***
— Так ты няня. У Чуи чуть не случился инфаркт, когда позади него раздаётся чей-то голос. Два часа ночи, единственный свет в тёмной кухне исходит из открытого холодильника и телефона Чуи, который он оставил на стойке. Поэтому, резко оборачиваясь, он с трудом может рассмотреть человека перед ним. Однако некоторые черты легко узнаваемы: взлохмаченные тёмные волосы, линия подбородка, такая точная, словно высеченная самим богом. Дазай Осаму. Старший сын. Хаяши упоминала, что они встретятся утром, поэтому Чуя предположил, что тот не живёт здесь. То, что они встретились на кухне в два часа ночи — сюрприз в виде сердечного приступа. — Блять, — шипит Чуя, хватаясь за грудь, — ты напугал меня. Глаза Дазая сужаются, голова немного наклонена к плечу. — Ты француз. Чуя не уверен, вопрос ли это или констатация факта. Но теперь, оправившись от шока, он способен реагировать на первые, те идиотские слова: — Да. И я не няня. Я… — …Помощник по хозяйству, — отмахивается Дазай, словно сотый раз слышит подобное, и что абсурд, учитывая их первую встречу. — Да-да, да то же самое. Ты нянчишься с детьми. Даже если Чуя мало что может возразить, потому что Дазай технически прав, но всё же есть разница. Тем более дело в тоне, и в том, как он произносит слово «няня», как будто это что-то постыдное. — Извини, — огрызается Чуя. — Не знал, что зарабатывать деньги карается стыдом и насмешками. И мой косяк предполагать, что все эти штуки с классизмом остались далеко позади. К собственной чести и разочарованию Чуи, Дазай даже близко не кажется удивлённым или обиженным. Похоже, он развлекается. — Ох, он ещё и забавный. — Отталкивая Чую, держась рукой за его плечо, он открывает холодильник и достаёт оттуда бутылку со льдом. — Француз, рыжий и комик в придачу. Словно ты будто был создан лично для меня. Чуя чуть не захлебнулся слюной: — Пардон? — Ну, ты здесь, нянька для детишек, не? — Ага, для шестилетних твоих брата и сестры, — шипит Чуя. — Не для тебя! Дазай облокачивается на стойку, пожимает плечами. — Какая жалость. Раздражённо качнув головой, Чуя хватает свой телефон и собирается уйти, прежде чем тот скажет что-то, привлекающее неприятности. Но похоже, Дазай не закончил: — Что ты вообще делаешь здесь в столь поздний час? Знаешь ли, моя семья любит ранние подъёмы. Чуя несчастно признаёт — это один из пунктов в его личном списке вещей, над которыми ему нужно поработать. — Смена часовых поясов, — бормочет он, не обращая внимания на давящий взгляд Дазая. — Не могу уснуть. А ты? — А у меня деловая встреча. — В два часа ночи? Дазай ухмыляется. — Ага. И, ох, Чуя закатывает глаза. Как вышло, что они знакомы не больше пяти минут, но ему уже хочется придушить Дазая, который так нелепо подкатывает к нему? Отцы Чуи наверное сказали бы, что у него в отношениях есть небольшой пунктик. Но ради бога, Дазай даже не пытался хотя бы быть вежливым с тем, с кем будет сосуществовать в одном доме целый год. — Ну, — бормочет Чуя, — мне всё равно. Спокойной ночи. — Увидимся утром, Чу-у-у-я. Чуя почти уверен, что Дазай растягивает его имя специально, как проявление неуважения. Но он уже забивает на это, так как слишком раздражён и устал, чтобы сделать что-то кроме как вздохнуть и уйти.***
Благодаря двадцати установленным будильникам, Чуя умудряется проснуться ранним утром. И это ужасно. Он чувствует себя зомби, и лучше бы проспать ещё пять часов. Но он обязан встретиться со всеми членами семьи за общим завтраком, так как Дазая и его отца не было в доме, пока Хаяши забирала его из аэропорта. Очевидно, он имел удовольствие познакомиться с Дазаем ночью, но предчувствует, что это окажется чем-то вроде тайной встречи между ними двумя. Родители вряд ли обрадуются ночными приключениями их сына, если узнают. Ещё не распаковав вещи до конца, Чуя роется в чемодане в поисках приличной одежды и идёт в ванную, чтобы переодеться. Судя по голосам из кухни, наверное, все уже проснулись. Так и есть, присутствует вся семья. Вся, кроме Дазая. — Доброе утро. — Ох, — говорит Хаяши, улыбаясь ему, когда она закрывает холодильник. — Ты проснулся, Чуя-кун. Познакомься с моим мужем. Гэнъуэмон Цушима. — Она активно жестикулирует. — Дорогой, это временное пополнение в нашей маленькой семье. Накахара Чуя. Гэнъуэмон Цушима очень симпатичный мужчина в свои пятьдесят, с короткими темными волосами, одетый в безупречный чёрный костюм, который наверняка стоит больше, чем любая вещь Чуи. Сходства Дазая с его отцом трудно не заметить. У обоих резкие, поразительные черты. Они излучают ауру высокомерия, авторитета, из-за чего остальные присутствующие рядом с ними кажутся совсем маленькими и незначительными людишками. Даже когда мужчина кивает Чуе, это ощущается так, будто он был изучен чужим пристальным взглядом с ног до головы. — Добро пожаловать. Надеюсь, тебе понравится пребывание в моём доме. Чуя вежливо кланяется: — Очень благодарен за ваше гостеприимство. Конечно, он работает на них. Не то чтобы они приютили его бесплатно, но Чуя предполагает, что благодарность не будет лишней, тем более в такой семье, как эта. Не все могут иметь личную ванную в своей комнате, и из того, что он успел заметить, семья кажется дружелюбной, ну… кроме Дазая. — Как грубо! Помяни чёрта. Стоит Чуе сесть за стол, как Дазай появляется в комнате, одетый в схожий по стилю отца костюм — если не лучше — с острой улыбкой на губах. — Никто не удосужился разбудить меня, но к счастью для всех вас, я всё равно здесь. Реакции на его выпады странным образом различаются: лицо Хаяши озаряется сияющей улыбкой; глаза маленького Рю немного расширяются, когда он смотрит на брата, а Гин просто продолжает есть; Цушима хмуро глядит в телефон. Когда все усаживаются по местам, Дазай фактически занимает чужой стул, чтобы сесть рядом с Чуей. — Ты ранняя пташка, поэтому не подумала, что тебя нужно будить, —говорит Хаяши и поворачивается к Рю: — Ты уверен, что не хочешь ещё чая, дорогой? Рю вертит головой. Время спустя их личный повар — мужчина, кто представился как Юки — ставит перед ним чашку. — Пей, — приказывает женщина. — Горлу будет легче. — Итак, Чуя, — говорит Дазай, и пульс Чуи подскакивает. — Как именно ты здесь оказался? Отец Дазая тактично кашляет: — Сынок, как насчёт того, чтобы банально представиться? — О, я уже это сделал. Вчера. Мы столкнулись ночью на кухне, когда Чуя там рылся. Чуя тихо ругается. Рылся? Серьёзно блять? — Простите, — выдавливает он. — Я с трудом засыпаю из-за разницы во времени, и просто искал что попить… Хаяши отмахивается: — Всегда пожалуйста, чувствуй себя как дома, дорогой. — А что ночью делал там именно ты, Осаму? — спрашивает Цушима. — Тоже захотел попить холодненькой водички. Большое спасибо. Итак! — Он поворачивается обратно к Чуе: — Я весь во внимании. Выжидая время, Чуя терпеливо делает глоток своего чая. — Ну, я всегда хотел провести год за границей, особенно в Японии, поэтому программа показалась мне отличной возможностью. — Почему ты не в университете? — настаивает Дазай. — Плохие оценки? — Мои оценки в порядке, — спокойно говорит Чуя, даже если чувствует, как начинает закипать. Конечно, он не был самым умным человеком в своём классе, но отсутствие каких-либо навыков он компенсировал учёбой, работая над собой. — Я просто не готов выбрать что-то определённое из предложенных дисциплин в ближайшие пять лет. Пока. И хотел бы провести этот год за границей. Это частичная правда, но им не всё нужно знать. Цушима ставит свою чашку с кофе на стол с большей силой, чем того стоило, и бросает холодный взгляд на сына: — Достаточно. Либо ты ведёшь себя как положено, либо вставай из-за стола. Это забавно, потому что Дазай, вроде как парень двадцати одного года — слишком взрослый для такого ребячества, но даже если он намерен продолжать ехидничать, по крайней мере, всё же опускает глаза на тарелку и замолкает. Чуя рад, что Цушиме удалось вмешаться; это не так уж и плохо, но ему больше по душе, когда Дазай не пристаёт к нему с расспросами. Хаяши заполняет неловкое молчание, проверяя расписание детей. Так как у семьи есть личные повара и уборщики, основная работа Чуи заключается в заботе о детях: готовить их к школе, забирать оттуда, и, по словам Хаяши, быть для них старшим братом. И это довольно абсурдно, учитывая, что тот сидит прямо перед ними, за одним столом. Ну да ладно. После завтрака Цушима извиняется и исчезает в своём кабинете, Дазай молча встаёт, а Хаяши поворачивается к Чуе: — Сегодня воскресенье, — говорит она. — У тебя выходной. Как насчёт того, чтобы я показала тебе Йокогаму? Познакомишься с городом поближе. Ты в самом деле должен попробовать что-то из местной еды! Чуя улыбается. — Было бы замечательно. По возвращении обратно во Францию, его отцы старались изо всех сил стряпать что-то из Японской кухни. А когда Чуя стал достаточно взрослым, чтобы готовить, просматривая уроки на YouTube и воссоздавая некоторые блюда, он никогда не ощущал свою кулинарию хотя бы близко к оригиналу. — Детки, одевайтесь. — Я не хочу, — бормочет Рю, отталкивая тарелку и глядя куда-то вниз. Его сестра дёргает его за рукав, и когда он смотрит на нее, она наклоняет голову и моргает. Через мгновение детского немого диалога, он вздыхает, уступая: — Ладно. Чуя ошеломлённо смотрит, как они уходят и встаёт сам. — Оставь посуду, — говорит Хаяши, отмахиваясь, и тут звонит её телефон. — Ох, о нет. — Всё в порядке? — Есть проблема с одним клиентом. Я… Я должна уйти. — Она вздыхает и оглядывается в поиске кого-то определённого — Дазая. Чуя посчитал, что того уже нет, но он стоял возле кофемашины, пялясь в телефон, даже не подозревая, что стал мишенью. Уже зная, к чему всё идёт, Чуя раздражённо вздыхает. — Осаму, милый. Можно тебя на секунду? Дазай оборачивается к ней с откровенным выражением вселенской усталости, улыбаясь явно для галочки. — Что там? — Ты свободен на… — Она смотрит на свои часы. — Скажем, два часа? — Зависит от твоего предложения. Его ответ даже не окрашен фальшивой вежливостью, но улыбка матери не меркнет. — Не мог бы ты показать Чуе-куну город? Купить билет в метро? Я бы и сама с радостью, но мне нужно на работу, иначе клиент убьёт меня. Дазай делает вид, что задумывается над этим. Чуя вновь испытывает желание придушить его. — Хорошо, — наконец говорит он. − Но с тебя должок. Хаяши сияет. — Конечно. Большое спасибо, дорогой! Детки будут готовы с минуту на минуту. Она выходит из кухни, набирая номер по телефону, и Чуя остаётся наедине с Дазаем. Снова. Класс. — Сопляки тоже идут? — спрашивает Осаму, и Чуя, не сдерживаясь, фыркает: — Да, твои брат и сестра тоже идут. Кстати говоря, я прослежу, чтобы они… были в порядке. Идя по коридору, он чувствует на себе пристальный взгляд карих глаз. Одевшись в более подходящие для погоды шмотки — рубашку с высоким воротником и чёрные джинсы — Чуя стучит в дверь комнаты Рю и обнаруживает, что тот разгромил свою комнату только ради того, чтобы найти пару у носка. В конце концов он был найден под кроватью. Затем Чуя навещает Гин, которая лежит на своей кровати с мечтательной задумчивостью, разглядывая потолок. Наконец, когда трое спускаются по лестнице, Дазай ожидает их в фойе. Судя по выражению его лица, он рад этой идее меньше всех, хотя ещё время назад был дотошно разговорчив, не говоря уже о его ночной болтовне. У Чуи есть ощущение, что это как-то связано с детьми, что… странно. Они его семья. С другой стороны, Чуя пока ещё ни разу не видел, чтобы Дазай даже взглянул в их сторону, не то что разговаривал с ними. Это будет просто замечательно. — Готов? — спрашивает он, надевая пальто. Дазай не удосуживается ответить ему, просто открывает дверь. Некоторое время они идут молча. Это было бы неловко, если бы Чуя волновался о таких мелочах. Сейчас он слишком занят, наблюдая за тем, что происходит вокруг. Его вчерашнее прибытие было слишком сумбурным, чтобы как следует осмотреться, и теперь он может восполнить это. Прекрасно. Улицы здесь отличаются от тех районов, к которым привык Чуя, и совершенно отличаются от тех фантазий в его голове, которые он представлял перед сном, задаваясь вопросом: каково это жить в том месте, где он родился. Теперь это реальность. Рю и Гин идут впереди них, будучи в курсе, по какому пути следовать до метро. Одетые в свои пальто, они выглядят крошечными милыми бизнесменами. Тут Дазай нарушает мирную тишину, открыв рот: — Что у тебя с ногой? Несмотря на все усилия, Чуя чувствует, как всё его тело напрягается. — У тебя нет чувства такта, верно? — Только тогда, когда сочту его необходимым. Чуя фыркает, сдерживая гнев. Окей, всё в порядке. — Несчастный случай. — А конкретнее? Какого рода? — Дазай продолжает допрос. — Танцы. — Ты танцуешь? Раздражает не тон, Чуя достаточно пережил все эти: «Ты парень и танцуешь?!» каждый раз в его жизни, и однотипная реакция уже не так выводит из себя, скорее разочаровывает. Не по этой причине он чувствует боль в мышцах. — Да, — говорит он и выпрямляет спину, чтобы не казаться жалким перед кем-то, даже если сам для себя кажется маленьким беззащитным ребёнком. Дазай принимает ответ задумчивым мычанием. Это должно было означать концовку их тупого разговора, но похоже, что нет. Чуя должен был догадаться. — Тогда мне понятно, — тянет Осаму. — Итак, танцор с амбициями, но травма не позволяет добиться мечты. Поскольку дополнительных вариантов нет, решаешь взять годовой отпуск и стать нянькой. Вау, потрясающе. Ты словно из романа для взрослеющих подростков. Чуя бледнеет. Кем блять возомнил себя этот Дазай? — Заткнись, ты не… — … Знаю тебя, чтобы так говорить? — заканчивает парень, наклонившись к нему. — Можешь ли ты быть менее стереотипным? Отстой, Чуя действительно хотел сказать именно так. Что еще более отстойно, так это то, что Дазай каким-то образом прочитал весь его последний год за считанные секунды. И даже если это мелочь для подобных ублюдков, но это составляющая жизнь Чуи. Потому что она изменила его сильно и болезненно. До такой степени, что он лежал месяцами в постели, жутко злясь на весь мир. — Молодец, догадливый какой, — Чуя огрызается. — Придурок. Надеюсь, эта информация стала для тебя полезной. Всё, что делает Дазай, это отмахивается. — Расслабься. В конце концов, я бы всё равно об этом узнал. Лучше убрать грязное бельё сразу же, верно? Это не… грязное бельё. Это жизнь Чуи. Что-то, с чем приходится смиряться каждый день. И это не ебаная шутка. Но, наверное, говорить это такому мудаку бесполезно. Выдохнув, Чуя засовывает руки в карманы пальто. — А что с твоим? — Хм? — Грязным бельём, — уточняет он ровным голосом. — У тебя есть деньги всего мира, но ты обращаешься с собственной семьёй как с дерьмом. Они не уделили тебе достаточно внимания в детстве или типа того? — Фумико не моя мать, и эти двое сопляков не мои брат и сестра. Чуя хмурится. — Значит, только потому что они не родные, а Хаяши — мачеха, для тебя это не семья? — Значит, что так. — Чертовски глупо. — Называй как хочешь. Это не меняет того факта, что я им ничего не должен. Ещё тупее. Рю и Гин дети, чёрт возьми. — Так ты поэтому называешь себя Дазай? — Ммм, фамилия матери. — Кто тут ещё стереотипный, —бормочет Чуя и пинает камешек здоровой ногой, хотя Дазай выглядит раздражающе невозмутимым при данном разговоре. — Если тебе нужно моё грязное бельё, то копни глубже, Чиби. Чиби? — Что? Дазай поворачивается к нему, кривя бровь. — Что это за слово? Чиби? Задать такой вопрос, значит проиграть какую-то странную битву, которая шла между ними с момента их первой встречи, но Чуя никогда раньше не слышал этого слова. Ни на уроках, ни в словарях, ни в книгах, которые любил читать. И чтобы быть на одной волне с Дазаем, он хотя бы должен знать значение тех вещей, которыми его называют. Улыбка этого придурка хитрая: — Ах, это? Что-то вроде того, если бы я назвал тебя… mon ami Глаза Чуи сузились в подозрении: — Ты говоришь по-французски? — Пришлось выбрать два иностранных языка для получения степени. Интересно, но банально. Тем не менее глупый ответ Дазая прозвучал странно. Насколько Чуя знает — может предположить игривость Дазая, это слово может оказаться в переводе лошадиным дерьмом. — Значит, если я загуглю, это подтвердит сказанное тобой значение? Дазай пожимает плечами. — Конечно. Думаю, тебе не помешает иногда просвещаться. Чёрт возьми. Вздохнув, Чуя закатывает глаза и решает довериться ему. Пока что. Он поищет значение этого слова в своей комнате, где есть Wi-Fi. Остаток пути до метро не так уж и плох. Дазай приятный собеседник, пока не занят тем, чтобы быть придурком, а Чуя то и дело фыркает из-за его нездорового чувства юмора. Не сказать, что Чуя прям наслаждается его присутствием — чёрт возьми, нет. Он просто знает таких парней, похожих на Дазая. Богатый, избалованный сопляк, который ослеплён всеми своими деньгами, не замечая ничего дальше себя. И он знает другую сторону таких как Дазай. Даже лучше, чем первую. Красивое лицо, и такие же красивые слова, из-за которых он звучит как секс — и Чуя не должен думать о сексе. Не тогда, когда он выполняет свою работу по программе Помощника по хозяйству. Ну, и особенно по личным причинам. Ну или склонностям. Да пофиг. Дазай всё равно натурал, скорее всего. Бросив взгляд на него, Чуя хмурится. Он выглядит натуралом. Вроде бы. Дазай объясняет ему систему метро короткими фразами, покупает годовой билет и отвозит их с детьми на рынок через одну станцию. Забавно. Чуя уверен, что тот вряд ли соглашался на такое, но похоже, Хаяши всё же подкупила его, пока совершались сборы на улицу. Всё остальное не имело бы тогда смысла. Чуя всё ещё ест, когда Дазай выбрасывает свои рисовые шарики — хотя он даже не доел их — в ближайший мусорный бак, и смотрит на него. — Эй, — Чуя жуёт и сглатывает, заметив, как Рю повторяет за братом, и хмуро глядит на Дазая. — Вкусно же. Дазай лишь кривит брови. — Ну чего? — Каково мнение о временной семье, Йокогаме, обо мне? А, ой. — Твоя семья очень милая. Что не скажешь о тебе… Удивительно, но это вызывает мягкий тёплый смешок у Дазая. Он засовывает руки в карманы своего моднейшего чёрного пальто. — Не волнуйся, Чиби. В конце концов, ты будешь от меня без ума. — Да, — усмехается Чуя, качая головой. — Очень сомневаюсь. Взгляд Дазая головокружительно напряжённый, когда он говорит: — Если это вызов, то я принимаю его.