Focus

Гет
NC-17
Завершён
48
Пэйринг и персонажи:
Размер:
8 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
48 Нравится 3 Отзывы 9 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Страх, волнение, паника, предчувствие чего-то, наверное, даже худшего, чем то, что происходит сейчас, — все эти чувства терзали сердце, пронизывая его мелкими иголочками холода… Ох, но почему тогда тебе так жарко? Почему твое сердце жаждет не найти подходящее убежище, где бы тебя не нашел даже самый дикий хищник, а остаться на месте? Почему кроме дикого желания скрыться от всевидящего горящего красным взгляда, от спертого дыхания в затылок, которое бы свалилось на тебя зловонием и копотью, убежать как можно дальше от него из этого дома, где творилась какая-то… Ты сама чуть не рассмеялась, когда слово «чертовщина» пронеслось у тебя в голове. Разумеется, это слово очень точно описывало ситуацию, особенно в момент, когда Вель назвал тебя «аппетитной», смотря своими вечно голодными (но все ещё прекрасными) глазами, когда его львиные уши дернулись в попытке уловить самый малейший шорох и когда он сам дернулся, желая догнать и вкусить твою плоть… О, воспоминание, где ты на его вопрос, может ли он съесть тебя, ответила «да, конечно», заставило тебя покраснеть. Не от стыда, но от картинок, где Вель… Где он в самом деле ест тебя, вот только вместо крови на его лице — твоя собственная смазка. На самом деле ты с удовольствием бы осталась стоять на месте, но крики остальных братьев, которые призывали бежать, не дали тебе времени на лишние раздумья. И ты побежала, хватая ртом воздух в попытках угнаться за демонами, за Маммоном и Люцифером, которые торопили тебя, хватали за руки, чтобы ты была быстрее. И чтобы тебя, возможно, не сожрали, верно? Но все стало хуже (не намного, особенно после превращения Бельфи и Сатаны, которые были просто милашками, даже ускользая из-под твоих пальцев, не давая коснуться мягкого теплого меха), когда… Ну, когда превратился Люцифер. Потому что осознание, что от кого-кого, но от него ты точно не сможешь убежать… О, это было волнительно — твое сердце продолжало бешено биться, ведь Люцифер стал волком, и его чувства только обострились. Он стал ещё опаснее не только для всех остальных, не только для травоядных или для других хищников. Самым жутким было то, что Люцифер стал намного опаснее для тебя. Но и осознание, что он запросто может откусить от тебя кусок плоти, простая в своей жути мысль, что Люцифер мог бы с лёгкостью, играючи, просто убить тебя, если бы захотел… О да, это было пиздец страшно, но лишь его отношение к тебе, его слова и поступки… Все это (взгляды, улыбки, предназначенные только тебе, просьбы позаботиться о его братьях и все эти намеки послушать музыку в его спальне) говорило об одном: Люцифер никогда бы не причинил тебе вреда. Осознанно или нет, но он не посмел бы навредить тебе… Если ты, конечно, сама бы его не попросила. И вот вы здесь, прячетесь в этой огромной спальне Люцифера от громких криков его братьев, которые будто «одичали», как бы абсурдно это ни звучало. Впрочем, вполне возможно, что прятались вы не только от шума и чужих взглядов, которые все равно продолжали раздевать тебя, желая вкусить нежную, терпкую плоть. Вполне вероятно, что вы прятались от всего мира, который был слишком враждебен для одной милой, невинной овечки. Ох, но Люцифер был в сто крат опаснее, не так ли? Люцифер тоже наверняка хотел бы расчленить тебя, догнать, довести до изнеможения, когда усталость туманит разум, не давая здраво мыслить, коснуться, чувствуя бешеный пульс даже на расстоянии. Люцифер справлялся с ролью хищника на все сто процентов и даже лучше. Хотя чего ещё ожидать от правой руки Принца Ада, от старшего среди семи Смертных Грехов, от Аватара грёбаной Гордыни? Не было ничего удивительного в том, что демон, желающий быть лучшим и делающий для этого гораздо больше кого бы то ни было, даже в такой малости, как охота, был безупречен. О, Люцифер просто-напросто идеальным в своей гордыни был. В своем… Желании поймать, выследить, завести глупую овечку в ловушку, довести до отчаяния, сперва подарив хрупкую надежду и сожрав ее после этого вместе с шерстью, костями и шкурой, на которой остались бы ошмётки мяса и крови. И все это только для того, чтобы заполучить в свои греховно нежные руки то, что и без всякой слежки принадлежало ему. Но вполне вероятно, что Люциферу просто нравилось это чувство, когда одна только мысль, что твоя добыча может сбежать, заставляет кровь не стыть холодом в жилах, а пылать, яростно подгоняя дьявольскими плетями бежать, догнать, повалить на землю, вцепиться когтями и клыками в мягкую плоть, глотая безумно кровь только потому, что она принадлежала тебе. Человеку, который был слишком невинен, чтобы увлечься каким-то там, пусть и лучшим среди всех, демоном? О, но прямо сейчас, стоя в его спальне, собираясь сесть на огромную двуспальную кровать, на отнюдь не невинные черные простыни, прекрасно понимая, почему Люцифер привел тебя сюда, а не в гостиную или столовую… Ты с нетерпением ждала момента, когда Люцифер позволит себе сделать передышку, ослабить контроль хотя бы на самую малость… Только для того, чтобы отдать поводок от собственного ошейника в твои руки. Разумеется, тебе было интересно посмотреть на Люцифера, утратившего контроль полностью, но… Но ты также прекрасно знала: этого никогда не случится. Осознание это, кристально чистое, как и небо там, в Раю (и похожее на глаза Симеона — но ты не могла позволить себе думать о другом мужчине, когда тебя ждал Люцифер), давалось не то чтобы легко, ладно? Ты просто понимала, что Люцифер гордый, что никогда он не посмеет утратить безупречный блеск, окружающий его с тех пор, как… Как он пал однажды? Погрязший то ли в войне, то ли в той же гордыне, может даже, погрязший в злости, из которой был рождён Сатана? Люцифер не мог позволить себе совершать ошибки, или перестать быть идеальным, или же перестать подчиняться одному и подчинять других, или… Или даже с братьями, единственными, кто остался у него из семьи, время провести? Или поцеловать открыто того, из-за кого сердце бьётся так быстро, поражая болью и неизведанной прежде силой? О, Люцифер не мог позволить думать о том, чтобы взять что-то, принадлежащее Диаволо, новому Богу, что стал для Люцифера всем… Он просто не мог. Но устоять перед тобой, когда ты была воплощением всех тайных мечтаний и грёз, которые он хранил свято, будучи ярым грешником? Люцифер так и не смог пересилить свои неизменные желания, твердившие о том, что тебя нужно присвоить, догнать, спрятать, сожрать полностью и без остатка, лишь бы ты никому больше не досталась. Ему хотелось рвать, кусать, метить, вбиваться в человеческое тело, доводить всеми известными способами, лишь бы намертво тебя привязать к себе. Но как смел он? Как он, лучший, даже если говорить без гордыни, среди абсолютно всех, кроме хозяина, мог просто… Забрать луну и солнце себе? Отобрать у остальных? У братьев своих ещё одни крылья вырвать? На этот раз собственными руками? Поступить так Люцифер не мог, что бы о его жестокости и равнодушии ни говорили. Как он мог ещё раз, снова и просто опять, понимаете, забрать у самых дорогих людей для него, которые за ним в Ад и пекло отправились, отринув прежнюю жизнь, сотворить такое… Только потому, что они полюбили всеми своими черными, бездушными, казалось бы прежде, сердцами, человека? Люцифер был… Не настолько безжалостен, чтобы свои чувства и желани ставить выше… Ну, выше семьи. Он мог быть жесток, мог ранить не только словами-упреками и криками, но и ножами, цепями и плетьми, которые терзали вроде бы твердую кожу демонов, но… Но он делал это все во благо их, ради благополучия шести младших, в ком Люцифер души не чаял, ясно вам? И по-другому поступить он не мог. О, осознавать, сколько всего лежит на Люцифере, что пережил он за жизнь даже более долгую, чем у любого из Аватаров, было очень больно. Эти чувства разрывали грудную клетку, они были такими большими и их было так бесконечно много, что ты… Ты просто хотела подыграть ему, завлечь в свои объятия, в которых бы Люцифер растворился, позволяя хотя бы на жалкие пару часов потерять контроль и просто… Расслабиться? Почувствовать хоть что-то помимо желания стать лучшим, переросшее в потребность? Ты просто хотела, чтобы Люцифер вновь вернулся во времена, когда он был предоставлен самому себе, когда ему не нужны были другие люди, чтобы просто почувствовать себя нужным, выполняя и раздавая приказы, и… О, но разве не звучало это бесконечно одиноко? Разве не означало это, что Люцифер… Что никогда не был он любим просто… Ну, знаете… Просто потому что он есть? Потому что он дышит, живёт и наблюдает, смотрит своими невероятными глазами прямо в душу, раскрывает объятия, чтобы помочь тебе справиться с эмоциями, что гложут не переставая, не думая о себе ни секунды… И ты терзалась бесконечным вопросом: как можно такого не полюбить? Ты вот, например, не удержалась: даже несмотря на его холодность и равнодушие, на четкую границу между вами и эти приказы не заходить на чердак, Люцифер был… О, он был просто другим. И твое любопытство, внимательность к деталям и неиссякаемый восторг, соединённый с терпением и дружелюбием — о, все это позволило тебе приблизиться к холодному замку, которым окружил Люцифер свое сердце. Все эти мысли пронеслись в голове за секунду, в течение которой Люцифер закрывал дверь на замок. Ты прекрасно знала, на что шла, перешагивая порог чужой спальни, в которой ты ночевала бесчисленное количество раз. Но ты любила этого мужчину, и отказывать ему, когда он так страдал от превращения в долбанного волка? Ты была не настолько бессердечна. И ты прекрасно знала, что эта ситуация приведет вас сюда. — Как ты себя чувствуешь? — но тебе все равно нужно было убедиться в том, что у Люцифера ничего не болит, что он здоров и нормально соображает. О, последнее наверняка не имело смысла: Люцифер прорычал ответ, подходя ближе и… Наклонился к твоей шее, принюхиваясь. Ты молилась, чтобы твой естественный запах не вызывал отвращения. Господи Боже, ты использовала сегодня дезодорант?! Вспомнить об этом ты так и не смогла, почувствовав, как Люцифер мягко толкнул тебе на кровать, заставляя немного подпрыгнуть из-за мягкости матраса, достойного короля. — Я чувствую твой пульс, — Люцифер в самом деле смог прорычать предложение без единой «р» тебе в шею, как раз напротив артерии. — Твое дыхание… Сердцебиение… Даже температура тела — все это говорит о том, что ты боишься, — вы оба знали, что это не так, что твое сердце и дыхание сбивались от возбуждения, потому что… Люцифер был таким безбожно горячим, что ты не могла налюбоваться. — Не… Не смотри на меня этим взглядом, — Люцифер любовался тобой, твоим выражением лица и остальным телом, и его руки, сжимающие твои бедра… — Каким же? — ты прекрасно знала, что смотрела в красноватые глаза Люцифера с надеждой, лаской, нежностью, вожделением и любовью. И ты знала, что никто никогда не смотрел на него, ну, знаете, так. — Как будто ты меня любишь, — Люцифер прикусил твою губу, утягивая в горячий смелый поцелуй, не давая тебе ответить. Но ты смогла выдохнуть в его губы, чувствуя, что готова заплакать от безграничного чувства счастья с этим мужчиной. — Но я в самом деле тебя люблю, — Люцифер промолчал, но ты заметила, как дрогнули его мягкие уши — единственный признак потери самоконтроля. — Закрой глаза, — не иначе как приказ, которому ты беспрекословно повиновалась. — И сконцентрируйся на мне. Ты не заметила, как Люцифер оказался перед тобой на коленях. Он снова бормочет что-то о том, что все его чувства (слух, обоняние и, Господи Боже, осязание) обострились. И это заставляет твое тело только сильнее трепетать, когда демон скользит губами по твоей шее, кусая нежную кожу, вырывая из тебя стон за стоном. Ты хочешь открыть глаза, посмотреть на то, как он вылизывает твою кожу, мягко и бесшумно избавляясь от мешающейся ткани с помощью когтей и клыков. Ох, эти острые когти могли бы запросто распотрошить тебя парой движений, но Люцифер не делает этого, хотя мысли и картинки с кровавым содержанием наравне с похотью уже мелькают в сознании. Но не то чтобы Люцифер не найдет более приятный способ разрушить тебя и увидеть твои внутренности, верно? Момент, когда его большие теплые руки залезли под юбку и дальше, ты благополучно пропустила. Ты была в шаге от того чтобы распахнуть в вожделении глаза, впитывая лицо Люцифера, то, как он выглядит, погружая внутрь своего человека пальцы, принося ни с чем не сравнимое удовольствие. — Если откроешь глаза, я все прекращу, — эти слова, после которых Люцифер показательно вытащил из тебя пальцы, по которым, прости Господь, текла смазка, пронзили твой разум непонятным током. Ты не могла допустить, чтобы подобное случилось, верно? Именно поэтому ты проборматала сквозь стон, когда чужие длинные пальцы скользнули дальше, проникая так глубоко, как никогда прежде не могла достать ты: — П-пожалуйста, — ты зажмурилась до разноцветных пятен перед глазами, стараясь сосредоточиться на чем-то, помимо представления лица Люцифера, его языка, скользящего по груди, задевающего напряжённые соски, его глаз, следящих за каждым твоим движением, за каждым вдохом и выдохом. О, даже в момент, когда его пальцы скользили по бархатным стеночкам, Люцифер продолжал выслеживать тебя. Метить территорию, пробуя на вкус не только пот и редкие слезинки из глаз, но и чёртову смазку, которая обильно вытекала из тебя, пачкая всю его ладонь, попадая на кровать и ягодицы. — Такая хорошая девочка, — Люцифер почти мурчит, но в нем играют волчьи инстинкты, не кошачьи, поэтому его самый мурчащий тон все ещё больше похож на дикий рык, но ты не боишься. Пусть твое тело замирает, пусть твои ноги дрожат непонятно от чего, пусть ты не контролируешь свои мысли и разум, которые будто бы в самом деле рисуют спальню Люцифера, его лицо, покрытое твоим соком, как любил иногда выражаться Асмо и, кто бы подумать мог, Вель, когда отлизывали тебе в любой мало-мальски подходящей коморке после учебы... Пусть ты дрожишь, но страха нет. Но от картинок, от воспоминаний, слишком ярких, ты сама не заметила, как попыталась свести ноги, но вторая ладонь Люцифера, которой он не был в тебе, не дала тебе этого сделать. — Позже я накажу тебя за эту попытку отнять мое, — он наверняка и сам не понимал, что говорит, нет. О чем он рычит так яростно, будто бы ты, ты одна была тем, что держит его в узде, на плаву и просто живым. Ох, только это (а может, ещё длинные пальцы, касающиеся самых разных точек, быстро движущиеся в тебе в слишком рваном и оттого приятном темпе, язык, пожирающий клитор, изголодавшийся по тебе и твоему вкусу) и довело тебя до края. Люцифер, чувствуя, как ты близка, прекрасно видя, что твои глаза все ещё плотно закрыты, и видя, как ты сжимаешь в руках простынь, становясь невыносимо громкой, лишь ускорился. Он задвигал пальцами быстрее и сильнее, а язык его доводил до иступления, выдавая такие непристойные звуки, что ты не смогла продержаться долго. Одна только мысль, что Люцифер, твой гордый Люцифер, встал для тебя на колени, снизошёл до того, чтобы вылезать тебя дочиста, чего он никогда прежде не делал, думая только о своем удовольствии с другими людьми... Эта мысль заставляла краснеть и разводить ноги сильнее, чтобы Люциферу было удобнее заедать твой оргазм. — Такая вкусная, — тихий рокот прямо в уши, позволяющий в деталях представить чужое красное, перепачканное в твоей же смазке лицо, наверняка… Ох, Люцифер наверняка безмерно горд своим поступком, тем, что он смог довести тебя до точки невозврата за такой короткий промежуток времени, не правда ли? Ох, его братья наверняка слышали тебя, но… Но не плевать ли тебе прямо сейчас? — Я сделаю это ещё раз, когда проклятие спадет, — обещание, которое заставило тебя сжаться внизу в желании снова почувствовать в себе быстрый язык и длинные пальцы. Люцифер рассмеялся, и ты этот смех почувствовала своим телом, все ещё не открывая глаз. Его губы зашевелились напротив твоего соска, вызывая неконтролируемую дрожь, но… Но вас прервал чей-то громкий топот и крик: — Что вы там делаете?! — Маммон попытался открыть дверь, даже не потрудившись сперва постучать или дождаться ответа… Люцифер зарычал, наверняка давая понять этому дураку, чтобы тот свалил и сделал это быстро… Но когда это Маммон слушался своего старшего брата? — Если ты не откроешь эту дверь и не выпустишь Т/И, я найду другой способ войти! Ты знала, что Маммон сможет это сделать, поэтому мягко оттолкнула все ещё грязное лицо Люцифера, который не выглядел счастливым от ультиматума Маммона, даже все ещё околдованный твоим запахом и вкусом. Ты встала и поправила свою одежду, намереваясь как можно скорее убедить Маммона, что выламывать дверь в комнату брата — безумно дурацкая идея! Но перед тем, как всё-таки отпустить тебя, Люцифер утянул тебя в сладкий грязный поцелуй, бормоча что-то о том, что он тоже тебя любит.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.