравствуй, Питер. Лили попросила зайти за тобой. — Объяснил причину своего прихода юноша, обращаясь к Ремусу, с которым до этого не пересекался и взглядом.       — Ясно. Спасибо, Регулус. — Улыбнулся Ремус, как всегда достаточно вежливый.       Он закрыл книгу и отлевитировал её в чемодан на верхней полке. А после поднялся, чтобы выйти из купе.       — Как-то они рановато в этот год начинают. — Метко бросил Питер, махнув в воздухе позолоченной карточкой из упаковки. На ней был изображён Лью Тао, один из китайских министров магии.       — Да, в этом году действительно рано. — Задумчиво покивал головой Джеймс, плюхнувшись рядом с Петтигрю с такой силой, что Питер чуть пошатнулся на месте, но никак на это не отреагировал. — Только из Лондона выехали.       — Как это прискорбно! Наш прекрасный Лунатик покидает нас столь рано! Как же мы сможем жить без тебя? — Спросил Сириус, слабо потянув руку к проходящему между ним и Джеймсом Ремусом, чтобы коснуться его в последний раз. Так сказать, на прощание.       Ремус отреагировал на это, как и стоило от него ожидать.       — С тяжёлой ношей на совести и горечью утраты, я полагаю. — Безжалостно и не щадя, ранил в самое сердце.       — О нет, Лунатик, душа моя родная, не покидай нас! — Взмолился Джеймс наигранно. Он провёл пальцами по руке, остановившегося Ремуса, как бы пытаясь схватить его.       — «Родная душа»? — Возмутился Сириус, подскочив на месте. — Я думал, что я твоя родная душа!       — Ты тоже моя родная душа! Вы все для меня родные души!       — Даже я? — Невинно спросил Питер, не став подыгрывать этим двоим в затянувшемся фарсе, но не упустивший возможности подлить в него огонь.       — Особенно ты, Пити. — Сказал он, подмигнув Петтигрю. Питер усмехнулся.       — Ах, ты изменник! — Воскликнул Сириус, запустив в Джеймса первым попавшимся под руку журналом по квиддичу. Тот угодил ему прямо в лицо, сбив очки. Они отлетели Питеру под ноги. — Я доверял тебе, а ты… Ты… Для тебя я был всего лишь одним из многих! — Сказал он на октаву выше.       Джеймс потёр ушибленный лоб и слепо стал шарить рукой по сидушке в поисках очков. Питер, забросив крекер из ещё одной открытой пачки снеков, нагнулся, чтобы взять очки, и отдать их. Сириус же, насупившись, уставился в окно, имитируя рыдания.       — Как ты смел?! — Воскликнул Джеймс, только надев очки, словно бы у него открылось второе дыхание. — Ну и что, что у меня большое сердце?! Не думай, что его не хватит на всех вас!       — Жалкое зрелище. — Покачал головой Регулус, совершенно не удивленный увиденным. От Сириуса и Джеймса следует ожидать подобного позёрства.       — Пошли. — Сказал Ремус и, двигаясь боком, чтобы пройти со стоящим у выхода Регулусом, вышел из купе.       Однако, двигался он небрежно, что было совершенно на него непохожим. Он прошёл соприкасаясь всем телом с Регулусом, как если бы он делал это намеренно. И всё бы ничего, это было бы списать на простую случайность. Если бы Сириус случайно не заметил нечто странное, выбивающееся из стандартного взаимодействия в их компании.       Регулус вжался в соседнюю створку двери и проследил взглядом исподлобья за выходящим Люпином. Ремус также смотрел на него сверху-вниз, выходя из купе, с непроницаемым выражением лица. В самом деле нельзя было сказать, что эта сцена была чем-то из разряда вон, но именно тогда Сириус начал приглядываться к этим двоим, ведомый подсознанием.       

***

      Следующий раз, когда Сириус заметил неладное, был через несколько недель.       Это произошло в библиотеке. Сириус тогда попался на очередной шалости Мародёров и был назначен в библиотеку, чтобы расставлять возвращённые книги. Он в который раз искал раздел и соответствующую полку для очередной ветхой книги, разваливающейся чуть ли не прямо в руках, когда наткнулся на младшего брата и Ремуса.       Оба они были старостами. Регулусу, который перешёл в этом году на пятый курс, сова летом вместе с сопроводительным письмом прислала значок старосты. Сложно будет подобрать слова чтобы описать то, как равнодушно встретили эту новость родители. Сириус даже тогда поругался с матерью, хоть и причина ссоры была в другом. Но настроение его испортилось преимущественно из-за этого. Впрочем, Регулуса это волновало мало, что не было для младшего брата свойственно. Сириус тогда с удивлением отметил, что, кажется, Регулус начинал взрослеть и меняться.       Поскольку оба они занимали ответственные должности, неудивительно, что они оба оказались в этом месте. Может быть, они обсуждали какие-то дела старост, например, очередное их собрание, — подумал Сириус. Он хотел подойти к ним, чтобы хоть как-то скрасить своё заунывное занятие. Но не стал этого делать. Истуканом он застыл в отдалении, наблюдая.       Они стояли близко. Настолько близко, что Сириусу, обладавшему собственнической чертой характера, это показалось настораживающим. Ремус, который был на полголовы выше, буквально склонился над Регулусом, прижав того к стеллажу. Одна из его рук находилась сбоку, на поясе брюк Регулуса, а пальцы зацепили одну из петель для ремня. Люпин склонился так, что лицом практически уткнулся в чужую шею. Со своего положения Сириус не мог понять, что конкретно между ними происходило, однако что-то выходящее за рамки простого дружеского общения было однозначно.       Сириус нахмурился, когда услышал прерывистый вздох с их стороны. Он отчётливо узнал голос Регулуса, похожий на тот, когда ему снится сон, и он тихо постанывает, мычит неразборчиво, отвечая кому-то. Прикованный и одеревеневший от неизведанной картины, которую и в мыслях не мог допустить, Сириус ошеломлённо смотрел. Тело будто позабыло, что оно могло двигаться, а разум вмиг перестал работать, словно никогда этого и не умел. Даже всякая мысль, которая цепным и отлаженным механизмом крутилась в голове абсолютно всегда, сейчас испарилась, оставив его наедине с увиденным.       Ремус и Регулус были настолько увлечены сами собой, чтобы не заметили притаившегося неподалёку зрителя. Специально зайдя вглубь библиотеки, они рассчитывали остаться ненайденными. Однако непоседливость Сириуса сыграла в этом свою злосчастную роль. Таким образом, Сириус, которого застали врасплох, смог увидеть нечто большее, чем те двое позволяли в обычной повседневной среде.       Регулус запустил руку в кудрявые и непослушные волосы цвета солнца. Сириусу с самого первого курса нравилось сравнивать волосы Ремуса с цветом солнца. По правде сказать, ему больше нравилось, как Люпин смущается и неловко пожимает плечами. Поэтому, видя, как тонкие и длинные пальцы путаются в так ему желанных волосах, Сириус испытал по странности ненормальное чувство. Можно сказать, что оно выходило далеко за пределы нормального.       Внутри поднималась желчная злоба и желание выказать своё присутствие. Ему вдруг до нетерпимого сильно захотелось увидеть их поражённые выражения лиц. Увидеть страх и панику, а также стыд. И вместе с тем, он хотел быть на месте каждого из них или просто быть с ними в этот момент, как если бы он хотел присоединится к ним в этом ненормально вихре чувств. Хотел губами касаться Регулуса, как касался его всё прожитое лето. Хотел наконец-таки запустить пальцы в не приглаженные волосы цвета солнца, как мечтал об этом с давних пор.       Сириус быстро одёрнул себя, с силой зажмурившись. Он не до конца понимал, что на него нашло. Он не понимал и того, что нашло на них двоих. Никто бы в жизни не подумал, что Ремус и Регулус могут состоять в такого рода отношениях. Тем более Сириус. Даже видя своими глазами, как губы Ремуса бесстыдно касаются скулы Регулуса, он по-прежнему не мог до конца поверить.       Можно было бы проверить своё тело на прочность, простояв там до следующего дня, если бы его не окликнула Лили. Та подходила с другой стороны, где стоял Сириус, и не видела ни Ремуса, ни Регулуса.       — Сириус! — Стараясь говорить максимально негромко, позвала девушка. Но Блэк не обратил на неё никакого внимания. — Сириус! — Позвала девушка дважды, засеменив к нему с озарением и надеждой в глазах. — Ты не видел Ремуса? Я не могу его найти.       Услышав громкий шёпот Лили, Ремус и Регулус моментально повернули головы в сторону Сириуса. Застигнутые врасплох, они не на шутку испугались и резко отстранились друг от друга. До смешного было наблюдать за тем, как эти двое яростно приглаживают свою одежду и волосы, придавая себе приличный вид, будто не они давеча не зажимались в тёмном углу библиотеки.       — Здравствуй, Лили. — Пусто ответил Сириус без каких-либо эмоций в голосе. — Он здесь.       Лили, подойдя, странно посмотрела на него, недоумевая его равнодушному тону. Обычно Сириус был самым настоящим воплощением экспрессии, так что такое поведение выбивалось из его «нормы». Однако Лили, нагруженной тяготами жизни старосты Гриффиндора, было не в пору разбираться в этом сейчас. Быстро отвлекаясь от фонового шума, она повернулась и посмотрела прямо на Ремуса. Девушка была настолько взвинчена, что даже не заметила, как его галстук ослаб на шее и также не заметила и Регулуса.       — Ремус, МакГонагалл просила нас обоих срочно зайти к ней. — Сказала она, торопливо посматривая то на наручные часы, то в сторону выхода. — Я долго искала тебя, так что нам нужно поторопиться.       — Извини, если бы я знал, что ты ищешь меня… — Лили обнадеживающе покачала головой с ободряющей улыбкой на губах, подразумевая, что не надо извиняться и оправдываться за это. — Я понял, в таком случае, поторопимся. — Кивнул он быстро и махнув на прощание Регулусу, двинулся к ждущей девушке.       Подходя к Сириусу, Ремус лишь единожды пересёкся с ним взглядом, сквозившим неуверенностью и ожиданием. Он ожидал реакции Сириуса, прекрасно понимая, что он всё видел. Вопреки всем ожиданиям, Сириус не оправдал ни одно из них.       Сириус молчал.       — Ах, да. — Вдруг тихо сказала Лили, останавливаясь рядом с очередным стеллажом, и, поворачиваясь полубоком, кидает бегло. — Привет, Регулус, и пока. — А после удалилась быстрым и широким шагом, так что Люпину только и оставалось, что поспевать за этой бойкой девушкой.       Регулус отреагировал мягкой и несколько нервозной улыбкой, даже не взглянув на Лили. Всё его внимание устремлено на старшего брата, который также неотрывно смотрел на него так и не двинувшись с места. Быстро взяв себя в руки, он напустил как можно более нейтральное выражение лица и двинулся к Сириусу таким медленным и размеренным шагом, как если шагал по эшафоту.       — Полагаю, нам нужно поговорить. — Максимально тактично выразился Регулус, ожидая не то бури с грозами и молниями, не то суровой и беспощадной пытки.       — Верно. — Если бы Регулус мог давать оценку, — а он, конечно же, мог и именно этим и занимался в данный момент, — он бы назвал реакцию Сириуса отстранённой. Следуя взглядом за каждым движением, казалось, он делает это неосознанно. Его разум был где-то не здесь.       Вопреки сказанному Сириус не спешил продолжить диалог. Вопреки исполненному желанию увидеть панику и страх на лицах тех двоих, злорадное торжество, настигшее его в мгновение, длилось недолго. И сменилось желчным, мелочным и нелепым чувством ревности.       Сириус не понаслышке знал об этом чувстве. Оно всегда встречало его с распростёртыми объятиями, когда Питер думал, что ему позволено общаться с Джеймсом так, как они общались между собой. Когда Ремусу нравился чей-то музыкальный вкус, кроме как его. Когда Барти особенно своевольно закидывал руку на плечи Регулуса во время разговора и чересчур сильно налегал на него всем телом, что-то шепча на ухо.       Сириус давно понял, как называется это чувство. Но ни избавиться, ни принять его, ни смириться с ним он так и не смог. Гнусный и колкий комок ревности разрастался своими липкими корнями внутри, и Сириус почувствовал себя до смехотворного преданным. Хоть это и было полнейшим сюрреализмом, потому как Регулус не принадлежал ему и был волен делать то, что считает нужным.       Сириус чувствовал себя брошенным на обочину дороги щенком, побитым невзгодами жизни и изголодавшимся по недостижимому, немногословному доверию, которое бывает между особо близкими созданиями.       — Сириус? — Смиренно позвал Регулус, которого начинала нервировать и одновременно пугать такая обстановка, такое поведение.       Сириус не реагировал. Он всё также смотрел прямо перед собой, сквозь младшего брата. Пытаясь совладать со своими жалкими метаниями души, он боялся проронить слово, будучи уверенным, что выйдет оно режущим не хуже меча.       — Сириус, — Регулус попытался коснуться его предплечья, как вдруг Сириус будто ошпаренный кипятком, отскочил назад. Регулус нахмурился. Связанный по рукам и ногам виной, он действовал неторопливо.       — Я… — Замялся он с длиной протяжкой. Его рука механически запускается в волосы и взлохмачивает их небрежным движением. Глаза растерянно бегают, а внимание подло и прескверно не может сфокусироваться на чём-то конкретном. Его мысли лихорадочны.       Как вечно метающийся снитч, его мысли метались в его голове и бились о стенки черепа. Он не был напуган, лишь отрешён. Его желание увидеть их напуганные лица сбылось, однако он не задумывался над тем, что последует за этим.       — Я подойду? — Спрашивает аккуратно Регулус, скрывая за непроницаемой маской волнение и тревогу. Он ощущал себя до неловкого неправильно, словно балансировал на высоте гриффиндорской башни, обдуваемой всеми ветрами, со снитчем и бладжером в руках.       Вдруг Сириус резко вскинулся, отойдя от наваждения. Его взгляд прояснился и вновь налился той самой упёртостью и яркостью, которой блистал всегда. Он чуть расправил зажатые плечи и с вызовом посмотрел на младшего брата, думая, что сможет выведать у него всё на свете, стоит только посмотреть на него с решимостью и твёрдостью.       — Он? Это он? Ремус? — Засыпал вопросами он, намекая. Сириус говорил про тот самый прохладный июльский вечер на площади Гриммо.       С тех пор Сириус не мог смотреть на Регулуса как прежде.       Нет, он не считал Регулуса странным, больным или озабоченным, хотя любой другой на его месте, вероятно, так бы и подумал. Просто всё… Изменилось? Да, изменилось самое верное слово. Они по-прежнему общались и между ними не было неловкости, ведь Сириус ни за что бы не отрёкся от своего брата, что он ни скажи и не сделай. Регулус всегда будет частью его жизни.       — Нет.       — Нет? — Сириус вопросительно изогнул бровь. Будучи шокированным таким ответом, он не сразу понял смысл ответа.       — Это Барти. — Спокойно ответил Регулус, не поведя и бровью.       Это казалось ему очевидным. Самым логичным. Первым, что прояснилось в уме. Барти был лучшим другом Регулуса. Они почти всегда ходили парой, занимались вместе, ходили в Хогсмид вместе, да даже обедали вместе. Это было самой ясной для понимания мыслью. И тем не менее не умоляющей отвращения Сириуса.       Как обухом огрело по голове. Волна негодования, как свидетельство минования штиля, огрела по голове не хуже биты. Омерзение окутало с ног до головы. На секунду Сириусу почудилось, что его стошнит.       — Мерлиновы туфли, борода Морганы! Уж лучше бы это был Лунатик. — Выдохнул Сириус, ошеломлённо.       Говоря мягко, Сириус недолюбливал Барти. Регулус, разумеется, знал это. Сириус всегда оставался прозаичен в своём отношении к другим. Его мысли всегда можно было разгадать, когда дело касалась кого-то другого, но никогда его самого. Регулус далеко не всегда мог понять, что скрывается за его бунтарским духом и детским небрежным озорством. Иногда его бездумные действия в совокупности с больной фантазией выходили за рамки ожидаемого, а порой и даже возможного.       — Рад видеть, что тебе стало лучше. — Не без удовольствия сказал Регулус, ухмыльнувшись. Он отошёл назад к книжному стеллажу и стал опирался о него бедром. Так братья оказались параллельно друг к другу.       — Издеваешься, да? Да как мне может быть лучше, после такого? — Он тяжело вздохнул и привалился к ребру стенке стеллажа. Ладонью он начал обмахивать лицо, как если бы вот-вот упал бы в обморок.       — Предпочёл бы знать, что я отсосал член Ремусу? — Прямолинейно и без капли смущения заявил Регулус, наблюдая.       Это именно то, что он всегда и делал — наблюдал. Сириусу порой казалось, что он просто помешан на этом. Он без промедления мог сказать, что ела Лили на завтрак, назвать тон чернил Доркас и какое у неё было настроение только по чёрточкам одного слова, одновременно с тем распознать помаду Марлин, почти невидимым следом оставшуюся во внутренней части воротника Медоуз.       Регулус был внимателен, наблюдателен и невероятно коварен. Он всегда знал куда ужалить, чтобы добиться желаемого результата.       Сириус замялся, уставившись испытующим взглядом в кварцевые глаза напротив.       — Нашу ж мать… — С горячим выдохом сказал Сириус, пряча взгляд ладонью. — Рег, ты невыносим.       — Знаю, но мне казалось, ты утверждал именно это. — Не знающий Регулуса Блэка за холодным взглядом даже не заметил бы той луковой и еле заметной ухмылки, появившейся у него в уголках губ. Но Сириус заметил и недовольно закатил глаза.       — Крауч скользкий тип. — Воспротивился Сириус, заводя старый, избитый и ими побитый разговор. Если бы им давали по галеону каждый раз, когда они начинали этот диалог, они бы имели состояние. — Я знаю, что ты сч… — Сириус осёкся, болезненно нахмурившись. Он тяжело выдохнул прежде, чем продолжить. — Он твой друг, но он скользкий друг, Регулус. Я ему не доверяю.       Если бесчисленное количество неизменных диалогов и научило Сириуса чему-то, так это тому, что Регулус может быть таким же непреклонным, как и он сам. Регулус считал Барти Крауча другом и это было глупо отрицать, как бы ни противился Сириус. Сколько бы Сириус был не согласен с Регулусом, он не мог не доверять его выбору, как Регулус доверял его выбору друзей.       Хоть это и было просто, но ему потребовалось время, чтобы понять: не доверять Краучу — не то же самое, что и не доверять решениям Регулуса.       — Верно, а ты увиливаешь от ответа. — Просто согласился Регулус. Он давно усвоил, что в некоторых моментах переубедить Сириуса сродни чему-то невозможному.       — Возможно. — Из чистого нежелания признавать правоту Регулуса, ответил Сириус, поведя головой.       — Может быть, потому что ты бы хотел, чтобы на месте Люпина был ты? — Сказал он медленно и с расстановкой, чтобы смысл точно дошёл до Сириуса. Он говорил с ним, как с отсталым. — Ты бы хотел, чтобы я отсосал у тебя. — Вопроса в интонации Регулуса не было.       Если бы Сириус невольно не задержал дыхание, он непременно бы поперхнулся воздухом. Только Регулус может быть настолько провокационным, насколько может он сам, Сириус. Полезно иногда понимать, как ты выглядишь со стороны, чтобы спускаться с небес на землю.       Откровенно и без принуждения Сириус бы промолчал целый час, что людьми знающими было бы воспринято, как чудо света. Неловкая и давящая тишина погрузилась в их пространство. Лишь тихий шорох летающих книг нарушал её. Это место было практически нелюдимым: достаточно далеко от входа, достаточно запутанное в лабиринте коридоров из стеллажей. Оно идеально, чтобы говорить с глазу на глаз.       Ни одного ответа не металось в голове. Звонкое молчание красило ответы лучше всяких слов.       — Прости. Я перехожу…       — Нет, ты не переходишь грань. — Перебил Сириус поспешно, раздираемый не высказанными вслух словами.       Нет, они не говорили и не обсуждали произошедшее, обойдясь вскользь брошенными словами тем вечером. Они оба знали — то, что произошло в тот вечер, навсегда изменит их отношения. Сириус, разумеется, не станет относиться хуже. Регулус, разумеется, сам не поднимет эту тему. Он будет молчать, оставаясь верным себе. Неизменным.       Глубокое и ранимое чувство, возникающее в груди, всякий раз, когда он, Сириус, смотрел в его сторону — вот что поменялось. Назвать это любовью, было бы кощунством. Слишком скудное словно для описания всего того отрезвляющего, давящегося и одновременно с тем одухотворяющего чувства, которое возникало при одном только виде.       Убиться было проще, чем попытаться описать хотя бы малую долю всего того, что таилось невысказанным на устах.       Убить было проще, чем попытаться объясниться перед самим собой.       Регулус поджал губы и перевёл немигающий взгляд на Сириуса. Помедлив, собравшись с мыслями, он уверенно встретил его взгляд.       — Я не против. — Осязаемая вязкая тишина отступила, но не ушла полностью. Регулус долго всматривался в лицо Сириуса, пытаясь найти хотя бы одну загвоздку, один признак того, что Сириус солгал или ему показалось. — И прекрати говорить так грязно. Тебе это не идёт.       Регулус не нашёл того, что искал. Сириус не лгал, он отвечал честно, что было так похоже на него. Настолько, что горло неприятно запершило, ощущаясь сдавленным от навалившейся надежды. Другого ожидать от Сириуса не приходилось, честно говоря. Это был единственный верный исход.       Регулус верил в то, что это случилось бы рано или поздно, потому что он никогда не терял надежд.       — Не подозревал, что ты романтик. — Глухо усмехнулся Регулус, отведя напряжённый взгляд себе под ноги. Его сердце бешено колотилось, пульсацией отдаваясь даже в пальцы. Невероятным было то, что это происходило.       — Не подозревал, что ты сосал член Крауча. — Усмехнулся Сириус с издёвкой, пытаясь растормошить.       — Ха, значит, тебе можно выражаться грязно, а мне это не идёт? — Регулус медленно поднял голову, стараясь быть на одном уровне, смотря на него, как на равного себе.       — Всё верно, Регги. Ты схватываешь на лету. — Беззлобно оскалился Сириус, сверкая острыми клыками. Регулус смерил его снисходительной улыбкой.       Их небольшое пространство вновь погрузилось в тишину. Каждый обдумывал сказанное, принятое решение. Выбор. Щекотливое чувство тревожного облегчения в районе груди вздымалось вверх, дурманя голову не хуже огневиски. Сириус расслабленно положил голову на одну из полок, наблюдая. Роль наблюдателя снова была возложена на его плечи, и он наблюдал за тем, как Регулус справляется со своей ролью человека думающего.       — Ты хоть имеешь представление на что соглашаешься? — В конечном счёте спросил вопрос, ответ на который знал, но всё же не решался спросить иначе. Он глубоко и тягостно вдохнул, борясь с внутренними дементорами.       — Узнаю.       — И после этого ты зовёшь меня невыносимым? — Спросил Регулус. С его губ сорвался лёгкий и не верящий смешок.       — Да. — Сказал Сириус с дерзкой ухмылкой. Проказливой прямо такой же, как и тогда. В тот вечер.       — Ты невыносим. — Регулус покачал головой, осознавая всю абсурдность и неправильность происходящего.       — Мне часто это говорят. — Согласился Сириус на тон тише.       Регулус в ответ на это лишь приподнял брови, встретившись с ним взглядом. Сириус упирал руку в одну из книжных полок. Сладковатый запах старых книг забивался в ноздри. Сириусу он всегда казался чем-то до странного притягательным. В детстве, до того, как он отправился в Хогвартс, он напоминал ему о Регулусе. Любимым местом в доме, кроме своей комнаты, Регулус называл библиотеку.       — Что это было? Между тобой и Ремусом. — Как особо нетерпеливый человек, которым Сириус и являлся, он задался вопросом. Он хотел задать его самым первый, но чувства поглотили его с головой.       — Прелюдия перед мастурбацией. — Нахально и прямолинейно ответил Регулус. Как и всегда, на его лице не было ни единого оттенка эмоций.       — Я не это имел в виду. — Сириус покачал головой, стараясь скрыть своё стеснение и раздражение своим неловким положением. Но, как мы знаем, скрыть что-то от Регулуса — затея глупая.       — А, так тебя интересуют какого рода коммуникации происходят между нашими телами? — Так забористо и извилисто спросил Регулус, подразумевая то в каких отношения они состоят. Сказал он с явной насмешкой и самодовольной ухмылкой.       — Именно. — Подтвердил Сириус, недовольно нахмурившись этому ребячеству.       — Просто секс со всякими непотребствами. — Уже открыто и совершенно безжалостно улыбаясь, сказал Регулус, наслаждаясь реакцией отвращения и ужаса на лице Сириуса. Шутил он или нет, Сириус так и не смог понять.       — Непотребствами? — Спросил сразу же Сириус, не подумав. Но, скривившись, он яростно отмахнулся рукой. — Нет, я не хочу знать. Не говори.       — Как жаль, а я уже приготовился использовать все гиперболы, метафоры и ярчайшие прилагательные для описания того, что делал со мной Ремус Люпин.       — Господи, да ты шлюхан! Какой ужас! — Воскликнул Сириус в шоке. Он во все искрящиеся смехом глаза уставился на Регулуса, разинув рот. Называйте это обострённым чутьём или святой, наивной верой в то, что это не так, но Сириус не верил, что это правда.       — С каких пор ты веришь в Бога?       — С тех пор как ты на свет появился, мелкий соблазнитель маленьких мальчиков. — Едко ответил Сириус.       — Ремус старше меня, если ты вдруг забыл. — Изогнув бровь ответил Регулус. Он скрестил руки на груди и посмеивался над попытками Сириуса задеть его.       — А кто говорил про возраст? — Спросил уточняя Сириус, явно имея в виду его рост. Регулус был самым высоким, кого он знал. О том задевало ли это эгоцентризм Сириуса стоило бы разумно умолчать. — Крауч, Лунатик, кто ещё? Что ещё я о тебе не знаю? — Нахохлился Сириус, кидая одним лишь взглядом вызов. — Порази меня.       — Ты забыл назвать себя. — Тонко подметил упущенный факт. — Или ты не забыл? — Он испытующе уставился на Сириуса с лисьей улыбкой. Сириус упрямо удерживал игру в гляделки. — Ведь признаваться вслух в том, что я отсосал тебе слишком смущает тебя.       — Фу, какой ты непослушный мальчик. Эти мерзкие словечки всё ещё вылетают из твоего рта. — С наигранной долей отвращения произнёс Сириус, показательно скуксившись.       — И что с того? Накажешь меня, господин Блэк? — Сладострастным низким и мурчащим тоном спросил Регулус с безудержной и веселой широкой улыбкой. Она была настолько широкой, что на щеках проступили ямочки.       Веселая нотка повисла в воздухе. Что Регулус, что Сириус дурачились, пытаясь поддеть друг друга. Они всегда это делали. Весь смысл их существования стремился к этому — пытаться уколоть друг друга, задеть за слабое место. Никогда это не выходило за рамки простых и зловредных комментариев, стёба, не стараясь задеть реально.       Это похоже на вечное соперничество, как обречены на соперничество братья и сёстры, выросшие в семьях, где гордость и любовь можно было заслужить только одному. Они всегда шли нога в ногу, всегда пытались и будут пытаться соревноваться друг с другом не ради какого-то условно приза, награды. Они делали это потехи ради, они делали это, потому что иначе общаться не привыкли.       — Ты спрашивал можно ли ко мне подойти. — Сказал Сириус, привлекая внимание Регулуса. — Ты можешь. — Он приглашающе кивнул подле себя, с азартом посмотрел на него, как тогда, и стал ожидать.       — Как приятно, когда тебя не игнорируют. — С тоном, знающим толк в том, что он говорит, ответил едко.       — Ой, да пошёл ты.       И Регулус пошёл, стремительно преодолев расстояние между ними. Сириус даже удивился на мгновение. Сказать по правде, он сболтнул шутки ради, не рассчитывая, что так оно и будет. Обычно Сириус проявлял инициативу, Регулус делал это намного реже.       Он встал напротив неподвижного брата с возросшим напряжением во всём теле: в плечах, в руках, ногах, да даже в глазах оно читалось. Не мог он подумать, что дойдёт до такого, как и не мог предугадать, что последует за этим.       Регулус был выше Сириуса, каким бы неприятным и задевающим это не было для старшего брата фактом. Меньше, чем на дюйм и всё же Сириус считал этот факт мало играющим (это смертельно ранило, не хуже, чем нож в спину). С того самого момента они не смотрели друг другу в глаза, предпочитая опустить взгляд вниз. Сириус призывно протянул руку к Регулусу ладонью вверх.       — Ты так легко воспринял, что я сплю с Ремусом? — Искренним и не верящим тоном спросил Регулус, приблизившись. Он с толикой страха и недоверия протянул руку навстречу ладони Сириуса. Когда их разгорячённая кожа соприкоснулась, они оба еле слышно судорожно вдохнули.       — Не спишь ты с ним. — Без сомнений моментально ответил Сириус, слегка нахмурив брови, словно это было очевидным фактом, известным каждому и вся, что объясняться даже было утомительно.       Регулус несмело обхватил раскрытую ладонь своей. Он всё ещё не был уверен в том понимает ли Сириус на что подписывается. Но он отчётливо мог осознать всю реальность. Мелкая дрожь тёплой руки, бешеное биение сердца, бьющегося как сумасшедшее о рёбра, спёртый влажный воздух библиотеки и насыщенный аромат миндаля и ванили, как могут махнуть только старые книги — всё это было свидетелями реального.       — Оу? И что же подтолкнуло тебя в сторону этого умозаключения? — Он крупно вздрогнул, когда Сириус пальцами обхватил запястье. Большим пальцем он принялся поглаживать нежную кожу, под которой проступали вены. Рефлекторно Регулус сглотнул накопившуюся вязкую слюну.       — Я бы заметил, если Ремус пропал ночью из спальни. — Хмыкнул Сириус, рассматривая сплетение рук, как что-то уместное и само собой разумеющееся. Но глубоко зародившееся чувство, которому он не позволял вырваться наружу, говорило об обратном. Это чувство напоминало настолько максимальное и интимное чувство, зародившееся между ними, что дыхание перехватывало.       — Самонадеянно думать, что трахаться можно только под покровом ночи. — Прошептал Регулус. Голос само собой опускался до звенящего шёпота, будто физически оседающего на книгах, окружающих их.       Осмелев, Регулус второй рукой потянулся, чтобы накрыть ладонь Сириуса, которой тот опирался о книжную полку. Ему пришлось сделать полшага вперёд, оказавшись в нескольких дюймах близ Сириуса. Близко, чтобы на собственной коже ощутить горячее дыхание, слабый аромат одеколона перемешанный с запахом жвачки.       Чувство невесомости заполонило всё тело, произрастая от низа живота и разрастаясь по всему телу. Ноги становились до смешного ватными и слабыми, как у кисейной барышни.       — Туше. Опять эта вульгарщина. — Произнёс Сириус низким и хриплым голосом от чего Регулус стремительно покрылся мурашками.       — Ты размышляешь так, будто никогда сексом не занимался. — Они встретились взглядами. Сириус не спешил опровергать его слова, как бы он непременно поступил, если сказанное Регулусом было неправдой. Удивление пробилось сквозь непроницаемую маску на лице Регулуса уже через секунду. — Так ты никогда?..       — Почему ты так удивлён? — Бархатным тоном, дурманящим сознание, спросил Сириус. Вблизи он вновь мог заняться тем, чем занимался в детстве — пересчитывать многочисленные родинки на бледном лице Регулуса. Некоторые из них повторяли его собственные. — Если я встречаюсь со старшекурсницами, это ещё не значит, что я сплю с ними.       — Да, это разумно. — Согласился Регулус, рассматривая полные губы Сириуса, от которых исходил аромат фруктовой жвачки. Едва понимая, что он делает, он подался вперёд.       — Но ты об этом не подумал. — Прошептал Сириус утверждающе прямо в губы.       — Что-то вроде того.       Когда это произошло вновь, они оба затаили дыхание. Робкое прикосновение лепестков губ было встречено с нарастающим возбуждением, которое Сириус непременно почувствовал, притянув Регулуса за бедро к себе, освободившейся рукой. Выпуклость брюк ощутимо потёрлось о его бёдра. Сминая губы в неглубоком поцелуе, они, казалось, нашли свою отдушину; свою новую возможность для соперничества. Уже достаточно быстро медленные, тягучие и неуверенные прикосновения мягких губ, сменились покусыванием, оттягиванием нижних губ.       До этого они целовались лишь единожды, если не считать обычные поцелуи при приветствии в губы, распространенные в их семейных кругах. И дальше, чем невинное касание губ, они не зашли, будучи под впечатлением от бурного разворота событий, кардинально меняющих их мировосприятие, как если бы мир накренился на сто восемьдесят градусов.       Имея опыт в делах любовных, а конкретно в поцелуях, Сириус мог сказать, что это не шло в сравнение с поцелуями с девочками. Не было липкой помады или блеска для губ, создающий ощущение липкости, от которой хотелось вытереть губы. Губы, отвечающие такой же строптивостью и не податливостью, спешащие ответить тем же, манили, будоражили и подстегивали для того, чтобы языком проникнуть в чужой рот.       Их языки сплетались в мокром поцелуе, когда Регулус беззастенчиво толкнулся в бёдра Сириуса, вызывая приглушённый стон. Сириус поспешно, будто ждал этого больше, чем длилась его жизнь, толкнулся ему в ответ. Скоро они входили в ритм, тесно прижимаясь друг к другу, запутываясь пальцами в волосах.       Неудивительно, что брюки стали слишком тесными, когда они с тяжелой одышкой отстранились, задохнувшись от водоворота чувств: бешеного сердцебиения, тёплой кожи под руками, трущейся выпуклостью школьных брюк и мягкими пухлыми губами, ненасытно и почти агрессивно касающимися чужих.       — Всё хорошо? — Спросил Регулус, заглядывая в голубо-серые глаза. Он подался вперёд, чтобы соприкоснуться лбами.       Его гложило чувство недосказанности, неточности происходящего. Как всегда, лишённые возможности говорить напрямую в виду бытия больного воспитания, они оставляли такие важные вопросы, как согласие, подвешенными в воздухе. Сейчас этот вопрос стоят особо остро, ребром впиваясь в совестливое чувство морали. Регулус должен был понять на что он дал согласие.       — Порядок. — Кивнул Сириус, прикрыв глаза. Он часто и глубоко дышал, пытаясь совладать с необузданным влечением, утопившим все трезвые мысли.       Каша в голове напоминала хаос. Желание жгучим набатом пробиралась в подкорку, вызывало дрожь во всём теле. Адреналин, разгоняемый кровью по жилам, подстёгивал пойти всё дальше и дальше. Он подстёгивал потянуться к ширинке чужих брюк и расстегнуть пуговицу на них. Рукой проникнуть к жаркой, — очень горячей, — плоти. Прилившая к низу кровь делала член настолько горячим, почти обжигающим руку. Или Сириус в конец скатился в романтизм бульварных романов и опустился до пресловутых сравнений.       Регулус с болью вцепился в волосы Сириуса на затылке, оттягивая назад и оголяя шею, чтобы потом укусить её. Это был самый что ни на есть настоящий укус. Сильный и оставляющий после себя отметины зубов. Сириус вздрогнул.       Никакого сострадания к его тонкой коже, на которой моментально проступали синяки.       Регулус любил кусаться. Он кусал Сириуса всё детство, специально поджидая лучший момент, когда он не будет этого ожидать. Не жалея сил, не жалея собственные уши, ведь каждый раз Сириус начинал орать, как умирающий, он впивался зубами в руки, ноги, плечи и торс — всё, что попадётся. Он говорил, что делал это от переизбытка чувств, не зная, как иначе выплеснуть их.       Сириус тихо зашипел, подозревая, что на его шее останется синяк, и сильно сжал член у основания. Вынужденный отстраниться, Регулус тяжело и громко задышал, упираясь лбом в плечо Сириуса.       — Я бы не хотел, чтобы оставались следы. — Предостерегающе прошептал Сириус, намеренно проводя губами по мочке уха. Он знал, что это было чувствительным местом Регулуса. Он всегда зажимался и краснел, когда Сириус ненароком задевал его уши или начинал шёпотом делиться секретами на ухо.       — Даже если их увидят, никто не подумает, что ты трахал меня. — Горячо и пошло прошептал Регулус — С твоей репутацией ты остаёшься полностью невидим. Я могу делать с тобой всё, что захочу.       Как говорилось, сначала ты работаешь на репутацию, потом репутация работает на тебя. Так и случилось в реальной жизни. Вечные и прославленные похождения, пусть и оказавшимися не такими распутными, как думали многие, обеспечили Сириусу непоколебимое алиби. Всякий, кто увидит засос у него на теле, подумает, что это сделала его очередная пассия.       — Не похоже, что ты можешь делать со мной всё, что захочешь. — Довольствуясь хмыкнул Сириус, проведя рукой вверх, чтобы пальцами нежно провести по пульсирующей головке и собрать с неё всю накопившуюся смазку и начать размазывать её вдоль всего набухшего члена. — Наоборот, это я сейчас могу творить с тобой всё, что вздумается.       Смазка способствовало лучшему скольжению и значительно упрощала действия Сириуса. Он двигал рукой легко, почти лениво, проведя языком вдоль ушной раковины. Опускаясь ниже, чтобы втянуть в рот мочку и начать посасывать её. Вырвавшийся у Регулуса стон заставил напряжённый член в штанах Сириуса дёрнуться.       Наращивать темп Сириус не спешил. Он изводил Регулуса, только набирающей скоростью, сходящей на нет, дойди он до пунцовой головки, выглядывающий из-за края брюк. Выводя круговые обороты на голове, он неспешно проводил мокрыми, липкими пальцами по уздечке, чтобы потом быстро провести до основания и несильно сжать.       Не сдерживаясь, Регулус учащённо дышал, опаляя кожу шеи, где рубашка всегда была по-бунтарски расстёгнута, заставляя покрываться мурашками. Он неприкрыто поскуливал всякий раз, когда Сириус завершал действие, сжатием члена у основания. Его распирало от удовольствия и сладострастной муки от замедляющейся руки. Теряющий самообладание и хладнокровное терпение, Регулус сорвался, и совершил размашистое движение бёдрами, толкаясь в его руку. Но Сириус быстро остановил его, болезненно сжав в том месте, где выпирала кость.       Он не хотел, чтобы это закончилось так быстро.       В отместку Регулус прикусил кожу шеи рядом с ухом, втягивая в рот и сильно прикусывая, чтобы синяк отдавал лилово-красным оттенком. Достаточно заметным для всех. Затем он сделал так ещё, а следом и ещё опускаясь к выпирающей линии ключиц, чтобы провести по ней языком.       Сириус, закусил губу, борясь с искушением поддаться на млеющее чувство внизу живота, и расслабленно отдаться во власть чужих губ. Он едва ли не зарычал, почувствовав, как длинные пальцы пробрались под его штаны и резинку брюк. Коснувшись члена, Регулус смело обхватил его по диаметру и быстрым темпом, стал выводить ритмичные движения рукой вперёд-назад, поторапливая. Параллельно этому, он второй рукой коснулся линии челюсти Сириуса, чтобы направить его навстречу поцелую.       Он вышел таким же хаотичным, как и всё, что привело их к этому дню. Вышел со сбивчивым дыханием прямо в губы, прерывающимся из-за затекших рук, переставших попадать в такт, с тихими и прерывающимися стонами, когда истома подступала слишком близко, но мгновение спустя отступала на шаг назад. С бесконечным доверием, что пустило ростки в сердце, и ужасающей тревогой быть застуканными.       Вдали раздавались голоса библиотекаря и пары студентов. Нынешний блюститель тишины, она же Мадам Пинс, была помешана на соблюдении правил в месте постижения знаний. На каждого норовила шикнуть или прогнать вон из библиотеки. В течении ненормированного времени она совершала обход, проходя и проверяя каждый угол. Выходило так, что она могла рассекретить их в любую минуту. А поскольку ни мантии-невидимки, ни заглушающего заклятия, наложенного на пространство, у них не имелось, они находились в большей опасности. Им стоило вести себя тихо и незаметно.       От этого возбуждение возрастало ещё сильнее.       Несмотря на быстро нарастающий темп, который поддерживал Регулус, Сириус, наоборот замедлился. Он замедлялся до тех пор, пока не остановился вовсе, чтобы прижаться сильнее к Регулусу. Так, чтобы между их телами не осталось свободного пространства. Он всем телом навалился на стеллаж позади себя, чувствуя, что ноги его не держат. Регулус воспользовался этой возможностью, чтобы вклинить ногу между бёдер Сириуса, прижимая его ещё сильнее.       Он вовлёк его в глубокий поцелуй, ловя каждый стон, скулёж, чтобы поглотить их, не позволяя посторонним услышать его. Он хотел быть эгоистом — быть единственным, кто их слышал. Сириус спешно излился в тугой кулак и особенно громко простонал в рот Регулусу.       С учащённым и поверхностным дыханием они отстранились друг от друга, но всё ещё соприкасались носами. Тяжёлая минута, стоящая им набата мыслей, пролетела как мгновение. Вторая минута помогла привести дыхание мало-мальски в норму, а во время третьей минуты Сириус жёстко одёрнул Регулуса, взяв за плечи одной рукой и отведя назад. Он быстро моргал и не мог взглянуть в глаза Регулусу.       На лице Регулуса отобразилось недоумение, а в груди проскользнул сковывающий страх быть отверженным. Страх, что им воспользовались и подло предали, растоптав его доверие, как особо надоедливое насекомое.       Видимо, на его лице впервые за долгое время отчётливо и явственно проступили все эмоции, лежащие на душе, раз Сириус, только посмотрев на него, он тотчас переменился в лице, сделавшись обеспокоенным.       — Нет. — Поспешно сказал он, убирая руку, покоившуюся в чужих штанах. Регулус поступил также. — Просто стой. — Промямлил Сириус, подозревая о чём мог подумать Регулус, ведь всё выглядело так, будто Сириус решил просто уйти, достигнув желаемого.       Слова запинались друг от друга и, не зная, что за хворь нашла на его голосовые связки, он не мог произнести и слова. Из его рта выходили лишь невнятные звуки, а щёки, раскрасневшиеся после оргазма, стали покрываться пятнами смущения.       В жизни Сириуса имели место быть приступы беспомощности. При всём такой глупой беспомощности, решить которую было возможно, но он всё равно не мог. Словно некая волшебная преграда возникала между ним и проблемой, связывая по рукам и ногам. Она отнимала голос, вызывала раздражительную тревогу, от которой всё тело ходило ходуном, лишала здравости мысли. Это всегда раздражало его, потому что это нельзя было переступить, контролировать или предугадать появление. Нет, это всегда возникало тогда, когда ждёшь меньше всего. Но больше всего злило то, как бы упорно он не пытался взять ситуацию в руки, под контроль, всё только больше шло наперекосяк.       Поэтому Сириус усвоил урок — он бросил всё на самотёк. Перестав сосредотачиваться на том, чтобы справиться с проблемой и вернуть ситуацию в прежнее русло, он просто приступил к тому, что хотел сделать изначально — минет.       Он опустился на колени между ног Регулуса, не глядя на его реакцию. Дрожащими от волнения руками он приспустил штаны вместе с нижним бельём ниже, обхватил рукой член и, пробуя, лизнул голову. Предэякулят оказался на вкус солоноватым. Он был ожидаемо вязким, так что стоило Сириусу отстраниться и посмотреть снизу-вверх на Регулуса в ожидании одобрения, тонкая нитка слюны, смешанная с естественной смазкой, потянулась от его языка.       Регулус закусил губу с внутренней стороны. Пунцовые пятна смущения мгновенно покрыли лицо и уши. Он ничего не сказал, вряд ли бы он смог открыть рот и произнести хоть что-то. Смущение одолело его в этой неравной схватке. Когда Сириус неуверенно провёл языком от основания до головки, он взял её в рот.       Регулус испустил судорожный и стыдливый стон, опустив руку на плечо Сириуса и сильно сжав ткань рубашки. Второй рукой ему пришлось упереться в книжную полку напротив, чтобы сдерживать себя, заставлять оставаться в реальности тихой библиотеке, где его громкие стоны могли быть моментально рассекречены.       Говоря без прикрас и честно, это был не лучший минет в жизни Регулуса. Но это не делало его менее запоминающимся и менее желанным. Тот, кто его делал значительно скрашивал своё неумение. И именно по этой причине Регулус, не смотря на зубы, которые изредка задевали его, чувствовал себя на вершине не покорённой горы. Как холодный воздух на вершине шотландских гор мог путаться в волосах, омывая свежестью лицо, так и волна страстных и томных движений, вибраций от тихих стонов Сириуса, перекатывалась также одухотворённо по всему телу.       Регулус опустил глаза вниз, наблюдая, как половина его члена исчезала в тесном и жарком рту, он испытал более сильную волну желания. Ту часть, которую он не мог заглотить в виду неопытности, Сириус стимулировал рукой, слаженно попадая именно в тот ритм, который хотел Регулус — быстрый. Он был порядком изведён долгим и томительным ожиданием перед скорым оргазмом, сил сдерживаться у него не оставалось.       Зарывшись рукой в волосы Сириуса, он стал не слишком сильно надавливать и ускорять темп. Стоило влажной от обильно выделяемой смазки поиграться с яичками, как Регулус весь сжался, согнувшись над стоящим на коленях. Он в блаженстве открыл рот, почувствовав скользкий палец рядом с анусом. Он играючи обводил круги вокруг напряжённого колечка мышц, изнурял, практически издевался, надавливая, но не входя.       Их глаза пересеклись и Регулус хотел кончить прямо сейчас, но из чистого принципа и любопытства одёрнул себя. Он оттянул волосы Сириуса назад, побуждая отстраниться. Сердце бешено колотилось внутри, тяжело дыша Регулус, не моргая, кивнул и следом почувствовал, как указательный палец Сириуса входит в него.       Регулус задыхался, упрямо стараясь звучать как можно тише. Одной рукой Сириус распирал его изнутри, вводя и выводя из него палец, второй рукой он небрежно водил вдоль стоящего колом члена, покрытого выступающим рядом вен, набухшего и прекрасного. Регулус чувствовал пульсацию сдерживаемой разрядки, казалось, уже во всём теле. Он неумолимо хотел кончить, но то бархатное и обволакивающее чувство наслаждение, когда Сириус окружал его со всех сторон, он хотел продлить.       Он хотел, хотел и только лишь хотел. В голове предательски возбуждающе пронесли всевозможные картины, где Сириус по той или иной причине входил в него во всю длину, быстро и жёстко, а пошлые шлепки двух мокрых, потных и возбужденных тел разлетались бы по всей библиотеке. Он практически насильно отваживал себя от представления члена Сириуса вместо его пальцев.       Через жалкие крохи секунд, которые Регулус, — не будь он в таком невменяемом состоянии возбуждения, посчитал бы компрометирующими, — после того, как почувствовал в себе второй палец, он начал смело и довольно насаживаться на них. Добиваемый ритмичными движениями руки вокруг его члена, он предвкушал скорый оргазм. Предвидя это, Сириус вновь заглотил его член.       Это было то, что надо. Меньше десяти секунд потребовалось, чтобы тугой, напряжённый комок нервов высвободился наружу в виде оргазма, раскрепощая всё тело и вместе с тем расслабляя.       С немым стоном на губах Регулус блаженно выгнулся дугой, лицом вверх и прикрыл глаза, чувствуя, как судорога волнами вновь и вновь окатывает его тело, он отправлялся в нирвану. На негнущихся ватных ногах он с поддержкой Сириуса, осел на пол. Привалившись к нему млеющим телом, тем самым повалив их обоих на стеллаж позади.       Шум в ушах, настигающий после оргазма, не заглушал звуков шуршащих книг вокруг. Регулус расслабленно полулежал на Сириусе, приходя в себя и чувствуя на себе заклятье очищающих чар. Тяжёлая рука Сириуса лежала у него на спине, двигаясь то вверх, то вниз, поглаживая. Тёплое дыхание щекотало кожу на лице, а успокаивающий стук добавлял нотку умиротворения.       Они провели так какое время, сморенные усталостью, пока рядом не послышался цокот каблуков. В момент они переглянулись и быстро поднялись на немеющих ногах. Заправляясь и приводя себя в порядок буквально на ходу, они как можно максимально тихо пробрались мимо Мадам Пинс, которая совершала обход.       Оказавшись за пределами библиотеки, Сириус громко расхохотался, толкнув смурного Регулуса в плечо.       — Она могла нас увидеть или услышать. — Недовольно и нервно сказал Регулус, не понимая причины его веселья.       — Если бы она услышала нас, сразу же дала об этом знать. Каждый раз, когда мы с Сохатым пробирались ночью в библиотеку, она всегда начинала поднимать шум, если подозревала, что рядом с ней кто-то есть.       — Что вы с Джеймсом делали ночью в библиотеке? — Лаконично и вполне резонно спросил Регулус, выглядя не слишком удивлённым, ведь от этой парочки можно было ожидать всего.       — Секрет. — Просто выдал Сириус с важным видом, будто подписал бумаги о неразглашении. Регулус не стал настаивать, но и особо убеждённым он не был. — Расслабься, она точно нас не видела, мы ускользнули. Ну, а если слышала, то как она может знать, как ты или я стонем? — Они шли по коридору и Сириус понизил голос до шёпота, закинув ему руку на плечи и притянув ближе, чтобы их точно никто не слышал. Регулуса вновь пробили мурашки. — Ответ — никак. Так что просто расслабься и получай удовольствие.       Регулус с сомнением посмотрел на него и спустя продолжительную и бессмысленную игру в гляделки, где Сириус откровенно строил ему глазки и подмигивал, он тяжело выдохнул.       — Ладно, как скажешь. — Сириус сиял так, будто выиграл кубок по квиддичу.       Что бы ни происходило в жизни молодых людей — это никогда не умоляло скоротечность жизни. Дела делались, дни сменялись ночами, разговоры пересекали в рутинные будни, всё дальше и дальше отдаляя их от этого события. Несмотря на колоссальную смену ракурса их жизней, они всё ещё были обязаны заниматься тем, что жить. У них были и другие дела, поэтому им скоро пришлось расходиться.       — Встретимся в Большом зале вечером. — Сказал Сириус будничным тоном, словно не он меньше, чем полчаса назад сделал минет Регулусу и не оттрахал его пальцами. Сириус потянулся рукой к плечу Регулуса, чтобы сжать его на недолгое прощание.       — Ты прав, Сириус. — Вдруг сказал Регулус ни с того, ни с сего. Сириус, собиравшийся уходить, остановился, будучи заинтересованным. Он вопросительно и с удовольствием окинул Регулуса взгляда, задержавшись на его опухших губах подольше.       Регулус, в свою очередь, проследил за линией из засосов, следующих от кожи под ухом до кромки воротника, где они исчезали, отмечая про себя явственное чувство удовольствия и собственничества.       — Я во всём прав, но в чём я прав сейчас? — Не без самодовольства обошёлся он.       — Не во всём. — Сириус удивленно приподнял брови, а уголок его губ приподнялся вверх. — Я не спал с Ремусом. Как и с Барти.       Глаза Сириуса расширились. Как открытая книга, его лицо сменилось быстро, как с разворотом страниц. На нём однозначно можно было вычленить простой вопрос «А с кем же тогда?». Но Регулус лишил его этого удовольствия, нахально и дерзко улыбнувшись, он подмигнул ему, после чего удалился прочь, скрываясь в лабиринте коридоров с полыхающим в груди сердцем. Он всё ещё не мог поверить, что это правда.