This Side of Paradise

Чуя медленно привыкает к рутине. Просыпается в полседьмого утра, даже если требуют двадцать будильников — риск для нервного срыва. Затем он будит детей. Проверяет, готова ли для них еда. И снова будит Гин, которая снова засыпает, маленькая соня, когда её брат уже занят своим завтраком перед походом в школу. Их нужно одеть, в особенности Гин, кто не может определиться, что надеть на этот раз: полностью чёрные наряды или розовые платья с юбками. На это уходит много времени и сил. Задача сложнее, чем кажется на первый взгляд. Так что они слегка опаздывают, когда наступает момент выхода из дома. Школа находится в пяти минутах ходьбы, что очень удобно. Но дети любят отвлекаться, и тогда это превращается в пятнадцать минут в пути. Так что Чуя берёт Дьябло — ротвейлера, семейного пса на прогулку, убивая одним выстрелом сразу двух зайцев. За девять из десяти раз, ребята уже приспособились. Самое интересное начинается, когда Рю и Гин находятся в школе. Обычно в обязанности помощника входит приготовление обеда, уборка комнат. Но всем этим занимается персонал дома, так что у Чуи есть чуть больше свободного времени. Вообще-то, даже очень. Чаще всего он спит, потому что блин. После он пробуждается с помощью кофе и гуляет по Йокогаме, тратя все сэкономленные деньги, как помешанный, каждый раз, когда оказывается в магазине. И так понятно, что у него много ремней и колготок в сеточку (целых шесть пар, боже), и покупать их не обязательно, но в Японии они выглядят привлекательнее почему-то. Иногда звонят отцы, и это здорово, однако тоска по родному дому и семье время от времени настигает его. В два часа нужно забирать детей, покормить их и проконтролировать индивидуальные занятия игры на скрипке и фортепиано. Он почти не видит Цушиму, но Хаяши старается уделить внимание детям, настолько насколько это возможно. Это заметно. Дазай… что ж. Ну, у Дазая есть своя комната в этом доме, хотя Чуя не был в ней, и у него даже нет причин туда заходить так то. Он и не планирует даже, всё равно Дазай редко маячит перед глазами. Чуя может наткнуться на него в промежутках между походами в магазин за продуктами или во время прогулок с Дьябло. Ну или в очень позднюю ночь, когда все в доме уже спят. Одним утром они сталкиваются на кухне. Полусонный Чуя едва ли не натыкается на него. Он моргает пару раз, прежде чем осознать: во первых, Дазай почти раздет, только чёрное полотенце на бёдрах; во-вторых, не раздет вообще ни хрена — всё тело покрывают марлевые полоски бинтов. — Что… — начинает Чуя, хмурясь и резко останавливаясь. — У тебя раны? Дазай дарит ему ледяную улыбку, так что перед тем, как он откроет рот, Чуя уже чувствует себя тупицей за свой вопрос. В пизду его. — Не имеет значения, — отвечает Дазай. Бинты, блять, всё остальное в этом придурке такое загадочное. Чуя в непонимании смотрит на него, пока они так и продолжают стоять друг напротив друга. Пялясь. Затем Дазай тянет руку и касается одной из прядей Чуи. Чуя тут же отклоняется от прикосновения. Позже, когда ему удаётся разбудить Гин и вытащить её с постели, он может слышать, как хлопает входная дверь. Следующие несколько дней Дазай непонятно где, что по словам Хаяши — обычное явление. Чуя пробыл в Йокогаме уже две недели, когда наступила пятница, и за столом, во время завтрака собрались все. Даже Дьябло, который лежал рядом и грыз кость. В большинстве и в основном разговаривает только Хаяши. Чуе она нравится, но он жалеет её: поддерживает темы в разговоре, даже если они утомительные и не интересные. Рю и Гин не особо болтливые. Как и Дазай с его отцом — для своей семьи, по крайней мере, Цушима не расстаётся с телефоном. Очень занятой человек. Так и есть. И Чуя не удивлён, когда Осаму небрежно упоминает о приглашении на вечеринку, которая состоится в следующий день. Хаяши тут же с энтузиазмом вклинивается: — Ох, ты должен взять с собой Чую-куна! Ожидал ли он этого? Нет, не совсем. Он раздражён. — Не думаю, что это необходимо. — Улыбка едва ли искренняя. — Поверь мне, это так. Я знаю, что у тебя есть обязанности, но ты же в Японии, это шанс познать мир! Встретить новых людей! Как много у тебя здесь знакомых, скажи-ка? Чуя поджимает губы. Что ж, если она говорит таким образом. Не то чтобы он вообще хотел знакомиться с кем-то. Бля, ну действительно. Проводя весь год в этом доме не совсем план, но… встретить новых людей в этой стране, что технически родная для него — здорово, однако это всё же сложно представить. У него кривой акцент, привлекающий внимание в плохом смысле, как понимает Чуя в глубине души. Он знает, что будет выглядеть среди остальных как нелепый турист, потому что вырос во Франции с двумя французскими отцами, своими друзьями-французами, парнем и с французским, мать его, бульдогом — не в обиду Баки. Она сокровище, и он по ней безумно скучает. — Я всё же останусь. И вообще провести вечер с Дазаем — такая себе идея. Звучит как катастрофа. — Да ладно тебе, — говорит Хаяши с ухмылкой, глядя на Дазая. — Осаму, как думаешь, стоит ли? Сам Дазай прям всем видом излучает: да, конечно стоит. Что и говорит: — Почему бы нет? У меня восхитительные друзья. — День рождения не место для твоих детских шуток, — вмешивается Цушима, и Чуя не может не уловить серьёзный надменный тон в его голосе. — Только без глупостей. — Кто, я? — Дазай указывает на себя. — Да я бы не посмел. Насколько возможно, грозный взгляд отца тяжелеет. — Будь ответственным хотя бы раз в жизни. При этом испепеляющий взгляд Дазая останавливается на Чуе, он наклоняет голову, смотря на него, дразнясь. — Естественно. Вопрос в том, пойдёт ли Чуя? Он должен сказать нет. Он хочет сказать нет. Но Чуя не привык уступать в борьбе, особенно, уже в её процессе. Так что. — Звучит здорово. — Ну и договорились. После завтрака Чуя отказывается думать о тупом Дазае и тупой вечеринке. У него есть несколько часов свободного времени, которые он намерен потратить с пользой. Но конечно же, кое-кто рушит все планы к чертям: стучась в дверь его комнаты и не позволяя закрыть её, вклиниваясь своей ногой в проём, насмехаясь всем своим видом в метр восемьдесят. — Что? — Не пляшешь от счастья для простолюдина, который попадёт на эксклюзивную вечеринку. Со мной. Чуя усмехается. — Я бывал на чём-то подобном. Так что не вижу причин писаться в штаны. — Ну, надо бы. Там весело. — Ага, твой отец тоже так думает. Даже если это задевает за живое, Дазай продолжает ухмыляться. — Это чёрно-белая вечеринка. Надеюсь, тебе есть, во что нарядиться. Ох, у него есть, да. Некоторые навязчивые идеи, но одежда тоже есть. Огромный чемодан в углу спальни тому подтверждение. — Не переживай так сильно. — Будь готов к девяти. Чуя кивает, а затем, будучи вежливым человеком, придерживает для Дазая дверь, намекая на путь, куда бы стоило тому пойти. Ну, или для начала хотя бы выйти из комнаты. — До свидания. Как и договаривались, в девять часов в дверь его спальни постучались. Там был Дазай, и его взгляд ни что иное как оценивание. — Ох, я одобряю. Для такого случая Чуя надел обтягивающие кожаные штаны и шёлковую рубашку — очевидно всё в чёрном. Но. — Никто не спрашивал, — фыркает он, специально не смотря на Дазая, хотя там есть на что. К примеру его белый костюм и волосы, изящно уложенные. Есть что оценить. — Ты всегда бурчишь, или только я достоин такой чести? — спрашивает Дазай, когда они выходят в коридор. — Потому что те, с кем я общаюсь милые. Но они предпочитают, чтобы их не облаивали хотя бы секунды две. Это бесит, но Чуя старается не стискивать зубы. — Ничего подобного. Просто я… — …Грубый, самоуверенный, вспыльчивый? — Ты пытаешься цитировать словарь? — Добавлю это в список твоей «Забавности». — Я буду вести себя мило, — огрызается Чуя, что немного противоречит его поведению. — Потому что я и есть милый, твоя мать любит меня, и дети тоже. Все, кроме… — …Кроме меня? Я бы с удовольствием тоже любил тебя, Чиби, но ты продолжаешь скалить на меня свои зубки. Не хочу быть покусанным. — Тогда, как насчёт того, чтобы не перебивать меня каждые три секунды? Взяв ключи со стойки и открыв дверь, Дазай широко улыбается Чуе: — Договорились. Я позволю тебе заканчивать, а ты перестаёшь меня постоянно оскорблять. — Да похер, — бормочет Чуя и затем останавливается, потому что перед ним машина с водителем. — Серьёзно? Ты не умеешь водить? — Мы едем на алкогольную вечеринку, — говорит Дазай, глядя на него как на тупого. — И я не планирую снова лишаться водительских прав в ближайшее время. Показуха… но обосновано. (Стоп. Снова?) Автомобиль начинает мягко двигаться, как только закрываются двери. Чуя наблюдает за исчезающими за окном окрестностями. — Так, кто именинник? — Его зовут Фицджеральд. Из Нью-Йорка, но здесь по делу. Несколько дней назад ему исполнилось двадцать пять. Тот ещё придурок. — Если он придурок, — интересуется Чуя, — зачем ехать? Дазай смотрит на него, будто тот сказал, что Земля плоская. — Потому что он знает толк в крутых вечеринках. — Когда Чуя фыркнул ему в ответ, он добавляет: — И потому что мой отец любит держать около себя потенциальных партнёров. А, ну да. Это имеет смысл. — Что ты подаришь этому придурку? — И должен ли Чуя что-то дарить от себя?.. — Белый stallion Чуя давится: — Чего?! Дазай наслаждается. — Я слышал, он любит играть в поло, когда не занят. — Ага, а мне нравится смотреть на колье с бриллиантами на Pinterest, —бормочет Чуя, отмахиваясь. — Я пришлю тебе ссылку, чтобы ты знал о подарке к моему дню рождения. — Зависит от того, каким ты покажешь себя этим вечером. — Ох, я буду милым. Не то чтобы он хотел ванну, наполненную деньгами, — есть вещи намного важнее, — но никому не во вред носить красивые и дорогие чокеры, верно? Если бы не тысяча машин, припаркованных возле здания, это место не казалось тем, где устраивается грандиозная вечеринка. Но так и есть, здесь много других, одетых по дресс-коду людей. Такие же чёрно-белые Чуя и Дазай заходят внутрь дома. — Больше похоже на дискотеку, чем на именинные застолья, — замечает Чуя, когда личный водитель — лысый мужчина с морщинами на лице, но тёплой улыбкой — открывает для них двери. — Его вечеринки лучше любых дискотек. Чуя не удивлён тем, как Дазай пренебрежительно относится к знакомым, если те попадаются ему на пути. Они вдвоём без труда заходят внутрь, когда телохранители слышат имя пришедшего. Стены, похоже, достаточно толстые. Подходящие для громких звуков, потому что музыка, гремящая из динамиков оглушающая. Чуя и Дазай поднимаются по лестнице, попадая в толпу чёрно-белых людей. — Ну и? — Дазай пихает локтем бок Чуи, наклоняясь к нему. — Похоже на те вечеринки, где ты бывал? Чуя мягко возвращает ему удар. — Злорадство тебе не идёт, придурок. — Не забывай о сделке. Будь милым. — Я милый, — возражает Чуя. — Делай вид, что, когда я говорю «придурок», я имею в виду mon ami. Это мило, правда же? Дазай широко ухмыляется: — Ты интересный, Чуя. Мне нравится. В ответ он прикусывает губы и кивает куда-то в сторону, к ждущим приключениям на сегодняшнюю ночь, уже чувствуя себя так, будто нужно охладиться в душе. Возможно, это всё плохая идея. Дазай, и всё что с ним связано. — Веди меня. Дазай это и делает. Ведёт в сторону бара. Тот забит битком. Бармен работает быстро, так что свои напитки они получают через несколько минут, после того, как отстоят очередь. Дазай жестикулирует, но Чуя не понимает его, кривя бровь, из-за чего Дазай зеркалит его. Вечер с бокалом вина не ощущается как наслаждение, и если быть честным, Чуя не разбирается в алкогольных напитках. Его опыт во Франции сводился к тому, что они смешивали водку с соком или просто баловались шотами, хотя посещать бары ему было рановато. Но из-за травмы, и когда возраст достиг совершеннолетия, его преследовала мысль оторваться по полной. Типа, на крутых вечеринках. Он посетил достаточно дерьмовых мест. — Текила? — Чуя морщится, когда его голос неуверенно дрожит, он откашливается: — Шот текилы, пожалуйста. Бармен кивает на две разные бутылки с немым вопросом. А, точно. — Белый. Когда он поворачивается к Дазаю, у того в глазах все признаки насмешки. — Я думал, ты уже был на таких вечеринках?.. — Заткнись уже. — Это же не твой первый раз, да? Чуя бросает на него свирепый взгляд. — Нет! К счастью, бармен отдаёт их напитки, у Чуи есть шанс выпить и перестать обращать внимание на Дазая. Это определённо не первая пьянка. Но ему нужно быть осторожным, потому что его устойчивость не совсем… стойкая. Дазаю точно не нужно видеть его, когда тот превратится в абсолютный ноль. Вот ещё. У него есть достоинство, и оно слишком ценное, особенно здесь. Это не мешает заказать ещё один шот, чтобы сбросить с себя напряжение, которое как будто поселилось в нём. — Ну разве это не блудный сыночек, — вдруг раздаётся голос за спиной Дазая. — Я был уверен, что ты не появишься. Чуя наблюдает за тем, как Осаму поворачивается и ухмыляется кому-то. — Рампо-сан, — говорит он. — Я бы ни за что это не пропустил. Мужчина — Рампо — усмехается и бросает взгляд на Чую. — Что это за милашка рядом с тобой? Чуя хмурится: — Помощник по хозяйству. — Чуя — личный помощник по хозяйству, — небрежно отвечает Дазай. — Я даю ему возможность отдохнуть от рутины по типу присмотра за малышнёй или занятием по каракулям на пару с Хаяши. — Ох, и тебе это правда нравится? Чуя собирается сделать замечание по его невоспитанности, но вспоминает заключённую с Дазаем сделку и прикусывает язык. Да, нет, он обещал быть милым. — Это круто, — выдавил он. — Я люблю это. — Ты всё ещё жив. Это уже что-то значит, — замечает Рампо, как будто бы игнорируя слова Чуи. — Я обещал Чуе познакомить его с моими замечательными друзьями, — говорит Дазай, отталкиваясь от стойки. — Где Акико? — Занята. Остальные в столовой. Тебе стоит попробовать шоколадное парфе. Дазай вздыхает: — Я думаю, стоит, — он поворачивается к Чуе. — Готов? — Конечно. Следуя за ними, Чуя отмечает чёрный костюм Рампо. Может он и странный, но хотя бы производит приятное впечатление. Они пробираются сквозь толпу, и Рампо направляет их к группе молодых людей, собравшихся вокруг стола. — Смотрите, что я нашёл, — объявляет Рампо, втискиваясь между двумя приятелями. — Ведро? — спрашивает парень с длинным хвостом волос и в очках. — Потому что Танидзаки вот-вот вырвет. — Лучше. — Стакан воды? — стонет рыжий парень, поднимая голову чтобы слабо улыбнуться Дазаю: — Привет, Дазай-сан. Ты не… — он икает. — Вода есть? Дазай хмурится. — Кто-нибудь, пожалейте беднягу. — О, я могу это сделать, — добровольно заявляет блондинка. — Кстати, рада снова тебя видеть, Дазай-сан! Она уходит, прежде чем ей успевает кто-то ответить. Ну… Чуя ожидал надменных транжир, но скорее всего это упрощенная версия. — Чуя, — Дазай не совсем осторожно толкает его вперёд. — Познакомься с Куникидой и Танидзаки. Куникида, Танидзаки, это Чуя. Помощник по хозяйству. — Чуя! — с энтузиазмом восклицает Танидзаки. — Клянусь, обычно я так себя… — Его тошнит, и он старается прикрыть рот ладонью. — Не веду. — Эй, всё нормально, — говорит Чуя, неловко улыбаясь. — Все мы бывали такими. — Некоторые даже больше остальных, — вздыхает Куникида. — Ты живёшь у Цушимы? — Ага. — Надеюсь, Дазай со своими выходками не отпугнул тебя. Йокогама — отличный город, и это, вероятно, прекрасная возможность для тебя. — Куникида-кун, — тянет Дазай, — совсем не веришь в меня. — Я верю в тебя достаточно. Итак, — он снова поворачивается к Чуе, — ты откуда? Полагаю, из Франции? — Да. Париж. — Что думаешь о новом президенте? — Эм, — Чуя моргает, не понимая, почему они вдруг говорят про политику, — с ним всё в порядке, наверное? — Ты так его до смерти утомишь, Куникида, — вмешивается Рампо, засовывая в его рот ложку парфе. — Видел надувной замок? — Тут есть надувной замок? — Не ходи туда после коктейлей! — предупреждает его Танидзаки. — Иначе будет очень плохо. Куникида качает головой, словно разочарованная мать. — Надо просто правильно пить. Рампо игнорирует их обоих и подмигивает Чуе: — Там также есть шоколадный фонтан, комната для отдыха, караоке и фотобудка. Могу показать окрестности, если хочешь. Ох. Чуя собирается ответить, когда та блондинка возвращается с бутылкой воды и с едой на тарелке. — Я пришла с подарками. — Это Хигучи, — говорит Дазай, прежде чем сделать глоток из своего стакана с алкоголем, дразня Чую. Теперь он тоже хочет. Несмотря на то, что Танидзаки — прекрасный пример не напиваться в хлам, для этого вечера и кучки людей рядом с ним, всё равно нет желания оставаться трезвым. — Хочу ещё выпить. — Я тоже, — говорит Рампо. — Принеси что-нибудь сладенькое. Мэ-э. — Мне нужно кое-что сделать, —бормочет Дазай, глядя на кого-то в толпе, прежде чем он обращается к Чуе: — Ты не потеряешься, если я оставлю тебя на минутку? Чуя закатывает глаза. — Со мной всё в порядке, вали. Дазай, кивая, отходит и пробирается сквозь толпу. Только потом Чуя замечает, что он направляется к двум людям рядом со столовой — высокому блондину, который разговаривал с девушкой с модной стрижкой в чёрном платье. Следующие полчаса — это хаотичная неразбериха в попытках не отставать от друзей Дазая. После того, как Хигучи знакомится с ним, она достаточно любезна, чтобы заказать для них с Рампо напитки. Затем подходят другие, Танидзаки начинает петь в алкогольном угаре, а Чуя устаёт представляться помощником по хозяйству из Франции. Реакции на его, так сказать, связь с Дазаем различаются: некоторые люди говорят, как ему повезло; а другие просто в поддерживающем, но явно сочувствующем жесте хлопают его по плечу. Музыка внезапно обрывается, и вокруг тускнеет свет. — Ох, — бормочет Куникида, поправляя очки, — только не снова. — А мне нравится эта часть, — говорит Хигучи. Чуя чувствует себя невероятно потерянным. — Что происходит? — Фицджеральд устраивает игры на своих вечеринках, — объясняет Рампо. — Но это не так уж интересно. Если только для таких, ну, как ты. — А? — Просто слушай. Сцена — которую Чуя не замечал — наполненная кучей спецэффектов, но под освещением стоит один человек. Это тот парень, с которым Дазай говорил раньше (и он, кстати, так и не вернулся). — Здравствуйте. Привет. Добро пожаловать. — Парень, никто иной как Фицджеральд, говорит в микрофон, хотя его голос раздаётся по всюду. Наверное, даже снаружи. — Спасибо всем за участие в моей маленькой вечеринке и за все эти прекрасные подарки. Я не планирую произносить грандиозную речь, так что перейду сразу к делу. В этому году игра — лотерея с… изюминкой. Каждый из вас получит наклейку с номером. Как по сигналу, несколько девушек в белых костюмах ангелов появляются словно из ниоткуда и начинают приклеивать наклейки с номером на одежду присутствующих. Чуя получает «49». — В два часа ночи, я объявлю победителей трёх номеров, которые получат особенные призы. Конечно же, чтобы добавить остринки, я внедряю правило: «без правил». Всё дозволено. Воровство. Мошенничество. Манипуляция. Как сказал один мудрый человек…оторвёмся. Страдайте хернёй. Спасибо, приятной ночи! Сцена темнеет также быстро, как и врубился на ней свет. Взволнованный ропот проносится по толпе, прежде чем музыка вновь начинает звучать. Да бля. Чуя оглядывается. Рампо и Куникида выглядят совершенно невпечатлёнными, в то время как Хигучи просто прыгает от волнения. — О каких призах он говорил? — пытается Чуя. — Поездки на Бора-Бора. Новенький Bugatti Chiron, чек на двадцать тысяч долларов, — пожимает плечами Рампо. — Однажды, — восторгается Хигучи,— кто-то выиграл встречу с Бейонсе! Танидзаки при этом издаёт звук. — Каждый день этот человек просыпается, чтобы спланировать захватить мир, — бормочет Куникида. — Фитц действительно мечтает увидеть конец этого мира. В первый раз это было смешно, теперь это просто грустно. — Тогда Рампо смотрит на Чую. — Хочешь мою наклейку? — Чего? — Тебе нужнее. — Считай это моим выражением соболезнования за предстоящий совместный год с Дазаем, — серьёзным тоном говорит Куникида, отдавая свою наклейку. — Извини, — Хигучи смущённо почёсывает затылок, — но я бы очень хотела познакомиться с Бейонсе. — Вы все ничтожны, — говорит Чуя, и вся ночь такая. Даже поездка на Бора-Бора звучит неплохо, но Чуя не собирается драться из-за этого с незнакомцами, тем более на чьём-то дне рождения. Он просто будет милым рядом с Дазаем и позволит ему побаловать себя. Позже он будет удивляться, какого хера эта идея имеет много смысла, но пока он навеселе. Говоря о Дазае, его до сих пор нигде не видно. — Я собираюсь ещё выпить. Компания слишком занята разговорами о чём-то, связанным с Бейонсе, даже не слушая его, поэтому Чуя идёт к бару в одиночку. На его груди наклейки с номерами, но он не придаёт этому значения, пока не чувствует, как какой-то парень прожигает в нём дыру. Чуя хмурится и снова поворачивается к бармену. Неведение — это блаженство. И он не может ввязываться в драку из-за тупых наклеек, во вторую неделю своего пребывания в Японии. За исключением того момента, когда он берёт свой коктейль, этот мудак просто хватает его за грудь— Его наклейки. Дело даже не в ебаной лотерее, хотя да, окей. У Чуи есть склонность к соперничеству. И дело касается уважения и личного пространства, в которое в наглую вторгаются. Это основные мысли в голове, когда он бьёт кулаком в лицо придурку. Что-то трещит. Стакан Чуи падает. Парень ругается, хватаясь за нос. — Какого хрена?! — Да, какого хрена? — повторяет Чуя. — Не смей блять трогать меня. — Я просто хотел взять твои наклейки — это игра, ты псих. — Да поебать. Кради у других. Парень, пошатываясь, вскакивает на ноги и делает выпад, но его оттаскивают назад за воротник костюма. Дазай. Круто. Теперь он соизволил вернуться? Дазай с пустотой в глазах смотрит, как парень падает на задницу. Затем хватает Чую за руку и тянет за собой. — Уходим. — Мой коктейль… Дазай бросает взгляд на него. — Забудь ты про это. Глубоко вздохнув, Чуя перестаёт сопротивляться и терпит боль в ноге, чтобы поспевать за Дазаем. — Для ясности, я не начинал это. — Почему-то мне трудно в это поверить. — Он схватил меня как обезьяна банан! — Разочарование Чуи сменяется замешательством. — Куда мы идём? — На свежий воздух, — говорит Дазай и открывает дверь, чтобы вывести их на балкон. — Куришь? — Ну да. Не говоря больше, Дазай предлагает ему сигарету, затем затягивается сам. Октябрьский воздух холодный, но от курения тепло внутри. Несколько мирных мгновений, они молча курят. Затем Чуя спрашивает: — Собираешься донести на меня? — Я не болтун. — Может и так. Ты сказал мачехе, что я рылся на кухне, когда мы познакомились. Дазай едва ли улыбается, но у него дёргаются уголки губ не так заметно. — Ну я не доносил. Просто хотел тебя позлить. Чуя хмурится, выдыхая дым. — Зачем? Дазай встречает его взгляд своим. — Потому что мне хотелось знать, что за люди спят под моей крышей, — пожимает плечами. — Когда ты хмуришься, значит, ты раздражён. — Он тычет Чую в лоб пальцем. — Как сейчас. Это мило. Чуя изо всех сил пытается сохранить нейтральное выражение лица. Это флирт. Чёртов временный брат заигрывает с ним, и Чуе нравится это. Пальцы Осаму не задерживаются; он опускает руку, склоняя голову, как бы говоря: Ну и что ты намерен делать дальше? — Если ты считаешь, что разозлить меня — хорошая стратегия для флирта со мной, — говорит Чуя, − тогда ты плох в этом. — Правда что ли? Да. Нет. Дрожь по спине Чуи тому подтверждение, и отрицать это всё равно что отказываться видеть лесной пожар. Методы Дазая сомнительны, но действенны. До сих пор. — Старайся больше, — дразнится Чуя. — Я не просто стараюсь, Чиби. — Ну, ты же не можешь делать что-то только наполовину и сразу получить желаемое. — А чего я желаю, хм? Они оба прекрасно понимают — блять, это всё Дазай начал, так что Чуя не собирается что-то объяснять ему. Он ничего не говорит, смотря на него. — Как насчет ещё выпить, а потом решить, стоят ли мои старания твоего драгоценного времени? Бесит то, что, ведя себя как задница, Дазай всё еще выглядит привлекательным. — Почему нет, — отвечает Чуя, пожимая плечами. — Развлечься не помешает. Улыбка Дазая слишком многозначительная, на его вкус. Но она и горячая, так что Чуя позволяет ему сойти с рук. Выбросив сигареты, Дазай кладёт ладонь на его спину, чтобы направить обратно внутрь, из-за чего каждый нервы в теле Чуи пульсирует от предвкушения. Может, ещё и страха. Дазай ведёт его к бару, который менее переполнен, чем основной, расположенный рядом с печально известным шоколадным фонтаном, о котором упоминал Рампо. Они садятся за столики возле бара. Здесь не так много людей, поэтому кажется, что это место даже интимно. Как будто это свидание, а не словесная прелюдия к тому, что должно произойти потом. И это странно, потому что Дазай просто хочет перепихнуться, да? Он определённо похож именно на этот тип. Тем не менее, когда Дазай начинает говорить, беспокойство Чуи исчезает. Это не какой-то причудливый флирт, который он ожидал, — если честно даже не флирт вовсе. Дазай просто разговаривает с ним, как будто они друзья. Рассказывает ему о том, как Танидзаки впервые надрался на завтраке с его семьёй и почти всеми крутыми шишками в городе; или о том, как Рампо заблудился во время поездки в метро, потому что привык в личному водителю. Кажется, это была их первая встреча. Никакой странной враждебности за завтраком, никаких оскорбительных комментариев о его ноге, никаких игр и борьбы, которые случаются каждый раз, когда они оказываются в одной комнате. Просто… Два человека, говорят обо всяком бреде. Чуя не имеет понятия, стратегия ли это у Дазая, или он просто ведёт себя как обычный парень двадцати одного года. Вероятно, это даже не важно, потому что работает в любом случае. Не смотря на все усилия, Чуя ловит себя на том, что ухмыляется в свой стакан. Что ещё говорить? Дазай забавный. — Ладно, — наконец говорит Чуя. — Я схожу в туалет, и тогда мы сможем… — …Прилечь в комнате отдыха? — невинно уточняет Дазай. — Да, что-то вроде. Чуя замечает насколько сильно он пьян, когда смотрит в зеркало. Вау. Это не бухой Танидзаки, которого напоили водой до отключки, — но быть пьяным это весело, удивительная вещь. И в таком состоянии, навеселе, он собирается заняться сексом со своим временным братом, хорошая идея ли? До него доходит. Чуя собирается заняться сексом с Дазаем. Дазаем. У него было достаточно партнёров, но Дазай самый интересный из всех. И сложных. Господи блять, очень сложных. Это не просто кто-то, кого он мог встретить через приложение для знакомств на одну ночь, чтобы потом никогда больше не видеться. Они буквально живут в одном доме. И будут видеть друг друга практически каждый день, в течение всего года. Конечно, Дазай занятой парень, так что возможно не каждый день. Нет. — Ты не можешь трахнуться с Дазаем, — говорит Чуя своему отражению. Это может обернуться катастрофой. Но. Есть огромное но. То, что Дазай действительно горяч, потому его хочется ударить. Чуя плеснул в лицо водой, сделал глубокий вдох. Это произойдёт всё равно. Стоит принять это. Убедившись, что у него в зубах ничего нет, Чуя выходит из роскошной уборной, всё ещё придумывая оправдания своей задержки. Но когда видит, что их столик пустует, осматривается. Дазая нет. Пара, сидевшая через несколько столиков от них, должно быть сочувствует Чуе, поскольку они жестами указывают на основной бар. Он благодарит их и идёт искать этого ублюдка. Каким бы красноречивым ни был Дазай, ему всё еще не хватает тупых, блять, человеческих манер. Ты не можешь исчезнуть, когда пытаешься уломать другого парня, пока он ненадолго отходит в уборную. Конечно, главный зал переполнен, так что найти идиота становится в десять раз сложнее, и это раздражает. Тот факт, что половина толпы носит белое, не помогает тем более. Чуе потребовалось несколько унизительных минут, чтобы наконец заметить, как Дазай разговаривает с девушкой, стоящей очень близко к нему. Он уже собирается подойти, когда Осаму нежно прижимает её к себе, смеясь. И следующее, что он осознаёт, это то, как девушка обнимает его за шею и целует. Чуя останавливается. Кто-то позади натыкается на него с ругательствами. То, как Дазай держит её, кажется слишком знакомым, слишком комфортным, слишком для обычной интрижки. Чуя хорошо помнит, какими были его отношения с первым и единственным парнем. Как легко было целовать его или держать за руку. Они — Дазай и та девушка — выглядят именно так. Чуя также помнит, как у него тряслись руки после того, как он узнал, что тот уёбок изменил ему. — Мило, скажи? — говорит кто-то. Чуя оборачивается и видит одного из парней, которые околачивались вокруг Хигучи — короткие рыжие волосы, множество пирсингов, и он вечно ухмыляется, как будто он в курсе самой упомрачительной шутки, о которой весь остальной мир не знает. — Тачихара, — говорит он. — Помнишь меня? — Конечно, — Чуя сейчас не готов вести светские беседы, но он заставляет себя кивнуть. — Они… вместе? — С детства. Дазай и Йосано, Йосано и Дазай. Принц и Принцесса. Ты не знал? — Неа. — Он горько улыбается. — Должно быть, Дазай не упоминал об этом. — Хм... — Тачихара морщится. − Они вместе уже целую вечность. Я всегда думал, всё закончится на последнем курсе старшей школы, но вот они где. Думаю, приятно видеть, как настоящая любовь всё ещё существует. Однако, даже говоря это, он звучит неубедительно. К счастью для него. Чуя больше не смотрит на — это. Его кулаки продолжают сжиматься. — Я не верю в эту херь. — Какую? Любовь? — Ага. Он знает, что говорит как человек, которому изменили. И теперь, очевидно, который чуть ли не стал чьим-то грязным секретом, хоть и на одну ночь, но… Разве недостаточно причин, чтобы разочароваться во всех людях грёбаного мира? Он не видит смысла в поисках партнёра на всю жизнь, если партнёр однажды проснётся и решит, что — Похуй, один раз живём, — разрушит всё, что вы построили, трахнет кого-то другого. Это жестокое осознание, но зная, не придётся страдать. Чуя устал от боли. — Во что же ты тогда веришь? — спрашивает Тачихара. Вопрос невинный, если закрыть глаза, но и намёки очевидны. Даже слепой разберётся. Он заметил как Тачихара смотрел на него до этого, и как он смотрит сейчас. Дазай будет ещё большим мудаком, и завтра Чуе придётся разбираться с последствиями, которые устроит этот ублюдок, но именно этим вечером… Он поворачивается к Тачихаре: — Я верю в то, что существует секс с чувствами или без них. Ни больше ни меньше. — Он наклоняет голову, усмехаясь. — Вечеринка начинает меня утомлять. Хочешь свалить отсюда? Тачихара выглядит так, будто забирает свой приз. — Да, — выпаливает он. — Да, конечно. Отличная идея. И так и есть.