Последнее суждение

      — Мистер Райт, Гарри Батц, спасибо, что вы пришли. Для меня большая честь видеть вас здесь. — Гамшу обнял нас за плечи, широко улыбаясь, отчего Батц выронил из рук полотенце.       — Эй, мужик, запомни в кои-то веки — Ларри! Меня зовут Ларри! — Возмущённо воскликнул тот, размахивая руками.       — Да, и я просил вас, детектив, звать друг друга вне рабочее время по имени. Просто — Феникс. — Я дружелюбно потрепал его по плечу, поднял полотенце и вернул Батцу. Гамшу отстранённо засмеялся — и отошёл от нас, раскладывая банные принадлежности на диване.       — Ларри, да, точно. Как скажите, приятели. Только… Феникс довольно странное имя для человека поэтому если ты не против, я буду называть тебя Ником. Хорошо?       «А Дик Гамшу будто не странное имя…».       — Э, да, конечно, без проблем, — я нервно уставился на циферблат наручных часов — мы договорились о встрече ровно в восемь часов, а сейчас было уже почти десять минут девятого. Эджворт никогда не опаздывает, неужели он не придет?       — Я снял для нас комнату на втором этаже, так что когда мы управимся, можем спокойно ополоснуться, посидеть в прохладном бассейне, устроиться в комнате, перекусить и выпить пива. Душевые кабинки там, — он указал на две пластиковых двери по левую сторону помещения. — Так что раздевайтесь, ребята, милости прошу, а я пойду подожду мистера Эджворт у входа. — Гамшу двинулся к одной из дверей, ведущей на выход в холл.       — Минуточку! — Он в ужасе обернулся, когда я схватил его за рукав рубашки. Это было спонтанное действие, но, пожалуй, по-другому я не мог. — Дик, эм… Давай лучше я схожу встречу его, он никогда не был в бане и наверняка захочет увидеть и оценить обстановку. Это будет долго, я думаю… Вы можете начать и без нас, а то Эджворт еще испугается такого количества человек… и все такое.       Надеюсь мои щеки не покраснели так заметно. Я изо всех сил старался, чтобы голос не выдавал моего волнения. Гамшу на несколько секунд задумался, смотря на снимавшего штаны Ларри, а потом, улыбаясь, махнул рукой. — Ладно, Ник… Только не задерживайтесь сильно, мы вас ждать не будем, все пиво на нас оставите. — Он подмигнул мне, рассмеявшись, и отошел к вешалке.       Облегченно вздохнув, я направился к выходу на улицу. Вечерний воздух приятно холодил кожу. На небе, темном и далеком, уже начали зажигаться первые звезды. Я огляделся — красного спортивного автомобиля нигде видно не было. Может, он решил остаться дома и хорошенько выспаться? Все-таки темные круги под глазами становились заметнее с каждой нашей встречи. Еще немного помедлив у двери, я вздохнул и, взявшись за ручку, хотел уже открыть ее, как вдруг сзади раздался громкий визг шин. Быстро обернувшись, в свете уличного фонаря я увидел черный автомобиль, резко затормозивший прямо у меня за спиной. Из машины выскочил Майлз в ярко-красном спортивном костюме с белыми полосами, его бледная, покрытая испариной кожа контрастировала с красным стилем одежды. Он выглядел донельзя возбужденным. И донельзя сексуальным…       — Райт, я опоздал! Какого черта вы меня не предупредили? Оказывается в городе таких спа-центра два! — Он пытался отдышаться. Я, очарованный, смотрел на него не в силах сказать ни слова. Майлз в гневе был потрясающе хорош. — Этот банный комплекс, находится в двух шагах от моего спортзала, и я предположил, что… Райт?       Я притянул его к себе, пристально глядя в глаза. Его нахмуренное лицо в обрамлении растрепанных волос неожиданно показалось мне необычайно красивым, высокие скулы казались высеченными из мрамора, слегка заметно окрашивались румянцем, губы были слегка приоткрыты…       — Майлз ты… ты просто великолепен… — только и смог выдохнуть я. Мне хотелось прикоснуться к его губам, вдохнуть его запах, почувствовать его руки на своем теле, но он оказался проворней. Майлз ловко и в то же время нежно обхватил меня своими холодными руками, заглянул мне в лицо и довольно ухмыльнулся.       — Что, нравится? — спросил он. В его голосе зазвучали насмешливые нотки. Не отвечая, не сводя глаз с его красивого лица, я обнял его за шею, привлекая к своему лицу, но Майлзу удалось немного отстраниться. — Мы не можем позволить себе подобные излишества на людях — камера видеонаблюдения над моей головой следит за каждым движением, а стеклянные двери не скроют нас от любопытных глаз.       «Когда ты только успеваешь следить за этим всем?».       — Брось, Майлз, это не важно — всего один поцелуй… — ответил я, кладя руки ему на грудь. Мускулистую и впечатляющую, под тонкой тканью проступали рельефы мышц. Но, несмотря на свое физическое совершенство, эти мускулы всегда были скрыты бордовой тканью костюма, рубашкой и жилетом. Несколько секунд он глядел на меня с хищным блеском в глазах, после чего коротким и резким движением оторвал мои руки от своей груди.       — Нет. Умей себя сдерживать. Пойми — я ведь не мальчик, с которым ты хочешь закрутить роман. Моя репутация после тех судебных разбирательств достаточно запятнана, я не могу рисковать. Благо, времяпровождение в ресторане не дало никаких непоправимых последствий… Тем более здесь на нашу голову еще и Батц, который работает в желтой прессе, — Майлз устало провел ладонью по лбу, откидывая челку, и добавил, поджав губы: — Без глупостей, Райт, лучший способ сохранить нашу тайну — соблюдать осторожность… Идем.       Майлз, не оглядываясь, пошел ко входу в спа-центр. Я двинулся за ним — на душе было смутно, но куда больше меня волновало поведение Майлза. — Знаю, что у нас уже был секс, возможно, это прозвучит странно после такого, но… Я рад, что ты теперь не скрываешь от меня своих эмоций, — сказал я ему, когда стеклянные двустворчатые двери открылись перед нами, — я хочу видеть тебя таким, какой ты есть — злым или добрым, скептичным или импульсивным, довольным или подавленным, тревожным или непринужденным… Я хочу, чтобы между нами не стояла эта молчаливая стена, которую ты воздвиг сам вокруг себя.       — Я тоже… — откликнулся Майлз, немного растерянно оглядываясь по сторонам. Видимо, до него только сейчас начало доходить, куда мы направляемся. — Кмф… я не смогу раздеться перед Батцем или детективом Гамшу.       Мои губы чуть изогнулись в усмешке — какой он милый, когда смущается. Да, при виде этого великолепного тела у любого человека, пожалуй, перестанет биться сердце. — Не беспокойся, я попросил их дать нам время. Все под контролем, главное, расслабься и получай удовольствие.       — Благодарю… Ты объяснишь как правильно париться в сауне? У меня такого опыта нет… — мы зашли внутрь предбанника, где на диване небрежно валялись вещи Ларри вместе с набором банных принадлежностей и стопкой полотенец. Похоже, они находились в парилке с самого начала и как раз собирались выйти.       — Ничего сложного, сначала нужно принять теплый душ и смыть пот, не используя мыло — оно может забить поры. Потом завернуться в полотенце, надеть банные тапочки и после — парится в удовольствие. Там располагаются специальные деревянные полки по уровням — нижняя предназначена для легкого прогрева, верхняя — для глубокого. — Майлз внимательно слушал меня, закусив губу, словно стремясь запомнить каждое слово. Это было типично для него. Я снял наручные часы и стал расстегивать пуговицы на своей рубашке. — Сидеть с опущенными ногами нельзя — уровень температуры внизу ниже чем наверху. При выходе из парилки следует принять прохладный душ и подождать пока температура тела снизится до комфортной, затем можно повторить процедуру. Сложно, Майлз?       — Я приму во внимание данную информацию. — Он кивнул и стал поспешно раздеваться, аккуратно складывая одежду на полочку.       Майлз не стыдился своей наготы, по крайней мере, передо мной. Смотря на его мужественную грудь и красивое крепкое тело, мне все больше хотелось снова ощутить тот всепоглощающий жар, которым веяло от него… Кровь прилила к моим щекам, и я смущенно отвел глаза в сторону, также быстро раздеваясь сам. Через несколько минут я стоял под струями воды, глядя, как струи воды стекают с моего тела и падают на кафельную плитку пола. Звук падающей воды в соседней кабинке напоминал о том, какие чувства вызывал во мне этот мужчина. И было невозможно удержаться от новых фантазий — мысль о более эротических сценах пьянила и возбуждала одновременно…       Я вышел из душевой, обмотав вокруг бедер махровое полотенце и замечая сидящих на диване раскрасневшихся Батца и Гамшу, которые оживленно о чем-то говорили, перебивая друг друга, сел рядом с ними. Гамшу был завернут в белую простыню — похоже, полотенца для его габаритов оказалось мало…       — О, Ник, ты, как всегда, вовремя! Вот скажи, зачем этим женщинам делать предложение? Это же совершенно пустая трата денег и времени. Любая женщина такого не стоит — у них за душой нет ничего, только думают о сексе, нарядах, косметике, тачках и прочей ерунде, — с легким раздражением произнес Батц.       — Эй, не говори такого, приятель! Мэгги — не любая! Она вообще одна из лучших — самая красивая и умная женщина из всех, кого я видел. Я сделал ей предложение, потому что люблю ее, а она любит меня. Это вовсе не глупо — создать с любимой женщиной семью. — Гамшу смущенно потупился, прижимая к себе простыню. — Для нас это очень важно, а ты просто молодой, глупый и не понимаешь этого… Кстати, Ник, спасибо, без тебя я бы не решился сделать ей это предложение! — Он вдруг оживился и, засмеявшись, хлопнул меня по плечу.       — Ч-чего? Я? — Удивленно переспросил я, чувствуя приступ стыда и смущения.       — Ну да, тогда в баре, после суда, когда мы хорошенько выпили, помнишь? Я рассказал вам, что хочу сделать Мэгги предложение и ты поддержал меня… Мы даже потом сходили в ювелирный, ты по дороге купил бутылку вис…       — Да, да, я помню! Прошу, Дик, будь другом, оставь эту тему. Я напился тогда как свинья и почти ничего не соображал… — я с трудом мог вспомнить какие-то фрагменты того вечера. Да что уж там говорить — я мало, что помнил когда, ко мне пришел Эджворт. Только его обеспокоенное лицо, склонившееся надо мной, в тусклом свете уличного освещения, пробивавшегося сквозь окна, мягкие прикосновения прохладного полотенца к моему лицу… А затем его решительный и демонический взгляд, прерывистое дыхание и прикосновение его мягких губ к моему лбу… И отказ в машине. Больше я не помнил ни черта.       — Да, Ник, ты еле на ногах стоял… — задумчиво согласился Батц, почесав подбородок. — Еще и виски купил, придурок.       — А ты даже не удосужился узнать о моем самочувствии! — Возразил я, хмуря брови. — Если бы не Эджворт я бы прямо в своем офисе скончался от этой жуткой лихорадки!       — Ой, Ник, не дуйся! Я сам весь день отходил как мог — похмелялся помаленьку, а вечером, между прочим, отправил тебе сообщение.       — Ага, я не понял что значит это сообщение. Смайлик человека, улитки, бокала вины, заката и вопроса, что по твоему должны означать?       — Чувак… — протянул Батц, поднимая глаза к потолку. — Я имел в виду, что я медленно смог оправиться только к вечеру от алкоголя, а затем спросил «а ты?». Как это можно не понять…       Я хотел что-то еще сказать в ответ, но звук закрывшейся двери в душевую заставил нас всех обернуться. Майлз появился из кабинки с полотенцем вокруг талии и спокойным выражением лица, но как только увидел нас, вся его невозмутимость тут же исчезла. Он, поджав губы, резко накинул на плечи второе полотенце, и сделал несколько нервных шагов в нашу сторону.       — О, Эджи, салют! — Батц расплылся в улыбке, оглядывая его с ног до головы. — Мда… жалко у меня с собой фотика нету, я бы такие кадры сделал…       — Мистер Эджворт, здравствуйте! — Детектив тут же поднялся с дивана, навстречу Майлзу. Резкий хлопок их ладоней, скрепленных крепким рукопожатием, эхом отразился от стен. — Спасибо за то что почтили нас своим присутствием! Вы сегодня прямо нарасхват — вон даже синяки под вашими глазами пропали! Выспались?       — Приветствую вас, детектив Гамшу, Батц, — бесстрастно ответил Майлз, сжимая пальцами махровый край полотенца на его груди. — Да, я позволил себе лечь спать на два часа раньше — в восемь часов, а проснулся только в шесть… Но я чувствую себя гораздо лучше.       «А я обычно спать ложусь после двенадцати…».        — Ну, если вы так говорите… — Гамшу улыбнулся. — Идите с Ни… мистером Райтом, он все покажет, как выйдите, я заварю такой вкусный чай, вам точно понравится. Все, идите. Второй заход мы, может, не пропустим!       Я закатил глаза и поднялся с места, беря необходимое и кивая всем на прощание, вместе мы прошли в соседнее помещение, окутанное завесой пелены. Обжигающий пар мгновенно ударил мне в лицо, легкие мучительно сдавило — почти сразу стало трудно дышать. Я поморщился и повернулся к Майлзу. Тот спрятал лицо в полотенце и почти с видимым усилием выдохнул: — Как горячо…       — Не горячее чем от твоего дыхания надо мной, — усмехнулся я и, перехватив его запястье, отвел его руку от лица. — Сейчас привыкнешь, Майлз, ничего страшного. Ты можешь снять полотенце и расстелить его на полке… лечь на него, вот так… — я стянул с его плеч полотенце и обомлел. Мои глаза изумленно расширились, когда я увидел то, что было у него на спине — темные синюшные пятна, похожие на отпечатки пальцев, слегка заметные царапины, похожие на следы от ногтей. — Майлз… что это… такое?       — Гематомы, Райт… — ответил он, не поднимая головы.       «…Поэтому он не хотел раздеваться при посторонних!».       — Я вижу… — сказал я, чувствуя себя так же глупо и нелепо. — Только не говори, что это я сделал… — Майлз поднял на меня тяжелый взгляд, и я резко почувствовал себя виноватым идиотом. Его лицо было совершенно спокойным — ни малейшего намека на гнев или недовольство. Мне стало стыдно. — Извини, Майлз, я… не хотел причинить тебе боль. Я даже не заметил… я знаю, это чудовищно глупо с моей сторо…       — Не извиняйся, — твердо сказал он. Подождал еще секунду, а потом медленно повернул к себе мое лицо и серьезно взглянул в глаза. На его лице по-прежнему не отражалось никаких чувств. — Ты не виноват. Это у меня чувствительная кожа, реагирующая на любые внешние воздействия… — Он чуть улыбнулся и провел большим пальцем по моей щеке. От этого прикосновения по моему телу пробежала дрожь. И почти неуловимым движением он коснулся моих губ, отчего я невольно приоткрыл их, ловя его палец губами… Его серые глаза стали глубже и темнее, в них появилась какая-то пронзительная смесь нежности и желания. — Однако не позволяй своим острым зубкам слишком сильно травмировать мою шею. Твои следы остаются на ней достаточно долго, чтобы мне приходилось завязывать жабо чуть выше обычного…       — Майлз… — пробормотал я, подаваясь ему навстречу.       Наконец наши губы встретились, словно пытаясь, наконец, утонуть друг в друге, ощутить единение без посторонних. Капли пота выступали у нас на коже, медленно стекая вниз, заставляя прилипнуть нас друг к другу… Я хотел этого так, насколько вообще был в состоянии хоть что-то хотеть. Словно невысказанное вслух признание было написано на наших губах, оно росло, переполняло нас, расползалось змеей по жилам, готовое перерасти в бешеный, разрушительный… пожар. Вдруг он отпустил меня и отшатнулся, упершись руками в стену. — Ты… в порядке?       — Нет, не в порядке. Голова кружится… — он провел рукой по лицу, убирая капельки пота, выступившие на лбу.       — Для первого раза это вполне нормально, — я расстелил полотенце и помог ему лечь. Потом сел рядом, вытягивая ноги к его фигуре. — Если тебе станет нехорошо, просто скажи мне, ладно?       Майлз кивнул и закрыл глаза, устраиваясь поудобнее. Глядя на его красное лицо с тонкими морщинками у глаз, покрытые крошечными бисеринками пота щеки и подбородок, трудно было представить, какая буря чувств таится в глубине его души. Банный жар перестал быть такой уж нестерпимой пыткой — теперь он казался приятным, можно сказать, даже бодрящим. Майлз постепенно расслабился, его дыхание стало ровным и спокойным, уголки губ чуть приподнялись. С каждой секундой мне становилось все труднее сдерживать в себе порывы желания поцеловать его в эти сухие, но такие желанные губы. Тихо вздохнув, полностью отдаваясь своим чувствам, я приподнялся, склонился над его расслабленным телом и медленно убрал с лица упавшую на глаза прядь. Он не открывал глаз, видимо ожидая продолжения, я несколько секунд вглядывался в его серьезное лицо, потом наклонился еще ниже и поцеловал его губы, раскрывая их своими. Поцелуй оказался чувственным и нежным, совершенно неожиданно для меня его рука осторожно обвилась вокруг моей шеи. Вторая ладонь легла мне на плечо, сжимая его. Мы оба замерли в таком положении — мне ничего не оставалось, кроме как обнять его и прижаться к нему всем телом. Какое-то время мы лежали, стараясь как можно дольше продлить момент близости — затем я поднял голову и встретился взглядом с Майлзом. Казалось, он рассматривает меня так внимательно, будто видит впервые. Улыбка на моих губах застыла, сердце бешено застучало. Неожиданно в дверь постучали, причем довольно сильно, и я чуть не подскочил на месте от неожиданности. Отстранившись от Майлза, помотал головой, приходя в себя, и поправил полотенце на бедрах, которое уже успело слегка сползти вниз и приподняться от выступающего под ним возбужденного члена. Черт. В проеме двери возникла голова Ларри и он громко произнес: — Чуваки! Вы там заснули что ли? Десять минут уже прошли! Я тоже хочу попариться!       Ларри зашел и недовольно скривился, глядя на нас с порога, затем махнул рукой и быстро расположился на самом верхнем уровне. Шумно вздохнув, Майлз поднялся на ноги, накинул на плечи полотенце, но чуть пошатнулся, неловко оперся на мою руку и наконец ухитрился сам выйти из парилки. Следом за ним вышел и я. После раскаленного воздуха парной снаружи было очень свежо, да и влажность чувствовалась достаточно явственно. Гамшу подлетел к Майлзу, подталкивая его к дивану, рядом с которым на кофейном столике уже стоял поднос с чашками, из которых поднимался ароматный пар.       — Вот, мистер Эджворт, возьмите, попробуйте — ваш любимый цейлонский с мятой. — Он указал на поднос. Немного поколебавшись, Майлз сел на диван, наклонился вперед и взял одну чашку, как-то нерешительно коснувшись пальцами ее изогнутой ручки.       — Я… я пойду в душ, вы не ждите меня, — вздохнув, я поплелся в душевую, оставляя за спиной печальный и смущенный взгляд Майлза. Стянув полотенце с пояса, глянул в зеркало, глубоко вздохнул и провел рукой по волосам, дивясь собственной похоти.       «Майлз Эджворт, что ты делаешь со мной? Неужели это я — взрослый, здравомыслящий мужчина так зависим от твоих рук и губ?».       Я включил воду и, стоя под струями прохладной воды, закрыл глаза, чтобы хоть немного успокоиться. Впрочем, это мне не слишком удалось — вместо спокойствия я ощутил легкое покалывание внизу живота, мешающее думать. Сосредоточившись, я намылил пеной все тело, с тоской представив, как бы это мог сделать Майлз, но он не даст мне такой возможности — он не принимает душ вместе с кем-то. Пора бы уже привыкнуть к этому.       Неосторожно я намыленной рукой провел по своему члену, и он тут же отреагировал — я почувствовал, как он напрягся, отчего откинул голову и чуть не выронил мыло. Облизав языком губы и стараясь не делать глубоких вдохов, принялся старательно двигать рукой вверх-вниз, напряженно вслушиваясь в звук стекающей воды. Мои собственные касания, конечно, были приятными, но я не мог позволить себе окончательно расслабиться — секс с Майлзом точно имел большее наслаждение, даже его руки были так умелы и ласковы, а уж про горячую влагу его рта и говорить нечего… Пока я мысленно думал обо всем этом, горячие руки легонько коснулись моих плеч, заставив меня вздрогнуть, медленно скользя вдоль всей спины.       — Райт… — прошептал Майлз, обжигая дыханием ухо. Я не выдержал и повернул голову. В тусклой туманной глубине отразилась его потрясающая самодовольная ухмылка, зловеще заблестевшая в полутьме душевой. Язык его добрался до мочки уха и нежно коснулся ее. У меня по спине побежали мурашки. — Что это за сладкий беспорядок ты здесь устроил?       — Ты виновен в том, что я не могу думать ни о чем другом.       Он издает низкий смешок и его голос эхом отдается в моем теле. Мерзавец, он просто издевается надо мной! Его руки плавными движениями смывают пену с моего тела, заставляя вздрагивать и ежиться от приятных и ни на что не похожих ощущений, а губы находят мою шею, мягко прихватывают ее зубами и впиваются в кожу, вырывая из легких стон удовольствия…       — Ты моя кара, насмешка и проклятье, Райт. — Шепчут его губы перед тем, когда он слегка кусает меня.       — В этом ты тоже сам виноват, — говорю я, запрокидывая голову и подставляя шею его губам.       Майлз тихо смеется и снова целует меня. Его губы теплые и нежные — словно шелк, скользящий по коже. Не отрываясь от шеи, рука его движется по моему телу вниз, к паху, и бережно убирает мою от ноющей напряженной плоти. Я чувствую, как его пальцы обхватывают член и слегка сжимают его. Он медленно двигается, вызывая у меня волну неизъяснимого восторга. Это просто невероятный контраст между моими отчаянными движениями и его неторопливыми и чувственными ласками.       — Майлз, твою мать, ты даже дрочишь слишком грациозно и элегантно…       — Как всегда, правильный подход к проблеме, не правда ли? — его губы расплываются в довольной улыбке прямо мне в шею, щекоча кожу.       Дразнящие и одновременно властные движения его пальцев заставляют меня стиснуть зубы. Лаская член, его рука надавливает на самую чувствительную точку, которая почти сразу отзывается почти нестерпимым пронзительным наслаждением, все более сжимая руку. Волна наслаждения накатывает на меня — и я выгибаюсь, напрягаясь до предела. Протяжный стон срывается с моих губ и Майлз молниеносно впивается губами в мой рот, пытаясь заглушить меня поцелуем. Но я уже не думаю о том неловком положении, в котором мы оба оказались. Мы неподвижно остаемся в воде, пока судороги оргазма не оставляют меня; он все еще не отпускает меня, продолжая гладить член. Наконец, сознание возвращается ко мне, хотя тело до сих пор не пришло в себя — все кажется каким-то замедленным и размытым.       С большим трудом я выскальзываю из его рук, поворачиваясь к нему лицом. Щеки Майлза, как обычно, пылают, губы припухли, глаза слегка прищурены и выражают жадную страсть. Эти мелочи делают его лицо невероятно сексуальным. В том, что Майлз Эджворт — ангел с дьявольской внешностью, сомневаться не приходится — доказательства налицо. По телу струится вода, стекающая с его груди и плеч. От возбуждения его член нервно подергивается, выдавая нарастающее возбуждение. Мне нравится это зрелище. Ни секунды не медля, я хватаю Майлза за плечи и прижимаю к кафельной стене, крепко целуя его в губы. Майлз уже полностью расслаблен и не сопротивляется, принимая мой поцелуй. Его эрекция почти упирается в меня — мне становится плохо от одной мысли об этом. Мои губы касаются его подбородка, шеи и груди, постепенно продвигаясь вниз. Ему это нравится, его дыхание становится сбивчивым и прерывистым.       — Правильно, Райт, на колени, сегодня ты будешь использовать магию своего неугомонного рта, чтобы исправить содеянное.       — Да вы просто ужасный развратник, господин прокурор.       Опускаясь на колени, я обхватываю его за бедра и, накрывая губами его возбужденный орган, провожу по нему языком, ощущая, как он дрожит и пульсирует. На несколько мгновений все его тело напрягается и его рука ложится мне на затылок, сжимая волосы. Я поднимаю глаза и наши взгляды встречаются — усталые, но полные неподдельного желания серые глаза Майлза с трудом фокусируются на мне. Сантиметр за сантиметром я опускаюсь ниже, и он начинает двигаться мне навстречу. Языком я делаю плавные и медленные круговые движения по его стволу — не спеша, дразня и растягивая удовольствие. Однако Майлзу, кажется, это не нравится — он издает хриплый приглушенный стон и сильнее сжимает мои волосы в своих руках, тем самым заставляя меня двигаться быстрее, глубже и более нетерпеливо. Мощные толчки его члена становятся все глубже, лаская горячей пульсацией стенки моего рта. Еще несколько таких долгих рывков и и Майлз, тяжело дыша, останавливается, упираясь в мои плечи — только его мышцы продолжают подрагивать. Теплое густое семя заполняет мой рот, оставляя на языке терпкий соленый привкус, который я медленно проглатываю, чувствуя, как оно стекает по горлу. Моя рука продолжает удерживать его бедра — я глубоко вздыхаю, радуясь своей маленькой победе. Возбуждение Майлза стремительно проходит — его руки на моих плечах разжимаются. Пользуясь этим, я встаю на ноги, вытираю губы и подбородок, увлекая нас снова под струи душа. Вода, смывая остатки наслаждения, прохладными струйками стекается по телу, голова становится легкой. Я беру кусок мыла и начинаю энергично тереть им его грудь и плечи, оттирая улики страсти и увлечения. Майлз придирчиво разглядывает меня из-под мокрых волос. В его глазах плещется смешанное чувство растерянности.       — Майлз… Это было восхитительно. Пожалуйста, позволь мне коснуться тебя еще раз…       Он на секунду медлит, видимо усмиряясь с неизбежным, а затем делает шаг вперед, подаваясь мне ближе. Я одобрительно улыбаюсь, беря его лицо в ладони и коротко целуя. Отпустив его, нежными движениями я запускаю пальцы в его волосы — отводя пряди со лба, намыливая их, массируя кожу головы, осторожно пропуская шелковые волосы через пальцы. Закрыв глаза, он пытается заставить себя расслабиться. Эта простая и естественная процедура так трогает его сердце… Затем я ласково провожу по сильным плечам, протираю его скульптурную шею и грудь мыльными руками, наслаждаясь его бархатной бледной кожей. Как это, оказывается, приятно — мыться под душем с человеком, которого любишь всем сердцем и которому отдаешься всей душой. Надеюсь Майлз также думает. Его руки находят мою талию и притягивают к себе — наши губы сливаются в очередном поцелуе. Наши тела соприкасаются; я нежно касаюсь ладонью его спины, поглаживая пальцами его мышцы. Звук отрывающихся друг от друга губ заставляет меня улыбаться, и когда его пальцы забирают кусок теплого мыла из моих рук, мои глаза удивленно распахиваются. Майлз прикусывает губу и сосредоточенно проводит ладонью по моим волосам, перебирая колючие пряди. Постепенно его движения становятся уверенными, он крепко обнимает меня и притягивает к своей груди. Так, не размыкая объятий, мы стоим под струями холодной воды, а белая пена собирается у наших ног.       — Знаешь, я горжусь тобой, — говорю я, когда мы наконец отстраняемся друг от друга, вытирая его полотенцем. — Ты просто чудо.       — Ты даже не представляешь насколько, — усмехается он, глядя мне в глаза, но его ухмылка быстро гаснет, — Феникс… Мое сердце бьется совсем по-другому, когда ты рядом. Ты как луч света в моем темном царстве… Не знаю, что бы я делал без тебя.       Я не могу сдержать счастливой улыбки и он улыбается в ответ. — Ты даже не представляешь, как приятно это слышать из твоих уст… Я тоже не знаю, что бы делал без тебя.       Завернувшись в полотенца, мы выходим из душевой. Звенящая тишина и пустота предбанной комнаты кажутся особенно прекрасными, а оставшиеся на местах вещи Гамшу и Батца свидетельствовали о том, что они не поднимались наверх.       — Что ж, я думаю с нас хватит на сегодня релаксации… Наверное. — Я надеваю небезызвестный махровый халат и Майлз следует моему примеру, облачаясь в атласный черный халат с глубоким вырезом. Мой взгляд на несколько секунду задерживается на его фигуре, приходя к выводу, насколько же он прекрасен и что черный цвет, вкупе с белизной его кожи, придает его облику особую завораживающую выразительность. Поспешно собрав вещи, Майлз кивает в сторону выхода и я следую за ним. — А я взял всякие крема, масла и лосьоны для тела… Хочешь я сделаю тебе массаж? — похоже, моя сентиментальность несколько развлекла его — он повернулся ко мне с легкой ухмылкой. — Ну… просто после сауны обычно люди втирают что-то в кожу, чтобы она напиталась после такого перепада температур…       — Сделай. За бокалом вина, разумеется.       — Вина? По-моему, инспектор говорил о пиве…       — Райт, я не пью местное пиво. Ты забыл, что я прожил около десяти лет в Берлине?       — Привереда. Ну хорошо, пусть будет по твоему. Тогда я приготовлю тебе особое масло с бергамотом. Мне его подарил один неадекватный повар из одного французского ресторана…       Майлз уставился на меня долгим серьезным взглядом, а затем закатил глаза и вздохнул. — …Прекрасно.       Мы вошли в не очень большую комнату, которая скорее походила на скаутскую комнату в летнем лагере — из мебели в ней были только стол с белой скатертью и парой стульев, четыре кровати, застеленных одинаковыми синими покрывалами, шкаф для одежды.       — Тебе стоит пересмотреть финансовые доходы детектива, Майлз.       — Гм… Да, пожалуй, ты прав. Оно, конечно, стоит того.       Расположившись на одной из кроватей, я приглаживаю влажные волосы, и нахожу тот самый флакон с маслом в рюкзаке. Майлз достает из пакета бутылку сухого вина и два пластиковых стакана. Открыв бутылку, разливает напиток по стаканам, протягивает один из них мне и садится на кровать, закидывая ногу на ногу. Сделав маленький глоток, неожиданно для себя удивляюсь вкусу вина. Вино не просто хорошее, оно просто великолепное — необычайно мягкий вкус придает терпкий букет осенних яблок и чуть-чуть имбиря. Майлз, залпом осушает стакан, продолжает внимательно смотреть на мое лицо, покачивая ногой и развязывая пояс халата. Поняв, куда он клонит, я встаю и ловлю его руку, ставя пустой стакан на стол. А затем игриво толкаю его на постель, заставляя на нее упасть, стаскиваю халат с его плеч и устраиваюсь на нем сверху. Майлз издает тихий довольный стон и роняет голову прямо в подушку. Я целую его в плечо, а моя рука осторожно касается его спины, проводя по синеватым пятнам и осторожно спускаясь вниз. Он замирает на мгновение, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя, после медленно, поворачивает голову, оглядываясь и улыбаясь.       — Чокнутый… — тихо произносит он. Я качаю головой и разливаю масло по его телу.       — Я знаю, — говорю я ему в ухо и провожу ладонью вдоль позвоночника к пояснице…       Он вздрагивает, громко вздыхает и прикрывает глаза. С каждой секундой моя уверенность все сильнее. Я продолжаю массаж, и постепенно Майлз, словно бы мороженое, растворяется в моих прикосновениях. Его руки бессильно лежат на покрывале, дыхание становится ровным и глубоким. Бледная кожа под моими пальцами становится розоватой, она становится блестящей и гладкой от масла, и я чувствую себя настоящим волшебником. Но в самый неподходящий момент в коридоре раздаются приглушенные голоса и с трудом мне удается оторваться от дела, накинув халат на его спину, и встать. Майлз судорожно поправляет на себе одежду, принимая сидячее положение и совершенно невозмутимый вид. Дверь распахивается и в комнату входит Гамшу и Батц, удивленно таращащие глаза на нас.       — Вот вы где! А я вас везде искал, сэр… — Гамшу виновато опустил глаза, но заметив бутылку вина на столе, успокоился и поджал губы, — А… Вы здесь давно?       — Да!.. Конечно. Эджворту просто стало нехорошо и…       — И вы решили выпить вина? — детектив вопросительно поднял брови. Мы переглянулись с Майлзом, и его лицо, как обычно, нахмурилось.       — Детектив Гамшу, вам не кажется, что ваша проницательность несколько неуместна? Мы были бы очень благодарны, если бы вы не беспокоили нас по пустякам. — Неожиданно бросает Майлз холодным тоном. Гамшу удивленно вскидывает на него глаза.       — Сэр, я…       — Ой, да похер, где они были, Дик, факт, что они тут без нас начали пить уже оскорбляет нас! Ник, Эджи, что это такое?! — резко перебивает его Батц, и Гамшу на него недовольно шикает. — И нечего на меня шикать. Пускай привыкают! Думают, раз крутые юристы, им все можно…       — Ларри, прекрати, мы выпили совсем немного и ждали вас, честное слово… Вас не было в предбанной комнате, мы подумали, что вы наверху, — мой голос звучит напряженно и сухо.       — Мы тусили в бассейне, а потом я ходил на массаж. О, Ник, там такие цыпочки работают, закачаешься! Может помощницу найдешь, а? Я даже у одной выпросил номер телефона…       — Это лишнее… — устало отвечаю я. — Давайте выпьем наконец-таки, нам всем не помешает…       Никто возражать не стал и мы вчетвером принялись за дело. Постепенно беседа у нас разрядилась, напряжение ушло. Я рассказывал всякие глупости и смешные истории, больше похожие на пьяный бред, Гамшу не отставал, посвящая всех в свое детство и юность, Батца скорее интересовал лишь алкоголь, однако он в большинстве случаев вставлял короткие комментарии. Майлз, казалось бы не принимавший участия в разговоре и все время молча смотревшийся на всех, от выпитого вина стал оживленнее и даже несколько раз посмеялся с нами. Однако вскоре мы все трое начали засыпать, а Батц, как только меня не уговаривал, ушел продолжать веселье в какой-то клуб через дорогу. Как только моя голова коснулась подушки, веки мои сомкнулись, лишая сил. Темнота пришла быстро, наступила невесомость, в которой все ощущения исчезли.

***

      Я проснулся от какого-то непонятного чувства, напоминавшего панику, взявшееся непонятно откуда. По правде сказать, мне совсем не хотелось просыпаться, так хорошо мне было. Вокруг была полная тишина и покой, все замерло. Но мое подсознание подсказывало, что так не должно быть. Осторожно я открыл глаза. Они медленно привыкли к темноте, но ничего странного я не увидел — все оставалось по-прежнему. Я сел на кровать и огляделся. Гамшу и Батц, похоже спали, а вот Майлза на месте не было — его кровать была пуста. Меня охватило смутное беспокойство, похожее на предчувствие беды, и я встал. Все тело занемело, да и вообще я чувствовал себя неважно. Стараясь не шуметь, я встал и прокрался к двери. В коридоре было темно и прохладно, светила одна лампа, из-за угла сочился слабый свет. Покачиваясь, следуя какому-то неясному наитию, прошел в тот конец коридора, где свет был. Там я увидел Майлза, сидящего на полу и обхватившего голову руками. Он тихо всхлипывал.       — Майлз! Что случилось? — спросил я, подлетая к нему. Он поднял голову и посмотрел на меня мутными глазами, словно не узнавая в темноте, и резко отшатнулся от меня. — Ты чего? — я опустился на корточки рядом с ним.       — Уходи, — сказал он сдавленным голосом.       — Ты меня боишься? — я с большим трудом взял его за оцепеневшую холодную и дрожащую руку, повернул к себе и всмотрелся в его лицо. Его глаза были полны слез и слезинки катились по щекам, капая с подбородка. — Я не причиню тебе зла, Майлз. Правда. Успокойся. — Он опять опустил голову, громко всхлипнул и поднес дрожащие пальцы к лицу. — Ты совсем замерз, да? Сейчас… сейчас, погоди… — бормотал я, обнимая его и прижимая к своей груди. На этот раз он не отстранился, даже наоборот — его голова прижалась к моему плечу. Несколько минут я пытался его успокоить, гладил по голове и тихо повторял его имя, пока он, наконец, не затих. Майлз оторвал голову от моего плеча и с тревогой посмотрел мне в глаза. Красные от слез, они все равно были похожи на сумрачное небо, холодное и неприветливое.       Выдержав мой взгляд, он шмыгнул носом и со всхлипом прошептал: — Я так совсем с ума сойду… когда ты меня уже убьешь, чтобы закончились все эти мучения?       Я тут же смутился и удивленно уставился на него, сжимая его руки в своих. От его слов и тона становилось не по себе. — Майлз, что ты такое говоришь? Ты себя слышишь? Почему мне нужно тебя убивать? — выговорил я через ком в горле. Тот отвел взгляд и я взял его за лицо, заставив посмотреть на себя. — Я же люблю тебя, дурачок, слышишь ты это? А ты говоришь — убью. Что тебе приснилось? Расскажи мне, прошу тебя. Майлз…       Он недоверчиво поднял на меня глаза, полные тоски и боли. Немного поразмыслив, взял меня за руку и, сжав ее, заговорил: — Мне снится почти каждую ночь один и тот же жуткий кошмар. Детектив Гамшу звонит посреди ночи и просит меня приехать в твое адвокатское бюро, говорит, что на тебя было совершено нападение. Я в спешке прибываю на место, вхожу в кабинет и вижу твое тело, лежащее в крови… — он зажмурился и помотал головой. — Я пытаюсь оказать тебе помощь, но даже это не может привести к успеху — ранение очень тяжелое, кровотечение остановить невозможно. Меня переполняет отчаяние и в этот момент ты открываешь глаза… обвиняешь меня в том, будто это я тебя убил на почве чувства вины, которое я испытываю из-за твоей доброты ко мне, тем что пользуюсь ей, не задумываясь о тебе… что ты сделал для меня так много, а для тебя — ничего… И ты хватаешь меня за горло и… — Майлз содрогнулся, продолжая сжимать мою руку. Я молчал, пытаясь переварить услышанное. Абсурд. Такого просто не могло быть — представить себе такое я просто был не в состоянии.       — Майлз, послушай меня, — заговорил я как можно спокойнее. — Это не я. Ты что, считаешь меня способным на такое? Или себя? После всего, через что мы прошли? Нет. И как это ты для меня ничего не сделал? Из-за тебя мое сердце бьется в груди, а ты даже не знаешь об этом…       — Ч-что ты имеешь в виду? — он посмотрел на меня с удивлением.       — Если бы ты не вернулся в Америку и не стал прокурором, я бы… я хотел покончить с собой после того, как увидел «истинное лицо» Долли… я не мог поверить в то, что она никогда не любила меня, хотела отравить и подставить… Я сидел, плакал и не хотел жить, потому что считал себя никому не нужным ничтожеством. Стал искать, чем бы мог себя задушить, и вдруг газета со статьей «демонический прокурор — Майлз Эджворт» упала на пол и раскрылась, демонстрируя твою фотографию… В тот же день я позвонил в деканат и перевелся на юридический… Ты спас меня, Майлз. Во многом благодаря тебе я смог начать новую жизнь…       Выступившая на моих глазах слеза затуманила взгляд. Этого не должно было произойти, мысленно твердил я про себя, ведь никогда никому не рассказывал этого, и сам пытался забыть о случившемся.       — Феникс…       Майлз увидел слезу, скатившуюся по моей щеке и смахнул ее большим пальцем, поглаживая мое лицо. Мы смотрели друг другу в глаза — так пристально и проникновенно, насколько это было возможно в приглушенном свете. У каждого из нас была своя боль, но вся она была общей. Затем он притянул меня к своему лицу и поцеловал — долго, настойчиво, мучительно, так, что у меня перехватило дыхание. Не знаю, сколько времени это продолжалось — я полностью потерял счет времени. Вскоре мы оба пришли в себя и отстранились друг от друга. Мое сердце стучало гулко и сильно, словно желая вырваться из груди. Я ободряюще улыбнулся Майлзу и сказал: — А еще благодаря тебе я знаю, что такое любовь… Я не представляю себя без твоей самодовольной улыбки, без твоих поразительных серых глаз, без твоих поцелуев, без твоих рук… Ты мое счастье…       Его щеки залились румянцем, а на губах заиграла слабая улыбка, от которой у сердца сразу стало легко на душе. Неловко он помолчал, собираясь с мыслями.       — Я тоже люблю тебя, Феникс. И я… ты мне очень нужен.       Я тоже поцеловал его — нежно, легонько, едва касаясь губ губами, чувствуя биение его сердца, вставая и помогая ему подняться с пола. — Майлз, пойдем. Я сам успел продрогнуть и очень хочу горячего чаю…       — Да, я бы не отказался… — он смущенно улыбнулся и пошел за мной, беря мою ладонь в свою и переплетая наши пальцы.