Erinnerungen

Домой заваливаемся под звонкий смех Пауля и моё недовольное ворчание. А все потому что этот негодник успел забраться своими руками льдышками под мой воротник, пока я открывал дверь, и я, конечно же, чуть не выронил все пакеты из рук, вздрагивая от неожиданности. Но вот мы наконец дома. Тяжелые пакеты опускаются на пол, а мы опускаемся на полку стеллажа в коридоре. Пауль все ещё хихикает, усаживаясь на мои колени, игриво закидывая одну руку за шею. — Да ладно, хватит дуться, Рихард, — он усмехается, ластясь к моему виску своим лбом. Ну точно кот. Вылитый. Обижаться на него никогда не получается больше двух секунд, поэтому я выдыхаю, поднимая взгляд к его озорным глазам, что вновь рассматривают меня. Там постепенно маслом разливается трепетная нежность, а после она же вспыхивает опасным огнем возбуждения, когда я укладываю ладони на его колени, немного поднимаясь выше, поглаживая бедра. Кажется, за секунду мне и самому становится тяжелее дышать, но не из-за легкой пушинки тела Пауля, а из-за красных после холодного ветра губ, что растягиваются в насмешливой ухмылке, искушая прикоснуться к ним. Как прикованный, я не могу оторваться от разглядывания каждой родной трещинки, завороженный их мягкостью. На языке оседает чуть кислый вкус вишни, и я с трудом сглатываю, поднимая глаза на Ландерса. Как бы тут удержаться. Еще и Пауль, словно играясь, специально ерзает на моих коленях, утыкаясь носом мне в висок, выдыхая со смешком. Нет, надо заканчивать эту пытку. Для меня это начинает становится настоящим испытанием - не сорваться прямо сейчас. Я отстраняюсь, слабо шлепнув по бедру парня, хотя на самом деле отпускать его вообще не хочется. — Давай, слезай. Нам еще сумки разбирать, — напоследок мягко чмокаю его в щеку, следом прогоняя эту хитрую моську с себя. — Жарко? — тянет Пауль, шурша пакетами под ногами, когда поднимается колен. — С тобой еще как, — усмехаюсь, отводя взгляд, слишком уж большой соблазн. Лишь когда он сам ладонью за подбородок поднимает мою голову, я в очередной раз засматриваюсь в его глаза, выдыхая. Нет, этот взгляд точно пытка для меня. Самая приятная из пыток. Он смотрит ехидно, щурясь и ухмыляясь, а после показывает мне язык, моментально разворачиваясь. Двумя ловким движением он стаскивает с себя обувь и уже через секунду подхватывает пакеты, кинув мне короткое и ехидное «пошли уже», деловито уходя в сторону кухни. И я закусываю губу в попытке успокоиться, провожая его спину жадным взглядом. Поднимаюсь следом только спустя пару секунд, когда Пауль снова зовёт меня. Ну как тут не подчиниться, за ним хоть на край света. Проходит около получаса, пока мы возимся на кухне, разбирая пакеты, которые всучила нам Эрика перед самым выходом. Конечно, можно было бы сделать это намного быстрее, но мы каждый раз прерывались то на поцелуи, то на ребячество, то все вместе. И вот теперь, приятно уставшие и с запасами еды на ближайшую неделю, тюленями лежим на диване. Мы сидим в тишине, наслаждаясь просто присутствием друг друга, и лишь теплое дыхание Пауля щекочет мне ухо. Надоевший телевизор молчит, и только размеренное тиканье часов на кухне раздается в притихшем доме. Пауль пальцами аккуратно перебирает пряди моих волос, то зарываясь к корням, то накручивая их на фаланги, слегка оттягивая, пока я лежу рядом, удобно устроившись на его плече с закрытыми глазами. В его касаниях чередуется нежность и легкая грубость, и я чуть ли не растекаюсь приторной лужей из-за его рук, с трудом удерживаясь от стонов и рванных вздохов. Чертёнок, знает и помнит, что голова это моя слабость. И продолжает свою ласку-пытку, внимательными озерцами глаз наблюдая за любым движением мускул на моем лице, как губка впитывая каждую реакцию. Едва приоткрывая глаза, снова замечаю тот огонек, который я уже видел в коридоре, и губы сами растягиваются в полу-усмешке от столь особого внимания. Ему оказывается всегда нравилось смотреть на меня, не я один жадина в этом плане. Но и мне хочется подразниться, поэтому проворной ладонью я скольжу под огромную, как и всегда, футболку Пауля, пробираясь от бедра парня к теплой коже. Эта тряпка висит на нем, открывая свободный доступ к шее и ключицам, и я едва могу сдерживаться, дабы не цапнуть себе от нее лакомый кусочек. Ведь Пауль это самый вкусный торт, что стоит за витриной, приманивая к себе взгляд каждого проходящего, но только мне одному досталась эта сладость. Осознание, что теперь все это мое приятно царапается коготками внизу живота и урчит глубоко в груди, отражаясь и ухмылкой на губах. Ландерс хмыкает, позволяя пробраться ближе, с интересом наблюдая за дальнейшем развитией событий. Едва касаясь пальцами, я легонько провожу по ребрам парня, вызывая мурашки на его теле своей щекоткой. Пауль хихикает, пытаясь отстраниться, но я крепче прижимаю его к себе, обхватывая за талию, и поворачиваю голову так, чтобы носом уткнуться в раскрасневшуюся шею. Все с той же ухмылкой губами вожу под его скулой, лениво покрывая слегка порозовевшую от жары кожу поцелуями, вдыхая родной запах. Еще секунда, и парень сдается, растягивая мышцы так, чтобы предоставить мне больше свободы. Я благодарно хмыкаю, слабо прикусывая солоноватую кожу, следом сразу зацеловывая свою маленькую шалость. Тем временем ладонь Пауля опускается к моему плечу, едва сжимая, а с его губ слетает довольный вздох. Поднимаю на него немного замыленный от возбуждения взгляд, и клянусь, я бы умер бы ради одних его приоткрытых губ и складки на лбу из-за сведенных к переносице бровей. Он слегка дрожит от переизбытка эмоций, и я ласково глажу его поясницу, успокивая, но не переставая дразниться. Точно так же, как и он пару минут назад, внимательно всматриваюсь как меняется выражение его лица, пока его грудь тяжело поднимается от рваных вздохов. Сам Ландерс нетерпеливо елозит задницей на диване, откидываясь головой назад на подушки, кажется не в силах больше сдержаться. — Рихард, — зовет так, будто вот-вот умрёт, цепляясь за мое плечо, все сильнее сжимая его худыми пальцами. А я все неотрывно слежу как увеличиваются его зрачки и как дрожит нижняя губа, приманивая к себе. Внизу приятно тянет, отдавая жаром на щеках, и мне приходится подавлять в себе жалобные стоны. Знаете, я даже не прочь умереть от сахарного диабета, без остатка съев всего Пауля. Но надо бы уладить еще одну вещь. — Я держу тебя, родной, — мягко целую его за ухом, дорожкой проходясь к его щеке, — только скажи, и я отстану. С нежной улыбкой я немного отстраняюсь, чтобы получше рассматреть смущенное лицо Пауля. Одни его розовые щеки заставляют меня улыбаться шире, а полуприкрытые глаза пускают по венам электрический заряд, что приятной болью отзывается в низу живота. Его хочется изучать, как критики изучают великие полотна художников, догадываясь и размышляя о замысле творца, и разгадывать каждую эмоцию, отражающуюся на обычно веснушчатом лице, будто детектив, увлекаясь новым расследованием. — Нет! — вскрикивает неожиданно громко, кажется и сам пугаясь своего голоса. Пауль одним движением обхватывает мое лицо за щеки и притягивает к себе совсем близко, сталкивая нас носами. За секунду его разомлевшая от удовольствия мордашка меняется на серьезное выражение лица. И я не могу не усмехнуться от такой резкой перемены, ласково рисуя на его животе круги ладонью, снова утопая в его глазах, стоит лишь поднять взгляд в эти озерца под тихий и нежный голос Ландерса. — Я хочу, правда, — тот смущается, но глаз не отводит, и я подначиваю продолжить, коротко кивнув, — но мне надо тебе кое-что рассказать. Пауль вздыхает, ненадолго отрываясь от меня, но теперь уже я притягиваю его обратно. Ну уж нет, больше я не отпущу тебя. Словно читая мысли, парень усмехается и благодарно кивает, буквально вжимаясь телом в мое. Его голова укладывается на мое плечо, и теплое дыхание щекочет кожу, отчего я ёжусь под смешок Пауля. Сам не замечаю как напрягаются мышцы и дергается рука, лежавшая все еще на животе парня, когда спустя несколько секунд молчания, Ландерс начинает говорить. — Я испугался не тебя, вовсе нет, — вздыхает, поднимая на меня ласковый взгляд. Я киваю, внимательно всматриваясь в его глаза, ища там хоть какой-то признак того, что Пауль заставляет себя говорить, но ничего не нахожу, и лишь скомкано мажу губами по его виску. А Ландерс тихо продолжает: — Ну, дело было так...Через несколько месяцев после твоего последнего отъезда я каким-то чудом сдружился с одним из бывших одноклассников. По чистой случайности, как мне тогда казалось, встретились на работе, а потом еще несколько раз. Знаешь, он показался очень ярким и открытым, совсем не похожий на тебя, а я тогда стремился именно к этому, — он снова вздыхает, указательным пальцем осторожно водя по моей коже, вырисовывая незамысловатые рисунки. Опускаю взгляд, будто пристыженный, ощущая очередной укол вины, и слабо стискиваю талию Ландерса, отгоняя непрошенные мысли. — Забыть меня? — осторожно спрашиваю, прикрывая глаза от приятный прикосновений. Пауль на вопрос шепчет такое же осторожное и горькое «да», следом за пальцем покрывая мою шею медленными поцелуями. И я закусываю губу, понимающе кивая, лишь стискивая его посильнее. — Все произошло совсем типично, — он усмехается, но скрывая свою боль таким образом, лишь больше выдает себя, — Мы сидели у меня, как это всегда бывает, выпивали на выходных. И вот, в какой-то момент, я оказался зажатым на этом диване, пока он без смазки и согласия просто вколачивался в меня. Я даже не помню как все началось, но в конце концов он просто ушел, оставив меня так. Снова пытается шутить, но я слышу тонкую дрожь в его голосе, и то как съеживается в моих руках, становясь совсем маленьким клубком. В груди царапают кошки, пока к голове приливает кровь, и я сгребаю тело Пауля, прижимая к себе так близко, насколько это вообще возможно, пытаясь перенять таким образом хоть частичку той боли и страха, что все еще прячутся внутри Пауля. Нежными касаниями осторожно глажу его спину, слушая его прерывистое дыхание, дожидаясь пока его отпустит от тех воспоминаний. В мыслях неприятно пульсирует едкая фраза «это твоя вина», но я силюсь ее отогнать, вместо этого убаюкивая Ландерса в своих объятиях. Нашел блять время для самобичевания, когда я нужен ему. Он всегда старается быть сильным, но иногда ломаются и такие. Я знаю. Спустя пару минут, его дыхание наконец замедляется, и он мягко хлопает по моего плечу, давая знак, чтобы я отпустил. Приходится выполнить молчаливую просьбу, вопреки внутреннему голосу, что твердит ни на секунду не покидать его. Я с тревогой заглядываю в его глаза, но Пауль лишь тепло улыбается, и я, поддаваясь его спокойствию, тоже выдыхаю. — Я надеюсь, этот ублюдок уже давно сидит, да? — ласково глажу его щеку большим пальцем, обхватывая ладонью его лицо, осторожно спрашивая после нескольких минут молчаливого разговора глазами. — Да, утром я рассказал все Тиллю и Эмили. Линдеманн, можно сказать, самолично посадил его, воспользовавшись какими-то связи, а Эмили забрала меня к себе на целый месяц, чтобы я не оставался один в этом доме, — Пауль вздыхает, ластясь к руке, и закрывает глаза, полностью доверяясь. А я не могу не улыбнуться, мысленно благодаря другу и сестру, что в этот момент были с ним. Надо будет это им и лично сказать. Отвлекаюсь от мыслей, когда Ландерс залезает на мои бедра, обхватывая мою тушку руками как коала, почти мурча, утыкаясь в шею. Руками скольжу по его лопаткам, ласково оглаживая плечи, постепенно расслабляясь, когда чувствую горячие губы, целующие под челюстью. — Прости меня, — шепчу на выдохе, а следом громко ойкаю от зубов на своей шее. Пауль отрывается от поедания меня, недовольно хмурясь и складывая руки на груди. — Ты и правда дурак, Круспе, — возмущено бурчит, а я усмехаюсь в ответ, за талию притягивая парня ближе, пока он еще что-то фырчит над ухом. Пауль целует в висок, вновь обвивая шею руками, и ласково шепчет, — Не прощаю, потому что не за что. Ландерс хихикает мне на ухо, когда я закатываю глаза, вновь начиная покрывать всего меня поцелуями-бабочками, и я за секунду воспламеняюсь снова, закрывая глаза. Его вес приятно придавает к дивану, и я забываюсь в этом накатывающим возбуждении, но потом я понимаю где мы находимся и что собираемся сделать, и испуганно подпрыгиваю, пугая и Пауля. — Подожди, подожди! — я отстраняюсь от парня, удерживая его за плечи. — Что? — его руки опираются на мою грудь, а сам Пауль хмурится, вопросительно наклоняя голову в бок. — Мы же на диване..Ты..Тебе будет комфортно? — обеспокоенно вздыхаю, рассматривая его лицо, пытаясь уловить его настроение. А Ландерс на это лишь усмехается, падая на меня, вновь обнимая за шею. — Придурок.. Ведь это же ты, — он довольно выдыхает, нежно и почти целомудренно целуя в лоб, а после его моська растягивается в хитрой улыбке, — Неужели ты не хочешь? От наглости этого кота закатываю глаза и усмехаюсь, притягивая его к себе ближе. Горячий вздох опаляет губы, прежде чем я мягко, но настойчиво целую Пауля. Он легко поддается, вновь зарываясь пальцами в мои волосы. На этот раз уже не сдерживаю тихий стон, заглушаемый поцелуем, и Пауль, кажется, победно хмыкает. Руками я неспешно спускаюсь к бедрам парня, позволяя ему самому решать как и что он хочет, и как только Ландерс первый поддается вперед, я с силой сжимаю упругие мышцы пальцами, оставляя следы. Играть, так играть. Наконец в голове становится пусто, и я обращаю все внимания на Пауля, который растекается мёдом в моих руках, пока я углубляю поцелуй, наконец отпуская те последние крупицы самообладания, что у меня остались. Проворными руками вновь забираюсь под футболку Ландерса, чувствуя как дрожит его торс из-за моих холодных пальцев на его горячей коже. Контраст температур еще больше распаляет нас обоих, и Пауль прогибается подобно коту, с ухмылкой на зацелованных губах, что поблескивают от недавнего поцелуя, и хитрыми глазами обводит всего меня. В его взгляде смешивается очередная опасная химическая смесь, жадно и одновременно нежно он смотрит мне прямо в глаза, с извечно озорной ухмылкой, будто насмехаясь. Держу пари, что выгляжу сейчас как довольный слон с растрепавшимися волосами и оттянутым воротником футболки из-за цепких пальцев Пауля. Он, будто читая мои мысли, довольно кивает, и дразнясь, в очередной раз делает толчок бедрами, намеренно проезжаясь задницей по моему паху. Нет, Пауль не кот. Он самый настоящий змей искуситель, вот кто он. От болезненно-приятного трения шиплю сквозь зубы, и в отместку с силой надавливаю на тело парня, чтобы удержать его на месте. Пауль на это хмыкает, ластясь обратно к груди, с жаром расцеловывая шею. Его губы касаются быстро и скомкано, словно метаясь по коже, оставляя после себя фантомные ожоги, что горят еще несколько секунд после прикосновения. Между нами становится непривычно жарко, и я ловко стягиваю с Пауля его верх, наконец-то разглядывая такое желанное тело. Его кожа мягкая и немного загорелая даже сейчас, когда солнца маловато для купания под его лучами. Ландерс смущенно опускает руки, обхватывая себя за плечи, пока я восхищенным взглядом бесстыдно рассматриваю его. Едва пальцы Пауля сцепляются на его плечах, как я осторожно обхватываю его запястья и отвожу их, неспешными и нежными поцелуями покрывая ключицы парня, постепенно спускаясь все ниже. Он даже представить себе не может насколько прекрасен он для меня и как часто я хотел увидеть его такого – открытого и телом, и душой. С губ Пауля срывается вздох, когда он смотрит на меня из под полуприкрытых век. Кажется мой взгляд выразительнее всех слов, так что он покорно подставляется под ласки, обхватывая ладонями затылок, позволяя овладеть им полностью. Медленно вожу губами по его груди, которая отзывается легкой дрожью и рванными вздохами, в то время как пальцы настойчиво поглаживают бедра Пауля. Сдерживаться вообще не хочется, вместо этого в голове только одно — поскорее заполучить его всего. Съесть без остатка, чтобы ни крошки никому не осталось. Опасное и неожиданное чувство собственничества захватывает меня в свои лапы, и я поддаюсь ему на секунду, помечая шею Пауля несколькими красными пятнышками - моей личной подписью. Пауль на этот резкий порыв усмехается, задирая мою голову к себе, так, чтобы я снова пропал в его хитрых и жадных до внимания глазах. — Я уже твой, Рихард, — его слегка насмешливый взгляд пронизывает все тело полностью, добираясь до костей, а мягкий, но властный шепот заставляет подчиниться. Я запоздало киваю, тяжело сглатывая, и Пауль вновь с усмешкой быстро целует в губы. Теперь покорно следовать приходится мне, уступая ему место ведущего. Ландрес снова двигает бедрами пару раз, имитируя толчки, и я прикусываю губы, закрывая глаза. Дразниться нравится ему больше всего, это я уже понял, однако на этот раз он не выдерживает сам, спешно спускаясь руками к моей ширинке. Я ловлю его ладони вновь, и отрывая от себя, поочередно целую тыльную сторону каждой, пока Пауль нетерпеливо фырчит над моим ухом. Он уклоняется от ласки, стараясь вывернуться из хватки, и чуть ли не кинуться в бой, но я не могу ему это позволить. Этот момент хочется смаковать, как дорогой алкоголь, и навсегда запомнить, так детально, насколько возможно. Коротко усмехнувшись столь ярому рвению, я все же отпускаю его руки, но перед эти укладываю их на свою грудь. И через секунду тонкие и мягкие пальцы слегка надавливают на соски, заставляя прикусывать губы даже от столь легкого трения. Пауль хитро ухмыляется, довольный своей провокациец, и ведь точно что-то задумал. Но и мы не пальцем деланные. Одной рукой я накрываю выступающий бугорок на его шортах, едва ли сжимая, но даже так реакция Пауля ярко отображается на его лице. Он с придыханием шепчет тихое и такое нуждающееся «Рихард», что я и сам не могу удержаться от стона. Словно оголодавшие, мы снова целуемся, пока я ненастойчиво поглаживаю член парня сквозь тонкую ткань. Пауль стонет мне в губы, что только больше подогревает изнутри, и я поддаюсь вперед, рывком стягивая последнюю одежду Ландерса. И вот теперь я могу вдоволь налюбоваться настоящим Паулем. Смущенным, что, как обычно выдают его уши, с вожделением и любовью смотрящим из полуприкрытых век на меня сверху вниз. На секунду он колеблется, делая попытку свести колени, но я быстро перехватываю его бедра, ласково поглаживая большими пальцами по нежной коже внутренней стороны. — Тише, родной, — мягко шепчу ему в шею, сладкими поцелуями неспеша покрывая ее, — ты такой красивый. Пауль на комплимент сдавленно смеется, обнимая меня за шею, утягивая в очередной поцелуй. Он весь горит, смущаясь еще больше, и это так не похоже на привычного саркастичного и спокойного Ландерса, и осознание, что эта его нежная сторона открывается только мне приятно отзывается тахикардией в груди. Пауль полностью и безоговорочно доверяется мне, и это ценнее, чем что-либо. Моргаю глупо, и теперь будто вижу его совсем другим. Такого Пауля хочется оберегать, защищать, да просто спрятать в карман, чтобы всегда был рядом. Поддаваясь приливу нежности, я медленно целую его в висок, и почти слышу как он мурчит, утыкаясь лбом мне в плечо. Я осторожными движениями снова опускаюсь к уже твердому члену, на пробу проводя пальцами по напряженной плоти. Пауль отзывается моментально, протяжно выдыхая со стоном, вновь толкаясь бедрами. С нежной усмешкой, я медленно ввожу то вверх, то вниз, ведь теперь моя очередь дразниться. Однако долго продержаться не получается ни у меня, ни у Пауля, что все громче стонет, цепляясь за мои плечи, и через несколько минут я уже ускоряю темп, сжимая в ладонях уже два члена, рывками доводя нас до пика. На пару секунд перед глазами не остаётся ничего, кроме яркого белого света, и я будто сквозь толщу воды слышу протяжный стон Пауля. Словно волной нас обоих накрывает оргазм, оставляя после себя приятную тяжесть в каждой клетке тела. Все будто становится ватным, и даже дышать становится трудновато. Проходит пару минут, как Пауль укладывется на моем плече, устало обнимая за шею, пытаясь прийти в себя. Гулко шумит сердце в ушах, когда я ласково и лениво поглаживаю поясницу Ландерса, восстанавливая дыхание. Мы остаёмся лежать на диване, лишь меняем позу. Я осторожно укладываю Пауля, накрывая его пледом, и сам ложусь рядом под бок. Теперь все в порядке, причина тому — ты.