Вопрос приоритетов

      С детства Драко научили не любить несколько типов людей. Первый и самый важный — грязнокровки. Ни под каким предлогом подобные существа не должны были находиться рядом с ним, дабы не очернить представителя древнейшего рода. Второй — предатели крови. Тот, кто опорочил себя, поступаясь чистокровной идеологией, сделает то же самое и с тобой. Об этом нужно помнить. Третий — гриффиндорцы. Ещё ни один студент этого факультета не стал другом или достойным соратником Малфоев, поэтому ненависть к ним впитывалась с молоком матери. И последние, но не по значимости — те, кто неуважительно относился к тебе и твоей семье.       Со всеми пунктами он успешно справлялся до пятого курса. Не сказать, что это было сложно или невыполнимо. От первых трёх представителей он избавился значительно быстро, а четвёртые никогда надолго не задерживались. Всё изменилось с появлением первой девушки в постели, юношеской влюблённости и влечения к запретному.       Драко поступался многими убеждениями, но не нарушал заветные четыре. Однако в один день и они потеряли свою значимость — это был конец.       И стала им Гермиона Грейнджер. Она совмещала в себе три из четырех. Родилась грязнокровкой, училась на Гриффиндоре и неустанно напоминала ему обо всех оскорблениях, которые могли посыпаться в сторону его семьи. Грейнджер должна была стать для него главным табу, но, вопреки этому, явилась самой желанной фантазией.       Так родился пятый пункт, который нужно не любить. И имя ему Грейнджер. Драко запрещал себе хотеть её, мечтать или помышлять о ней. Но все его попытки с каждым разом терпели крах, а война лишь вбила последний гвоздь в крышку гроба, в котором хоронили его убеждения и правила о нелюбви. Всё было закончено, и теперь он оставался с разрушенной идеологией, чувствами к запретному и грядущим патрулём с той, кого хотел получить, но не мог.       — Извини, задержалась, — произнесла она, стремительно подходя к нему.       — Не извиню, — ухмыльнулся он.       Грейнджер скрестила руки на груди и прищурилась, внимательно смотря на него. Её брови были сведены к переносице, а тяжёлое дыхание сопровождалось поджатыми губами. Драко не знал, что именно происходило сейчас в её голове, но предполагал, что его смерть фигурировала не единожды.       — Иногда мне кажется, что ты становишься адекватным, Малфой, — ответила она. — Но после ты открываешь рот, и я понимаю, что мне показалось.       — Когда ты открываешь рот, я тоже много в чём разочаровываюсь, — сказал Драко и оттолкнулся от стены. — Если ты понимаешь, о чём.       Он подмигнул ей и двинулся по коридору, высматривая нерадивых учеников. Позади Драко слышал её шаги, тяжёлые и медленные, будто она обдумывала злостный план мести. Вероятно, сейчас Грейнджер формулировала пятнадцатое оскорбление в его сторону, только бы максимально точно описать, насколько он для неё порочен.       Этим и приходилось довольствоваться. Выводя её из себя, Драко надеялся, что сможет занять её голову. Возможно, она и не собиралась рассуждать об их отношениях, но она будет думать о нём. Пока что этого было достаточно.       — К сожалению, да, понимаю, — произнесла она, нагоняя его и равняясь. — Слизеринское поведение передается воздушно-капельным путём. Шутки моих друзей становятся не лучше ваших.       — Правильное влияние заразно, Грейнджер, — сказал Драко, заглядывая в один из пустых классов. — Это ты не поддаёшься ему.       Он осмотрел помещение и заметил в самом углу знакомую копну тёмных волос. Пэнси отрицательно покачала головой, прижимая лицо Поттера ближе к своей шее. На мгновение у Драко мелькнула мысль, что стоит напомнить Грейнджер, насколько далеко зашло сближение их факультетов. Но перспектива увидеть полуголого Поттера совершенно его не прельщала. Он закрыл дверь.       — Дело не во влиянии, Малфой, — продолжала Грейнджер, двигаясь дальше по коридору. — Любовь туманит разум, заставляет тебя делать то, на что раньше ты бы не пошёл.       Он заметил, как она коротко посмотрела на него, всего на несколько секунд замирая. Мимолётный жест заставил его сердце трепетать, напоминая каждый её скрытый взгляд, брошенный в его сторону.       Грейнджер часто так делала. Посматривала на него во время своей очередной тирады об отношениях Слизерина и Гриффиндора. Словно его мнение о подобных сближениях было для неё важно. В такие моменты она искренне полагала, что он увлечен созерцанием стен и не видит этого, и Драко не ломал хотя бы одну из её иллюзий. Тем более от её взглядов в нём возрастала небольшая надежда, что она думала последовать примеру друзей. С ним.       — Здорово ты обыграла Поттера под каблуком Пэнси и Уизлетту во власти Блейза, — ответил Драко.       — Почему в отношениях кто-то должен быть главным, Малфой? — устало произнесла Гермиона, усаживаясь на лавочку.       Она сложила ногу на ногу, отчего юбка задралась, оголяя бёдра больше дозволенного, а после скрестила руки на груди, внимательно смотря на него. Взгляд Драко скользнул по её телу сверху вниз, изучая каждый изгиб, обтянутый тонкой блузой, и ключицы, неприкрытые тканью формы.       Образ Грейнджер за пределами учебных кабинетов напоминал ему, что она являлась грязнокровкой. Никто из его окружения не носил подобные небрежные наряды с вычурными рисунками. Слизеринки любили подчеркнуть свои достоинства, а Грейнджер словно была ребёнком с острым умом. Невинная и наивная внешне, но абсолютно недосягаемая и строгая внутри. Это и манило.       — В отношениях всегда кто-то главнее, Грейнджер. Не строй иллюзий, — произнёс он и сел рядом. — Если ты считаешь, что вы равны, то для тебя играют очень хороший спектакль.       Гермиона улыбнулась и покачала головой.       — Когда-нибудь, Малфой, ты встретишь чистокровную девицу, которую не захочешь давить авторитетом, — медленно ответила Гермиона. — Она будет уступать тебе, ты ей. И это станет любовью.       Единственная, кому я хочу что-то уступить, Грейнджер, — это ты. Когда-нибудь ты поймёшь…       — Значит, рано или поздно найдётся тот, кто укротит и твой невыносимый характер? — он вопросительно выгнул бровь.       Гермиона тяжело выдохнула, смотря на него так, словно он был неисправим. Но порой именно в подобном взгляде Драко чувствовал нотку влюблённости. Или это тоже иллюзия?       — Меня не нужно укрощать, Малфой, — произнесла она. — Когда в моём плане на жизнь наступит период отношений, я буду покладистой.       — У тебя и правда проблема с контролем, Грейнджер, — присвистнул Драко. — Раз ты влюбляешься по расписанию.       В ответ она закатила глаза.       — Я всего лишь следую своим принципам, — пояснила Грейнджер. — А согласно им, время для любви у меня где-то после двадцати пяти.       — Помнится мне, — наигранно протянул Драко, — что месяц назад с той же уверенностью ты говорила, что ни одна тайная вечеринка не пройдёт в этой школе. Но вот чудо.       Малфой с ухмылкой посмотрел на неё, замечая, как Гермиона начинает краснеть.       — Завтра в гостиной Слизерина тайная вечеринка, которую ты обещала пропустить мимо своего любопытного носа, — Драко склонил голову набок.       Грейнджер нервно закусила губу и сжала пальцами скамейку, опустив глаза. Она знала, что он прав, — Драко изучил это в ней. Гермиона всегда с уверенностью говорила о правилах, принципах и важности их соблюдения, но, как только он подлавливал её на увёртках, краснела и опускала взгляд. Поэтому Драко был убеждён, что Грейнджер влюблялась и не раз, но не позволяла себе заходить далеко, сохраняя ненаглядное расписание.       — Иногда мы поступаемся убеждениями, Малфой, — выдохнула она.       — Значит, ради Уизлетты ты готова предать свои принципы? — уточнил он.       Гермиона горько улыбнулась и подняла на него взгляд. Казалось, она пыталась применить к нему легилименцию, только смотрела не в мысли, а в душу. Настолько внимательно и бережно, будто боялась задеть сердце.       — Да, — кивнула Грейнджер. — Это вопрос приоритетов. И сегодня я поставила желание дорогого мне человека выше своих убеждений. Не уверена, что ты понимаешь, о чём я…       Укол обиды коснулся его сердца, возвращая на землю. Только мгновение назад он думал о том, что Гермиона хотела заглянуть к нему в душу, чувствовала те же влечение и желание, а уже сейчас он видел разочарование в карих глазах. Реальность куда болезненнее, когда осознаешь, что грёзы остаются грёзами…       Послышался смех с другого конца коридора, и из-за угла появились Поттер и Пэнси. Гермиона оглянулась на них.       Оба счастливые, покрасневшие и с багровыми следами на шеях, будто кто-то усердно их целовал.       — Грейнджер, — Пэнси показательно помахала ей.       — Гермиона, мы как раз шли в библиотеку, — неуверенно сказал Гарри, указывая в сторону подземелья. — Решили подтянуть нумерологию, как ты и говорила.       — Библиотека в другом крыле, Гарри, — пояснила Грейнджер, внимательно разглядывая их.       Драко усмехнулся, наблюдая за тем, как Поттер бледнеет на глазах.       Если бы он признался, чем занимается на «дополнительных», Грейнджер пересмотрела бы учебный план.       Заметив волнение Гарри, Пэнси схватила его за руку и потянула в сторону гостиных.       — Спасибо, Грейнджер. Я ему обязательно покажу.       С этими словами они быстрее двинулись по коридору.       Пока Драко провожал их взглядом, увидел, как Пэнси на мгновение развернулась, прошептав губами короткое «спасибо».       — Они были в том классе? — голос Грейнджер заставил его покоситься на неё.       Драко несколько секунд рассматривал её сосредоточенное лицо, а после кивнул.       — Почему не сказал тогда? — спросила она. — Ты же главный любитель ловить парочки на сексе.       Он тихо рассмеялся, вспоминая все случаи, когда они отлавливали влюблённых по углам школы и снимали очки «за чревоугодие», как любил пояснять Драко. Но это было другое, как заметила Грейнджер, — иногда люди поступались собственными убеждениями и желаниями.       — Это вопрос приоритетов, Грейнджер, — с ухмылкой ответил он, возвращая ей её же слова. — Сегодня я поставил дружбу выше собственного удовольствия от снятия очков.       Она вновь опустила взгляд, видимо чувствуя себя виноватой. Грейнджер не переставала его удивлять, она не хмыкнула или не отпустила злобную фразу, как сделал бы он. Несмотря на то, что её эго было против признания своих ошибок, она отмалчивалась, соглашаясь с тем, что не права. Но в этот раз он не позволит ей молчать, ему стало больно от её слов…       — Неприятно, когда стереотипы о злом и плохом Малфое оказались собственными домыслами, да, Грейнджер? — издевательски усмехнулся он.       Она молчала несколько секунд, прежде чем вновь посмотрела на него.       — Прости, Малфой, — произнесла Гермиона. — Этот год настолько перевернул всё, что мне до сих пор немного не по себе.       — Отчего же? — равнодушно спросил он, словно ему не было до этого дела.       Она вобрала в лёгкие побольше воздуха и корпусом развернулась к нему, нервно поправляя пушистые волосы. Грейнджер смотрела в большое окно, поджав губы, будто пытаясь подобрать важные слова.       — Забини и Джинни, Паркинсон и Гарри, — протянула она. — Эти люди в прошлом не могли даже в одном кабинете сидеть, а сейчас зажимаются по углам, устраивают вечеринки и выглядят так, будто никогда не чувствовали себя такими счастливыми.       Грейнджер была счастлива за друзей, едва заметная улыбка доказывала эту мысль, но всё же она тревожилась. В её голосе слышались нотки зависти. Почему? Здесь он ещё не разобрался.       — Это всё кажется неправильным, противоестественным, — на выдохе сказала она. — Но близкие мне люди счастливы, и оттого, что я не могу воспринимать это как они, я чувствую себя виноватой. Даже ты…       Вдруг она посмотрела на него так же, как несколько минут назад. Легилименция с проникновением в душу. Грейнджер вглядывалась в него с долей некого наслаждения и радости, не разочарования.       — Твои шутки всё ещё меня раздражают, — пояснила она. — Но ты не ведешь себя как раньше. За этот год я не услышала ни одной «грязнокровки» и пожелания смерти от тебя, Малфой. Я понимаю, что ты другой, вижу в тебе лучшее, но принять это для меня до сих пор сложно.       Гермиона замолчала, смотря в его глаза. Казалось, что в эту минуту раскрывалась её душа. Грейнджер, человек, которого он считал властителем контроля, непозволяющим себе откровения с чужими, сейчас ведала ему о собственных беспокойствах. Несмотря на то, что в самом начале патруля он подшучивал над ней и не раз отпускал не лучшие комментарии. Вопреки этому, она говорила ему о своих чувствах, не только к миру, но и лично к Драко.       «Ты другой».       «Вижу в тебе лучшее».       Эти слова в тандеме с её беспокойством от его реакции бросили в жар, заставляя потребность прикоснуться к ней взыграть над разумом. Он физически ощущал желание улыбнуться и дотронуться до её губ. Прижать Гермиону к себе и оставить поцелуй на щеке, по которой вот-вот потечёт слеза отчаяния.       Он видел: Грейнджер была потеряна. Не из-за Поттера или друзей, а от чувств к нему. Драко хотелось считать, что это правда, потому что он испытывал то же самое. Вопреки пятому правилу нелюбви.       — Следует вспомнить про приоритеты, Грейнджер, — он подсел к ней, не отрывая взгляда от карих глаз, в которых играло волнение. — И поставить выше убеждения обо мне нечто другое.       — Что? — выдохнула она.       Грейнджер на мгновение опустила взгляд на его губы, и это оказалось последней нитью самообладания, которую он отпустил. Драко положил руку на её щёку, медленно проводя пальцами по нежной коже и чувствуя её теплое дыхание на своём подбородке. Она смотрела на него в ответ, её глаза поблескивали в свете луны. Казалось, будто Гермиона ждала его действий и была готова ответить взаимностью.       Он пригнулся, касаясь её губ своими, неторопливо целуя, словно боясь, что она оттолкнёт его и сбежит, но Грейнджер сидела на месте, замерев, будто не понимая, что происходит.       Не готова.       Драко уже хотел отстраниться, когда она неумело ответила, положив ладонь на его грудь. Он ощущал, как робко Гермиона дотрагивалась, словно боялась, но желание было настолько сильным, что она сдавалась под его гнётом. Это распаляло его сознание, толкая к ней.       Малфой убрал руку с щеки Гермионы, медленно опускаясь к пояснице и притягивая её к себе, чтобы быть ближе к податливому и миниатюрному телу. Он чувствовал, как она дрожала, но не отстранялась. Настолько мирное создание позволяло ему быть рядом, удерживать в своих объятиях и целовать с желанием, подобным голоду. Вопреки всем страхам.       Если бы он захотел, она бы уже лежала на этой самой лавке, постанывая под ним. Но Драко не смел подталкивать её, чувствуя, с какой робостью она его целует.       — Где эти чёртовы старосты?! — голос Снейпа послышался с другой стороны коридора.       Они оторвались друг от друга в то же мгновение и сразу же подскочили на ноги, показательно поправляя одежду. Из-за угла вышел злой Северус.       — Вот вы где, — развёл руками он. — Чем вы тут занимаетесь?       Они переглянулись между собой, а после посмотрели на профессора и в один голос сказали:       — Ничем.       Снейп в ответ закатил глаза и цокнул языком.       — Я вижу, что вы ничего не делаете, — произнёс он. — Патруль закончен?       Они закивали, а Северус осмотрел коридор, убеждаясь, что рядом никого нет.       — Хорошо. Мисс Грейнджер, вас ждёт гостиная Гриффиндора, — Снейп покосился на Гермиону. — А вы, мистер Малфой, идёте со мной.       Старосты сразу же разошлись в разные стороны. Идя за деканом, Драко последний раз посмотрел на удаляющуюся Грейнджер, всё ещё чувствуя её вкус на собственных губах. Это был шоколад, перед встречей она ела именно его…

***

      — А что я принесла? — довольный голос Джинни послышался в нескольких метрах от стола Гриффиндора.       — Я не буду снова проходить тест из «Ведьмополитена», — тут же возразил Рон, приподнявшись.       Гермиона и Гарри переглянулись и тихо рассмеялись, вспоминая любовь Джинни к подобным играм.       — В этот раз всё без психологической характеристики, совы сезона и легально, — произнесла та, присаживаясь рядом с Гермионой, а после с ухмылкой добавила: — Почти легально.       Рон и Гарри прищурились, не понимая, что происходит, а Гермиона лишь довольно улыбнулась и взглянула на цветные конверты в руках младшей Уизли.       — Приглашения на сегодняшнюю вечеринку Слизерина, — сказала она и передала их ребятам. — Начало в девять, никому не опаздывать и не приводить хвосты. Можно только один болтливый, который слово «Бон-Бон» говорит чаще, чем «Доброе утро».       Рон закатил глаза, но всё-таки развернул приглашение, довольно присвистнув, Гарри же с опаской посмотрел на Гермиону, которая наблюдала за ними. Заметив это, Джинни обняла Грейнджер за плечи и отдала ей ещё один конверт.       — Сама староста девочек дала нам негласное согласие, — произнесла младшая Уизли и пододвинула к себе корзину с кексами.       Рон и Гарри заулыбались и уже начали обсуждать грядущую вечеринку, вспоминая рассказы прошлых лет о слизеринских размахах. До последнего года им не приходилось посещать такие мероприятия, поэтому обсуждение было особенно оживлённым. В этом году они там практически как свои. Но Гермиона не разделяла всеобщего восторга…       Из года в год она почти кричала, что нужно дружить факультетами, даже если это очень сложно, однако её никто не слушал. Она всегда расстраивалась, не понимая, почему у неё получается забывать обиды, а у остальных гриффиндорцев нет. Ирония заключалась в том, что с начала этого года они поменялись ролями: теперь её друзья были желанными гостями в подземелье Слизерина, а она не могла понять, куда делась шестилетняя вражда.       Реальность менялась слишком стремительно. Как-то утром, например, она шла по Большому залу и видела Забини и Джинни, которые громко смеялись и оживлённо обсуждали последние новости квиддича. В тот день она впервые за несколько месяцев заметила улыбку младшей Уизли. Поэтому была готова простить Забини любое прошлое или обидную фразу. Он делал её подругу счастливой.       Даже идея с вечеринкой… То, как горели глаза Джинни, когда она проводила целую рекламную кампанию в спальне Гермионы, было особенно ценно для Грейнджер. Этому Гермиона не могла отказать, никогда и ни за что. Поэтому дала согласие и более того — пообещала прийти.       Следующей удивительной историей стал случай с Паркинсон, которая однажды вечером была поймана вместе с Гарри Поттером в коридоре Хогвартса. В тот день Гермиона дежурила одна, и она долго не могла поверить, когда Гарри спешно одевался, а Паркинсон с ухмылкой подавала ему его бельё. Впрочем, почему-то для Гарри Гермиона не могла представить партии лучше, чем Пэнси.       Джинни была своенравна, она давила его собственным авторитетом, Чжоу являлась слишком робкой, поэтому он даже не знал, как к ней подступиться, сёстры Патил и вовсе задели его хрустальное самолюбие ещё на четвёртом курсе. А Пэнси? Она другая. Гермиона поняла это не сразу, но со временем стала замечать, что Паркинсон была такой же сильной, как и Джинни. Но если младшая Уизли способна свернуть горы, отчего привлекала Блейза Забини, то Пэнси умело манипулировала Гарри Поттером. Настолько учтивая и воспитанная особа без труда могла убедить его в чём угодно, при том сохраняя чувство, что это он принял данное решение.       Отношения этих двух пар, которые раньше едва ли могли ужиться в одном Большом зале, теперь были будто с обложки книги про семейное благополучие. Иначе Гермиона их не видела.       — Поттер, — сладкий голос Пэнси Паркинсон раздался рядом, — подойди ко мне потом. Твоя одежда должна сочетаться с моим платьем на вечеринке.       Гарри поперхнулся соком, но всё-таки, ухмыляясь, закивал, провожая Пэнси взглядом. Паркинсон прошла между рядами и села рядом с Малфоем, Забини и Ноттом, отбирая у последнего тарелку с едой. Гермиона улыбнулась, замечая расстроенного Теодора, который уже пытался стащить завтрак у рядом сидящего Гойла. Но вдруг она встретилась с серыми глазами, которые внимательно её рассматривали.       Сердце забилось чаще, ладони вспотели, приятная истома прокатилась по телу, сбивая дыхание и унося её в мгновение вчерашнего вечера:       «Вот он её целует — жадно, властно — и прижимает ближе к себе. Она чувствует, как бьётся его сердце, а руки бродят по её телу, пуская электрические разряды от каждого прикосновения».       У неё кружилась голова от воспоминаний, а на губах вновь ощущался привкус бергамота. Весь вечер она пролежала в мыслях о том, насколько это было неправильно и в то же время прекрасно. Малфой давно стал её персональной слизеринской симпатией.       У Джинни был Забини, в котором она души не чаяла, у Гарри — Пэнси, украдкой играющая с ним, и с того самого патруля, где она встретила Паркинсон и Поттера, Гермиона осознала, что ей это нужно. Необходимы запретные чувства. А Малфой для них стал идеален. Сначала она не поняла, как именно подобное произошло, всё было спокойно, монотонно. Он всё так же глупо шутил, постоянно заставляя думать о себе. После они проводили больше времени вместе, отчего он превратился в привычку. А позже Драко стал всем.       Малфой ей нравился, даже более того — она хотела его. И теперь, когда знала, каково быть в его объятиях и чувствовать его губы на своих, не могла вытравить это из головы. А его взгляд сейчас свидетельствовал о взаимности — не мог человек, который целовал её с таким желанием, оставаться равнодушным сейчас, не мог…       — Бон-Бон, — голос Лаванды заставил Гермиону вздрогнуть и обратить на неё внимание. — У меня такие новости…       — А у меня дела в комнате, — выдохнула Гермиона, вставая из-за стола.       Джинни посмотрела на Грейнджер, а после на Малфоя, который сразу же опустил взгляд в тарелку. Гермиона нервно закусила губу.       Она поняла.       Заметив волнение Гермионы, Джинни вопросительно выгнула бровь, кивая в сторону слизеринского стола, на что Грейнджер отрицательно покачала головой и поторопилась покинуть Большой зал.

***

      — Что у вас с Малфоем? — произнесла Джинни, с грохотом закрыв дверцу шкафа.       — Проект по зельям в пятницу, — ответила Гермиона и развернулась, направляясь к письменному столу.       Грейнджер села на стул, когда младшая Уизли подошла к ней и приземлилась прямо на крышку стола, сложив ногу на ногу.       — Это вы Амортенцию испытывали друг на друге? — с ухмылкой спросила она. — Переглядывались так, словно у вас есть очень грязный секрет.       Гермиона нервно улыбнулась и покачала головой, притягивая к себе учебник. Она открыла его на первой попавшейся странице и сразу же начала вчитываться, не желая говорить о щекотливой ситуации, произошедшей вчерашним вечером. Джинни разглядывала её несколько минут, пытаясь дождаться, что Грейнджер сама всё расскажет, но та лишь продолжала делать вид, что читает.       — Даже я знаю, что мы прошли эту страницу неделю назад, — выдохнула она и забрала учебник, вновь смотря на Гермиону. — Что у вас с Малфоем?       Грейнджер молчала пару секунд, не зная, стоило ли говорить подруге о произошедшем. С одной стороны, никто, кроме Джинни, не смог бы помочь, а с другой — именно женский совет сейчас окончательно перекрыл бы план Гермионы по становлению в жизни. Влюблённость, желание, чувства — всё это ставило большой крест на её будущем, если она собиралась следовать уже давно составленному плану.       Но почему я могу предать свои принципы ради дружбы, но ради самой себя — нет? Я же хочу ощутить его рядом, снова…       Неосознанно Гермиона провела параллель между касаниями Виктора, Кормака, Рона и Драко. Первые три и вровень не стояли с последним. Малфой словно соединял в себя лучшие качества всех: благородство Виктора, его движения были так же аккуратны вначале, словно он заботился о ней; бестактность Кормака, потому что, войдя во вкус, Драко брал то, что ему было нужно, и не собирался с этим расставаться; нежность Рона, в частности почти невесомые поглаживания Малфоя во время поцелуя.       Это хотелось ощутить ещё раз. Даже если после ничего не получится, Драко оставался непостижимым и желанным для неё.       — Мы поцеловались, — выдохнула Гермиона, замечая, как на лице Джинни расцветает улыбка. — Вчера на патруле.       Младшая Уизли соскочила со стола и в то же мгновение заключила подругу в объятия.       — Наконец-то это произошло! — проговорила она. — Я думала, вы до конца Хогвартса будете ходить и делать вид, что не можете быть вместе.       Гермиона свела брови к переносице и отпрянула от Уизли, шокированно смотря на неё.       — Что было потом? Вы обсудили это? Как он к этому относится? На вечеринке объявим вас парой? — тараторила младшая Уизли.       — Джинни, подожди, — остановила поток вопросов Гермиона. — Нас прервал Снейп. Больше мы с ним не говорили, я понятия не имею, как он к этому отнёсся и вообще что будет.       Она шумно выдохнула и покачала головой, вставая со стула.       — Нам нужно объясниться, но я не знаю как, — развела руками Гермиона. — И Мерлин, о чём я думаю? — она села на край кровати, тяжело выдыхая. — У меня нет на это времени, мне нужно учиться, работать, а не рассуждать о том, как бы обсудить с Малфоем наш поцелуй, это ребячество.       — Иногда полезно побыть подростком, Гермиона, — закатила глаза Джинни. — Ты меня, конечно, извини, но мы несколько лет спасались от смерти ежегодно, прожили войну, мы видели смерти близких нам.       Младшая Уизли прикрыла веки, качая головой.       — Мы пережили слишком много для обычных подростков, — развела руками она. — Я хочу всего лишь оставшиеся месяцы побыть ребёнком, который ходит на вечеринки, зажимается с мальчиками по углам и не думает о безрадостном будущем.       Джинни села рядом с Гермионой и взяла её ладонь в свою, переворачивая внутренней стороной к себе. Уизли несколько минут плавно водила пальцем по линии жизни, высматривая что-то на коже, словно собираясь с мыслями, а после добавила:       — Как бы по-детски это ни звучало, но да, мы заслужили подумать о том, как обсудить ваш с Малфоем поцелуй, — Джинни улыбнулась, смотря на подругу. — Поэтому я слушаю твои опасения и готова их развеять.       Гермиона поджала губы, а после кивнула. Джинни была права. Для детей они пережили слишком много ужасов и горестей, чтобы провести последний год в школе, думая о будущем, в котором легче не станет…       — А если мы начнём разговор и он опять будет издеваться? — выдохнула Гермиона.       Джинни хитро улыбнулась в ответ.       — У меня есть отличный способ, — произнесла Уизли. — От него Гарри всегда терял дар речи, а Блейз забывает обо всем, кроме меня.       Джинни положила руки на плечи Гермионы, а после села сверху на её бёдра, обнимая подругу за шею. Уизли пригнулась ближе к её лицу, внимательно смотря в глаза.       — Дальше слова будут не нужны…

***

      Блейз в очередной раз взмахнул палочкой, и два огонька Люмоса воспарили к потолку. Улыбнувшись, Забини убрал древко и придирчиво оглядел гостиную Слизерина — на памяти Драко только два человека так тщательно готовились к событиям: Грейнджер и Блейз. Разница в том, что Гермиона никогда не рассчитывала количество бутылок огневиски, не создавала будки для поцелуев и не собиралась затащить в койку свою рыжую подружку.       Разные приоритеты. Один подход. Возможно, поэтому эти двое вызывали в нём особые чувства.       — Как здесь очутился рояль? — спросила Пэнси, оказавшись рядом с Драко.       Он усмехнулся и кивнул в сторону Нотта, который трансфигурировал книжные шкафы в столы.       — Любопытные у него приоритеты, конечно, — протянула Паркинсон и забрала у Драко бокал с алкоголем, делая глоток. — А огневиски у тебя отвратный.       Она поморщилась и вернула напиток Малфою, тот вопросительно выгнул бровь и поставил его на рядом стоящий стол, убирая руки в карманы брюк.       — Я тебе его и не предлагал.       Пэнси довольно ухмыльнулась, а после повернулась к нему. В глазах Паркинсон Драко видел недобрый огонёк любопытства.       — А Грейнджер явится? — протянула она, хлопая ресницами. — Иначе нам придётся вливать в тебя алкоголь, чтобы ты хоть на минуту перестал быть занозой.       — Будто Грейнджер спасёт вас, — хмыкнул он. — Хотя своим занудством она способна затмить не только моё красноречие.       — Она займёт твой острый язык, — ответила Пэнси, подмигнув. — А вот как именно, сами разберётесь.       Паркинсон обошла его, медленно проводя пальцами по плечу. Её улыбка не сулила ничего хорошего, ведь хуже характера в Паркинсон была только любовь к обречённым романам. Вроде того, что она так старательно крутила с Поттером, впрочем, иногда Драко казалось, что в этих отношениях существовала искренность.       А была ли искренность в Грейнджер, когда она отвечала на его поцелуй? Вопрос, волнующий Драко последние сутки. Он беспокоил Малфоя после патруля, ночью, утром, во время обеда в Большом зале, где она смотрела на него, и сейчас. У него в голове мелькала мысль пойти в гостиную Гриффиндора и застать её врасплох, заставить выложить все ответы и признаться в желаниях, но он отступал.       Для себя Драко решил, что не будет ходить за ней, напоминая про тот поцелуй, но внутри он понимал, что чувствует лишь страх, что она назовёт это ошибкой.       Драко был для неё злом, ненавистью, хорьком, недругом. Он заслужил это и давно принял, но вряд ли смирился бы, назови она его ошибкой. Нет, такого удовольствия ей он не хотел доставить, хоть и надеялся, что она считает иначе. Грейнджер всегда его удивляла, и он верил, что и в этот раз его домыслы не оправдаются.       Мгновение, и свет погас, Малфой усмехнулся и взглянул на вход в гостиную, дверь которой отворилась. На пороге появились злосчастные гриффиндорцы, приглашённые младшей Уизли на столь пафосное мероприятие. В темноте практически ничего не было видно, но Драко показалось, что в толпе однокурсников он заметил алое платье и лёгкую улыбку. Возможно, помешательство, она бы не пришла сюда.       — Леди и джентльмены, — голос Блейза разрезал тишину.       Огонёк Люмоса засветился, направляя свои лучи именно на Забини, который в белоснежном костюме стоял на рояле с палочкой в руках.       — Поприветствуем наших гостей, — довольно протянул он, спрыгивая с музыкального инструмента. — Вы видели их на отработках, они втягивали вас в неприятности, а их староста не позволит даже крысе проскочить без пропуска от декана.       Второй огонёк Люмоса зажёгся прямо у входа в гостиную, освещая толпу студентов с красно-золотого факультета.       — Гриффиндор, — объявил Блейз. — Впервые в гостиной Слизерина.       И вот за спиной Поттера он заметил её. Грейнджер, улыбаясь, стояла рядом со своими друзьями и оглядывалась по сторонам, словно в поисках кого-то важного.       — Именно на такой эффект я и надеялась, — шепнула подходящая к нему Пэнси. — Видит Мерлин, если этот красный флаг не для тебя — это не Грейнджер, а Снейп под Оборотным.       Поттер прошёл вперед, уже не загораживая Гермиону. Словно голубь среди ястребов, она стояла в алом платье, подчёркивающем формы, и обнимала себя за оголённые плечи. На её шее болтался небольшой кулон в форме сердца, а губы были выкрашены в ярко-красную помаду, они расплывались в улыбке, но отчего — Драко не понимал. Однако стоило ему посмотреть чуть выше, прямо в глаза, Малфой осознал, что, пока он её разглядывал, она делала то же самое.

***

      Гермиона не ходила на вечеринки. Это всегда казалось слишком бестолковым занятием, которое не приносило ничего, кроме новых сплетен, странных связей и отсутствия сна. Всегда, когда подобное происходило в гостиной их факультета, хоть и в гораздо меньших масштабах, она отсыпалась в своей кровати, накладывая заглушающее.       По её мнению, на такого рода мероприятиях люди пьют алкоголь, рассасывающий мозг, играют в игры, для которых великий ум не нужен, сплетничают, целуются, а иногда и занимаются более интимными вещами, с теми, кто давно симпатичен. Всё это, как она считала, было не для неё. Вот хорошая книга, новый проект, прогулка по берегу тёмного озера или поход в библиотеку — это да, это развлечение под стать её натуре.       Но всё меняется, и сегодня она сама пришла сюда с одной целью — поговорить с Драко Малфоем о том, почему он вчера поцеловал её и прикасался так, будто она единственное, чего он хочет в этой жизни. Именно так для неё выглядели его движения — резкие, собственнические, быстрые. Словно он не хотел терять и минуты на раздумья.       В этом и был весь Малфой. Он брал то, что хотел, ту, кого хотел, но как именно Драко пришёл к этому — оставалось загадкой.       Сегодня её предстояло разгадать.       — Мне кажется, её мозг отфильтровывает бесполезную информацию, — сказал Нотт, внимательно смотря на Гермиону.       — В таком случае тебя она никогда не услышит, — усмехнулся Забини, обнимая Джинни за плечи. — Из полезного я от тебя слышу только количество огневиски в шкафу.       Теодор закатил глаза, и Гермиона покачала головой, осознавая, какого именно о ней мнения слизеринцы.       Интересно, Малфой думает так же?       — Грейнджер с начала года ходит как серая дама, — продолжила Пэнси. — Ничего не вижу, ничего не знаю, поэтому никому ничего не скажу.       — Твои засосы на шее я вчера сразу увидела, — ухмыльнулась Гермиона, смотря на Паркинсон. — Многое подмечаю.       Нотт довольно присвистнул и взял со стола бокал алкоголя, делая пару жадных глотков. Грейнджер нервно закусила губу, не представляя, как они пьют это. Ей довелось попробовать огневиски всего лишь раз. Вкус был отвратителен.       Её волнение заметила Паркинсон.       — Грейнджер, а выпей со мной, — Пэнси протянула ей напиток, довольно улыбаясь. — Ты же за налаживание межфакультетских связей?       Гермиона с опаской посмотрела на алкоголь, плескавшийся в бокале. С одной стороны, это верно — следовать правилам чужой гостиной, раз ты сюда пришёл. Но с другой — выпивать второй раз в жизни перед важным разговором и в окружении людей, которым ты едва ли симпатичен, было плохой идеей.       Но раз я уже здесь, веду игру, правил которой не знаю, и собираюсь совершить, вероятно, самый опрометчивый поступок в жизни… Возможно, стоит попробовать?       Гермиона улыбнулась и взяла из рук Пэнси огневиски. Грейнджер ударилась с Паркинсон бокалами и сделала два глотка, моментально поморщившись. Жар скользнул прямо по горлу и замер в груди, тёплой негой растекаясь по телу.       — Кстати о межфакультетских связях, — вспомнил Теодор. — Вас опять вчера поймали?       Он с ухмылкой посмотрел на Паркинсон и Гарри. Второй застенчиво опустил глаза, а Пэнси недовольно прищурилась, не отрывая взгляда от Нотта.       — Опять? — выдохнула Гермиона, не припоминая, что рассказывала о том разе, когда их поймала.       — Она не знает? — удивился Блейз, покосившись на Джинни, та отрицательно покачала головой.       Забини и Нотт громко рассмеялись и ещё раз чокнулись бокалами, прежде чем посмотреть на неё.       — История на пару сотен галлеонов, — начал Забини.       — Его трусы с молниями стоили меньше, — подхватил Нотт.       — Пойдём к Дафне, — тяжело выдохнула Пэнси и, взяв Гарри за руку, потянула его в сторону диванов.       Блейз проводил их взглядом, а после посмотрел на Гермиону.       — Теперь можно не сдерживаться в выражениях, — довольно сказал он.       — То есть до этого вы сдерживались? — рассмеялась Гермиона и вдруг заметила светлую макушку.       Малфой прогулочным шагом шёл к их компании, крутя в руках палочку. Подойдя к ним, он показательно поправил воротник тёмной рубашки, верхние пуговицы которой были расстёгнуты, не оставляя место воображению. Гермиона опустила взгляд на его грудь всего лишь на мгновение, представляя, как прикасается к нему. Низ живота приятно стянуло, а мурашки пробежали по телу от одной мысли, чем может закончиться их разговор.       Она отвернулась, делая вид, что увлечённо слушает молчащую Джинни.       — Рассказываете про неудавшийся танец Поттера? — спросил Драко, делая глоток из своего бокала.       — Именно, — ухмыльнулся Теодор. — Грейнджер, представь: Выручай-комната, голый Поттер стоит спиной ко входу и готовится развернуться к подошедшей Пэнси.       — Тут дверь открывается, он начинает лепетать что-то в стиле магловского порно, — едва ли не смеясь, продолжил Забини. — И тут он оборачивается, а там стоит Гойл!       Глаза Гермионы округлились, на мгновение она представила эту картину, осознавая, что искать приключения её друг со своей горячо любимой девушкой так и не перестали.       — А следом за ним Пэнси, — сказал Теодор. — Гойл убежал оттуда, а Поттер ещё долго объяснял, что она всё не так поняла.       — Потому что без объяснений она ему трусы не возвращала, — развёл руками Забини.       Гермиона тихо рассмеялась, наблюдая за Джинни, которая, судя по всему, слушала эту историю далеко не в первый раз. В мгновение Грейнджер ощутила на себе его взгляд. Повернувшись к Малфою, Гермиона заметила лёгкую улыбку на его губах и интерес, с которым он её рассматривал, словно не в состоянии оторваться.       Ей казалось, что сейчас она стоит перед ним не в лёгком платье, которое прикрывало тело, а полностью обнажённая. Будто Гермиона являлась добычей в его руках, совершенно беззащитной и до остервенения желанной. Это пугало и будоражило одновременно — некая важная грань, которая гоняла кровь по венам и кружила голову.       — Блейз, ты обещал Джека! — послышался голос Паркинсон с дивана.       Все рядом сидящие тут же подхватили её слова, гул прошёл по всей гостиной, собираясь в единое: «Джек». Гермиона не подозревала, что это такое, но уже безумно хотела узнать, что же подготовили слизеринцы.       — Раз вы просите, — с ухмылкой произнёс Блейз и оставил поцелуй на щеке Джинни. — Не ревнуй, мы с ним просто друзья.       Свет вновь погас, Гермиона машинально отшагнула в сторону и ощутила рядом Драко. Она на мгновение коснулась спиной его груди, в ту же секунду удар, подобно току, прошёлся по её телу, заставляя дыхание сбиться.       — Не бойся, — шепнул он ей на ухо.       Не видя практически ничего, она особенно остро воспринимала его дыхание, которое тёплым воздухом обдавало ушную раковину, и губы, едва задевающие мочку уха. Она опять вздрогнула, но в этот раз не от неожиданности.       — Они любят шоу, — продолжил Драко. — Это нужно один раз увидеть.       Он подался вперед, и на пару мгновений его грудь коснулась её спины, словно он ждал, что она вновь вздрогнет. В этот раз Гермиона лишь подалась назад, желая ощутить приятную истому от контакта с ним.       Огни Люмоса зажглись прямо над роялем, на котором уже стоял Теодор, а рядом, прямо за инструментом, восседал Блейз, держа руки на клавишах.       — На наши вечеринки обычно все приходят, — усмехнувшись, сказал Нотт. — А проваливает с них только Джек.       Из рояла заиграла мелодия, а рядом сидящие слизеринцы начали щёлкать пальцами, двигаясь ей в такт.       — Hit the road Jack and don't you come back no more, no more, no more, no more. Hit the road Jack and don't you come back no more.       Пропел Теодор под голоса других студентов, которые поддерживали мелодию так, словно знали слова наизусть. Это исполнение не было дуэтом, казалось, что весь Слизерин пел единым составом.       — What you say? — прокричал Блейз, играя.       — Hit the road Jack and don't you come back no more, no more, no more, no more.       В это мгновение Теодор соскользнул с рояля и сел рядом с Блейзом за инструмент, пропев последние слова прямо ему в лицо:       — Hit the road Jack and don't you come back no more.       Блейз поднял руки от рояля, клавиши которого тут же перешли во власть Нотта, заставляя Забини петь дальше:       — Woah Woman, oh woman, don't treat me so mean, You're the meanest old woman that I've ever seen. I guess if you said so I'd have to pack my things and go.       Пальцы Блейза вновь опустились на клавиши, когда свет загорелся, и все в голос крикнули:       — That's right       — Hit the road Jack and don't you come back no more, no more, no more, no more. Hit the road Jack and don't you come back no more.       Гермиона смотрела на слизеринцев, уже певших вместе с друзьями, выкрикивая восхваления Теодору и Блейзу, которые всё ещё сидели за роялем. Казалось, что в эту минуту она видела их единение, совершенно необычное для гриффиндорцев, которые были вместе, лишь когда защищали друг друга. А здесь: они просто пели магловскую песню, смотрели на сокурсников, которые исполняли две партии и разыгрывали перед ними самый настоящий мюзикл.       И это было наслаждение.       — What you say? — развёл руками Блейз и подскочил со скамьи, забираясь на рояль.       Окружающие слизеринцы продолжали петь:       — Hit the road Jack and don't you come back no more, no more, no more, no more. Hit the road Jack and don't you come back no more.       Гриффиндорцы же сидели в небольшом замешательстве, совершенно не понимая, что нужно делать. Они постоянно переглядывались, посматривали на своих друзей со Слизерина, а те, в свою очередь, лишь громче пели, двигаясь в такт играющей музыке.       Вдруг Гермиона ощутила, как сильные руки по-хозяйски опустились на её талию, притянув её тело ближе к себе. Острый подбородок покоился на её плече, дыхание Драко щекотало шею. В эту минуту она познавала тепло, исходящее от Малфоя, радость от музыки и невероятное спокойствие оттого, что гриффиндорцы начали подстраиваться к песне.       И это мгновение не должно было заканчиваться…       — Now baby, listen baby, don't ya treat me this-a way Cause I'll be back on my feet some day.       Блейз встал и подошёл к Гермионе, хватая её за руку и утягивая в сторону рояля. Слизеринцы пели, а Забини подмигнул ей, кружа в танце, пока Теодор продолжал:       — Don't care if you do 'cause it's understood you ain't got no money you just ain't no good.       За несколько секунд они оказались на скамье рядом с клавишами, где Теодор передавал инструмент Блейзу, а после вместе со всеми, кто был в гостиной, пропел:       — That's right.       Пока Гермиона сидела между ними на скамье, они продолжали петь, меняя партии и буквально скользя пальцами по клавишам. Чувство полного взаимопонимания, веселья и нескончаемого удовольствия от процесса.       Последняя нота. Все затихли. А спустя мгновение гостиная разразилась подбадривающими криками и аплодисментами. Тео и Блейз взяли её за руки и показательно поклонились. Гермиона видела улыбки на лицах друзей и ощущала невероятную атмосферу дружеского уюта и тепла. Но когда она взглянула на место, где до этого стояла, там было пусто. Драко Малфой ушёл…

***

      Бродить по подземелью не было хорошей идеей. Гермиона понимала это, когда отбилась от толпы пьющих студентов и нырнула в небольшой коридор, располагающий за собой спальни. Осмотревшись вокруг, она коротко улыбнулась, отмечая, что подземелье Слизерина выглядело почти так же, как и башня Гриффиндора, изменен лишь оттенок гобеленов, и света было меньше. Возможно, так основатель этого факультета готовил студентов к тому, что жизнь может быть мрачна, и подобное сыграло с его последователями злую шутку.       Пытаясь привыкнуть ко тьме, ты постепенно становишься её частью.       И сколько бы Гермиона ни убеждала себя в верности свету, но мрак манил её столь же желанно. Разница в том, что он не вписывался в понятие «правильно», к которому она питала слабость. Для неё быть на стороне добра являлось обыденностью, как иначе? Необходимо стать достойным членом общества, научиться сострадать, думать о других, заниматься благотворительностью и сделать для этого мира столько хорошего, сколько ты способен. Это принцип. Быть добрым и правильным.       Но раз уж говорить об этом, то насколько верно Гермионе осуждать друзей за их выбор? Отворачиваться от собственного осознанного влечения? Со стороны мира, навряд ли, но если смотреть её глазами, то правильнее этого ничего не могло быть. Вопрос приоритетов, когда ты ставишь уже устоявшееся понятие и принцип следовать ему на ступень ниже собственных, даже если и низменных желаний. А Малфоя она желала. Настолько сильно, что тепло от его рук, которые испарились с её кожи больше часа назад, до сих пор грело сердце, и сильнее, чем ощутить их вновь, она хотела только получить его полностью.       Драко Малфой прав — приоритеты стоило изменить. И если на патруле она была ошарашена им, то здесь и сейчас ничего важнее не существовало.       Гермиона замерла около одной из спален. Из-под двери тонкой струёй показывался свет. Драко был внутри.       Она шагнула ближе и схватилась за ручку. Чувствуя холод округлого железа под своими пальцами, Гермиона повернула её и потянула дверь на себя, входя внутрь. За спиной послышался хлопок, а после его недовольный голос. Драко Малфой сидел на полу лицом к окну, сквозь которое светила луна, и спиной опирался на идеально застеленную кровать.       Совершенно один, пока другие веселились. Это слишком похоже на неё во время любой вечеринки Гриффиндора. Подобное сравнение лишь подпитало её желание подойти к нему ближе. Общество, которое манило разум и тело, словно под гипнозом.       — Так вы, Малфой, встречаете гостей? — улыбнулась Гермиона и подошла к окну.       Она оперлась о подоконник и скрестила руки на груди, склонив голову набок. Грейнджер задержала на нём взгляд. В свете луны Драко казался порождением чистой магии. Нескрываемая усмешка, игривые искры в глазах, платиновые волосы, становившиеся ещё более яркими, и бледная кожа, словно бархат.       — Нет, мы встречаем их песнями и танцами на рояле, — ядовито заметил он и сделал глоток огневиски из рядом стоящей бутылки. — Считал тебя наблюдательнее.       Злится. Малфой всегда начинал огрызаться и пить, когда был чем-то недоволен. Раньше он являлся подвыпившим на патрули, но после её замечания это прекратилось, зато количество негативных комментариев увеличивалось в разы. Быть может, дело в ней, а возможно, он и сам понимал, что не пристало в таком виде ходить по Хогвартсу, но её послушал. Это была первая её просьба, которую он выполнил без пререканий. Гермиона считала, что именно в тот день лёд между ними тронулся, и работа с ним оказалась вполне себе сносной.       Но что в этот раз? Ещё час назад улыбка расцветала на его лице, а сейчас он был готов выгнать её из своей спальни. Что-то успело случиться?       Гермиона осеклась.       Мог ли факт, что она ускользнула из его рук, заставить Малфоя вновь прибегнуть к бутылке и ядовитым словам. Возможно, это и есть ответ на её вопрос о поцелуе? Драко не думал, что их порыв ошибка, а желал его повторения не меньше её.       — Я тоже считала тебя более радушным хозяином, но я здесь пять минут, а мне даже не предложили выпить, — заметила она. — Нам всем суждено разочаровываться.       Гермиона сделала пару шагов к нему и села напротив, показательно рассматривая его спальню.       — Пришла интерьер изучать? — продолжал злиться Малфой. — Оставь меня.       — А час назад тебя моё общество очень даже устраивало, — ухмыльнулась она, не отрывая от него взгляда. — Все эти прикосновения… — медленно произнесла Гермиона, прикрыв веки. — Мне даже показалось, что меня соблазняют.       И вновь она открыла глаза, внимательно смотря на него. Её лицо украшала довольная ухмылка, которую Гермиона собиралась держать до последнего, только бы не выдать волнения внутри. Девичье сердце колотилось от каждой провокации, на которую она пыталась его поймать, потому что не знала, чем это закончится. Оттолкнет? Пойдёт за ней? Прогонит? Прикоснётся? Его настроение изменилось за час до неузнаваемости, Гермиона не знала, что ещё ждать. Больше нет.       — Ты не в моём вкусе, — хмыкнул он.       — Вчера мне так не показалось, — пожала плечами она. — Или ты целуешь всех, кто не в твоём вкусе?       Малфой смотрел на неё несколько секунд, будто бы впитывал каждую эмоцию. Она надеялась, что он сдастся, снова улыбнётся и она услышит его дерзкую шутку. Но в ответ была лишь тишина, Драко сверлил её разочарованным взглядом так, словно она его предала, а не ушла на танец к другим.       — Я не буду объясняться перед тобой, — ответил он. — Убирайся из моей комнаты, Грейнджер. Или я насильно тебя отсюда выволоку.       — Давай, — произнесла Гермиона.       Она шла сюда за ответами, за ним и не собиралась так просто сдаваться. Даже если придётся переступить через его обиды — она это сделает. У него не получится её оттолкнуть.       — Сколько ты выпила? — прищурился он.       Гермиона закусила губу, на что он лишь тихо рассмеялся. Она не помнила, каким по счету был бокал, который она поставила на стол перед уходом. Но именно он сейчас придавал ей сил остаться здесь и не реагировать на слова Драко.       — Твоя взяла, Грейнджер, — он выставил руки перед собой. — Я бы очень хотел поговорить с тобой, когда ты такая…       Драко замолчал. Гермиона не знала, что он хотел ответить ей в этот момент, но его выражение лица и искренняя улыбка, которую она наконец-то получила, уверяли в том, что ответ не разочарует.       — Но тебе пора в постель, — добавил Драко. — Твои дружки уже не в состоянии, я доведу тебя…       Малфой попытался встать, но Гермиона придвинулась ближе и положила свою руку поверх его, останавливая. Малфой удивлённо посмотрел на неё.       — Я могу остаться здесь, — пожала плечами она.       Драко покачал головой, продолжая смеяться настолько искренне, что, даже если это фальшь, она примет ложь за чистую монету.       — Что с тобой сегодня происходит, Грейнджер? — он заглянул в её глаза, и она заметила, что в свете луны серая радужка отдавала серебром. Изумительная картина.       В эту же минуту в её голове прозвучал голос Джинни. И наставление, данное перед вечеринкой:       «От него Гарри всегда терял дар речи, а Блейз забывает обо всем, кроме меня».       Это была единственная часть плана, которую Гермиона могла сейчас воплотить, надеясь на счастливый финал. Пока он смотрел в её глаза, она положила руки на его плечи и приподнялась, усаживаясь на бёдра Малфоя. Одна её ладонь скользнула по его груди, останавливаясь на сердце, чувствуя его биение, а вторая аккуратно легла на шею, с наслаждением касаясь бархатной кожи.       Ощущения приливной волной захлестнули её. Настолько рядом с ним Гермиона ещё никогда не была, поэтому каждый контакт тел представлялся ей чудом — таким притягательным и желанным, что если сейчас это окажется сном, то она не захочет просыпаться. Подобное казалось не чем иным, как иллюзией, реальность не могла быть к ней настолько благосклонна.       Гермиона продолжала смотреть в его глаза, наблюдать за тем, как огонь распаляется в них, вдыхать ароматы парфюма и пряного огневиски, слышать рваное дыхание и находиться в его объятиях.       Она скучала по ним со вчерашнего вечера.       Выслушав совет Джинни, Гермиона ждала поцелуя, первого шага Драко, который убедит забыть о плохом и оставит для неё исключительно хорошее. Но он молчал, лишь с интересом рассматривал её, словно играл по известным только ему правилам. Это подводило Гермиону к провалу…       — Любопытно, что ты сделаешь дальше? — шепнул он, едва касаясь губами её подбородка.       И в это мгновение вся смелость Гермионы испарилась. Надежды на его потерянный дар речи, поцелуи, объятия разбились прямо на глазах, оставляя её в ситуации, где сложно оправдаться. Она сидела на Драко Малфое, смотрела на него с вожделением, подобно демону похоти, позволяла ему удерживать себя за бёдра и не знала, что ответить. Если это всего лишь шутка, то разбитое сердце она не соберет…       Он заметил её смятение, потому что за пылающим огнём в глазах воцарили нежность и тепло, с которыми он смотрел на неё. Драко скользнул от бедра вверх, медленно касаясь пальцами кожи и поглаживая щёку. Желание потереться о его руку в ответ было остановлено страхом, который предвещал беду…       — Я подскажу, — произнёс Драко.       Он коснулся её губ, проводя по ним языком и прижимаясь в жадном поцелуе. Она ощутила его рваный вздох, когда он на секунду отпрянул и вновь притянул Гермиону к себе. Одной рукой Драко удерживал её за подбородок, медленно поглаживая его, а второй крепче сжимал бедро. Каждое движение уверенное, прикосновение болезненное. Но это лишь подталкивало её ближе к нему, отрезая все пути назад, отключая воспоминания и сознание. У Гермионы оставалось только желание чувствовать его тело, касаться кожи и наслаждаться им всем, будто он стал воздухом, который позволял жить.       Это не вчерашний поцелуй, когда она неумело отвечала, сегодня было иначе, словно все стены в одно мгновение рухнули. Гермиона не думала о том, что случится утром, пожалеет ли об этом и будет ли объясняться. Никаких предрассудков, принципов и мыслей, только собственные желания и их воплощения.       Рука Драко с бедра потянулась вверх, медленно скользя по алому платью, предплечью, касаясь шеи и стискивая волосы на затылке. Он больно их сжал и нехотя отстранился от Гермионы, прикрывая глаза.       — Завтра ты пожалеешь, — выдохнул Малфой ей в рот.       Она прижалась своим лбом к его, осторожно провела ладонями по мужской груди, дотронулась до края рубашки, задевая кожу. Она чувствовала, насколько пылает тело под ней, готовое для неё сейчас на всё, желающее её.       Она обхватила его лицо руками, нежно поглаживая большими пальцами щёки, будто заставляя открыть глаза, и он это сделал. Взглянул на неё. Малфой стоял на очень тонкой грани, желая прыгнуть вниз, но останавливал себя…       — Это вопрос приоритетов, Драко, — прошептала она в его губы. — И сегодня я выбираю тебя.       Эти слова окончательно уничтожили его сомнения. Малфой довольно ухмыльнулся и провёл тыльной стороной ладони по её щеке. Не совладав с собой, Гермиона подалась к нему, нежно потираясь и продолжая смотреть с чувством и вожделением, на которые была способна. Он заставлял её отступать от правил вчера, посеял зерно сомнений и позволил отдаться себе — она отплатит ему тем же. Не только потому, что он этого хочет, но и потому, что его желание обоюдно.       Гермиона прильнула к нему, оставляя короткий поцелуй на щеке. Параллельно проводя пальцами по его рубашке вниз, она медленно дотрагивалась до пуговиц, проталкивая их внутрь. Грейнджер скользнула губами дальше, касаясь шеи, посасывая участки кожи и оставляя влажные следы, от которых он тихо шипел и крепче сжимал её бёдра, не позволяя упасть.       Ему нравилось. Драко Малфой — полностью в её власти.       Он откинул голову назад, тяжело дыша от каждого её поцелуя. Ухмыльнувшись, Гермиона распахнула полы рубашки, чувствуя на себе его взгляд. Она посмотрела вверх, дотрагиваясь до торса. Касания, полное погружение в желание. Комнаты не было. Мира не существовало. Только он у неё в руках, готовый быть всем, если потребуется.       — Иди сюда, — произнёс Драко и взял её за подбородок, заставляя придвинуться ближе.       Как только Гермиона оказалась прижата к его телу, Драко, улыбаясь, провёл ладонью по её волосам — сначала нежно, медленно, — а после коснулся головы, заставляя откинуть её назад. Она чувствовала, как влажные губы касаются её кожи, бережно целуют, посасывают, оставляя болезненные укусы. Ему нужно было видеть на ней напоминание об этой ночи — Гермиона уверена. Она оставляла свои следы на нём по той же причине.       Слишком похожие вблизи, но ужасно разные издалека, два кусочка пазла, наконец-то собравшиеся в незабываемую картину мира.       — Откуда такое игривое настроение, Грейнджер? — шептал он ей на ухо, прикусывая холодную мочку.       Его горячий язык и тёплые губы на замерзшей коже были истинным наслаждением, разливающим раскаленное железо по её телу.       — Нужно было заставить тебя замолчать, — ответила она, с силой стискивая его плечо.       Гермиона выгнулась в его руках, и он крепче прижал её к себе, зубами поддевая ткань платья. Драко опалил горячим дыханием оголённое плечо, Гермиона была готова поклясться, что он усмехнулся от мурашек, которыми она покрывалась.       — Выбирай этот способ почаще, — тихо шепнул он.       Его слова уничтожали её тело, заставляя дрожать в предвкушении, стягивая приятный узел внизу живота и вырывая сладкий стон каждым поцелуем.       Малфой подхватил её на руки, а после поставил на пол. Она замерла перед ним — с оголённым плечом, зацелованной шеей и горящими щеками. Полуобнажённый Драко, на коже которого виднелись следы её помады, был прекрасен.       Он аккуратно обнял её, шепча заклинание. Платье медленно поползло вниз, оставляя её нагой перед ним. Тёплый воздух обдал девичье тело, заставляя обнять себя, но Малфой только покачал головой, разводя её руки в стороны.       — Играй честно, Грейнджер, — усмехнулся он. — Шагнула в море — плыви, иначе утонешь.       — А море — это ты? — улыбнулась она, видя в его глазах блеск. — Похоже.       Драко придвинулся к ней вплотную, увлекая в желанный поцелуй. Гермиона ответила ему, заводя руку за спину, делая ещё шаг к нему. Лиф упал, и она прижалась к Малфою грудью, заставляя чувствовать набухшие соски. Драко улыбался, ладонью скользя вниз, медленно проводя пальцами по резинке белья.       Её ноги подкосились, и Гермиона, словно за спасательный круг, ухватилась за его шею и прижалась головой к груди. Его губы дотронулись до её лба, одна рука легла на спину, не позволяя упасть, а вторая опустилась под ткань, проводя по влажным складкам.       Он аккуратно скользил по ним, словно наслаждаясь её рваным дыханием, которое опаляло его грудь, и тонкими пальцами, впивающимися в его кожу. Ногтями она царапала ему спину, ощущая, как Драко едва касается клитора, совершенно невесомо проводя по нему.       — Пожалуйста, — шепнула она.       Но в это же мгновение он отстранился и толкнул её на кровать, наваливаясь сверху. Она прикрыла глаза всего на минуту, осознавая происходящее, а после услышала звук пряжки ремня и почувствовала лёгкое касание его пальцев. Он медленно провёл ими от щиколотки до бедра, очерчивая резинку белья и стягивая его вниз по ногам.       Дыхание перехватило, Гермиона неосознанно зажмурилась, ощущая, как кровать под ним прогнулась, а его руки дотронулись до её колен, разводя в стороны. Лёгкий поток воздуха коснулся влажной кожи, заставляя поежиться, а после его палец аккуратно скользнул к клитору, медленно потирая его.       Каждое касание, словно удар по оголённому нерву, заставляло её подрагивать, стискивать покрывало и пытаться сжать ноги, чтобы унять невыносимое возбуждение. Его тело накрыло её, Драко поцеловал ложбинку между грудей, продолжая ласкать клитор, принося ей удовольствие. На мгновение он придвинулся ближе к её лицу, касаясь губами подбородка.       — Смотри, Грейнджер, — повторял он. — И если ты решишь отказаться от моря, помни, что желание окунуться в него после тебя потопит…       И Драко был прав — пути назад у неё уже не будет. Слишком концентрированное влечение, которое станет потребностью. Она осознавала это, когда подступающий оргазм заставлял подмахивать бёдрами ему навстречу, желая ощутить полностью.       Малфой наклонил голову ниже, больно прикусывая сосок, и чуть сильнее надавил на клитор, посылая по телу лёгкую боль в тандеме с приятной истомой. Палец Драко опустился к её входу, медленно толкаясь внутрь. Другой рукой он продолжил потирать клитор, а губы захватили грудь. От подобной стимуляции Гермиона приоткрыла рот, чувствуя, как обрывается нить сознания.       Она сжималась вокруг его пальцев, постанывая в такт каждому движению, он глубже входил в неё, словно не собираясь отпускать из настолько желанной неги, в которую окунул.       Гермиона тяжело дышала, осознавая, что тело всё ещё пылает от пережитого оргазма, разум расплывался, а его прикосновения казались чем-то призрачным, словно это был сон.       — Грейнджер, — его голос заставил её раскрыть глаза и встретиться с бушующим морем.       Он нависал над ней, медленно поглаживая сосок и едва касаясь влажных складок. Улыбка удовлетворения играла на его лице, когда он смотрел на неё, довольный всем, что здесь произошло. Гермиона, вобрала в лёгкие побольше воздуха и потянулась к нему, проводя ладонью по его волосам.       — Ещё, — шепнула она, чувствуя, как твёрдое естество прижимается к её бедру.       Малфой пригнулся к ней, целуя и легко прикусывая нижнюю губу. Он улыбался, она ощущала это и то, как его рука медленно опускается вниз. Драко аккуратно устроился между её ног, а головка члена упиралась ко входу, скользя по нему, дразня. Гермиона вздрогнула, осознавая возбуждение, новой волной накрывающее её.       Драко входил медленно, продолжая любоваться ею. Гермиона не знала, как сейчас выглядит, но ему это нравилось. Смесь наслаждения и лёгкой боли играли на его лице, принося Малфою небывалое удовольствие.       — Я утону, если только море меня потопит, — произнесла она, прежде чем он глубже толкнулся.       Гермиона обхватила его плечи, ногтями впиваясь в спину. Драко прижался ближе, неспешно выходя и резко толкаясь обратно. Она слышала, как он шипит, и сама пыталась не всхлипнуть от непривычных ощущений. Истинный дискомфорт, когда он толкался вперед, и приятная нега, когда отступал обратно. Словно игра в горячо-холодно, когда тебя сначала бросают в огонь, а после тушат ледяной водой. Резкая смена настроений. Грань, которая манила именно тем, что совмещала в себе две стороны.       Он склонился к её шее, втянул кожу в рот, прикусил, а после медленно лизнул это место. Малфой не повторялся, ни одного старого укуса, лишь новые следы ночи, где она впервые выкрикнула его имя.       — Драко, — сорвалось с её губ, когда он сильнее начал раскачиваться над ней.       Его движения становились уверенней, смелее, а каждый её стон словно давал ему согласие, чтобы он шёл дальше, грубее, сильнее. Новые фрикции начинали приносить удовольствие, головка члена потиралась о верхнюю стенку, стимулируя её сжиматься вокруг него в подступающем оргазме.       Он входил быстрее, буквально вбиваясь в желанное тело, которое извивалось под ним, постанывая ему на ухо.       — Да, пожалуйста, — шептала она, касаясь губами кожи на его шее. — Драко…       Она стиснула пальцами его спину, прижимая ближе к себе, в то время как он двигался всё интенсивнее. В одно мгновение Гермиона поняла, что его толчки начали ощущаться особенно ярко, она слышала своё сердце, его дыхание и собственные стоны, которые надрывали горло.       Драко скользнул рукой вниз, находя клитор и быстро потирая его, от переизбытка эмоций она почувствовала, как весь мир сжимается до его касаний, останавливая время и оставляя чистое наслаждение. Оно быстро растекалось по её крови, заставляя проживать каждое мгновение оргазма и убеждая, что ни с кем, кроме него, так не будет.       Она обмякла под ним, понимая, что Драко продолжает толкаться в её тело. Он смотрел в глаза Гермионы своим затуманенным взглядом, словно вбирая последние моменты её оргазма и достигая своего. Тепло наполнило её, а его жаркое дыхание опалило шею. Где-то слышались музыка и крики Теодора с Забини, но это было уже неважно…

***

      К его удивлению, утро после вечеринки в гостиной Слизерина проходило прекрасно. Драко был в отличном настроении, по пути ему не пришлось подбирать перепивших однокурсников, а на завтрак все явились вовремя и настолько посвежевшими, словно Снейп забыл закрыть кладовую с зельями. Но всё это очернял один факт: проснувшись, он не обнаружил в своих объятиях девушку, с которой засыпал.       От неё остались лишь укусы на шее и цветочный аромат на подушке. Она сбежала. Рано утром. Ничего не сказав. Поэтому первым желанием Малфоя было увидеть её, проверить его следы. Стёрла ли она их? Ответ бы его успокоил, определяя её отношение к этой ночи. Почему Грейнджер, вчера глядевшая на него с таким наслаждением, сегодня пропала?       Она сама явилась к нему, рассказывая о соблазнении, залезла на него, смотря своими большими глазами, полными желания, и целовала, будто он единственный, кого она могла хотеть в этом мире. И ушла, пропала утром, словно была сном. Он не мог оставить себя без ответов.       — Грейнджер, — ухмыльнулся он, увидев её на одном из подоконников.       Гермиона просматривала книгу, а когда заметила его, то замерла, прижимая фолиант ближе к себе. Некий страх показался в её глазах, отчего злость начала играть в Драко с удвоенной силой.       Она не могла его бояться. Не после того, что было.       Он медленно подошёл к ней, вставая почти вплотную. Малфой посмотрел на воротник рубашки, который прикрывал шею, не позволяя увидеть вчерашние укусы. Но это было слишком необходимо. Драко потянулся рукой к её волосам, перебрасывая их за её спину, и немного приспустил воротник, лицезрея последствия их ночи.       Это заставило улыбнуться и наконец перевести взгляд на её лицо, которое покрывалось румянцем от его прикосновений.       — Пора начинать, Грейнджер, — ухмыльнулся он.       Она свела брови к переносице.       — Ходить на свидания, — пояснил он. — Я знал, конечно, что ты мечтаешь всё в этой жизни закончить досрочно, но здесь так не выйдет.       Драко укоризненно покачал головой, замечая её улыбку.       — И раз ты меня совратила…       — Не переусердствуй, — ответила Гермиона. — Ты был не против.       — Не доказано, — сказал Драко. — Поэтому из-за того, что между нами было, теперь ты обязана сходить со мной на свидание.       Гермиона громко рассмеялась и молча кивнула, делая шаг к нему. Драко коснулся её щеки, пригнулся, собираясь поцеловать…       — Что у вас было? — голос Теодора заставил их оглянуться.       Нотт подлетел к ним, внимательно рассматривая. Пэнси, Поттер, Забини и Уизлетта шли за ним, тихо посмеиваясь.       — Внимание на шею Грейнджер, Тео, — подхватил Блейз. — Они спали. Ты должен мне пять галлеонов.       Нотт уже собирался коснуться воротника Гермионы, из-за которого виднелось фиолетовое пятно, когда Драко ударил его по руке, смиряя гневным взглядом. Тео тяжело выдохнул и достал из кармана монеты, подкинув их Забини. После Нотт хмыкнул, развернулся и пошёл в сторону Большого зала.       — И каждый раз я проигрываю, — возмутился он. — Видит Мерлин, кто переспит на нашей следующей вечеринке, я угадаю первым…