забудь о чувствах.

Андрей затих. Нахмурившись, то на пол смотрит, то на подругу. От этой фразы внутри все крутит, переворачивается, но тем не менее становится на свои места. Он губы кусает, старается переварить информацию как можно быстрее, глаза трет, чтобы убедиться, что это не сон. Тишина давит на уши, на голову. Так сильно, что молчать невозможно. — Глаш, — осторожно начинает Князев, затылок потирая озадаченно, слова подбирает, как может, — я понимаю, что ты серьезно сейчас и это… вводит в ступор какой-то, понимаешь? Ладно, пусть так, ты ведьма. И? Разве это как-то мешает? Она тяжело вздыхает, волосы непослушные нервно расчесать пальцами хочет, но кудри так и лезут в глаза, не укладываются никак. Было бы смешно, если бы позволяла ситуация. Фира смотрит жалобно, не знает куда себя деть, при этом решительно к нему корпусом поворачивается, садится удобнее, все еще держа одеяло у груди. — Только не смейся, ладно? Она рассказывает всё с самого начала. Первый раз решила открыться и, наверное, это самое правильное решение в её жизни. Андрей - человек хороший, он не станет никому ничего говорить, он поверит, потому что знает, что врать смысла нет, да и сам связан с чем-то мистическим с самого детства. Он догадывается (или хочет верить), что мир фантазий в его голове появился неспроста. Наверное, Князев - один из тех, кому дано свыше, как и Фире, наверное, но немного иначе. Парень слушает внимательно от начала до конца. Только когда в комнате снова виснет молчание, и шумят лишь добротные советские часы, он берет девушку за руку. Осторожно так, ненавязчиво. Большим пальцем бледную, до невозможности мягкую кожу поглаживает, смотрит на абсолютно поникшую подругу, в глазах её видит будто бы вечную печаль. Как много он хочет сейчас ей сказать, как сильно он хочет обнять её, утешить и защитить даже от сил потусторонних. «Моя маленькая..» — единственное, что произносит шепотом, перед тем как пододвинуться ближе и медленно в губы поцеловать. И вновь рыжеволосая тает в его руках, точно сахар в горячем чае, поддается всем его действиям и своим желаниям, несмотря на неприятное, покалывающее ощущение в области сердца. Андрей легко, будто пёрышками, а не пальцами, касается тоненьких плеч, осторожно углубляя их поцелуй. Снова лечит её. Ну как же так? Однако нежности кончаются быстро. Нужно договорить, причём сейчас и как можно скорее. Дюша мгновенно в себя приходит, совсем серьезно говорит, несвойственно для самого себя: — Фир, я тебе обещаю, вот сейчас очень серьезно, — хватает аккуратно её лицо обеими руками, заставляя в глаза смотреть, не отворачиваться. — Я не сделаю тебе больно. Ты можешь делать больно мне, но знаешь… Я тебе не смогу, даже если сильно захочу. Девушка кивает послушно, волосы его, необыкновенно мягкие, поглаживает. Чувства берут вверх, а слова давнего друга внушают доверие. Наверное, она пожалеет, но это будет позже. Важно то, что происходит сейчас, правда? — Хорошо. Давай попробуем. *** — Чего, блять? — шокировано произносит Миша, практически давясь пивом и резко вскакивая с потрёпанного кресла. — Мы с Глашей решили, что попробуем быть вместе, — всё таким же пугающе-спокойным тоном отвечает Князев, поджимая губы, с глаз Горшенёва взгляд не спуская. — Я тебя прошу, в руках себя держи. Не забудь, тут девушка, ага? В стену летит пустая пивная бутылка и коричневыми осколками разлетается по той части помещения, в которой, к счастью, никто не находился. Глашу серьёзно пугает громкий звук, от которого она чуть ли не подпрыгивает, но при этом старается не прикасаться к Андрею первая. Сама не знает почему. Может быть не хочет так сильно Миху расстраивать, который и так уже на взводе. Да, это не сильно умное решение, ведь она самостоятельная девушка и вольна делать всё что хочет, однако её останавливает сейчас что-то бóльшее. И разъяренное. — Андрюх!.. Хер с тобой. Пáнкова, ну что это за херня? Мы так не договаривались! — вытаращив свои огромные карие глаза, хрипит Горшок. Ноздри вздымаются, губы подрагивают от злости и, видимо, обиды. — Ё-моё, вы… Блять, да ну вас нахуй. Дышит тяжело, с откровенной злостью говорит и срывается с места в бешенстве, уходит. Фира сразу считывает, ничего не говорит Андрею, за другом мчится. Вслед себе получает тихое «Оставь его», но естественно не останавливается. Вину она чувствует ужасную, как перед Князем, так и перед Горшком. Знала же, что даже без магии этой последствия будут серьезные, но взяла и повелась на чувства. Молодец, Фира, теперь сама это говно разгребай. — Миха, ёпт! Стой, я задохнусь же, я курю как паровоз! — кричит девушка, изо всех сил пытаясь догнать друга. Тот всё-таки останавливается и она, успешно темп замедляя, наконец останавливается напротив его лица. Тяжело дышит, сглатывает нервно. — Послушай… — Глафира, мать твою, я слушать нихера не желаю. Ты мне мозги пудрила, понимаешь, да? Доигралась? Думала, что я за тобой как собака буду бегать? Хуй там плавал, родная, иди с Андрюхой зажимайся, — с горечью неестественной для себя выкидывает Миша, смотря на лицо, которое хотел целовать. Ради которого не ширялся сильно, держал себя в руках, говорил, мол «Нельзя, она не оценит», ради которого на уступки шёл постоянно. А теперь что? Она ушла к его другу. — Сука, да успокойся! — срывается кудрявая, да так, что, кажется, искрится вся от напряжения. Руку ему на плечо кладёт, сжимает настолько сильно, насколько ей позволяет её состояние и комплекция. Для Миши крупного, это, конечно, не больно, но что-то его всё-таки держит рядом, уйти с обидой не дает. — Я никому мозги не пудрила, ни тебе, ни ему. Я не хотела отношений изначально, потому что у меня были на то причины. И ты ведь знаешь, Миха, ты знаешь, что я вас обоих очень люблю. Но… — Но выбрала его. А я знаю почему, Глаш. Потому что я такой… Ну нахер никому не нужен. — уже спокойно произносит темноволосый и улыбается болезненно, показывая отсутствие зубов. — Я никогда не был нужен ни ему, ни тебе. Потому что я не могу так, как все, блин. Я - не вы. — Неправда, Мих, ты нам нужен. И ему, и мне, — взяв себя в руки, перебивает Глафира. Сердце готово выпрыгнуть из грудной клетки, в ушах звенит, земля из под ног уходит, но она держится как настоящий боец. Девушка успела выучить Мишу. С ним нужно как с ребенком. Не кричать, не давить, а спокойно и чётко расставлять все точки над «и».— Просто мы же с тобой, понимаешь, как две капли воды. Мы не уживёмся вместе, потому что дома пиздец будет твориться. Я ж как ты, Мих, беру и ухожу, психую, ревную, злюсь. А Андрей… Он для нас с тобой как успокоение. И его на всех хватит, уж поверь. — Как же ты не понимаешь, бля, что мне не только Андрей нужен? Почему ты не хочешь даже дать мне шанс? Выслушать не хочешь? Почему? Точно. Мы же одинаковые. — Он усмехается, заглядывает в зеленые глаза уже без злости, но с невероятной обидой. Рукой единственный раз аккуратно по рыжим кудряшкам проводит и разворачивается, чтобы уйти, однако перед этим решается сказать. — А теперь подумай. Ты, на самом деле, и себе бы шанса не дала, так? Слушать бы себя не стала, да? Если хочешь загонять себя в тупик, загоняй. Вот только тогда меня не нужно трогать. Фира осталась одна посреди двора, в котором и находилась их репетиционная база. В глазах и в носу неприятно щиплет, её трясёт и последнее мимолётное желание что-то с этим сделать испаряется у неё прямо перед носом. Неужели всё так и закончится? Неужели это правда? Она разрушила всё? Навсегда? Сзади кто-то идёт. Панкова быстро вытирает слёзы, оборачивается и Андрея видит. Тот встревоженно бровь приподнимает, замечает несвойственные для неё красные глаза, нос, щёки, тут же ближе подходит и крепко обнимает. Девушка в объятиях, таких тёплыми и успокаивающих, тонет, полностью теряя равновесие. Упала бы в обморок, если бы Андрей не начал говорить. — Граф, ты его не знаешь разве? Он подуется и успокоится. Просто, это самое, не ожидал такого. — вкрадчиво, тихо говорит, так, что девушка замирает тут же, сильнее к нему прижимаясь. — Ну-ну, маленькая. Я рядом. — Андрей, — всхлипывает Глаша, нехотя отстраняясь от крепкого тела и снова вздрагивает. От холода или от истерики - неизвестно, но её тут же заставляют укутаться в огромную джинсовку. — Просто мне кажется, что это я виновата. Я же говорила, я испорчу вам всё. Может не стоит? — Ты же веришь мне, да? — Ласково спрашивает Князев, сильнее натягивая на рыжую свою куртку, улыбается и продолжает, — Вот и говорю. Разберёмся. Всё зависит от нас. Не от проклятия того, а от нас. Осторожно будем. Обещаю. Глафира верить старается. Но не верит. Ком в горле ослабевает, трясти практически перестает, но пока она с Мишей не помирится нормально, легче в душе не станет. Она кивает, да, она вновь к Андрею прижимается, однако для себя твёрдо решает уберечь всех. Даже если для этого ей придётся умереть. *** После того момента прошло пол года. Глафира помирилась с Мишей не в этот же день, однако довольно быстро. Андрея всегда удивляло в ней то, что она может найти общий язык с самыми трудными людьми, в том числе и с Горшком, за считанные минуты, если конечно не нервничает и контролирует свои эмоции. Князю нравилось в ней всё: рыжие кудряшки, нездоровая худоба, маленький портак у пупка, вздёрнутый носик. Фира значила слишком много, заполняла пустоту в душе, подсказывала идеи для песен, даже пела на бэках иногда. Характер у ведьмы пробивной, упрямый, но при этом очень ранимый и мягкий. Никогда не сдастся и всех сразит наповал за любимого человека, с которым может быть собой, с которым не хочет слабости свои скрывать и хочет казаться маленькой девочкой. Так думал и Миша. Миша мечтал о Панковой, даже когда принял факт того, что у них с Андро всё серьезно и расставаться они не собираются. Да, он мечтал. Пока не встретил её — Анфису. Ведьма как знала, что в этот раз на репточке окажется и новая пассия Горшка, по всей видимости, довольно близкая. Когда Анфиса пришла на концерт, Глаша простудилась и осталась дома, однако она видела, что снимал Князь и даже успела немного заревновать. Фира аж с кровати привстала, когда посмотрела в глаза Фисе. Такая она: мощная по натуре, сильная энергетически, до невозможности красивая и заряженная девчонка. В голове мимолётно пронеслось: «Мы поладим». Глафира долго думала об этом, но все мысли резко улетучились, когда она привычно зашла на базу. Темноволосая девушка с каре с того самого видео сидела на полу, рядом сидел Миша. Наверное на отходняке. Обычно Фира возникала, разговаривала с ним о том, что так часто нельзя, получая привычное «Да я не нарик, ё-моё, иди, вон, Дюху учи». В этот раз не стала. Громко стуча каблучками, прошла к парочке. Улыбнулась привычно Мише и перевела взгляд на стальную леди. Та сразу же возбудилась, вскочила с места, глазки пошире распахнула и протянула свою изящную ручку, вызывая этими действиями у Фиры умилённую усмешку. — А-а-а, это наверное ты… — тянет ласково темноволосая, с восторгом разглядывая новую знакомую. — Глафира? Такая миленькая. Рыжик. — А ты наверное та самая Анфиса, что произвела впечатление на нашего Миху? — пожала руку девушки, на своё удивление отпускать не стала. Слишком приятно легла, слишком тепло. — Спасибо, взаимно. Фира будто не в себе. Отпустив ладонь красавицы, тут же кладет руку ей на щечку, нежно проводит пальцами до ключиц. Анфисе нравится: она приближается к её лицу, не отрывая взгляд от её зеленых, будто ганджа, глаз, носом касается её носа и мелко целует в губы. Панкова глаза распахивает, но сопротивляться не смеет, наоборот, ласково прижимает к себе за талию и оборачивается к Мише, спрашивает как ни в чём не бывало: — Ну что? Придумал что-нибудь? Тот, мягко говоря, ахринел от всей этой сцены. Перечить не смеет своей Анфисе, особенно когда та на него смотрит так, будто самая красивая кукла в детском магазине, которую так и хочется маленьким ребяткам с прилавка забрать. Разве ей кто-то вообще может перечить? Только смелые и глупые. Фира не в счёт, ей даже понравилось поддаваться на такие игривые проделки. — Ё-моё, хорошо, что ты спросила, я и забыл. Ща, — усмехается задумчиво. Вновь в свой мирок погружается, колки на гитаре крутит, струны перебирая, а затем начинает играть пока еще неизвестную композицию. Фиса тут же отлипает от Фиры, импульсивно к Мише подбегает, слушает внимательно, с таким детским восторгом на него смотрит. И ведь действительно, звучит красиво, внутри всё пробирает до дрожи, цепляет невероятно. В голове пробегают все воспоминания с Мишей: как они первый раз увиделись в туалете, как он помогал ей с сигаретами постоянно, как поцеловал первый раз, как смотрел на неё все репетиции и как первый раз за неё влез в драку. Да, Глафира любила Мишу. Как близкого друга, как большого ребёнка, как сильного духом человека и как большого кота, у которого девять жизней, который постоянно выходит из воды сухим. И она думала, правда думала над тем, правильно ли она сделала выбор. Ей хочется верить, что правильно, потому что на ночёвках с Андреем уютно, спокойно, даже кошмары почти прекратились. Парень стал её опорой, каменной стеной, Фира знает, что он всегда ментально рядом, она чувствует его везде. И Князя она тоже любит. Но сильнее ли? Миша заканчивает играть. Пока Анфиса практически прыгает от радости, бежит целовать своего парня, говорить какой он гениальный, его взгляд устремлён на рыжеволосую. Фира не замечает, смотрит в пол, дожидается тишины. Наверное, Горшок играл для своей красавицы. Жаль, что их крепкая дружба почти потухла. Начиналось всё хорошо. Красиво. Как в сказке. Наконец-то Анфиса замолкает и только тогда Панкова поднимает взгляд на пару. Улыбается сдержанно, эмоции скрывает. На душе туманно. И странно. И страшно. И грустно. — Мих, — начинает спокойно, без лишних эмоций, хотя глаза уже поблескивают от навернувшихся слёз, — наверное Анфиса тебе уже всё сказала. Я просто хочу сказать, что… — запинается, нервно палец ко рту подносит, кусает краюшек, дабы эмоциям совсем не поддаться, — ты самый талантливый композитор, которого я знаю. Не останавливайся. Фиса, ты его муза, это я тоже знаю. Берегите друг друга. Она неожиданно для всех, даже для себя, вымученно улыбается, кивает и убегает, практически сразу начиная рыдать. Железной дверью хлопает и садится прямо возле неё, спрятав лицо в ладони. Может это сон? Нет, сны у неё обычно еще хуже. Почему так больно тогда? Горшенёв в это время почти застывает, потому что приходит осознание. Он не отпустил. Просто нашёл ту, которая сильнее всех походила на Глафиру. На маленькую, тоненькую девочку, с кудрявыми волосами, портаком, сделанным Мишей, на пупке, вздёрнутым носиком и взрывным характером. Просто нашёл её копию.