more than I can take

      Аттестация должна была состояться сразу после окончания занятий. Абигейл, еще вчера уверенная в своих силах, с каждым часом все больше ощущала накатывающую волнами панику: вдруг она что-то упустила? Что будет, если ей попадется вопрос, который она плохо знает или, хуже того, не знает вообще? А если перенервничает, и у нее не сразу получится какое-нибудь заклинание?       Профессора Гекат и Ронен, которые сегодня вели занятия у пятого курса, на все ее вопросы загадочно отмалчивались, что также не добавляло девушке уверенности. Нервозность и растерянность девушки не прошла мимо внимания ее друзей. Даже Натти, обычно сосредоточенная на борьбе с местной преступностью (которая, к счастью для Гейл, пока ограничивалась лишь слежкой за бандитами и подслушиванием разговоров), поинтересовалась, все ли у нее в порядке. Себастьян много шутил, хотя и не всегда удачно, стараясь отвлечь девушку и поднять ей настроение. Даже Оминис, прервав долгое молчание, в своей привычной саркастичной манере заявил, что странно “защитнице Хогсмида от троллей” бояться какого-то там экзамена.       Как ни удивительно, именно его слова заставили Гейл взять себя в руки. “Действительно”, – подумала она, – “я сражаюсь с бандитами и троллями, хожу по Хогвартсу ночами, будто комендантского часа не существует, пытаюсь разобраться с непонятной древней магией, а боюсь, почему-то, простого экзамена”. Это помогло девушке немного взбодриться и даже сходить вместе со всеми на обед.       Хотя нервозность все еще сидела где-то внутри, свернувшись под сердцем холодным клубком, Абигейл шагала в сторону кабинета Трансфигурации, где должен был пройти экзамен, с гордо поднятой головой.       Профессор Уизли приветливо улыбнулась девушке и указала на одну из свободных парт, где слизеринку уже ждали пергамент и зачарованное перо. Первая часть тестирования была письменной и состояла из нескольких блоков, по два листа вопросов на каждый предмет. На ответы отводилось всего три часа.       Затем Гейл должна была продемонстрировать практические навыки. К счастью, этого требовали не все преподаватели. В списке значились профессора Ронен, Шарп, Чесноук и, собственно, сама заместитель директора Уизли.       Кивнув профессору в знак того, что она все поняла, Абигейл принялась знакомиться со списком теоретических вопросов. Впервые девушка пожалела, что вызвалась изучать все дополнительные дисциплины, предложенные учебной программой, исключая, разве что, магловедение.       Глубоко вдохнув, словно перед погружением в воду, Гейл углубилась в написание ответов. Большинство из них, к ее счастью, оказались довольно простыми и относились к базовым знаниям, которые она успела получить перед поступлением в школу.       “Перечислите, чем отличаются оборотни от анимагов” – читала Абигейл и тут же писала ответ: “Оборотнем принято называть человека, принимающего облик волка после укуса другого оборотня. Обращение происходит вне зависимости от желания человека каждый месяц при полной луне. В противоположность оборотню, анимагом является волшебник, который после прохождения специального ритуала получает способность обращаться в животное по собственному желанию в любое время. В отличие от оборотней, анимаги сохраняют человеческое сознание и способность мыслить после обращения”.       “Приведите список ингредиентов уменьшающего зелья. Какой цвет должно иметь правильно сваренное зелье? Какой эффект должно производить?” – звучал в голове девушки вопрос голосом профессора Шарпа. “Сушеная смоква, корень маргаритки, волосатые гусеницы, настойка полыни, сок пиявки, цикута. Правильно приготовленное зелье имеет насыщенный зеленый цвет и позволяет на время уменьшать физические размеры живых организмов, а также обладает омолаживающим эффектом” – записала Абигейл и, немного подумав, добавила – “Зелье, сваренное с ошибкой, обладает оранжевым цветом и опасно для использования”.       “Перечислите пять принципиальных исключений из закона об элементарных трансфигурациях Гэмпа”. На этом вопросе Гейл задумалась: она точно помнила только четыре, и быстро их записала:       “1. Нельзя из ничего создать еду. Также нельзя трансфигурировать ее из предметов, непригодных в пищу.       2. Деньги и другие финансовые ресурсы также невозможно сотворить из воздуха. Трансфигурированные же из других предметов они не будут иметь своей первоначальной ценности.       3. Нельзя превратить неживую материю в живую.       4. Невозможно превратить животное в человека." Немного подумав, все же писала и пятый:       "5. Время невозможно трансфигурировать. Живые объекты можно омолодить или состарить, но это будет иметь краткосрочный эффект”.       На вопросах по Заклинаниям, ЗоТИ, Теории магии и Зельеварению перо девушки практически порхало по пергаменту, едва успевая записывать ответы. Задания по Трансфигурации, Гербологии, Астрономии, Древним рунам и Нумерологии также не вызывали особенных трудностей, лишь иногда заставляя Гейл задуматься над правильным ответом. С легкостью она описывала и волшебный бестиарий, входящий в программу Ухода за Магическими Существами.       Но вот История магии и Прорицания откровенно вгоняли девушку в уныние, заставляя подолгу вспоминать ответ или же вообще пропускать те или иные вопросы за отсутствием необходимых знаний.       За неимением достаточного количества времени на подготовку перед началом учебы, Гейл сознательно отдавала предпочтение более сложным, на ее взгляд, и интересным предметам, оставив изучение истории на расплывчатое “как-нибудь потом”.       Прорицания же и вовсе сложно давались ее прагматичной натуре. Иногда она задумывалась о том, зачем вообще включила в свою учебную программу этот предмет: “Гадания на кофейной гуще они и есть гадания на кофейной гуще, никакой конкретики и логики!”. Вероятнее всего, врожденное любопытство и желание объять необъятное просто сыграли с ней злую шутку.       Когда часы, неумолимо отсчитывающие время проведения тестирования, пробили положенный срок, зачарованный пергамент исчез, не позволив Абигейл закончить писать последнее предложение.       – Благодарю вас, мисс Гринвич. Надеюсь, вопросы оказались не слишком сложными. Если вы не возражаете, я бы хотела прямо сейчас оценить ваши практические навыки по Трансфигурации, чтобы не терять время.       – Да, профессор, конечно. – Все еще не до конца пришедшая в себя после трех часов безостановочных ответов на вопросы, Гейл подошла к учительскому столу, на котором уже были разложены кусочки пергамента.       – Тяните три любых. На пергаменте написаны заклинания, они проявятся, как только вы возьмете листок в руку. Удачи! – Пояснила профессор. В этот раз девушке повезло: ей достались Эбублио, превращающее предмет в мыльный пузырь, Фера Верто, которое использовалось для превращения животного в кубок – клетка с крысой прилагалась к заданию, а также бытовое заклинание Эпоксимис, склеивающее предметы между собой, для чего профессор Уизли предоставила девушке две дощечки. С практическим заданием Абигейл справилась без проблем, разве что кубок получился не стеклянным, как полагалось, а деревянным.       – Прекрасная работа, мисс Гринвич! – Обрадовалась профессор успехам новенькой. – Должна признаться, меня очень радуют ваши успехи. Надеюсь, Выручай-комната также оказалась для вас полезна.       – Это настоящее чудо, профессор. Там действительно есть все необходимое для комфортной учебы. Спасибо, что показали мне это место. – Поблагодарила наставницу Гейл, воодушевленная искренней похвалой.       – Что ж, в таком случае, я могу рассчитывать, что больше нам не придется навещать вас в школьном лазарете. – Подмигнула ей обычно строгая женщина. – В любом случае, мне и другим преподавателям потребуется время, чтобы проверить вашу письменную работу. К тому же, профессор Фиг, как известно, сейчас отсутствует в школе. Кстати говоря, вам, случайно, не известно, по какой причине он так задерживается? – Вновь подняла тему их с профессором Фигом секретов заместитель директора.       – Не представляю, профессор. Насколько мне известно, профессор Фиг отбыл по поручению директора Блэка. – Не моргнув и глазом соврала Гейл. Уизли наверняка была в курсе того, каким именно было поручение директора. Поэтому ее, очевидно, интересовали детали, которые могли скрываться за всей этой ситуацией. А распространяться о подробностях девушка была не намерена.       – Что ж, в таком случае, я не смею вас задерживать. Я пришлю сову, как только проверю вашу работу. Попрошу также не задерживаться с визитом к преподавателям для выполнением практической части вашего тестирования. Это позволит нам быстрее закрыть вопрос ваших дополнительных заданий.       – Да, профессор, разумеется. – Не стала спорить Абигейл. Скорее закончить экзамен было и ее интересах.       К тому времени, когда Гейл покинула кабинет Трансфигурации, день уже стремительно клонился к ужину. Но девушке отчего-то не хотелось идти в Большой зал. Хотя самое сложное было позади, ведь она не сомневалась, что с практикой по оставшимся предметам сложностей не возникнет, холодный клубок плохого предчувствия все продолжал затягиваться где-то внутри. Спокойствие последних дней казалось затишьем перед большой бурей.       Подумав, что отправиться навстречу приключениям проще, чем ждать когда они сами тебя настигнут, Абигейл вспомнила о вчерашней встрече со Скроупом, который дал ей полезную информацию о том, где могут быть пропавшие страницы из книги о Древней магии.       Девушка отправилась в Выручай-комнату, надеясь встретить там Деека. Ей нужно было уговорить домовика принести ей с кухни пару гренок для проникновения в потайной грот, да и самой не помешало бы немного подкрепиться, раз уж она все равно собиралась проигнорировать ужин.       К счастью для Гейл, домовой эльф не задавал лишних вопросов, и уже спустя полчаса она смогла вернуться на берег Черного озера, где в прошлый раз встретила Скроупа.       Путь к гроту, хоть и был совсем близким, все же доставил Абигейл несколько трудностей: помимо того, что часть дороги пришлось проделать вплавь, девушка еще была вынуждена несколько раз отпугивать заклинаниями подозрительного вида земноводных тварей, очевидно, облюбовавших скрытый от посторонних глаз уголок. Добравшись до назначенного места, Гейл увидела на одной из стен пещеры изображение гигантского кальмара. А рядом – небольшой пьедестал, на котором, очевидно, нужно было разместить гренку.       Это, конечно, казалось девушке довольно странным. Но учитывая количество всего, что попадало в категорию “странностей” за последнее время, она не стала особенно удивляться и просто последовала инструкции домовика. Стоило Абигейл разместить подношение на положенном месте, как кальмар, нарисованный на стене, пришел в движение. Одна из щупалец отделилась от картины и ухватила гренку, после чего в стене открылся проход.       Отметив про себя, что Аполлония и впрямь была особой довольно эксцентричной, девушка пожала плечами и направилась в скрытый кабинет.       Помещение было оказалось сплошь уставлено разными диковинами и книжными шкафами, а посреди всего этого возвышался добротный дубовый стол, на котором лежали бумаги, покрытые толстым слоем пыли.       – Ну надо же, у меня гости? – Раздался голос позади девушки так неожиданно, что она даже подпрыгнула от удивления.       Призрак юноши, а именно ему принадлежал голос, был немногим старше самой Абигейл. Но самым жутким оказалось то, что свою голову он носил не на плече, как полагается порядочным людям, а в руках. Наверное, это могло бы знатно напугать девушку всего месяц назад, но теперь ей удалось совладать с эмоциями: в Хогвартсе можно было увидеть призраков и куда более странных.       Тот же Почти Безголовый Ник, факультетское привидение Гриффиндора, развлекался тем, что шокировал новичков буквально роняя голову с плеч таким образом, что она оставалась висеть на небольшом призрачном клочке кожи. Ник регулярно проделывал этот трюк прямо в Большом зале, что быстро прививало студентам стойкость и выдержку.       Заметив, что гостья никак не реагирует на столь экстравагантный внешний вид, призрак юноши быстро вернул голову на положенное ей место и поспешил представиться.       – Меня зовут Ричард Галкрад. Примерно лет сто тому назад я был учеником Хогвартса, как и ты. Как ты умудрилась вообще найти это место?       – Меня прислал домовик Блэков, Скроуп. Попросил помочь найти фамильное кольцо семьи, которой он служит. – Не спешила раскрывать все карты сразу Абигейл.       – А, прости, но я продал это кольцо уже давным-давно. Бедняга Скроуп, наверняка, до сих пор страдает по Аполлонии. – Заявил Ричард таким беспечным тоном, словно говорил не о фамильной ценности одной из самых влиятельных семей волшебного мира, об обыкновенной безделушке. – Хотя не мне его винить. Я и сам наворовал все эти сокровища только чтобы произвести на нее впечатление, но все бесполезно. – Заставил призрак девушку еще раз удивиться странной морали привидений. Хотя она пока не могла определить, было ли дело в посмертии, или же юноша и при жизни был не самой приятной личностью.       – Я думал, ее заинтересует хотя бы таинственная карта, украденная мной у Пивза, а она только глаза закатила. – Продолжал Ричард, приняв молчание Абигейл за готовность слушать его биографию. – Я все думал, что мне делать с старыми страницами, вырванными из какой-то книги.       Эти слова заставили девушку мгновенно собраться: “Вот оно! Страницы!” – ухватилась она за информацию о том, ради чего проделала этот путь.       – Может быть, ты отдашь их мне, раз тебе они больше не нужны? – Вежливо поинтересовалась слизеринка, стараясь не выдать истинного интереса.       – А их здесь и нет. – Все тем же беспечным тоном отозвался призрак. – Я тогда подумал, что раз Аполлонию не заинтересовала карта, то может быть она приведет меня к сокровищам, которые привлекут ее внимание. Так что я сам отправился по указанному пути в какую-то пещеру. Результат ты видишь перед собой. – Усмехнулся Ричард, словно его не особенно волновала собственная смерть. Гейл же с трудом удалось скрыть досаду.       – А ты, случайно, не помнишь, где находилась та пещера? – Не особенно рассчитывая на успех поинтересовалась девушка.       – Помню. – Неожиданно обрадовал ее призрак. – Но объяснить довольно сложно. Проще будет, если мы с тобой встретимся на опушке Запретного леса, и я покажу, где найти страницы. Как тебе такая идея? – Предложил он. Абигейл же отчетливо ощутила, что небольшое приключение, за которое она взялась, чтобы отвлечься, превращается в полноценные крупные неприятности. Но выбора у нее все равно не оставалось.       Вернувшись обратно тем же путем, Гейл обнаружила, что обитатели Хогвартса уже готовятся к наступлению ночи: коридоры пустели, студенты разбредались по своим гостиным, замок постепенно погружался в тишину. Только призраки, которым было безразлично время суток, иногда проносились по коридорам, да Пивз громил очередные доспехи, действуя на нервы всем вокруг.       Решив не терять время на возвращение в комнату и объяснения с подругами, девушка сразу же направилась на третий этаж, в коридор Одноглазой ведьмы, еще раз похвалив себя за предусмотрительность, проявленную в тот день, когда она согласилась на безумную идею Гаррета Уизли. Тайный выход из Хогвартса стал ее спасением. В последний раз обернувшись, проверяя, нет ли никого вокруг, девушка нырнула в тайный проход.       Огни вечернего Хогсмида, как и радостный смех жителей деревни, быстро остались позади. И чем больше Абигейл приближалась к опушке Запретного леса, тем сильнее становилось предчувствие беды. Ночью, в свете луны, и без того довольно мрачный лес приобретал зловещие черты. Девушка с ужасом осознала, что именно это место виделось ей в том кровавом кошмаре.       Ричард, как и обещал, уже ждал ее в назначенном месте.       – Вот и ты. Пойдем, я провожу тебя, насколько смогу. Однако, все же, боюсь мне немного не по себе возвращаться в место своей кончины, так что финальную часть пути тебе придется проделать в одиночку.       Призрак вел ее тропинками, петляющими среди огромных корней деревьев, споткнувшись через которые можно было сильно травмироваться. А потому, Гейл старалась ни на что не отвлекаться. Хотя кое-что все же привлекло ее внимание: девушка издалека увидела свечение на одном из холмов. Когда они подошли ближе, ей удалось разглядеть странную картину: посреди холма под большим раскидистым деревом стоял ажурный столик с двумя стульями. А вокруг летали десятки свечей. Эта красота казалось совершенно чуждой такому мрачному месту, как Запретный лес. Но оттого холм казался еще более романтичным.       С некоторой долей сожаления, девушка все же заставила себя продолжать путь. В ее жизни было место приключениям и сражениям с бандитами, но не романтике. – Удивительно, сколько воспоминаний навевает это место. И почти все неприятные. – Произнес Ричард, когда они добрались до небольшой лесной поляны, такой же мрачной, как и все вокруг. – Чем ближе мы подходим, тем больше я вспоминаю. Будет лучше, если дальше ты пойдешь без меня.       В ответ Абигейл лишь кивнула. Времени на споры с призраком у нее на было. К тому же, интуиция подсказывала, что это бесполезно.       – Смотри в оба, чтобы не пропустить поилку для птиц, а когда найдешь ее, скажи “Интра мурос”. Запомнила? – Проинструктировал ее спутник.       – Да. Есть еще какие-то ориентиры кроме поилки? – Дурное предчувствие уже буквально било у Гейл в голове, заставляя отказаться от ведения долгих диалогов.       – Конечно, и даже несколько, – немного успокоил ее Ричард. – каменный мост, водопад и, если не ошибаюсь, небольшое озеро. Так что просто иди дальше и гляди в оба! Адью! – С этими словами призрак растворился в воздухе, не оставляя девушке выбора.       К счастью, идти оставалось недалеко, и Абигейл действительно вскоре увидела и каменный мост, и водопад. Отметив про себя, что Ричард, хоть и был воришкой, но слово свое держал, более уверенно двинулась дальше.       На берегу упомянутого призраком озера обнаружилась и поилка для птиц, рядом с которой можно было рассмотреть остатки стола, покрытые мхом. Но более всего внимание Гейл привлекла непримечательная с виду каменная стена. От нее веяло древней магией, а на поверхности проглядывалась загадочная спираль. Очевидно, это и был проход в таинственную пещеру.       Размышляя о том, как его открыть, Абигейл вернулась к поилке для птиц. “Интра мурос!” – вспомнила она слова Ричарда. Стоило ей произнести пароль, как спираль на стене начала раскручиваться, открывая проход.       Очевидно, лимит удачи для Гейл на этот день был исчерпан. Как только она двинулась в сторону пещеры, чтобы наконец добыть проклятые страницы и отправиться спать, как буквально из ниоткуда появились вооруженные до зубов и закованные в броню с красноватым свечением гоблины. “Дьявол!” – тихо и по-магловски выругалась слизеринка.       – Не далеко ли ты забрела, девочка? – Мерзко усмехнулся главарь этой шайки. – Ранрок знал, что ты приведешь нас куда надо! Хватайте! – Скомандовал он.       Абигейл всегда считала, что долгие разговоры злодеев – художественный вымысел авторов. Но вот теперь ее противник допустил ту же самую глупую ошибку в реальности. Нескольких секунд, так глупо потраченных гоблином на усмешки, девушке хватило не только для того, чтобы достать палочку, но и успеть сформировать первое заклинание.       Один за другим гоблины отлетали в озеро и деревья, но тут же возвращались в строй. На этот раз противников оказалось слишком много. Инсендио и Диффиндо их не брали: не позволяла зачарованная броня. Силенцио и вовсе им было безразлично: гоблины атаковали не магией, а оружием. Фумос давало короткую передышку, но ее было слишком мало. Оставалось лишь Конфринго, за которое девушка пообещала себе поблагодарить Себастьяна, если выберется из этой передряги. Но что толку от одного сильного заклинания, когда на место одного гоблина, упавшего на землю, приходит двое?       Паника поднималась в груди Абигейл вместе с пугающей мощью древней магии.       – Бомбарда! – Одним ударом Гейл удалось отправить в нокаут сразу троих, но этого все еще было мало. Не в силах больше противиться тихому шепоту, который убеждал дать волю этой невообразимой силе, девушка опустила внутренние барьеры, позволяя силе, сметающей все вокруг вырваться наружу.       Уже падая в проход скрытой пещеры, Абигейл поймала себя на мысли, что теперь, по крайней мере, гоблины ничего не доложат Ранроку. Выжил ли кто-то после этого удара? Неужели она все же станет убийцей? “Опять” – сказал внутренний голос, перекрикивая пульс, который громовыми раскатами бился, кажется, прямо у нее в ушах.       Времени останавливаться и жалеть себя не было. Вернись она назад, ее убьют или притащат к Ранроку, что, в целом, одно и то же. Абигейл было настолько страшно, что почти плевать, уцелел ли хоть один гоблин из тех, что на нее напали.       “Неужели так теперь и будет?” – подумала девушка, немного отдышавшись. “Неужели я буду убивать живых существ и даже не чувствовать за это раскаяния?” – собственная реакция на произошедшее пугала ее почти так же сильно, как нападение сторонников Ранрока.       Заметив, что разорванный рукав свитера пропитался кровью, она решила для себя, что рассуждать будет об этом, когда выберется из этой всеми богами забытой пещеры, вернется в Хогсмид и уговорит Сирону на еще один сеанс “шоковой терапии” с использованием огневиски.       Гейл осмотрела пещеру: высокие каменные стены, поросшие мхом, груды камней и потухшие факелы на стенах. Пройдя немного вперед, девушка увидела площадку, с которой открывался вид на огромное подземелье. Слова, которые Абигейл произнесла, увидев в стенах множество проходов, затянутых паутиной, она подслушала у сапожника. Ни в одном приличном обществе так выражаться не умели.       “Пауки! Чертова, Мерлин ее подери, гигантская паучья пещера!” – закончила она свою мысль. Слизеринку разбирал истерический смех пополам со слезами. Она уже почти готова была вернуться обратно, чтобы найти хоть одного живого гоблина и умолять отвести ее к Ранроку.       Кое-как заставив себя подняться на ноги и отвести взгляд от открывшейся ей картины, Гейл заметила в одной из стен резную двери, никак не вписывающуюся в пещерный интерьер. Вокруг двери были расположены три металлических плашки с вихреобразным символом, который девушка видела в хранилище древней магии и на обложке книги. Ей не оставалось ничего, кроме как двинуться вперед, пытаясь сдержать дрожь во всем теле.       Огромные твари с шипастыми лапами не заставили слишком долго ждать своего появления. На секунду Гейл растерялась, забыв все заклинания, которые знала, и едва не выронив палочку. Словно все ее кошмарные сны внезапно стали реальностью. С трудом взяв себя в руки, Абигейл пыталась побороть свой страх, отбиваясь от окружающих ее пауков с помощью Конфринго, Диффиндо, Инсендио и Араниа Экзэми.       Ей хотелось выжечь эту пакость, не оставить от мерзких тварей и следа. В отличие от сражений с людьми и гоблинами, девушка не стеснялась использовать весь свой арсенал заклятий, лишь бы не оставить и следа от чудовищ.       Наконец, разделавшись с пауками, Гейл двинулась дальше.       Пещеры петляли и разветвлялись, заставляя плутать и подолгу искать нужный путь. То тут, то там появлялись пауки. Иногда группами, иногда поодиночке. Но теперь Абигейл знала, что нужно делать, и не колеблясь сжигала одно чудовище за другим.В какой-то момент девушка осмелела настолько, что даже заставила себя подойти к поверженной твари и набрать паучьего яда для зелий.       Загадки, которые встречались в пещерах, также не занимали у нее много времени: все они, как одна были похожи на то, что Гейл уже встречала в Гринготтсе и потайном этаже Запретной секции библиотеки.       Девушка пробиралась по пещерам и волшебным мостам, открывая комнаты с загадками одну за другой, пока, наконец, не выбралась к большой подземной площадке с аркой, ведущей в никуда.       Но стоило Абигейл спрыгнуть вниз, как с потолка и отверстий в стенах начали спускались пауки. На этот раз их было не меньше полутора дюжины. Но апогеем стало появление настоящего, воплощенного кошмара, от одного вида которого она ощутила, как по щекам побежали слезы, а ноги подкосились.       По стене пещеры, прямо к ней, лениво передвигая лапами, ползла исполинская красная тварь.       Гейл чувствовала, как плывет сознание, а в ушах стоит предсмертный, полный ужаса, нечеловеческий крик воспитательницы. Девушка помнила, как точно такое же чудовище разрывало на части тело злобной старухи, мисс Глэдис, орошая кровью все вокруг.       И Абигейл закричала. Первобытный ужас, что застилал глаза и заставлял шевелиться волосы на затылке, снимал все ограничения. Девушка подняла палочку, чувствуя, словно ее телом руководит кто-то другой.       Как-будто со стороны она видела, как с конца палочки потянулись белые нити, заливая светом все пространство вокруг. Как ринулись в атаку твари, как красное чудовище, прежде чем сгореть в огне древней магии и рассыпаться пеплом, успело задеть шипастой лапой ее ногу, заставляя литься кровь из открытой раны. Она почти что не чувствовала боли, лишь сильное жжение паучьего яда, заставляющее вернуться в сознание и вновь смотреть на окружающий мир своими глазами.       Все еще в ужасе от произошедшего, Гейл заставила себя дрожащими руками откопать в бездонной сумке Рябиновый отвар и Противоядие от обычных ядов, которое все же научилась варить под руководством профессора Шарпа. Выпив поочерёдно противоядие и лечебное зелье, девушка села отдышаться, поминая тихим недобрым словом и Ричарда, который стащил страницы из книги, и Рэкхема, который придумал испытания – судя по символам и загадкам, без его участия тут не обошлось, и даже матушку природу, которая позволила появиться этим мерзким паукам.       Противоядие действовало исправно, но ногу все еще нестерпимо жгло, заставляя Абигейл прихрамывать и ругаться, в очередной раз спотыкаясь о камни.       Около арки девушка увидела уже знакомые символы. Стоило направить на них магию, как над пропастью появился волшебный мост, ведущий на другую сторону подземелья. “Ну, вот и вс… Да вы издеваетесь!” – Ужаснулась Гейл, стоило ей пересечь этот мост. Она оказалась в комнате, как две капли воды похожей на ту, что была в Запретной секции. Только в несколько раз больше. И заставленную по периметру каменными рыцарями.       У самого входа в помещении лежал скелет в потрепанной одежде и пронзенный сразу несколькими мечами. Череп укатился к противоположной стене. Здесь закончилась жизнь непутевого Ричарда Галкрада.       Переборов чувство брезгливости, Абигейл достала из его сюртука старые желтые страницы книги и сложила их в сумку. Осторожно, чтобы не привести в действие магию, оживляющую статуи, Гейл двинулась обратно, только чтобы обнаружить, что волшебный мост уже исчез.       Вспоминая все того же сапожника, девушка повернулась к статуям. Выбор у нее не оставалось.       Один за другим поднимались с колен каменные рыцари, решительно двигаясь в сторону нарушителя их спокойствия.       Бомбарда, Диффиндо, Депульсо, Экспеллиармус – одно за другим летели заклинания, обращая статуи в бесформенные груды камней. Абигейл действовала технично и продуманно, как учила ее профессор Гекат. Но усталость и раны давали о себе знать.       Один удар, нанесенный со спины, она все же пропустила. И это едва не стало для нее критическим: огромный каменный меч, ничуть не менее острый, чем стальной, скользнул по левому боку Гейл, нанося глубокую кровоточащую рану вдобавок к тем, что уже были. Развернувшись в последний момент, девушка разнесла статую на мелкие осколки мощным потоком магии и обессиленная сползла по одной из колонн. Как назло, Рябинового отвара после встречи с пауками почти не осталось. Однако, под воздействием уже выпитого зелья, кровь все же понемногу останавливалась, а края раны очень медленно, но все же тянулись друг к другу.       Где-то на грани сознания Абигейл мелькнула мысль: “Жаль новый свитер”. Почему она вообще в такой момент думала об одежде? Может, просто мозг, не способный обработать такое количество новых впечатлений, пытался концентрироваться на чем-то знакомом?       С большим трудом Гейл все же заставила себя доковылять до пустой арки посреди зала, рядом с которой слышались следы древней магии. Стоило девушке приблизиться, как пространство подернулось рябью, а с другой стороны проема стало виднеться другое помещение.              Решив, что терять ей уже, в общем-то, нечего, Абигейл перешагнула порог. Стоило ей ступить на старинный мост, заваленный камнями, как обратный путь исчез, а со всех сторон начала прибывать вода, как это было, когда Гейл впервые использовала магию в ту роковую ночь. И вновь странным образом вода не трогала девушку, будто обходя ее стороной. Таким образом она и добралась до дверь в другом конце моста.       Абигейл очутилась в странном круглом зале, выполнен из мрамора и красиво украшенный резными элементами. В зале не было ничего, кроме четырех огромных пустых картинных рам. Словно откликаясь на появление девушки, их вид изменился, являя в картинках залу, а затем и профессора Рэкхема в одной из рам.       – Ну наконец-то кто-то нашел зал картографии! – Поприветствовал пожилой мужчина слизеринку.       Обрадованная своим неожиданным открытием, Абигейл с улыбкой отвечала профессору, рассчитывая, что теперь ей откроются все тайны древней магии. Однако же Персиваль Рэкхем не сказал ей ничего нового, велев возвращаться с книгой. Девушка хотела было начать с ним спорить, но профессор исчез с портрета, будто его там и не было. Гейл не оставалось ничего, кроме как в бессильной злобе стукнуть кулаком в стену и смириться с требованиями загадочного волшебника.       Поднявшись по единственной в зале лестнице и покинув комнату, Абигейл с удивлением обнаружила, что находится в Хогвартсе.       Оминис открыл дверь в крипту тихо, чтобы не привлечь внимание дежурных или, хуже того, противного Пивза. Ему хотелось побыть в одиночестве: Сэллоу окончательно вывел его из себя расспросами о Скриптории Слизерине. “Зачем только вообще об этом упомянул, кто тянул меня за язык!” – злился на самого себя Мракс. Сейчас ему хотелось выпустить пар на манекенах и заодно дождаться, пока все уснут, чтобы ни с кем не пересекаться.       Но вместо ожидаемой сырости и других привычных запахов подземелий, ему в нос ударил запах крови, спирта, Рябинового отвара и, почему-то, шоколада, стоило Оминису переступить порог. В дальнем углу крипты кто-то был. И, раз Сэллоу сейчас находился в общежитии (а в этом парень был совершенно уверен), этим “кем-то” могла быть новая пятикурсница. Слизеринец почувствовал, как быстрее забилось сердце.       – Гринвич?! Мерлиновы штаны, что ты тут делаешь?! – искренне возмутился он.       – Не видишь? Помираю! – зло ответила девушка, но быстро спохватилась: действительно ведь не видел. – Ох, извини, я не хотела.       Но вместо того, чтобы обидеться, парень лишь рассмеялся.       – Для того, чтобы помирать, есть замечательное место. Называется “Лазарет”. – не менее едким тоном ответил он Абигейл.       – Да, как-то была там на экскурсии, не понравилось. Хотя, ходят слухи, что там даже лечат чем-то кроме Рябинового отвара. Может, загляну на досуге. – Продолжала грубовато отшучиваться Гейл.       – Какой досуг? Ты же, вроде, помирать собралась? – Притворно удивился слизеринец.       – Ах да, действительно. Что ж, видимо не судьба мне вновь полюбоваться достопримечательностями лекарского крыла. – Девушка любила оставлять за собой последнее слово в словесных перепалках.       Кажется, впервые после того как Себастьян привел ее в крипту, они с Оминисом обменялись больше, чем парой фраз. Гейл знала, что он все еще был зол на нее, а потому следовало заканчивать этот фарс и поискать другое место, где можно отсидеться, не опасаясь лишних вопросов.       – Не буду мешать твоему уединению. – Продолжила она уже более серьезным тоном.       Молчание однокурсника Гейл приняла как знак согласия. Она попыталась подняться по стеночке, так как кровь все еще текла из открытой раны, нанесенной каменным рыцарем, никак не желая останавливаться.       “Знатно же меня все таки потрепали” – подумала девушка. И, хотя ей даже удалось пройти несколько шагов, попытка нагнуться за сумкой была ошибкой – раненный бок прострелило резкой болью, отчего Абигейл непроизвольно вскрикнула и начала заваливаться в сторону. Если на остатках адреналина ей еще удалось кое-как добраться в крипту, то теперь не осталось ничего, кроме боли и невыносимой слабости во всем теле.       Несмотря на это, присутствие Абигейл все еще вызывало в нем противоречивые чувства, Оминис дернулся в ее сторону, чтобы помочь. Девушка очевидно была сильно ранена, и по какой-то причине не хотела, чтобы эту рану лечила в лазарете целительница. Но прежде чем он преодолел половину расстояния, Гейл удалось все же удержать равновесие.       Она опиралась на стену тяжело дыша. Судя по всему, эта несносная девчонка умудрилась в очередной раз найти приключения на свою голову, и на этот раз все закончилось печально. Жалость в юноше все таки одержала верх над нежеланием видеть посторонних в своей святая святых и обидой на Абигейл.       – Да куда ты пойдешь в таком состоянии. – Отмахнулся он. Абигейл не стала спорить, с тихим стоном вновь съезжая вниз по стеночке.       Если бы Оминис только знал, насколько она была ему сейчас благодарна. Несмотря на свои шутки и привычную язвительность, больше всего на свете сейчас она боялась оставаться одной.       Боялась вспоминать, что произошло этой жуткой ночью: все эти бесконечные полчища пауков, нападение гоблинов, которых, она к своему ужасу, скорее всего убила. Не хотела думать о странном разговоре с Рэкхемом, после которого казалось, что вся эта история с древней магией никогда не закончится. Да сама эта древняя магия, будь она неладна. На какие же ужасы она способна, стоит Абигейл хоть ненадолго ослабить контроль.       Безусловно, ее пугали пауки, гоблины и темные маги. Но больше всего в этом мире Гейл теперь боялась саму себя. Обретенные летом способности к магии, что первоначально казались даром судьбы, теперь ощущались настоящим проклятием. И девушка была совсем не уверена, что способна его выдержать.       Слизеринке было приятно, что Оминис, хоть ненадолго, был сейчас с ней. Словно глоток свежего воздуха, словно пауза, которая так необходима. Словно лучик света в окружающей ее непроглядной темноте.       – Я уйду, как только Рябиновый отвар подействует, и кровь остановится. Обещаю, что не буду злоупотреблять твоим гостеприимством. – Слабо улыбнулась она, стараясь не закрывать глаза: засыпать сейчас было ни в коем случае нельзя.       – Как давно ты не можешь остановить кровотечение? – настороженно спросил Оминис. Он не был особенно силен в медицине, но знал, что сильная кровопотеря может быстро убить. А труп новенькой в крипте будет довольно сложно объяснить Себастьяну.       – Где-то…где-то час, наверное. Но мне уже почти… удалось. – Девушка тяжело дышала, и было заметно, что каждое слово ей давалось с большим трудом.       – Хочешь… я помогу? – Неожиданно для самого себя предложил Мракс. Хотя он сам пока не мог определиться, как именно относится к Гринвич, сидеть сложа руки в такой ситуации претило его натуре.       – Как? – Искренне заинтересовалась девушка.       – Есть одно заклинание. Его обычно используют, чтобы останавливать кровотечение. Я, конечно, не мастер, и не уверен, что смогу полностью закрыть рану, но…       – Давай! – Даже не дала ему закончить свою мысль Абигейл. Она и не знала о подобных чарах, а они были ей просто жизненно необходимы.       Слизеринец скинул мантию и, настраиваясь, немного поводил палочкой с красноватым свечением рядом с Гейл, чтобы, не дай Мерлин, не промахнуться.       – Вулнера санентур! – На секунду девушка ощутила сильный жар, охвативший длинный кровоточащий порез на боку. Но почти тут же заметила, как затягиваются края раны.       – Мракс, ты лучший! – Все еще удивленно произнесла Абигейл, смутив парня. Он не привык слышать такие комплименты в свою сторону, тем более таким не терпящим возражений тоном.       Восхищение в голосе девушки заставило его сердце пропустить удар. Оминис не знал, что говорить дальше, да и стоит ли вообще что-то говорить. А потому, слова, которые у него вырвались, удивили даже его самого.       – Знаешь, я понимаю, что тебе, наверное, очень больно. И алкоголь помогает эту боль заглушить, но все таки не стоит. Спирт разгоняет кровь, с таким ранением это может быть опасно.       Как ни странно, в ответ девушка лишь хрипло рассмеялась.       – О, Мерлин! – С трудом восстанавливая дыхание заговорила Абигейл. – Чему вас только учат в магических школах!       Мракс хотел было возмутиться, что ее, дескать, в этой школе тоже учат, но девушка успела продолжить раньше.       – Спирт нужен был, чтобы обработать и обеззаразить рану. Я его не пью. – Тихо посмеиваясь закончила она свою мысль. – Не хотелось бы в волшебном мире помереть от банального магловского заражения крови.       – Но ведь для этого хватило бы и Рябинового отвара!       – Я решила перестраховаться.       Оминис смутился от ощущения того, что ляпнул какую-то несусветную глупость, и поспешил сменить тему.       – Хорошо. А шоколад тебе для чего? Или просто ужин пропустила, гоняясь за очередной бандой бандитов?       – Не без этого, конечно. – Слабо улыбнулась девушка. – Но есть и другая цель. Шоколад неплохо придает сил организму, когда эти силы экстренно требуется восполнить. Вот и весь секрет. – Усмехнулась она, глядя на задумчивое выражение лица однокурсника, а затем добавила, непонятно зачем. – А вообще, я не люблю сладкое.       – А я люблю ириски. – Тоже непонятно для чего ответил Оминис.       Абигейл вновь рассмеялась и потянулась к своей сумке, словно фокусник из шляпы вытаскивая из нее упаковку ирисок, купленных в “Сладком королевстве” на первые заработанные деньги.       Оминис удивился, но отказываться не стал.       Еще какое-то время они сидели в тишине, не зная, как продолжить разговор, не задавая самые очевидные вопросы. Но парень не выдержал первым.       – Для чего тебе вообще было тащиться непонятно куда на ночь глядя и лезть Мерлин знает куда?!       – Не мы такие, жизнь такая. – Попыталась перевести все в шутку Абигейл. Но с Мраксом, в отличие от Сэллоу, этот метод не прокатывал: парень все еще выжидательно направлял на нее красный огонек на конце палочки.       – Ладно, давай так. – Немного подумав, продолжила девушка. – Как истинный слизеринец – на этих словах юноша скептически хмыкнул, – ты должен быть человеком азартным. Поэтому я предлагаю тебе одну игру. – Должно быть, зелье нейтрализовало не весь паучий яд в организме, раз ей в голову стукнула такая сумасшедшая идея, тем более теперь, когда они, вроде как, все еще были в ссоре. Оминису же казалось, что он не в себе, раз идет на поводу у этой взбалмошной девчонки.       – И что же это за игра? – С изрядной долей скепсиса поинтересовался он, не собираясь сразу соглашаться непонятно на что.       – Мы поиграем… в честность, дорогой мой друг. – В ее все еще тихом от слабости голосе слышались нотки провокации и вызова.       И Оминис принял этот вызов: честность была именно тем, чего ему в жизни не хватало.       – Что ж, раз ты согласен, сразу оговорю условия. – Продолжила Абигейл тему, на ходу придумывая правила “игры”. Голос девушки звучал уже немного бодрее. – Во-первых, мы поклянемся, что все, что мы узнаем друг о друге в ходе игры, остается исключительно между нами. Более того, нельзя использовать эту информацию во вред другому.       Парень согласился с однокурсницей. Это действительно было честно и справедливо, так что претензий он не имел.       – Во-вторых, задавать вопросы можно исключительно по очереди и не более одного вопроса за раз.       Еще один кивок блондинистой головы подтверждал, что Оминис согласен и с этим правилом.       – Вопросы можно задавать когда угодно, но не чаще одного за день. – Это условие уже несколько удивило парня, и Абигейл соизволила объяснить свою логику. – Если мы на пару дней запремся в крипте, чтобы бесконечно обмениваться вопросами, это будет подозрительно. А узнать все друг о друге слишком быстро – скучно. И, наконец, последнее. Вопросы могут быть любыми. Ответы же всегда должны быть максимально честными. Исключение предлагаю оставить лишь для тех тем, где один из нас дал клятву о неразглашении третьим лицам. – Оминис кивнул в третий раз и протянул девушке ладонь с тонкими изящными пальцами. Свою договоренность сокурсники скрепили рукопожатием.       – Итак, твой первый вопрос. – С улыбкой спросила девушка, доставая еще одну плитку шоколадного допинга. В благодарность за компанию она, наверное, и без всякой игры ответила на любой его вопрос.       – Что на самом деле случилось после нападения дракона, когда ты направлялась в Хогвартс? – не стал ходить вокруг да около слизеринский принц.       – Вопрос, как говорится, не в бровь, а в глаз. – Усмехнулась Абигейл. Она ожидала, что этот вопрос может прозвучать.       Девушка не стала увиливать, и рассказала все, что произошло по дороге в школу: и о загадочном портале, и о странном сейфе, и о следах древней магии, и о встрече с Ранроком. Она не утаила ничего.       По мере того, как Гейл говорила, выражение лица Оминиса становилось все более шокированным. Такой истории он действительно не ожидал.       – А… – хотел он было поинтересоваться еще чем-то, но девушка его перебила.       – Дальше моя очередь задавать вопросы. Но уже не сегодня. Края раны успели неплохо стянуться, и я чувствую себя значительно лучше. Не проводишь меня до гостиной? – на этот раз ее улыбка получилась мягкой.       Несмотря ни на что, она была рада, что смогла наконец-то с кем то поделиться тем, что происходит в ее жизни. Всей этой древней магией и загадками, переживаниями по поводу Ранрока и Руквуда, своим страхом.       До слизеринских подвалов они добирались молча и короткими перебежками, чтобы не попасться на глаза дежурным или Пивзу. Кроме того, нормально ходить Гейл все ещё было тяжело. Но сюрприз их ждал в гостиной: в полумраке, разгоняемом только едва тлеющим камином, на диване сидел Себастьян.       – Вот уж не думал, что вы вдвоём гуляете ночью по школе. – Голос парня звучал обиженно. Оминис хотел было ответить, что это не его дело, но Абигейл успела первой.       – Не только же с тобой мне нарушать школьные правила. – обезоруживающе весело заявила она и тут же скрылась в женском общежитии, оставляя друзей наедине.       – Пойдём, что ли, спать. – После недолгого молчания примирительно заявил Сэллоу, чья обида немного поутихла после резкого ответа девушки. Мракс молча согласился.       Однако, выспаться в ту ночь не смог ни один из них.       Абигейл, несмотря на свою браваду, все еще тряслась от страха, хоть и всеми силами старалась не показать этого Оминису и Себастьяну. И тем не менее, стоило девушке скрыться в женском общежитии и добраться до ванной, оставшись наедине с собой, как из глаз полились слезы и нестерпимо захотелось кричать.       Гейл просидела в ванной почти час, пытаясь смыть с себя грязь этой ночи. Раз за разом заставляя всплывать в памяти единственный образ, за который она цеплялась, чтобы не провалиться в темноту – образ язвительного Оминиса Мракса, оказавшегося единственной поддержкой тогда, когда ей это было так нужно.       Только под утро наконец усталость взяла свое, и Абигейл наконец смогла уснуть.