more than I can take

      Чтобы не заставлять Себастьяна слишком долго ждать, Абигейл отправилась в Хогсмид с первыми лучами теплого осеннего солнца, в очередной раз воспользовавшись тайным ходом за статуей Одноглазой ведьмы.       С новенькой метлой заказы стало доставлять быстрее и комфортнее, и Гейл всего за несколько часов справилась с той работой, на которую обычно уходила большая часть дня. А еще полет позволял уходить от стычек со всякими криминальными элементами, которых в последнее время вокруг Хогвартса становилось ну просто неприлично много, что навевало нехорошие мысли: Руквуд и Ранрок явно что-то затевают.       Мистер Пепин тоже остался крайне доволен подобной оперативностью, в благодарность накинув еще несколько монет сверху той суммы, которую заплатил Абигейл за работу. Обрадованная таким поворотом событий, Гейл сразу же помчалась в “Сладкое королевство”: не идти же в гости с пустыми руками, тем более к болеющей девушке.       Но как бы она не спешила, к тому моменту, когда слизеринка добралась до Фелдкрофта, Себастьян уже ждал ее там, нетерпеливо расхаживая из стороны в сторону по помосту, с которого было лучше видно окружающий пейзаж.       Сам по себе Фелдкрофт казался милой уютной деревенькой, утопающей в зелени. И это спокойствие от чего-то ощущалось неестественным, как затишье перед большой бурей.       – Любуешься видами, Сэллоу? – Как обычно попыталась Абигейл спрятать за шутками и бравадой свою нервозность.       – Стараюсь ничего не упустить. Теперь в Фелдкрофте все совсем не так, как было раньше. – Себастьян, который еще совсем недавно буквально прыгал от радости, что ему дали возможность увидеть сестру, теперь выглядел еще более нервным, чем сама Гейл. – Здесь стало довольно опасно с тех пор, как сторонники Ранрока заинтересовались руинами замка Руквудов.       – Неужели все просто закрывают на это глаза? – Удивилась девушка.       – Мой дядя Соломон – бывший мракоборец. Но и он не хочет в это вмешиваться. Даже после того, как кто-то из них проклял Анну. А ведь кто знает, может быть кто-то из гоблинов даже посмел использовать палочку для этого! – Распалялся Себастьян. Абигейл не очень понимала, что плохого в том, что гоблин может использовать палочку, но очевидно это было одним из множества странных правил волшебного мира, которые она пока не понимала.       – Я как-то слышала, как гоблин назвал волшебников “носителем палочек”. Гоблинам запрещено использовать палочки, так? – Решила она уточнить во избежание недоразумений.       – Именно так. И именно поэтому мне нужны ответы. Я должен разобраться в том, что произошло, чтобы найти способ исцелить Анну. – С какой-то мрачной решимостью ответил слизеринец. – Ты ведь поможешь мне?       И в этой короткой фразе было столько надежды и мольбы, что сердце Абигейл просто не могло не дрогнуть, вынуждая девушку согласиться ввязаться в очередную авантюру. Стоило ей пообещать, что она постарается сделать все, что в ее силах, как лицо Себастьяна просветлело.       – Даже среди нас троих Анна всегда отличалась бесшабашностью, а ты ведь знаешь нас с Оминисом. Надеюсь, она обрадуется новой подруге и вестям из Хогвартса. Может быть, даже станет немного похожа на прежнюю себя.       – Ну ладно еще ты, и твоей сестре не сомневаюсь – уверена, вы одного поля ягодки. Но Оминис?! Он же оплот рассудительности и здравомыслия! – Удивленно уставилась Гейл на своего спутника.       – О-о, ты многого еще не знаешь, – рассмеялся он в ответ, – Оминис тоже способен на безрассудства, когда ему действительно что-то интересно. Ты удивишься, когда я тебе расскажу.       Небольшой дом с маленьким уютным садиком, принадлежащий семье Сэллоу, казался очень милым даже несмотря на чуть покосившуюся крышу и то и дело проглядывающими между кустиками сорняками.       Абигейл даже подумала, что рисунок с этим домом вполне можно было бы поместить на страницу иллюстрированного толкового словаря рядом с определением слова “уют”. В этом пасторальном пейзаже было бы легко представить пение птиц и веселый детский смех. Но Гейл и Себастьяна окружала лишь давящая на нервы тишина.       – Добро пожаловать в мой дом. – Грустно улыбнулся парень, услужливо открывая перед девушкой дверь.       Внутри все тоже выглядело небогато, но очень мило и уютно. Добротные стены были украшены картинами с морскими пейзажами, на полах лежали ковры, старые шкафы были заставлены книгами, а в маленькой гостиной расставлены стулья и кресла, словно в ожидании большого количества гостей. От соседней комнаты гостиную отделяла шторка, а в дальнем углу проглядывала лестница, ведущая на второй этаж.       Сестра Себастьяна сидела за столом, увлеченная чтением, и даже не сразу заметила брата. Но стоило ему подойти ближе, как девушка искренне обрадовалась, бросившись к нему на шею.       От вида девушки, изможденной проклятием, у Гейл подступил комок к горлу, и ей стоило большого труда сдержать слезы.       Сложно было поверить, что эта маленькая, хрупкая, едва ли не как скелет худенькая девушка и запавшими глазами и бледной до синевы кожей – сестра-близняшка бойкого, полного энергии и жизни озорного красавчика Сэллоу. Словно кто-то выпил из Анны всю жизненную силу, оставив вместо юной девушки маленькую сгорбленную старушку.       Тем временем Себастьян жестом фокусника достал из мантии нежно-розовый плод смоквы. Гейл знала, что это растение было ингредиентом для многих зелий, дающих силы и энергию.       – Это то, что я думаю? – Глаза Анны загорелись предвкушением и радостью.       Но не успел слизеринец сказать хоть слово в ответ, как в комнате появился черноволосый, уже седеющий мужчина с грубоватыми чертами лица и строгим взглядом и выхватил из рук Себастьяна его добычу.       – Мы уже говорили об этом! Смоква не сможет снять проклятие. Ничто не сможет! – Словно в подтверждение своих слов, одним жестом волшебной палочки превращая ценный ингредиент в ничто. – Чем скорее ты это поймешь, тем лучше!       Очевидно, Абигейл наконец познакомилась и с опекуном своего друга, экс-мракоборцем Соломоном Сэллоу.       – Но мы еще не все испробовали! – На лице Себастьяна смешались шок, отчаяние и обида. Абигейл же была настолько ошарашена развернувшейся перед ней драмой, что не могла вымолвить и слова.       – Ее нельзя исцелить! Когда ты уже с этим смиришься?! – Продолжал распаляться Соломон, грозовой тучей нависая над племянником.       – Никогда! Никогда я с этим не смирюсь! – Казалось, парень уже готов был сорваться на истерику.       Но приступ боли, внезапно пронзивший Анну, заставил их обоих замолчать, хоть и ненадолго.       – Видишь, что ты наделал?! – Вновь накинулся Соломон на Себастьяна, который уже и без того стоял ни жив, ни мертв. – Уходи!       Слизеринец вылетел за дверь, на ходу хватая Абигейл и уводя ее с собой. Девушка все еще не могла прийти в себя от увиденного.       Разумеется, в последнее время ее буквально окружали странности, но то, что произошло только что на ее глазах не вписывалось ни в какие рамки. Она не могла взять в толк, почему экс-мракоборец обвинил племянника во всех бедах. Ведь это он сам начал ссору, сам накричал на него с порога, сам спровоцировал приступ Анны. Но обвинил во всем мальчишку, который просто хотел помочь сестре и хоть немного ее порадовать.       Понять самого Себастьяна было проще – он действительно любил сестру, и винил себя, что не уберег ее от беды. И от того так легко поддавался на манипуляции опекуна, по какой-то загадочной причине не стремился помочь Анне и вбивал клинья в ее отношения с братом. Гейл даже показалось, что мужчина с какой-то целью, намеренно, отказывается искать лечение.       – Извини, что тебе пришлось наблюдать за всем этим. – Сэллоу все еще выглядел потерянным, но уже было заметно, как на щеках стал проявляться лихорадочный румянец злости. – Прости меня. Мне нужно немного побыть одному.       И Абигейл не оставалось ничего, кроме как с тревогой смотреть вслед уходящему другу. Сердце девушки разрывалось от обиды за Себастьяна. Хоть он и бывал безрассудным, хоть и нарушал школьные правила, но он явно не заслуживал такого “горячего” приема в родном доме.       Заметив, как Соломон направился в сад, Гейл вернулась обратно к Анне, чтобы выяснить, что, в конце то концов, здесь вообще происходит. От всей этой истории шел неприятный душок, и она была просто обязана во всем разобраться.       – Надеюсь, не помешаю?       – Абигейл, верно? – Спросила девушка, слабо улыбаясь. – Себастьян много говорил о тебе в своих письмах. Я рада наконец познакомиться. Жаль, что при таких обстоятельствах. – Анна явно была смущена, что посторонней пришлось стать свидетелем их семейной драмы.       – Как ты чувствуешь себя? – Издалека начала Гейл.       – Спасибо, мне уже намного лучше. Боль накатывает волнами, и уходит также внезапно, как и появляется. Лучше расскажи мне, как идут дела в Хогвартсе?       Абигейл не стала отказывать сестре друга в столь простой просьбе, и поделилась своими впечатлениями от дуэльного клуба, уроков, полетов на метле и многом другом. По мере ее рассказа, взгляд Анны разгорался все ярче, выдавая в ней некогда бойкую и озорную ученицу. С особенным вниманием Сэллоу слушала о том, как поживает Оминис. И это внимание не укрылось от Гейл: девушка явно скучала по Мраксу и сильно дорожила их дружбой.       Но стоило вернуться к теме проклятия, гоблинов и семейных взаимоотношений, как Анна вновь закрылась. Она развернуто отвечала на вопросы новой знакомой, но создавалось впечатление, будто все эти ответы – заученный текст, а не собственное мнение.       Когда же девушка сказала, что ее дядя прав и снять проклятие нельзя, Гейл показалось, что она догадывается, кто стал автором этого самого текста. Кто внушил юной волшебнице, что ее ждет скорый и безрадостный конец, и нет ничего лучше, чем просто смириться, опустить руки и медленно угасать. Почему-то Абигейл не верила, что сестра Себастьяна Сэллоу сама решила сдаться и похоронить веру в лучшее.       Распрощавшись с Анной и пообещав ей время от времени писать о жизни в школе, Гринвич отправилась искать Соломона, чтобы убедиться в своих подозрениях. И тот ее не разочаровал, сходу попросив прощение от лица Себастьяна и заявив, что парень не знает, когда остановиться.       Отчасти Гейл даже была с ним согласна: ее другу порой не помешали бы тормоза. Она и сама опасалась, что Себ может наделать немало глупостей в своих неудержимых поисках ответов. Но давало ли это его дяде право очернять племянника, обращаться с ним подобным образом и выгонять из дома? Может быть, поддержка родного человека куда больше помогла бы, чем агрессия и запреты?       Слова экс-мракоборца о проклятии же звучали в точности как слова самой Анны, что еще раз заставило девушку увериться, что сестра ее друга не своим ходом дошла до подобных мыслей.       А стоило Абигейл только заикнуться, что им могут быть известны не все средства, как ее тут же обвинили в том, что она такая же, как Себастьян, и якобы они оба мнят о себе слишком много. Эти слова звучали так, словно быть похожим на него было ужасным недостатком.       Вдоволь наслушавшись неприятных речей Соломона, девушка поспешила ретироваться на поиски Себастьяна. Им явно было о чем поговорить.       – Видел, ты говорила с дядюшкой. Понимаешь теперь, с чем приходится иметь дело? – Практически выплюнул слизеринец, едва завидев подругу.       – Все это выглядит довольно странно. Соломон говорит о том, что заботится о тебе и Анне, что ему лучше знать, что для вас будет лучше. Но при этом ведет себя совсем не как заботливый родственник. – Размышляла Гейл.       Отчасти она была согласна со старшим представителем семейства Сэллоу: Себастьян действительно рискует натворить немало глупостей и перейти черту. Но то, как именно это было сказано, заронило в душу девушки сомнения: насколько искренними и благими были намерения Соломона?       – Он всегда злится… после того, как умерли наши родители. Хотя и до этого дядя не отличался мягким характером. А после того, как Анна пострадала, он стал совершено невыносим. Все твердит, что я “весь в отца”, словно в этом есть что-то плохое. Винит в том, что произошло. Я и сам знаю, что должен был лучше присматривать за Анной, но дядя порой переходит все границы. А я отказываюсь верить, что ничего нельзя сделать, когда моя сестра страдает. Не только физически. Я же вижу, как она изменилась. Я так скучаю по прежней Анне…       Абигейл слушала друга не перебивая, пока они шли куда-то в сторону от деревни, направляясь не то к горному склону, не то к развалинам на холме. Девушка понимала, что Себастьян уже дошел до предела и ему просто необходимо выговориться.       Как выяснилось, слизеринец хотел показать подруге, где произошла трагедия, в надежде, что девушка заметит что-то, что упустил он сам. Они уже почти добрались до руин, когда их атаковали гоблины.       Сражаться бок о бок с Себастьяном было почти так же комфортно, как с профессором Фигом. Осознание того, что кто-то прикрывает твою спину, невероятно вдохновляло Абигейл, заставляя чувствовать себя увереннее, бить заклинаниями точнее и защищаться лучше.       Не говоря уже о том, что благодаря дуэльному клубу они прекрасно знали сильные и слабые места друг друга, вовремя страхуя и помогая. У гоблинов не было и шанса продержаться достаточно долго против двух юных, но уже достаточно сильных волшебников, одна из которых владеет древней магией, а другой… Другому просто необходимо было выместить злость, тем более, на такой идеально подходящей мишени. Когда бой был окончен, друзья остановились около одного из валунов, чтобы перевести дыхание.       – Видишь вон то плато? – Указал Сэллоу на землю неподалеку от холма, усыпанную грудами хлама. – Гоблины пытаются что-то там раскопать, отсюда и весь этот мусор. Нам нужно как раз туда, именно там на Анну наслали проклятие. В ту ночь мы почувствовали запах дыма, а в окнах заброшенного поместья полыхало пламя. Анна помчалась туда, боялась, что в доме кто-то может пострадать. Мы с дядей не успели остановить ее. – Себастьян покачал головой. Парень выглядел подавленным.       А Гейл охватила злость: какого черта Соломон винит во всем племянника? Если он сам, взрослый маг, опытный мракоборец, не сумел остановиться непоседливую девчонку, то что мог сделать ее брат?!       – Она столкнулась лицом к лицу с гоблинами, которые тушили пожар. Последнее, что она помнит – как кто-то произнес: “Детей должно быть видно, но не слышно”, а затем была вспышка. У нее просто не было шансов.       Следующие несколько часов они методично прочесывали развалины в поисках хоть какой-то зацепки, которая могла бы пролить свет на то, что именно произошло той роковой ночью. Хоть что-то, что помогло бы понять, где нужно искать лекарство. Гоблины явно пытались что-то скрыть, но вот что именно?       – Узнать бы, кто здесь раньше жил. Может так мы смогли бы понять, почему гоблины выбрали именно это место.       – Сколько помню, этот дом всегда был заброшен. Ходят слухи, что несколько веков назад здесь жил какой-то профессор из Хогвартса. Но неизвестно, кто именно. К тому же, этим слухам нет никаких подтверждений.       Со временем они добрались и до самого заброшенного дома, возле которого стоял колодец.       И Абигейл словно ударило молнией – она осознала, что уже видела все это. В воспоминаниях, что показывали ей хранители. Это дом, в котором жила маленькая Исидора со своим отцом и больным братом, когда волшебники спасли от засухи деревеньку. Очевидно, этой деревней был именно Фелдкрофт.       – Себастьян, слухи не врали! Я знаю, чей это дом! – Девушку охватила внезапная эйфория, какая порой бывает, когда находишь нужный кусочек пазла, соединяя головоломку в единое целое.       – Что? Откуда? О чем ты говоришь? – Оживился Сэллоу, не особенно рассчитывавший, что Гейл действительно удастся выяснить что-то полезное.       – Здесь действительно несколько сотен лет назад жила преподаватель из Хогвартса. Ее звали Исидора Морганак. – Гейл притормозила, осознав, что еще немного и она выболтает тайну, не известную никому, кроме профессора Фига и Оминиса.       Но сейчас это было единственной надеждой для Себастьяна помочь сестре, а потому девушка чувствовала, что у нее просто нет права и дальше скрывать от него правду о собственных приключениях и древней магии. А потому, она решилась.       – Сначала ты должен кое-что обо мне узнать. А потом я объясню, как это все связано с тем, что мы нашли здесь. – Предвосхищая вопросы сказала Абигейл. Сэллоу же слушай ее со всей внимательностью, понимая, что сейчас ему поведают тайну, которую он так долго стремился узнать. – Дело в том, что я способна видеть следы некой древней магии…       По мере того, как девушка рассказывала о драконе по дороге в школу, о Гринготтсе, таинственном шепоте и невероятно сильной магии, лицо Себастьяна менялось, из озадаченного становясь действительно шокированным.       – Мы с профессором Фигом думаем, что Ранрок научился как-то использовать эту древнюю магию, подчиняя себе других существ. Помнишь троллей в Хогсмиде? Я видела следы этой магии на их доспехах. Но эти следы были неправильными, словно обращенными во зло.       – Ты хочешь сказать, что гоблины способны владеть магией волшебников?! – Казалось, именно это обстоятельство вызывало наибольшее удивление парня, а не загадочные волшебники древности и странная магия, которую дано видеть не всем.       – Пока не знаю. Мы пытаемся это выяснить, но пока во всей этой истории слишком много непонятного. Я даже не знаю, как вообще использовать эту магию и на что она способна.       – Вот это да… Просто невероятно. Но спасибо, что рассказала мне. Я не подведу твое доверие, обещаю. Кроме того, я давно изучаю архаичные формы магии, так что может мои знания тебе пригодятся. – Ответил слизеринец после короткой паузы. – И все же, как это все связано с тем, что мы видим вокруг, помимо, конечно, самих гоблинов?       – Тогда в библиотеке я нашла омут памяти с воспоминанием. И в нем был этот дом, маленькая девочка и засуха, убивающая эти края. Деревню спасли волшебники – хранители, один из которых также владел древней магией. В других воспоминаниях я видела, что у той девочки также был этот непонятный талант видеть древнюю магию, как и у меня. Когда она повзрослела, она сама стала преподавателем Хогвартса. Ее звали Исидора Морганак и сейчас мы стоим на руинах ее дома.       – Подожди, хранители, омуты памяти… Я совсем запутался. Если бы я тебя не знал, решил бы, что ты все придумала!       – Я и сама едва ли что-то понимаю, как видишь. – Усмехнулась Абигейл.       – Ладно, тогда предлагаю разобраться вместе. – Протянул ей руку парень. Кто бы мог подумать, что их обоих угораздило влипнуть в одну и ту же большую загадку, только с разных сторон.       Среди руин они нашли портрет Исидоры, словно сожженный намеренно. Будто кто-то не хотел, чтобы волшебница могла рассказать что-то даже после смерти. И, судя по тому, что то немногое, что осталось от изображения, не двигалось, неизвестному удалось уничтожить заключенную в нем магию.       Помимо портрета обнаружился и тайный ход в подвал, Гейл не верила своему счастью: здесь хранились записки Исидоры, которые могли пролить свет на то, что произошло несколько сотен лет тому назад.       Девушка писала о боли людей, которых встречала, а также о том, что она не согласна с другим хранителями в том, что нельзя трогать эту боль. Она была уверена, что способна помогать, и что оставлять людям их страдания несправедливо.       В самом углу подвала, за огромной грудой хлама, обнаружилось зеркало, от которого исходили знакомые эманации древней магии. А по ту сторону стекла была, неожиданно, уже знакомая им крипта.       – Да быть того не может! – От удивления она едва не провалилась в портал, оставляя Себастьяна одного.       Кое-как объяснив приятелю, что это и есть древняя магия, и что она не грезит и не бредит, и что это зеркало вовсе не такое, как зеркало Еиналеж, девушка все таки уговорила Сэллоу последовать через портал обратно в Хогвартс.       – Вот Оминис удивится, если мы выпрыгнем из стены прямо перед ним! – Усмехнулся парень, переставая уже удивляться чему либо.       – Я бы не была так уверена, что он придет от этого в восторг. – Рассмеялась Абигейл.       К их счастью, Мракса в крипте все же не оказалось. Зато стоило им ступить в знакомую комнату, как по одной из стен пробежали нити древней магии, являя скрытый до этого времени триптих, на котором не хватало двух полотен.       Кажется, вместо ответов они вновь получили лишь новые куски головоломки. И все усложнялось тем, что проклятие Анны могло быть так или иначе связано с древней магией. А значит, нужно искать дальше.       – Знаешь, мне пришла в голову одна идея. – Задумчиво произнес Сэллоу, когда они закончили осматривать триптих.       – Что за идея? – Гейл уже догадывалась, что вряд ли это что-то вроде “пойти рассказать обо всем профессорам и попросить их помощи”. И заранее знала, что сейчас будет подписываться на очередное нарушение правил, и ей еще повезет, если не сильно травмоопасное.       – Смотри. Исидора, очевидно, как-то связана с криптой. Так?       – Бесспорно. – Согласилась девушка, пока все еще не понимая, к чему клонит Себастьян.       – А крипта, как нам известно, связана с Оминисом и семейством Мраксов в целом. Мраксы же, в свою очередь, являются наследниками Слизерина. Значит, Исидора может быть связана с Салазаром Слизерином. Понимаешь к чему я клоню?       – Если честно, все еще не очень. Да и вообще это все сильно притянуто за уши. – Не согласилась с ним Гейл. Несомненно, некоторая логика в словах ее друга присутствовала, но это походило на попытку натянуть факты на теорию.       – У Слизерина был некий Скрипторий, где, по слухам, могут быть его записи.       – И ты как раз чисто случайно знаешь, где этот Скрипторий искать, так? – Гейл начинала понимать, в какую именно авантюру пытается втянуть ее друг.       – Я – нет, а вот Оминис знает. И я постараюсь у него все выведать. Надеюсь, ты присоединишься ко мне, когда у меня получится все узнать. – Хитро улыбнулся Сэллоу и направился к выходу из крипты.       – И почему это все мне уже не нравится? – Шепнула Абигейл ему вслед, уже зная, что ее не услышат.       Гейл решила для себя, что пока не станет делиться новыми сведениями с профессором Фигом: это означало бы подставить Себастьяна, который добывает сведения порой вопреки правилам, а также признаться, что она не смогла сохранить в тайне историю о древней магии.       Странно, но в этот раз перед девушкой стояла моральная дилемма, хотя она не испытывала ничего подобного, рассказывая свою историю Оминису. Быть откровенной с Мраксом казалось каким-то особенно естественным. К тому же, он не был напрямую связан с этой странной историей, грозящей кучей неприятностей. И Гринвич искренне надеялась, что и не будет связан. Ей не хотелось бы, чтобы кто-то из друзей подвергал себя опасности. Одно дело Себастьян или, например Натти – они сами искали приключений на свою голову. Но остальные были тут совершенно не при чем.       В своих размышлениях девушка едва не пропустила ужин, о котором ей настойчиво напомнило бурчание в животе.       – О, а вот и ты! А мы уже собирались делать ставки, придешь ты или опять пропадешь где-то! – Вместо приветствия пошутила Грейс.       За большим столом собрались почти все, не хватало только Имельды и Себастьяна. Здесь же обнаружился и Оминис, при виде которого в голове Гейл всплыла просьба Сэллоу. Она точно знала, как можно узнать у него, где находится Скрипторий, но решила для себя, что было бы нечестно использовать их игру в корыстных целях. Кроме того, она все еще не была уверена, что поиски тайного убежища Салазара Слизерина действительно могут быть хорошей идеей. У Абигейл хватало проблем и с древней магией, заигрывать еще и с темными искусствами она вовсе не была намерена. И как только убедить Себастьяна последовать ее примеру? Она понимала его цель, а вид изможденной проклятием Анны до сих пор стоял у нее перед глазами. Но разве мог верный ответ скрываться среди того, что направлено на разрушение и смерть?       Мерлин, как же она уже устала от всех этих тайн, загадок, приключений, переживаний и проблем. Как же хотелось быть обычной студенткой, что просто ходит на занятия и делает домашнюю работу. И за какие заслуги именно ей выпал этот жребий?       Абигейл поняла, что ей просто необходима пауза, чтобы отдышаться и прийти в себя. А потому решила, что пока не будет даже думать о произошедшем. На ближайшее время с нее хватит Истории магии и попыток разработать рецепт. Улыбнувшись собственному решению, девушка вернулась к разговору с друзьями.       – Так значит, у тебя сегодня было свидание с Себастьяном Сэллоу? – Задала Грейс самый животрепещущий для нее вопрос, стоило девушкам вернуться в свою комнату, где уже отдыхала после очередной тренировки Имельда.       – Свидание? Что, правда? – Поддалась общему любопытству Нерида.       – Я сама слышала, что вы провели весь день в его доме в Фелдкрофте. – Улыбнулась Грейс, которая, как обычно, первой узнавала все слухи и сплетни.       – Мы действительно были в Фелдкрофте, но это было не свидание. – Гейл уже начинала забавлять эта бесконечная история с ее якобы личной жизнью. Знали бы только ее соседки, чем НА САМОМ ДЕЛЕ наполнена ее жизнь.       – А чем же это еще может быть, разумеется свиданием! – Искренне недоумевала Нерида.       – Он познакомил меня с Анной. Решил, что ей будет полезно обзавестись новой подругой, вот и все.       – Бедняжка. Анна довольно неплохо летала на метле и играла в шахматы. – Вступила в разговор Имельда. – Мы никогда не были близкими подругами, но все равно жаль, она могла бы стать хорошей соперницей.       Грейс же, как ни странно, не ответила ничего. Зато Нерида дополнила, что они все, в общем то, не слишком близко знали Анну – та предпочитала компанию своего брата и Оминиса, и нередко возвращалась, когда все уже спали. Но тем не менее, Анна всегда была приятной в общении, веселой и приветливой. И вполне вероятно, что они все же смогли бы со временем сдружиться ближе.       – А еще я слышала, что она влюблена в Оминиса. Может быть поэтому у тебя, Имельда, ничего не вышло? Может, он тоже до сих пор ее любит? Какая грустная и романтичная история… – Наконец подала голос Грейс.       – Это неправда! Все знают, что они были просто друзьями. – Резко ответила Рейес.       И от такого напора Гейл еще больше уверилась в правдивости слухов, хотя все внутри требовало согласиться с Имельдой – мол, слухи есть слухи, наверняка они преувеличены. Но холодная логика твердила, что в этом может быть зерно правды.       Настроение девушки окончательно испортилось, и она решила, что лучше всего пойти спать, чтобы завтра с самого утра скрыться в Выручай-комнате и плотно засесть за учебу.