Право на чувства

*** «Было ли у вас  такое чувство, когда ваши глаза видели то, что не видели глаза других?  То, что скрыто от остальных, но открыто только для вас? Если нет, то… повезло ли вам? Увы, ответить на этот вопрос я не могу. Каждый из нас видит в темноте то, что хочет увидеть, видит перед собой  то, что рисует его воображение в голове, заставляя утопать в пучине собственного страха или испытать себя и свой характер на прочность. Они есть, они блуждают по нашей земле,  почти, что парят над ней, как настоящие привидения из детских сказок, но они реальны, они материальны. Они среди нас…»                              *** На шумный от ранней суеты город  опустились первые осенние деньки. Солнце греет ещё почти по-летнему, стремясь отдать как можно больше оставшегося тепла. Среди яркой зелени уже заметны красно – оранжевые краски: слегка пожелтевшие листья постепенно покрывают собой сухую землю, трава теряет свои ярко-зелёные цвета, приобретая жёлтовато- коричневые. Лишь  прохладный ветер приводит людей в чувство, напоминая о том, что лето уже закончилось. Грядут холода…                                 * Первый школьный день пролетел совершенно незаметно. Незаметно для первоклассников, уже  бегущих  по школьному двору с  радостными лицами, размахивающими руками в разные стороны, и крича это привычное «Ура!». Наблюдая за этим через окно второго этажа, Дэвид  перевёл взгляд на свою маленькую записную книжку, лежащую перед ним. В ней он делал не только важные пометки касательно дня, но и писал  то, что планирует сделать в будущем. Скорее, писал не он, а его душа писала всё, что думает про этот мир, писала о том, как создаст идеальное будущее, где будут жить только  добрые люди, где будет жить только справедливость. Слушать учителя было неинтересно, почти невыносимо. Уже нет той детской заинтересованности, нет постоянных вопросов: «А как?», «А зачем?», «А почему?». Если учитель сказал так, значит так, и Дэвид просто принимал это как аксиому, теорему, для  которой не нужны какие-то объяснения. Он просто вырос. Его одноклассники тоже. Каждый делал то, что хочет, лишь изредка поглядывая на преподавателя, что со злостью сжимал в руках указку, когда кто-то отвлекался. И так всё будет повторяться: каждый день –  жалкая копия предыдущего. Отсидев все уроки, юноша решил посетить городской парк, покидая старшую школу раньше своих одноклассников. В детстве ему было там хорошо, замечательно. Родителям с трудом удавалось затащить мальчишку домой: ведь тот не хотел уходить, практически умоляя их на коленях остаться ещё на минут пять, лишь бы ещё на мгновенье  полюбоваться фонтаном, который днём был обычной каменной статуей, а ночью становился волшебным фонарём для ночного парка. И сейчас он надеялся, что хотя бы это не даст ему погрузиться в котёл собственного отчаяния. Медленный ровный  шаг ступал по новой дорожке, ведущей то к каруселям, то к колесу обозрения. Раньше Дэвид смотрел на всё эти громадины с восторгом и восхищением, ведь они были гораздо больше его самого, а сейчас все тонуло в чёрно-серых красках, всё рушилось, уходило под землю  прямо у него на глазах. Присев на рядом стоящую одинокую скамейку, юноша достал из своего потрепанного временем рюкзака записную книжку и ручку, и, закрыв глаза, настроился на одну волну со своими мыслями, с самим собой.  Но вместо новых идей в голову ударили старые воспоминания: вот они подходят к детской карусели. Отец посадил ребёнка на спину белого деревянного скакуна. Всё вокруг закружилось. Мальчик крепко схватился за шею белогривого коня, кидая короткие взгляды только на родителей. На его лице сияла улыбка. Сияла ярче солнца. Сплошные отрывки... Громко, почти со злостью  захлопнув  тёмно-зелёную записную книжку, так ничего и не написав в ней, Дэвид направился прочь из парка, прочь от общества и его стереотипов. Этот раздражающий шум воды, исходящий от фонтанов, музыка, откуда-то сверху, радостные крики детей и их родителей – всё это ужасно мешало взять вверх над бушующими мыслями в голове. Конечно, был вариант остаться дома, и, казалось бы, что же может помешать излагать свои суждения дома? После ухода отца из семейного очага  на охоту с друзьями -  всё изменилось, резко перевернулось. Это  стало не только причиной такой гробовой тишины, но и страшным потрясением в семье. «Он ушёл! Он ушёл навсегда!» –  с болью внутри  и с еле заметными слезами на глазах повторял Дэвид, как только переступал порог  «мёртвого»  дома. «Они его бросили! Оставили умирать одного!» – тихо шептал юноша, да так, что ни одна живая душа бы не услышала, кроме стен и мебели, что заполняли пространство в доме. В какой-то момент ему казалось, что вся мебель вокруг него – живая, казалось, что она может издавать звуки, похожие на последнее  издыхание умирающего человека. Казалось,  она тоже могла чувствовать  его внутреннее состояние и выражать соболезнование протяжными скрипами. Накатившие воспоминания разгрызали голову изнутри, как мыши сыр, непонятная тревога вперемешку с легкой болью разлилась в районе груди, заставив обиженного судьбой мальчишку сжать белую, как снег, рубашку. Маленькая слезинка показалась на щеке Дэвида, и хотела было продолжить свой путь до подбородка, но юноша быстро убрал её, оставив небольшую  мокроватую дорожку на бледной щеке. «Нет, не сейчас!» –  пронеслось у него в мыслях. Ему стыдно было показывать свою слабость  окружающим и ловить на себе непонимающие взгляды и слышать  типичные вопросы. Покинув парк, Дэвид  направился к автобусной остановке, смотря куда угодно, но не на людей, постоянно спешащих куда-то. По пути он положил свою книжку и ручку в рюкзак, случайно  заметив  приближающийся автобус, который вот-вот окажется рядом с ним. Зайдя в транспорт, Дэвид спокойно прошёл вдоль пустых сидений и сел на свободное место в самом конце автобуса,  подальше ото  всех. Автобус тронулся, и юноша почувствовал лёгкое укачивание. Его не покидала мысль о том, что все присутствующие в транспорте постоянно оглядывались назад, смотря прямо на него каким – то подозрительным взглядом. Ему было неловко не то чтобы смотреть в окно, где пейзаж будто  кадры – один сменяет другой, а даже сесть прямо и наконец оторвать взгляд от пола. Чувство одиночества не покидало его до самого конца  пути. Он будто не из этого города, будто не из этой страны, не из этого города, он - будто нелюдим... * Спустя небольшой промежуток времени Дэвид услышал заветное «Конечная!», которое мгновенно вывело его из транса,  и он  пулей вылетел из автобуса, в этот раз точно ощущая на себе вопросительные взгляды пассажиров. Транспорт отдалялся в противоположном направлении от  Дэвида, словно автобус-призрак. Быстро и почти бесшумно. Яркие лучи солнца ослепляли его лицо, но он не обращал на это внимания, лишь слегка прищурив глаза, продолжил   идти к своему любимому месту.  Проходя по неясной тропе, без какой-либо растительности,  Дэвид  обратил взор на небольшое  кладбище, что располагалось напротив него. Много легенд ходило об этом месте, начиная от привидений, странных находок: что-то вроде детских кукол, лишённых глаз  или руки, и заканчивая каким-то тёмным силуэтом, который частенько появляется буквально из ничего.  Людей это пугает, но не его. «Какой бред» –  думал он, как только вспоминал предупреждения  одного старика, покидающего проклятую округу. -Помнится, он советовал мне не соваться туда, – сказал для себя Дэвид низким голосом, усмехаясь осторожностью местного.– Интересно, что будет, если я сделаю по-своему? Вкушу запретный плод. Он уже знал ответ. Ничего. Каждое свободное время – после ухода отца –  Дэвид проводит в лесу, напоминая себе его ценность. Но в этом был и свой существенный минус. Он зависим от воспоминаний, он живёт ими, уже не имея своего собственного мнения.  Стоило ему ещё раз повернуть голову в сторону  заброшенного кладбища (ведь смотреть на унылые полуголые деревья, стоящие поодиночке, как-то надоело), его уверенность в том, что все легенды, связанные с этим местом всего лишь жалкий миф – куда-то пропадала. Испарялась, как вода в пустыне. Дэвид невольно сбавил широкий уверенный шаг, а потом и вовсе остановился, смотря на вызывающее место. Он долго созерцал   сторону противника, словно у них была дуэль взглядов, и  уже знал, кто в ней победит. Не выдержав натиска непонятного напряжения и глубокой тишины, юноша  гневно произнёс: -Бред! Постепенно маленькие шажки превратились в более широкие. Немного подняв голову, Дэвид широко улыбнулся. Перед ним каменной стеной возвышался массивный лес – есть начало, но не виден конец. В мифах и сказках лес – ещё одно измерение, которое таит в себе загадки. Но для него это необычное место, довольно необычное и без всяких загадок. Лес – это нечто чужое, неосвоенное, возможно, даже забытое место. Но для него оно родное, принадлежащее только ему. Именно в нём он чувствует себя богом, хозяином. Совершив  большой шаг в сторону леса,  Дэвид улыбнулся, а глаза его как будто горели безумием. Только здесь он чувствует его, только здесь он будто слышит  голос, зовущий к себе. Яростный ветер мучил кроны деревьев, таская их за собой, то в одну сторону, то в другую. Послышался приглушённый свист. Благодаря ветру, облака рассекали немного бледное небо быстрее. Птицы пели свои песни, перелетая с одной ветки на другую, смотря своим забавным взглядом на постоянного гостя. Устремив свой взор в небо, и полностью  закрыв глаза, Дэвид почувствовал лёгкость, свежесть  и запах леса. Вскоре ветер добрался и до юного  гостя этого  места. Он почувствовал резкий холод, который обжигал  его открытую бледную шею. По телу пробежали мурашки от холода. Игривый, как маленький котёнок, ветер игрался с русыми волосами Дэвида, не желая останавливаться… ведь спустя какое-то время он уйдет, и ветерок останется сам по себе, шумно завывая в одиноком лесу, словно дикий волк на луну. Неожиданно в кармане  брюк юноши  зазвонил телефон. От такой  неожиданности он дернулся, будто медведя увидел. Достав гудящий телефон, и даже не посмотрев на номер, он приложил его к холодному уху. -Слушаю, – безэмоционально  сказал Дэвид, чувствуя, как привычное, убитое горем состояние постепенно берет вверх над ним. -Дэвид, ты снова в лесу бродишь? – послышался нежный и приятный голосок. Это была его мать, и, судя, по всему она устала, ведь в её голосе  Дэвид отчетливо слышал  мимолетные нотки усталости. Юноша  молчал, но через несколько секунд соизволил выдать короткий ответ. -Да, – всё также без эмоций эхом отразился его подавленный тон. -Пожалуйста, вернись до заката. Я не хочу, чтобы ты возвращался домой ночью, – попросила мать. Её голос меняется, и теперь он слышит тревогу и беспокойство. -Хорошо. Дэвид уже было хотел сбросить трубку, но мать ещё не закончила разговор. -Дэвид... – протянула она, попутно вздыхая, – прошу, не изводи себя, вернись домой пораньше. Он, ничего не ответив, скинул трубку, убирая свой телефон в карман брюк. Нет, Дэвид не проигнорировал её просьбу, сейчас он просто не настроен на разговор. Внутри всё ноет, сжимается в огромный ком и просит вырваться наружу. Но он не позволяет,  держит всё в себе. Потому что так делал его отец. Он – пример, Дэвид  – подражатель. Усевшись под стволом дерева, юноша  достал из своего рюкзака записную книжку и ручку. Только здесь он мог одновременно забыть всё и начать жить новой жизнью. Практически сразу же его голову заполнили новые мысли, новые идеи. Сильно сжав ручку,  Дэвид принялся писать всё то, что смог запомнить, стараясь  не упускать важные повороты событий. Писать на коленях оказалось весьма неудобно, но ему было всё равно,  есть ли у него ошибки и какой у него почерк. Он сосредоточен только на  мыслях, остальное было неважно. Уже неважно… Но, как назло, неподалёку от него хрустнула  сухая ветка, при этом сбив Дэвида с мыслей. Ручка уже перестала быстро писать, излагая всё то, что пожелает её обладатель,  а листок бумаги уже не заполнялся синим цветом, оставшись наполовину белым. Стиснув зубы, Дэвид оторвал напряжённый взгляд от  листа и осмотрел округу. «Возможно,  животное пробежало», –  подумал он. Сделав глубокий вдох, Дэвид пытался  вспомнить, мысленно сложить пазл картины, но ничего не вышло. Противные звуки стали повторяться, каждый выжидая своего выхода, своей последовательности, словно так и было запланировано. Немного сжавшись от холода, он прислушался. -Хруст… второй… третий…–  как можно тише шептал Дэвид. Неожиданно  душераздирающие звуки утихли, всё затихло, замерло. Не было слышно ни ветра, ни птиц, ничего. Всё вокруг будто вымерло, один лишь мальчишка остался нетронутым. Дэвид напрягся, но решил узнать, что же стряслось. Ему было страшно, но он делал из себя героя. Медленно   поднявшись с холодной земли, юноша  делал шаги с каждым выдохом. Шум сухих  листьев был глухим, шишки, лежащие по всей округе, давили на подошву обуви, а громкий стук сердца отдавался  в ушах. Сейчас он чувствовал себя маленьким котёнком, потерявшимся в огромном городе, далеко от матери, далеко от дома. Спрятавшись за большим деревом, Дэвид  осторожно выглянул из-за огромного массива, опёршись одной рукой о ствол импровизированной стены. Спиной к Дэвиду стоял  высокий человек. Юноша  почувствовал тёмную энергию, исходящую от него. Нет, это даже  не человек, и не существо, а  какой-то чёрный дым, походящий лишь на силуэт, напоминающий человека. Но стоило этому силуэту повернуться боком к дереву, за которым стоял  Дэвид, все ранние  догадки, предположения разбились на тысячу мелких кусочков.  Это был не просто дым. Это напоминало что-то похожее на смесь животного и человека. Головой  чудовища являлся череп, явно не похожий на череп дикого или крупного животного. Само существо было в чёрных одеяниях, прикрытых чёрной, как ночь, мантией, которая спокойно достигала земли, таская за собой ветки и шишки.  В своей костяной руке оно сжимало обычную  косу с железным лезвием и деревянным основанием, ту, что используют для хозяйства. Чудовище же использовало её как трость, опираясь  о землю. Дэвид  стоял смирно, не двигался, продумывая то, как уйти незамеченным. Его  рука без каких-либо резких движений потянулась к карману чёрных брюк, но он тут же отдёрнул её. Ему хотелось сфотографировать существо на камеру своего телефона, но желание жить у него преобладало. Существо стояло неподвижно, смотря куда-то вдаль леса, и лишь его чёрная грива да похоронные одеяния  развивались в порывах разыгравшегося  ветра, а лезвие косы блестело от маленьких солнечных лучей. Предположив  то, что уйти тихо ему  не получится, так как сухие листья, палки и шишки будут выдавать его присутствие, он решил отступать, как только чудовище первым сделает шаг, только тогда шаги юноши сольются с его  шагами, и тот сможет покинуть это место. Но оно совершенно не двигалось, а Дэвид  выжидал момента. Его терпение стало подходить к концу. Не в силах выжидать какого-либо действия со стороны чудовища, он решил потихоньку уходить. Но боязнь того, что он может сделать слишком громкий шаг, или то, что существо заметит его и пустится в погоню за ним, сковала  тело. Ноги дрожали, отказывались твёрдо стоять на земле. Сделав небольшую попытку развернуться в противоположную сторону от монстра, Дэвид упал, разбив колено об  островатый  камень, лежащий совсем рядом с деревом, за которым прятался он. Чудовище тут же повернуло чёрную голову в сторону жертвы, но так и не шелохнулось. Юноша  издавал истошные звуки боли и открыто показывал свое бессилие перед  дьяволом.  Опомнившись, Дэвид попытался быстро подняться с земли, наплевав на все звуки, исходящие только от него. Его попытки совершить какие-либо действия повлекли за собой громкие шуршания. С трепетом в сердце он посмотрел на то место, где, возможно, встретил свою погибель, но никого не увидел. Ему казалось это плохим  знаком, но он не отрицал того, что чудовище его точно услышало и заметило, и, возможно, где-то поджидает, чтобы напасть и растерзать. Немного успокоившись, Дэвид прислушался, напрягся.  Слышались лишь привычные лесные звуки, не более, но что-то не давало ему покоя, надежды на то, что он точно в безопасности. Хотелось просто закрыть глаза и представить, что всего этого нет, представить, что это дурной сон, но осознание того, что это быль, было сильным. Только когда он медленно обернулся назад, увидел ту самую сущность, что диким зверем  возвышалась перед беззащитным  ягнёнком. В этом момент Дэвид ощутил жизнь совсем по-другому.  Хотелось убежать, скрыться, спрятаться, хотелось жить.… Всё, что он мог делать, так это пятиться назад, издавая короткие мычания  боли,  вперемешку со страхом. Почувствовав позади себя препятствие в виде  ствола того самого дерева, за которым трусливым зайцем прятался Дэвид, он понял, что бежать некуда... А оно всё смотрело и смотрело, казалось, будто обратилось в каменную статую, но на самом деле наблюдало за тем, какие же люди хрупкие, наивные и беспомощные. -Кто ты!? – дрожащим голосом спросил Дэвид, как в типичных фильмах ужасов.  Его голос эхом отразился в лесной глуши. В ответ тишина… -Скажи мне, кто ты, дьявол? – не унимался он, пытаясь как можно больше выиграть времени, чтобы ощутить, возможно, свои последние минуты, а, может быть, и секунды жизни. Оно молчит. Слышит, но молчит. Не понимает. Дэвид склонил голову набок  перед ним, а из его глаз  выступили первые слёзы, которые сливались с бледной кожей. -Никто, – существо издало звук, чем-то напоминающий  хрип. От такого резкого рычания, почти что рёва, Дэвид дрогнул. Юноша не понял, что хотело донести до него чудовище, поэтому задал вопрос по-другому: -Скажи мне, – с угасшей надеждой в глазах  потребовал он, – ты само воплощение Ада? Монстр  не успел издать свой неземной голос, как тот спросил его ещё кое-что: -Скажи, ты убьёшь меня? – он посмотрел  прямо в пустые дыры черепа живого мертвеца. Оно не спешило раскрывать все карты, тем самым натягивая нить напряжения еще сильнее. Дэвид не понимал, почему оно молчит. Неужели говорить разучилось? Или, быть, может, с трудом понимает то, чего от него хочет простой смертный?  В любом случае он в ловушке, в капкане. Стараясь не делать резких движений, юноша немного наклонил голову на бок, повторив за чудовищем. После такого действия оно дало ответ: -Нет. Я не бог и не дьявол, ни дитя тьмы и света. Никто – вот моё имя, человек. Дэвид с интересом наблюдал за тем, как монстр  произносит естественные для него звуки, но противные и жуткие для человека, иногда приоткрывая костяную челюсть, обнажая на свет два больших клыка и ряд маленьких острых зубов. Существо наклонило голову вниз, уставив пустой взгляд прямо на испуганного мальчишку. И вновь тишина. Дэвид не находил объяснения   таким длинным паузам, поэтому, слегка наклонив голову набок и смотря ему в мёртвые глаза, надеялся, что это  заставит его говорить. И действительно, это сработало. -Мне ни к чему лишать тебя жизни. Я ценю всё живое, находящееся в этом мире, и даже завидую им. Дэвид  не поверил словам демона, решив, что тот шутит, насмехаясь над тем, что он смертен. -Лжешь! – крикнул юноша, снова наклоняя голову набок.  Монстр был  ничуть не удивлен внезапной смелостью и дерзостью мальчишки. -Почему ты так решил? Короткие ответы только злили  Дэвида, и тот, уже не боясь того, что с ним может сделать существо, попытался встать с холодной земли, но тут же вернулся в положение сидя, вновь принимая роль раненой жертвы. Чудовище не стало грозно хохотать и размахивать костяной лапой, которая находилась внутри чёрного дыма, а лишь перевернуло косу железным лезвием вниз, к земле, и протянуло её конец  Дэвиду.  Он не доверял существу, отводя от себя деревянную часть орудия труда. -Чего ты хочешь от меня? –  поинтересовался юноша, наклоняя голову набок. Ответ не заставил себя долго ждать. -Я хочу тебе помочь, – честно сказало чудовище, заново протягивая конец деревянной палки. Дэвид не доверял монстру с добрыми намерениями, но до дома нужно было как-то добираться, а прежде всего, подняться с грязной земли. Ухватившись пальцами за палку, он почувствовал, как монстр с лёгкостью отводит деревянный конец назад, тем самым поднимая мальчишку с земли. Полностью встав на две ноги, Дэвид ощутил жжение в колене, его лицо скривилось от боли, и ему пришлось немного согнуть левую ногу. Из-за  чёрной ткани его брюк, небольшую рану было почти не видно, поэтому казалось, что Дэвид хочет присесть. -Никогда не слышал и уж тем более не видел, чтобы монстр помогал тем, кто слабее его, – ухмыльнулся он, оттряхивая грязь с одежды. -Вы привыкли решать лишь по виду, кто монстр, а кто нет. Я мог тебя убить, протянув тебе свою руку, но не сделал этого. -И почему же? – всё с тем же интересом и маленьким огоньком в глазах поинтересовался Дэвид. Оно смотрело на человека свысока, гордо подняв голову. А юноша ждал от него нового ответа. «Кажется, когда к нему обращаются с вопросом, он переходит на язык жестов, значит…» –  подумал Дэвид, приложив тонкие пальцы к подбородку. Проделав ту же махинацию, что и в прошлые разы, он окончательно убедился в своем предположении. -Потому что я не хозяин этого мира и даже не его обитатель. Закон  запрещает вредить живым существам. А кто мы такие без закона? – прохрипело чудовище. Между монстром и человеком повисла тишина. Привычная,  и ничем непримечательная для существа, неловкая и пугающая для смертного. «Значит, помимо нашего,  есть ещё один мир? Ещё одно измерение со своими правилами?» –  новые вопросы не давали покоя. Дэвид хотел было спросить монстра про его мир, но увидел, как тот стоял к нему уже спиной, смотря как раз в сторону заброшенного кладбища. Неожиданно пролетающая маленькая бабочка порхала вокруг чудовища, будто тайно  просила его о чём-то. «Никто», повернувшись к ней, согнул перед собой свою костяную руку. На выпирающую кость указательного пальца села бабочка, исследуя своим хоботком твердую поверхность. Юноше показалось это очень странным. Чтобы такой монстр, как он, мог любить живых и даже уважать их – было чем-то необъяснимым. Но пока она красовалась на его мёртвой руке, а её крылья сияли от ярких солнечных лучей,  Дэвид потихоньку менял свое мнение насчёт чудища. Смотря пустым взглядом на маленькое  живое  существо, оно издало хрип, нет, стон – громкий и протяжный. Спустя совсем небольшой промежуток времени бабочка сжалась и бездыханно упала на землю с руки существа. Только теперь Дэвид понял, почему оно не протянуло ему «руку помощи». -Зачем ты убил её!? – крикнул мальчишка, сделав шаг к монстру. – Неужели закон для тебя теперь пустое слово? «Никто» повернулось в сторону звонкого голоса, ни проронив  ни слова. Догадавшись, в «скромной молчаливости»  существа, Дэвид  наклонил голову вбок. -Она сама меня попросила об этом, – коротко ответило оно. В какой-то момент юноша подумал, что краткость – его сестра. -То есть как? -Я могу слышать истинные, порой самые сокровенные желания любого живого существа, неважно, человек ты или зверь,  – повернувшись, оно добавило: – И к тому же ей оставалось всего меньше суток. Печально, когда такие милые создания умирают так быстро, и что ещё хуже – просят о смерти. Хоть Дэвид его ещё недолюбливал и не совсем понимал, не согласиться с ним просто не мог. -Солнце почти ушло в закат. Поторопись, – прохрипело «Никто». Юноша взглянул на оранжево – розовое  небо, вспоминая просьбу матери. Но как только вернул глаза на место, где стоял монстр, был удивлен. Того уже нигде не было. «И как оно так бесшумно уходит по – английски?» - подумал Дэвид. -Спасибо, – улыбнулся пустоте он.