more than I can take

Your love will leave me lonely Repeating, "Oh, if only" I'm sorry I'm broke from all the time I spend driving myself round the bend Drifting like I'm oil in water I swear I'm okay Just hear the words I don't say I'm sorry the thoughts that I don't apprehend tell me there's no happy end I'm drifting like I'm oil in water (С) burn down my house – Architects

      — Абигейл, tu es magnifique! — Малфой, как всегда одетый с иголочки, уже ожидал свою спутницу на первом этаже «Трех метел».       К счастью, Гринвич оказалась согласна с ним в том, что не стоит устраивать дефиле по школе, и сама предложила встретиться в таверне, откуда они смогут переместиться прямо к поместью Мраксов, воспользовавшись порт-ключом, приложенным к приглашению.       — Merci beaucoup, Родолф. — Гейл спускалась по лестнице осторожно, чтобы не наступить на подол платья. — Твоими стараниями.       Наряд, подаренный Малфоем, действительно был великолепен и превзошел любые ожидания.       Скромное по своему крою платье из нежнейшего шелк-сатина светло-персикового цвета, вручную расшитое флористическими узорами, облегало хрупкую фигурку, как вторая кожа, от горла до талии, расходясь мягкой волной до самого пола. Рукава, драпировка лифа и верхняя юбка были выполнены из невесомого газ-иллюзиона, позволяющего рассмотреть тонкую шею и руки девушки, и создающего ощущение, будто весь ее образ окутан светлой сияющей дымкой.       «Ножны» явно не подходили к образу, но, к счастью, на талии был специальный ремешок, позволяющий закрепить палочку, чтобы не пришлось постоянно носить ее в руках.       В этом платье не было ничего кричащего, никаких камней и драгоценностей, ни единого сверкающего элемента. Но даже на первый взгляд оно было просто неимоверно дорогим. Ровно настолько, что любая аристократка сочла бы за честь надеть его на королевский прием.       Не поскупился Родолф и на сапожки — такие, которые наденешь только на бал, но никак не на улицу, чтобы не испортить нежное бежевое кружево. А также шелковую мантию, оттенок которой был немного темнее самого платья. Завершала образ замысловатая серебряная заколка все с теми же флористическими мотивами — предполагалось, что ей можно украсить высокую прическу, что без раздумий сделала Абигейл.       — Мисс Гринвич, вы позволите сопроводить вас на прием? — Чинно поинтересовался ее кавалер, как только девушка преодолела лестничный пролет.       Сам Малфой, как и всегда, выглядел безупречно: оттенок рубашки перекликался с цветом платья Абигейл и, несмотря на нежность тона, никто не осмелился бы назвать его «женственным». Шелковый жилет стального цвета оттенял серые глаза, которые в этот момент горели озорством. На строгом черном фраке не было заметно ни единой помятости, словно юноша летал, а не ходил. Длинные платиновые волосы завязаны атласной лентой в цвет галстука. А в руках трость с набалдашником, подозрительно напоминающим рукоять волшебной палочки Рудолфа. Гейл не могла не признать, что начинала понимать, чем этот мерзавец так приглянулся романтично настроенным соученицам.       — Разве я могла бы отказать вам, мистер Малфой? — На губах Абигейл играла хитрая улыбка.       — Мы определенно произведем настоящий фурор. Думаю, нас ожидает весьма занимательный вечер. — Юноша подал руку, которую девушка с радостью приняла. Что ж, ей не мешало бы развеяться после столь напряженного месяца. ___________________________       Вскоре после того, как Гейл и Себастьян добыли последнюю часть триптиха и воспоминания Исидоры, в школу вернулся профессор Фиг. Опекун еще раз извинился за то, что не смог лично поздравить девушку с Днем рождения и поинтересовался, пришелся ли ей по душе подарок.       Гринвич поблагодарила высшие силы за то, что вспомнила о просьбе профессора Уизли зайти к ней буквально накануне вечером.       Профессор Фиг действительно смог в очередной раз удивить свою подопечную: в небольшой подарочной коробке лежала книга с изображением шестикрылой птицы. «Птица-гром: повадки и особенности вида» — гласили золотистые буквы на темно-синей обложке. Абигейл невольно потянулась рукой к медальону на шее. Медальону в виде птицы-гром — единственное, что осталось у нее от родителей.       Книга дала девушке еще одну подсказку. И эта ниточка вела в Соединенные Штаты Америки — именно там обитала птица-гром. Кроме того, именно это волшебное существо, согласно информации из учебника, было символом одного из факультетов местной школы магии — Ильверморни. Если родители Гейл были волшебниками, может быть, они учились в этой школе? На этом самом факультете? Но если так, почему они оказались в Англии пятнадцать лет назад? Откуда были знакомы с мисс Поттер?       И почему каждая подсказка, которую получала Абигейл, вела в еще большему количеству новых вопросов? И, как всегда, катастрофически не хватало времени на поиски ответов.       Анна согласилась на встречу с Себастьяном, но выбраться из дома пока не могла, так что приходилось ждать.       Турнир по ЗоТИ отнимал слишком много сил: Гейл тяжело было сосредоточиться на занятии, когда Оминис был так близко. А потому она привычно огрызалась, и Мракс отвечал ей тем же, что только накаляло обстановку. До такой степени, что переругиваясь во время поединка они оба едва не отправились в нокаут и не выбыли из боя по собственной глупости.       Сам турнир затянулся дольше, чем рассчитывала профессор Гекат: из 14 пар, сформированных в начале, все еще «в строю» оставались целых 10. Если преподавательницу это только радовало — еще бы, ее ученики способны так долго продержаться, — то между студентами росло напряжение.       Еще и вся эта история с древней магией и Ранроком… Профессору Фигу удалось убедить Сана Бакара рассказать о последнем испытании, надавив на то, что гоблины зашли слишком далеко и получили дневник Брэгбора.       Гейл пришлось все же рассказать о триптихе и воспоминаниях Исидоры. Это взволновало Хранителей — они явно боялись, что девушка может разделить идеи Морганак. Однако слова Абигейл о том, что она считает идеи Исидоры опасными, а ее саму — безумной, успокоили их, и Сан Бакар все же согласился указать на место начала испытания. А затем сразу же исчез вместе с остальными Хранителями — спросить о том, можно ли помочь Анне, слизеринка так и не успела.       Абигейл предстояло отправиться на побережье на поиски некого «лица из камня и отростков», что бы это ни означало. Вот только сделать это прямо сейчас было невозможно: профессор Уизли не спускала с Фига глаз после его возвращения. Значит, снова придется ждать. _____________________________       За всей этой кутерьмой Абигейл и не заметила, как пролетели оставшиеся несколько недель до приема.       И вот теперь она стояла под руку с Малфоем у входа в мрачный готический особняк, окруженный чем-то средним между очень неухоженным садом и очень ухоженным лесом, размышляя, как ее успело занести в «Падение дома Ашеров» — правда, здесь вместо озера было бескрайнее бушующее море. Казалось, им удалось каким-то чудом найти самое безрадостное место Корнуолла, Абигейл даже с сомнением огляделась — не летают ли поблизости дементоры.       — Да, я тоже не в восторге. — Угадал мысли девушки Родолф. — Малфой-мэнор намного красивее. И уж точно куда более ухоженный. — Не без гордости в голосе, словно самолично высаживал там розы и подстригал каждый куст, заявил шестикурсник.       — В таком случае очень жаль, что помолвка отмечается не в твоем фамильном доме. Хотя подождите-ка, насколько я помню, ты единственный неженатый наследник? В таком случае, там можно отмечать только твою помолвку! — Просияла девушка зловещей улыбкой, плотнее кутаясь в тонкую мантию, которая в такую погоду могла выполнять разве что декоративную функцию.       — Мерлиновы подштанники, Гринвич, ты умеешь сделать зловещий момент откровенно жутким, да? — Вопреки своим словам, Малфой откровенно усмехался, словно принимая острый язык Абигейл как должное. — Пойдем лучше, пока не замерзли тут насмерть. Я планирую этим вечером пить огневиски Огдена из запасов лорда Мракса, а не Бодроперцовое зелье.       С этим Гейл спорить не собиралась, быстро, насколько это вообще возможно было в ее платье и на каблуках, шагая за своим кавалером по дорожке, усыпанной щебнем. ___________________________________       Несмотря на просьбу отца прибыть в поместье накануне, Оминис, сославшись на учебу, переместился к родному дому лишь незадолго до того времени, когда должны были начать собираться гости, в надежде, что в общей суматохе у отца просто не останется времени вести с ним задушевные разговоры.       К счастью, лорду Мраксу и Марволо действительно было не до него — они заседали в кабинете главы дома вместе с невестой и старшими членами семейства Нотт, оговаривая последние детали брачного контракта. Нобиса же отправили следить за тем, чтобы приготовления к приему шли по плану. То есть, по сути, наблюдать, чтобы змеи не сожрали домовиков. В честь такого праздника заниматься украшением дома и приготовлением блюд должен был не только один несчастный Вилни, но и домовики Ноттов. От них, по правде говоря, было не много толку, так как бедолаги тряслись от ужаса при виде Слаанеша. К счастью для них, Иссашаю и Шиссею Магнус держал подле себя. Не иначе, в качестве главного аргумента в споре об условиях контракта.       А потому, у Оминиса было достаточно времени, чтобы принять ванну и привести себя в порядок перед началом очередного шоу цирка уродов, которые они предпочитают называть «приемом».       Нежась в горячей воде младший из Мраксов размышлял о том, во что успела превратиться его жизнь. Прошло всего полтора месяца с тех пор, как он был здесь в последний раз. Точно так же лежал в ванной, мечтая об Абигейл и ее объятиях. Теперь же в этой обители тоски и отчаяния, по стечению обстоятельств являющейся отчим домом, его не спасала даже хрупкая надежда на любовь Гейл: он сам сделал все, чтобы задушить ее на корню.       Оминис безрадостно усмехнулся собственным мыслям, вспоминая резкие и обидные остроты Гринвич. Да уж, у него прекрасно получалось разрушать все хорошее вокруг себя. «Интересно, кто подарил ей то платье?» — со злостью думал парень. Разумеется, остатки логики еще подсказывали, что она вполне могла заказать наряд в «Шапке-невидимке» или еще каком-нибудь салоне с доставкой. Но жгучая ревность не давала покоя. Непокорное сердце требовало, чтобы Гейл была с ним — вопреки всем разумным доводам об опасности и неизбежном плохом исходе. Молодое тело жаждало ее прикосновений, а израненная душа — ее теплых слов, обещания остаться рядом, наперекор всему миру.       Оминис почти что физически ощущал, как давят на него стены старинного особняка. Сколько бы ни бежал, он вновь вернулся обратно, в этот проклятый дом, пропитанный кровью, криками и страданием. Хранящий столько мрачных тайн, сколько не поместится в Запретной секции библиотеки Хогвартса. И хочет того Оминис или нет, он является одним из наследников всего этого. Дурная, порченая кровь. Злое начало, которое не выкорчевать добрыми поступками. Да и что за поступки? Отказ использовать темную магию? Невелико достижение. Ведь он так и не смог остановить Себастьяна, в итоге свалив эту ношу на Гейл. Не смог найти лекарство для Анны, хотя видит Мерлин, он пытался сделать это, не прибегая к темным знаниям Слизерина.       Разбил сердце единственной девушке, с которой мог бы быть счастлив. Оставил ее одну наедине со своими проблемами. С древней магией, гоблинами, бандитами. С полубезумным от горя Себастьяном. Выдержат ли ее хрупкие плечи всю эту тяжесть? А тут еще и он, со своей любовью. И со своей семейкой, чтоб вся она сгорела в Адском пламени. Что, если его отец все же найдет способ добраться до Абигейл через него?       Ничего хорошего он, Оминис, не сделал. «Такая же дрянь, как и отец. Дурная наследственность, мерзкая кровь Слизерина», — продолжал накручивать себя парень, — «Может, было бы лучше, если бы я вообще не родился? Или…» — словно в каком-то трансе он потянулся за волшебной палочкой.       «О, Мерлин, что я творю!» — в ужасе от того что едва не сделал только что, Оминис практически выпрыгнул из остывающей ванной.       Нет, самобичевание его точно до добра не доведет. «Не хватало еще осчастливить папочку такой радостью, как моя скоропостижная кончина», — убеждал себя парень, на скорую руку пытаясь привести себя в порядок.       Кое-как уложив волосы, которые ни в какую не хотели сушиться заклинанием, и нацепив костюм, в котором был на празднике в честь собственного Дня рождения, Оминис ненадолго подошел к открытому окну, чтобы хоть немного отдышаться. Медальон приятной тяжестью висел на шее — слизеринец пока еще не готов был окончательно расстаться с последней надеждой на связь с Абигейл.       К тому времени, когда Оминис все же спустился в бальную залу, гости уже начали прибывать. Нобис, как и полагается наследнику главы дома, с натянутой улыбкой встречал новоприбывших, интересовался тем, как идут их дела, какие новости в Министерстве и как поживает тетушка миссис Паркинсон, которая не смогла присутствовать на столь радостном событии, как помолвка Марволо и Юстинии, по причине слабого здоровья.       Оминис откровенно развлекался, наблюдая за страданиями старшего брата, который на дух не переносил большую часть «достопочтенных гостей». Впрочем, как и он сам. А потому предпочитал прятаться за одной из колонн, медленно потягивая эльфийское вино — он явно не собирался терпеть весь этот кошмар, ограничиваясь лишь тыквенным соком. Изредка, разумеется, приходилось здороваться с гостями, которые волей случая забредали в его укрытие, но многие и сами предпочитали его игнорировать, не зная точно, как стоит вести себя со слепым подростком.       Вскоре наблюдать за однообразными приветствиями и повторяющимися из раза в раз разговорами юноше надоело, и он придумал себе новое развлечение, представляя, что могла бы сказать Абигейл по поводу гостей этого вечера. Оминис не сомневался, что ее остроты были бы достаточно едкими, но крайне забавными. Наверняка, они вместе могли бы посмеяться, и этот прием не казался бы такой тоской и пыткой.       Юноша в очередной раз порадовался своей богатой фантазии: он слышал смех Гейл в своей голове так, словно это было наяву.       А затем его тонкий слух уловил очередные слова Нобиса.       — Родолф, рад приветствовать тебя и твою прекрасную спутницу.       «Ага, рад он, конечно же» — мысленно усмехнулся Оминис, пока его брат продолжал распинаться.       — Кажется, мы уже встречались с вами на Балу попечителей? — А вот это было уже интереснее. Неужели Родолф прибыл с кем-то из их сокурсников? Это могло быть занятно.       — Позволь еще раз представить тебе мою прелестную спутницу, — раздался донельзя довольный голос Малфоя, — мисс Абигейл Гринвич, звезда Хогвартса.       Бокал с дорогим и редким вином разбился прямо в руке Оминиса, оставив в ладони несколько осколков хрусталя и кровоточащие раны, но он даже не замечал этого. В ушах стучал пульс, сквозь который доносились далекие голоса.       — Мисс Гринвич, рад нашей встрече. Если я не ошибаюсь, на Рождество вы танцевали с моим непутевым братцем?       — Оминис действительно сопровождал меня на балу. Рада видеть вас в добром здравии, мистер Мракс. Как поживает ваш отец?       — Прекрасно, мисс Гринвич, просто прекрасно. Хочу заметить, ваше платье просто очаровательно. Скажу по секрету, я искренне опасаюсь, что вы можете затмить своей красотой даже невесту моего брата Марволо. — Нобис откровенно флиртовал с девушкой, полностью игнорируя присутствие Родолфа в качестве ее кавалера.       — Хозяин, ваша рука. — Взволнованный голос Вилни заставил Оминиса опомниться.       — Я…Да… Ничего… Я…Что…       — Вилни мог бы помочь. Перенести хозяина Оминиса в его покои. Хозяин позволит Вилни это сделать?       — Да, пожалуйста.       Одним щелчком пальцев домовик убрал осколки и потеки вина с пола, другим — перенес их обоих в комнату Оминиса.       — Вилни может чем-то помочь хозяину?       — Нет, ты можешь быть свободен. Спасибо. — Отмахнулся парень. Сейчас его мысли были заняты другим.       Как она могла?! Он был уверен, что она скучает по нему, что для нее все имело хоть какое-то значение! Что она тоже его любит.       Как Гринвич посмела явиться в этот гадюшник, да еще под ручку с Малфоем, который пытался ее покалечить?!       Пока он, Оминис, рвет собственное сердце на части, чтобы уберечь ее, защитить, она просто берет и приходит как ни в чем не бывало в руки Магнуса Мракса, который спит и видит, как можно принести ее в жертву ради своих сумасшедших идей!       Неужели для нее ничего не значит их поцелуй? Их обещания?       Злые слезы рвутся из глаз, подсвечник, так неудачно подвернувшийся под руку, разбивается о стену. Из руки все еще капает кровь, но Оминису плевать на это. Все внутри будто объято пламенем, и он сгорает заживо.       Где-то в глубине бьется задушенная эмоциями логика: «Ведь ты этого и добивался, чтобы она забыла о тебе и жила дальше. Ты сам оттолкнул ее, ничего не объяснив. Не предостерег. И вот чего ты добился. Доволен? Что мешает ей быть с Малфоем, если она уверена, что ты сам влюблен в Анну Сэллоу?»       Но Оминис и самого себя сейчас слушать не готов. Плевать на логику, плевать на опасность — раз ей так не мила собственная жизнь, ради чего он должен надрываться и волноваться о ней?!       «Плевать на дементорову Гринвич! Может хоть с десяток Малфоев себе завести, чтобы платья ей дарили!» — Кричит он, противореча собственным словам разбивая драгоценную китайскую вазу.       Кажется, еще вот-вот, еще секунда, и этот пожар сожжет все человеческое, что в нем осталось. Потому как говорить не остается сил, лишь рычать и реветь как загнанный в угол зверь. Крушить все.       Он и сам не мог понять, кого ненавидит в эту секунду больше — Абигейл, которая вопреки здравому смыслу и всякой логике добровольно пришла в логово самого опасного зверя, да еще и вместе с Малфоем, или же самого себя — за то что не был с ней честен, что не уберег. Что мог бы провести все это время рядом с ней и любить ее, а не отталкивать. Рука об руку пройти все тяготы, что готовит судьба.       Сколько времени прошло? Может, и прием уже закончился, пока Оминис громил свои покои, пытаясь унять пылающую внутри злость и обиду?       «Будь что будет, с меня хватит», — тихо шепчет юноша, сам не понимая, как оказался в углу на коленях. Слез больше не было, как и огня внутри. Лишь пустота, бесконечная и всепоглощающая, словно оттуда вырвали нечто важное.       Все еще не понимая, как он вообще стоит на ногах, Оминис привел себя в порядок: сменить костюм, который пришел в негодность, вытащить осколки и залечить рану, умыться и причесаться. Никто не должен увидеть следов его слабости.       — Вилни! — Эльф тут же появился и тихим хлопком. — Приведи в порядок покои.       — Слушаюсь, хозяин. — Но Оминис уже не слышал его.       Абигейл могла бы сказать, что действительно неплохо проводила время. Хотя ей осточертели кислые лица, хотя точно знала — стоит дать слабину, как ее сожрут пираньи, называющие себя высшим обществом. Что растерзают на мелкие кусочки и смешают с грязью все те, кто сейчас так восторгается ее милым личиком, талантами в учебе и потрясающим нарядом. Но она продолжала хлопать глазами и расточать улыбки — «Спасибо, благодарю, вы так щедры», «Польщена знакомством, читала о вашем дядюшке. Изобретенный им лосьон от облысения просто феноменален! Ничего страшного, что он приводит к потере зрения».       Похоже, Малфой был прав: она действительно была достаточно толстокожей, чтобы не только пережить этот вечер, но и развлекаться. Она пила отличное вино, танцевала с Родолфом, Нобисом и даже с Филиппом Краучем — женихом Стефании Гринграсс, с которой, кстати, они поздоровались действительно радушно. Девушка, несмотря на свою статусность и не самую приятную компанию, оказалась довольно милой в общении. И, пожалуй, была одной из немногих, кто искренне тепло отнесся к присутствию Гейл на этом «празднике жизни».       Единственное, что беспокоило Абигейл — она до сих пор не видела Оминиса. Ведь в первую очередь все затевалось именно из-за него: показать, что она не хуже всего этого общества, что он зря ее оттолкнул и предал. И как это сделать, если он не появлялся?       Даже когда под поздравления и радостные возгласы спустились в зал Марволо и Юстиния. Гейл подумала, насколько же Марволо непохож ни на своего отца и Нобиса, ни на Оминиса — широкий и коренастый, без единого признака интеллекта на лице. Не было юноши среди гостей и тогда, когда торжественную речь произносил его отец, Магнус Мракс. Абигейл впервые за вечер улыбнулась искренне, тихо прошептав Малфою колкость о любви хозяина дома к впечатляющим шоу. Никак иначе девушка не могла охарактеризовать появление Лорда Мракса в компании огромной, не менее 15 футов в длину, черной змеи. Гейл была готова поставить свою волшебную палочку на то, что эта тварь была еще и невероятно ядовитой.       — Мисс Гринвич, рад приветствовать вас в нашем скромном доме. — Подошел к девушке Магнус, как только приветствовал гостей. Ответную речь своего будущего родственника, лорда Нотта, он предпочел проигнорировать. Вряд ли кто-то осмелился сделать ему замечание в присутствии его «телохранительницы». — Прошу извинить меня за то, что был груб с вами на Рождественском балу.       — Доброго вечера, лорд Мракс. — Гейл присела в положенно реверансе. — Благодарю за теплый прием, ваш дом прекрасен. Я особенно оценила потрясающий вид на море, если вы позволите. — Последнюю фразу она проигнорировала, но ответ и не требовался: извинения Мракса были чистой воды формальностью.       — О, вы правы, мисс. Вид на море действительно удивителен. Жаль, его могут оценить не все. Даже когда речь идет о жителях этого дома. — Зацепился он за слова девушки. — Кстати говоря, я не мог не заметить, что на балу вы танцевали с моим сыном, но сегодня отдали предпочтение юному Малфою. Должен ли я расценивать это как признак вашей ветрености? — Мужчина явно провоцировал.       — Вы можете расценивать это, как угодно, лорд Мракс. — Все с той же вежливой улыбкой девушка продемонстрировала острые зубы. — Оминис пригласил меня на бал из вежливости, так как мы с самого начала моего обучения были довольно дружны. На этот прием же меня пригласил Родолф. — Ни капли лжи, но и не вся правда.       — Означает ли это, что с мистером Малфоем… — Хозяин дома выдержал многозначительную паузу. — Особенно дружны?       — Как я уже сказала, лорд Мракс, вы можете расценивать это, как угодно. — Гейл ощущала, как трясутся поджилки, но не позволяла себе уронить лицо. — Прошу извинить меня, кажется, начинается новый танец, а мой кавалер где-то запропастился.       — Как же так вышло, что твоя леди веселится на нашем приеме не с тобой, а с этим… Малфоем? — Оминис даже не вздрогнул, когда отец подошел к нему со спины.       — Доброго вечера, отец. — Юноша покрутил в руках бокал огневиски. Первоначально он даже думал напиться, но почему-то даже глоток алкоголя вставал поперек горла. — C'est la vie. Полагаю, от столь амбициозной, как вы сами изволили выразиться, девушки, следовало ожидать, что она будет более благосклонна к красивому, как говорят, юноше из богатой семьи с множеством полезных связей, а не к третьестепенному, к тому же, слепому, наследнику рода, обладающего зловещей репутацией. Вы должны быть рады, отец, не так ли? Не далее чем полтора месяца тому назад вы сами говорили, что мне стоит держаться подальше от мисс Гринвич. — Оминис нарывался, и прекрасно это знал. Вот только теперь ему было совершенно плевать.       — О, да. Я просто вне себя… От радости. Что какая-то безродная девка предпочла не наследника рода Мраксов, а какого-то… Малфоя. — Магнус и не пытался скрыть свое недовольство.       — Полагаю, Родолф подходит ей куда больше, вы не согласны, отец? — Продолжал гнуть свою линию Оминис, прекрасно понимая, что лорд Мракс не сможет ответить ему, не раскрыв своих планов на девушку. Но разве это что-то меняло?       — Пригласи ее на танец. Но сделай это так, чтобы всем было ясно, что это ты отверг ее, а не она тебя. Тогда я подумаю о том, чтобы смягчить твое наказание. — Отец отвечал на его игру, но от своих планов отступаться был не готов. Оминис уже знал, что его ждет, когда вечер закончится. Что ж, даже Круциатус кажется не такой сильной болью, в сравнении с разбитым вдребезги сердцем.       Ему срочно требовалось выйти на свежий воздух.       — Зачем ты притащил меня сюда? Холодно же! — Возмущалась Абигейл, недовольная тем, что Малфой вытащил ее на улицу в самый холод.       — Там Розалия Яксли! — Прошипел Родолф, которого Гейл еще ни разу не видела таким напуганным.       — И что это значит?       — Что пока она не найдет себе компанию на вечер, мне лучше держаться подальше. А тебя оставлять в обществе лорда Мракса я не рискну, ты мне еще живой нужна. Я, конечно, мерзавец, но не настолько же!       — О, какая забота, Златовласка! — Девушка готова была смеяться в голос от этой сцены.       — Тс-с-с. Кто-то идет!       — Подожди. Это Оминис. Что ему здесь нужно?       — Хотела заставить его ревновать? Так давай! — Прошептал Малфой все тем же тоном змея-искусителя и, не дожидаясь ответа, притянул Абигейл ближе и поцеловал.       Это было странно, страстно и глубоко. Оминис никогда не целовал ее так откровенно.       Целовать Оминиса? Целовать Оминиса с лицом Малфоя? Целовать Малфоя? Она окончательно запуталась. И оттолкнула Родолфа.       — Больше никогда так не делай. — Девушка с трудом могла отдышаться. Она не могла сказать, что ей не понравилось. Нет, он целовался совершенно невероятно, потрясающе. Так, что ноги подкашивались. Но Гейл не могла перестать чувствовать, что это неправильно. Не то. Она не хотела целовать Малфоя. Только Оминиса, как бы он ни выглядел.       Абигейл едва не застонала — неужели так теперь будет всегда? Что теперь все будет вот так «неправильно», а она не сможет забыть то, как целовалась с парнем, разбившим ее сердце?       — Надеюсь, этот поцелуй ты запомнишь больше, чем свой первый, малышка. — Голос Малфоя звучал слишком громко и откровенно наигранно. Гейл быстро сообразила, что представление рассчитано не на нее: Оминис был уже достаточно близко.       — Не забуду уж точно. — Усмехнулась она.       Оминис застыл, немного не доходя до парка. Слишком знакомые голоса. Абигейл. Абигейл целовалась с этим придурком Малфоем! Неужели так понравилось, когда Оминис был под Оборотным зельем?       Нечто темное просыпалось внутри от этой мысли. Оминису захотелось испортить жизнь этому идиоту. Куда сильнее, чем это сделала Гейл перед Рождеством. Что ж. Он не станет отказывать себе в этом удовольствии.       — Мисс Гринвич, окажете мне честь? — Магнус Мракс собственной персоной пригласил Абигейл на танец, стоило им с Малфоем вернуться в зал.       — С радостью, лорд Мракс. — Абигейл еще не до конца пришла в себя, да и приглашение было странным, но отказываться от вальса, тем более с хозяином дома, было бы невежливо.       — Должен сказать, вы произвели на меня впечатление, мисс Гринвич. Мне даже жаль, что мои младший сын оказался столь недальновиден, что упустил такую партию. Хотя в его состоянии это не удивительно. — Гейл не нравилось, что отец Оминиса столь грубо и откровенно шутит над недугом собственного сына, и пришлось прикусить язык, чтобы не ляпнуть ничего лишнего.       — Благодарю, мне очень лестно.       — Я буду очень рад, если вы почтите своим присутствием наш дом, допустим, как-нибудь на ужин.       — Если только не в качестве главного блюда. — На этот раз Абигейл все же не смогла удержаться от колкости, хоть и произнесенной с улыбкой.       — Ну что вы, как можно даже думать о подобном. Разве что, в качестве главного украшения вечера. — Ответную улыбку можно было назвать не иначе как «хищной». — Кажется, мой старший сын, Нобис, получает искреннее удовольствие от общения с вами, мисс.       — Мне льстит его внимание, несмотря на то, что я всего лишь сопровождаю мистера Малфоя. — Девушка не преминула напомнить о приличиях, намекая, что подобное внимание может быть неприятно ее кавалеру.       — Не поймите меня неправильно, прошу. Нобис не так давно овдовел, и все еще носит траур. Приятная компания, как ваша, так и мистера Малфоя, — Мракс немного запнулся перед фамилией ее спутника, — могла бы скрасить его одиночество и помочь пережить этот непростой период.       — О, я сожалею. Мне было неизвестно о том, что вас и Нобиса постигла такая страшная трагедия.       Остаток танца прошел в молчании.       А большая часть остального вечера — в спокойствии. Таком, которое предвещает самую страшную бурю.       В замок они с Родолфом возвращались намного позже отбоя, но никто не осмелился бы предъявить им претензию — Малфой заранее озаботился тем, чтобы стребовать у Блэка письменное разрешение на этот вечер.       — Ты отлично держалась, Гринвич. Я в тебе не ошибся. — Родолф, как истинный джентльмен, счел нужным проводить свою спутницу до входа в женское общежитие. — Ты действительно произвела фурор.       — Думаю, мы оба получили то, что нам было нужно. Только я получила еще и платье. — Абигейл улыбнулась Малфою. Кто бы мог подумать, что у них действительно получится сотрудничать и даже не загрызть друг друга? Когда ему это было нужно, Родолф и впрямь мог изображать из себя само очарование.       — В таком случае, до встречи.       — До встречи. Например, в субботу в «Трех метлах». Отдельный кабинет. — На неожиданный ответ Малфой лишь приподнял бровь.       — Так понравилось целоваться со мной? Для этого не нужно уходить в таверну, Гринвич.       — Да я лучше с дементором в следующий раз поцелуюсь! Ты обещал мне информацию. Пора сдержать обещание. _________________________________________       Когда прием был окончен, и дом погрузился во мрак, провожая последних гостей, Оминис шел в сторону отцовского кабинета уже намеренно. Точно зная, что услышит нечто интересное и важное за закрытыми дверями.       Он не планировал оставаться здесь до утра — как только разговор с Нобисом будет окончен, отец непременно навестит «блудного сына», чтобы преподать урок. Оминис же предпочел перенести пытку Круциатусом на следующую встречу.       — …знал? — К началу разговора юноша все же опоздал, потратив время на то, чтобы избежать встречи с «соглядатаями» отца.       — Я уверен, что этот мальчишка сделал все намеренно. Похоже, твой брат умнее, чем я думал. — Магнус явно злился.       — Откуда ему знать?       — Догадался, откуда же еще. Похоже, я слишком сильно давил, и мальчишка понял, что что-то не так, когда я предложил ему привести девчонку на праздник. Вот только, очевидно, ничего не рассказал ей самой. — Похоже, последний факт радовал Мракса.       — Почему вы так решили, отец? — Как бы Нобис ни пытался походить на отца, до его ума старшему из сыновей было далеко.       — Если бы она знала, не явилась бы сюда под ручку с Малфоем.       — Полагаете, у нее действительно роман с этим недоумком Родолфом?       — Похоже на то. Вряд ли бедная сиротка способна позволить себе подобные наряды. Видимо, в чем-то твой брат все же был прав: она купилась на богатство и статус идиота Малфоя. Но еще не все потеряно. Если Оминис не справился с тем, что от него требовалось, значит все сделаешь ты.       — О чем вы?       — Не зря же ты весь вечер обхаживал малышку Моран. Попытаешься заслужить ее расположение.       — Разумеется, отец. Я сделаю, как вы скажете. Но… вы уверены, что она дочь Гидеона Морана?       — Абсолютно уверен. Помимо медальона, у девчонки еще и его характер. Знаешь, Нобис. Не будь она дочерью своего отца, а что еще хуже — своей матери, я, пожалуй, действительно был бы не против принять ее в семью.       Оминис услышал достаточно. Сердце колотилось как сумасшедшее, когда он возвращался в свою комнату, чтобы забрать небольшой чемодан с вещами.       — Вилни!       — Да, хозяин, чем Вилни может быть полезен? — Домовой эльф всегда являлся по первому его зову.       — Перенеси меня к воротам. Мне срочно нужно вернуться в Хогвартс. Если отец спросит, скажи, что я забыл о важной контрольной.       — Как скажете, хозяин.       Хлопок, и Оминис уже стоит на самой границе Мракс-мэнора.       — Хорошей дороги, сэр. — Поклонился на прощание эльф, прежде чем юноша вышел за ворота и трансгрессировал.       Никто из них не заметил песчаную эфу, притаившуюся за комодом, и весь день наблюдающую за тем, что происходило в покоях Оминиса. _________________________________________       Выждав некоторое время, Гейл поднялась с постели. Осторожно, чтобы не разбудить подруг, девушка выскользнула из общежития, и направилась на привычный и родной восьмой этаж. Ей нужно было подумать. Подумать и смыть с себя грязь Мракс-мэнора. Фигуральную, разумеется.       Ей не нравилось, что за весь вечер, проведенный в доме Мраксов, они даже не пересеклись, по сути, с Оминисом. Не говоря уже о том, чтобы хотя бы поздороваться.       «Итак», — размышляла девушка, лежа в почти что обжигающе горячей воде, — «Магнусу Мраксу что-то от меня нужно. И, судя по всему, Оминис знал об этом, и не счел нужным ничего рассказать. Что ты скрываешь от меня, Оминис?»       Руку внезапно обожгло болью в том месте, где висел браслет с медальоном. Надпись изменилась — теперь на нем красовалось лишь одно слово: «Моран».