more than I can take

I'm face to face with the devil I am not afraid My life is worth the struggle My scars are my warpaint © Face to Face — Citizen Soldier

      Утро новой учебной недели встретило Абигейл апатией и тоской. Нерида и Грейс весело щебетали о новой моде на украшения в морском стиле, в чем первая видела сближение с подводным народом, а вторая — оригинальный стиль, Имельда собиралась на утреннюю тренировку, бросая на Гринвич косые взгляды, намекающие, что ей тоже пора бы присоединиться.       Самой же Гейл хотелось только одного — первый раз в жизни прогулять уроки. Внутри тянула пустота, словно старая рана, что никак не зарастет. Но первым уроком шла Защита от Темных Искусств, а Гринвич не хотела пропустить ни единого слова профессора Гекат.       — Идите на завтрак без меня, я нехорошо себя чувствую. — Бросила она соседкам, что уже почти успели собраться.       — Может, тебе стоит заглянуть к мадам Чиррей? Она быстро поставит тебя на ноги. — Заволновалась Грейс, самая эмпатичная из всех слизеринок.       — Нет, у меня есть Бодроперцовое, я буду в порядке. –Уверила Абигейл подругу.       — Не смей чихать в мою сторону! Мне нельзя пропускать тренировку! — Как всегда, заботилась о спорте Имельда.       — Ты точно будешь в порядке? — Проявила участие Нерида.       — Да, все в порядке, просто пропущу завтрак. Не переживайте за меня. — Гейл пришлось выдавить из себя подобие улыбки.       Подруги с сомнением посмотрели на Гринвич, но спорить не стали — совсем не в стиле слизеринцев лезть в душу, когда не просят.       Размышляя о том, во что она вляпалась, согласившись на авантюру Малфоя, девушка лениво листала ежедневник, который постепенно заполнялся заметками и ниточками, что пока ни к чему не вели. Очередная страница зацепилась за браслет с медальоном.       «С Днем рождения», — упрямо гласила надпись, оставленная Оминисом на кулоне-близнеце. В груди стало горячее от шквала эмоций, накатывающих одновременно: злость, обида, раздражение — да как он вообще смеет, после всего, что натворил?! Тоска, грусть, полузадушенная надежда — может, все не то, чем кажется?       Но разбираться и выяснять было некогда: в своих невеселых размышлениях Гейл едва не пропустила начало занятий. Пришлось собираться второпях и сломя голову бежать в башню Защиты от Темных Искусств. Но даже так слизеринка влетела в класс буквально за секунду до того, как из своего кабинета вышла профессор Гекат.       — Раз все заняли свои места, полагаю, мы можем начинать. — Поприветствовала всех преподаватель, внимательно осматривая класс на предмет разрушений. — Сегодня я хотела бы поговорить с вами о пауках. Но, может быть, для начала проверим, что уже вам известно? Начнем, пожалуй, с мисс Эверли. — Волшебная палочка профессора остановилась на пуффендуйке, которая больше была занята рисованием на своем пергаменте, чем занятием.       — Э-м… Пауки бывают разные. Некоторые из них совсем маленькие и безобидные, другие могут быть большими и даже укусить. — Абигейл не удержалась и хмыкнула: «Да уж, или сожрать тебя целиком быстрее, чем профессор Блэк сбегает при виде членов квиддичных команд». Реакция девушки, разумеется, не укрылась и от преподавательницы.       — Спасибо за ваш ответ, мисс Эверли. Может быть, его дополнит мисс Гринвич? Гейл выдохнула, заставив успокоиться мурашки, бегущие по шее от одной только мысли о пауках.       — Если не говорить о домашних пауках (вряд ли на этом уроке нас интересуют именно они), принято выделять 38 основных видов пауков. Большинство из них обитает в Австралии. На Ближнем Востоке и в Южной Америке также обитает немало уникальных видов, не встречающиеся больше нигде в мире. Например, именно Южная Америка считается основным ареалом обитания гигантского Паука-скорпиона. На Британских островах чаще всего можно встретить два вида: Ядовитые плевуны и Шипастые пауки. И те, и другие, относятся к классу XXX, за исключением пауков-матриархов, возглавляющих колонии. Они относятся к классу XXXX и подлежат уничтожению в случае приближения к местам, где селятся люди. И тот, и другой вид обитает в норах, которые роют под землей в труднодоступной местности. Также их объединяет уязвимость к огненной магии. Ядовитые пауки обладают зеленым окрасом, который может иметь разный оттенок в зависимости от возраста и размера паука. Их особенностью является способность атаковать противника на расстоянии, выпуская сгустки ядовитой паутины, за что эти твари и получили свое название. Обитают, в основном, на территории Англии и Уэльса, но также встречаются в Шотландии и Ирландии. Шипастых пауков можно определить по коричневому цвету очень плотного хитина и острым наростам. Они не ядовиты, но это не делает их менее опасными — гигантские жвала не дадут соврать. Этот вид чаще всего встречается именно в Шотландии, за исключением регионов обитания пятиногов, они не уживаются на одной территории. Предположительно, оба вида, и Шипастые, и Ядовитые, произошли от одного предка: об этом говорит сходство пауков-матриархов, которые обладают ярко-красным цветом и в целом довольно похожи между собой. — Абигейл немного выдохнула, прежде чем перейти к самой жуткой части рассказа. — Самым опасным видом пауков являются Акромантулы. Им присвоен класс XXXXX. К тому же, это единственный вид, который относится к разумным, так как взрослые акромантулы могут разговаривать на человеческом языке. Тело акромантула покрыто густой черной шерстью, а размах лап достигает 15 футов. Кроме того, эти пауки крайне ядовиты. Так что, если вас каким-то чудом не убьет укус этого чудовища, обязательно добьет его яд. — Этот комментарий вызвал многочисленные смешки, и даже профессор Гекат позволила себе легкую улыбку. — Ну, и ко всему прочему ужасу, самка акромантула способна откладывать до сотни яиц за раз. Остается только порадоваться, что обитают они только в джунглях Борнео, в Индонезии, а не на Британских островах.       — Потрясающе, мисс Гринвич! — Улыбнулась преподавательница. — Такой развернутый ответ я готова оценить в 20 призовых баллов для факультета Слизерин. — С разных сторон послышались одобрительные (слизеринские) и недовольные (по большей части, гриффиндорские) возгласы. — Кроме того, полагаю, я могу освободить вас от эссе по данной теме, так как вы и без того рассказали большую часть материала, который был запланирован на сегодняшнее занятие. — Гейл лучилась удовольствием. Хоть где-то страх перед пауками и вытекающее из этого желание узнать все об этих тварях сыграли в ее пользу. — Однако, вы допустили одну неточность.       Помедлив несколько секунд, очевидно, чтобы полюбоваться замешательством на лице ученицы, профессор Гекат продолжила.       — Дело в том, что яйца акромантула, хотя и отнесены к классу «А» запрещённых к торговле материалов, являются большой ценностью и пользуются особой популярностью у контрабандистов во всем мире, даже несмотря на строгое наказание за вывоз яиц за пределы страны. К великому сожалению, время от времени их завозят и на Британские острова.       Абигейл ощутила, как рука сама потянулась к горлу, которое свело спазмом от ужаса. Мало ей было матриархов, которые продолжали регулярно являться в кошмарах, но акромантулы?! В Великобритании?!       — Последняя обнаруженная Министерством магии колония акромантулов в Шотландии была уничтожена в Календонском лесу в 1878 году. К тому моменту колония насчитывала более трехсот особей разного возраста. Очевидно, акромантулы проживали в этом лесу более сорока или даже пятидесяти лет, несмотря на все запреты. — Продолжала нагонять ужас на учеников своими рассказами профессор Гекат. Гейл успела заметить, что еще несколько человек в классе радовали окружающих сероватым оттенком лица. — Как вам уже известно, одним из лучших заклинаний против арахнидов является Арания Экзими. Но против такой огромной колонии, надо признать, оно недостаточно эффективно. Использовать Инсендио в лесу опасно и чревато пожаром, остановить который было бы затруднительно. Может быть, у вас будут идеи, как можно было бы действовать в таком случае? Мисс Гринвич сегодня уже порадовала нас ответом. Может быть, мистер Мракс сможет поддержать высокий уровень подготовки своей сокурсницы? — Обратилась преподавательница к блондину, явно скучающему за партой.       Абигейл, как ни пыталась не смотреть в его сторону, все равно не смогла удержаться. Тёплое солнце, пробивющееся сквозь витражные окна, падало прямо на его лицо, делая его каким-то особенно одухотворенным. Парень явно плохо спал — под глазами были заметные синяки, а плечи слегка осунулись. И все равно вот такой, немного сонный, слегка помятый, в лучах февральского солнца, он казался Гейл очаровательным. И сердце девушки щемило от тоски. Глупый орган в груди все никак не хотел мириться с тем, что для Абигейл и Оминиса все кончено. Ведь он ясно дал понять, что Гейл ему не ровня, что все, что было — ошибка, очарование Рождества. А Гринвич никогда не простит того, что Мракс заставил ее сделать в катакомбах.       Смотреть на него, любоваться тем, как солнце играет на его фарфоровой коже и светлых волосах, немного растрепанных, вопреки обыкновению, — не более, чем блажь. Маленькая слабость, когда Гейл шла на поводу у сердца, а не у разума. В конце концов, кому будет хуже от этого, кроме нее самой?       — Осмелюсь предположить, что заклинание Люмос Солем могло бы помочь дезориентировать пауков и выиграть время. — Тихо, но уверенно ответил Оминис.       Абигейл надеялась, что никто не заметил, как она вздрогнула, стоило парню заговорить. Именно такой тон больше всего напоминал девушке об их долгих ночных разговорах и давно позабытой игре в откровенность.       — Неплохая мысль, мистер Мракс. Это действительно могло бы помочь, но только в том случае, если команда работает слаженно и четко. Именно умение сражаться бок о бок с напарником нередко спасало мне жизнь. Сегодня мы поработаем с вами над этим! — Подвела к сути занятия профессор Гекат. — Предлагаю разбиться на пары. Мистер Мракс, я сегодня не вижу мистера Сэллоу. Вы, случайно, не знаете, куда запропастился ваш компаньон?       — Утром он жаловался на дурное самочувствие, так что, смею предположить, он в лекарском крыле. — Пожал плечами Оминис. Очевидно, он врал без зазрения совести. Только сейчас Абигейл заметила, что Сэллоу нет в классе. Вот только зачем Мраксу прикрывать приятеля, с которым он был в ссоре?       — Очень жаль. Надеюсь, мистер Сэллоу не задержится там слишком надолго. Он пропускает много интересного. — Казалось, преподаватель не поверила Оминису, но и спорить не стала. — В таком случае, к сожалению, у нас получается нечетное число студентов. Очевидно, я буду вынуждена попросить вас, мистер Мракс, отступиться от своих привычек и принять участие в практической части занятия.       — Конечно, профессор. — Все с той же легкой и отстраненной улыбкой ответил парень, которому, казалось, было безразлично.       Но Абигейл точно знала, что это не так: Оминис не раз говорил, как ему не хватает возможности практиковаться на занятиях и как раздражает запрет директора на это. «Да, вот теперь пойди разберись, где он врал, а где нет. Из Мракса актер даже лучше, чем из тебя, Гринвич», — усмехнулась про себя девушка, но тут же дала себе мысленную оплеуху: «Хватит думать об идиоте, который разбил тебе сердце!»       Но тут же, словно в насмешку, раздался голос профессора Гекат.       — Рада это слышать. В таком случае, полагаю, вас не затруднит составить пару мисс Гринвич?       Абигейл подавилась вдохом. Вот только этого для полного счастья ей и не хватало! Лицо Оминиса же оставалось непроницаемым. Лишь на долю секунды на нем промелькнула нечитаемая эмоция, и Гейл даже не заметила бы этого, если бы не наблюдала за парнем не отрываясь.       — Не переживай так. Я уверена, ваше высочество Мракс, вы сможете пережить несколько минут в обществе столь недостойной ведьмы, как я. — Не удержала за зубами злые слова Абигейл, заметив, что Оминис старается не подходить к ней слишком близко, пока профессор Гекат распределяет в пары других учеников. — Если тебе так нравится, можешь представить на месте своей напарницы Анну. Уверена, это пришлось бы тебе по душе куда больше.       — О чем ты, Гринвич? — Шокировано спросил Мракс. Слова девушки больно жалили в самое сердце. Хотя у Гейл были все основания на него злиться, и он ожидал какой-нибудь колкости с ее стороны, но искренне не понимал, при чем тут Анна. И все это не говоря о том, что сама мысль о том, чтобы работать в паре с Абигейл и находиться к ней настолько близко, но не иметь возможности коснуться ощущалось невероятно тяжело.       — Профессор, но это нечестно! — Послышался голос Леандра в другом конце кабинета. — Пара Гринвич/Мракс заведомо сильнее всех остальных!       Остальные ученики согласно закивали, а Флинт машинально потер плечо — кажется, туда попало одно из жалящих заклинаний Оминиса. После их дуэли ни у кого уже не оставалось сомнение в том, что Мракс действительно сильный соперник.       — А вы думаете, что противники в реальной жизни всегда будут слабее вас? — С хитрой улыбкой поинтересовалась профессор Гекат. — Силы не всегда бывают равны, мистер Пруэтт. Иногда уже хотя бы не пострадать в бою — большое достижение. Итак, устроим небольшой турнир на выбывание. — Обратилась женщина к остальной части класса. — В следующий раунд проходит пара, в которой хотя бы один из напарников сможет остаться на дуэльной арене стоя на ногах. К сожалению, мистер Сэллоу и мисс Онай, которая отсутствует сегодня по семейным обстоятельствам, смогут присоединиться к нам только на следующем занятии, но, думаю, в этом нет ничего страшного. Победители нашего турнира, который, как я предполагаю, продлится около месяца, смогут принести своему факультету по 15 призовых баллов. Итак, кто желает начать?       К концу занятия из «турнира» выбыла только одна пара — Эверетт Клоптон и Ленора Эверли.       Как только профессор Гекат объявила результаты и отпустила всех с урока, Гейл, с трудом набравшись решимости, вновь подошла к Оминису, от которого старалась держаться подальше с того момента, когда они закончили свой бой. Несмотря на все разногласия, слизеринцы показали себя как сильная боевая двойка — благодаря совместным тренировкам в крипте, они уже знали слабые и сильные стороны друг друга, и готовы были немного поизображать команду ради призовых баллов.       — Верни владелице. Уверена, она будет просто счастлива получить его от тебя второй раз. Сирень — отличный выбор. Очень символично. — Слова девушки вызвали у Оминиса недоумение, которое сменилось практически ужасом, как только в его руках оказалась знакомая вещица.       Браслет, который он подарил Анне еще несколько лет тому назад. Парень хотел спросить, откуда у Абигейл этот браслет, но девушки уже и след простыл. Гейл скрылась за поворотом, оставив после себя шлейф лавандовых духов.       Мракс успокаивал себя тем, что все идет как надо — если Гринвич будет думать, что его сердце занято другой, она будет держаться от него еще дальше. С другой же стороны, сама мысль о том, что девушка уверена в том, что он любит Анну, отзывалась тупой болью в груди.       С большим трудом он подавил иррациональное желание догнать Абигейл и объяснить, что она все поняла неправильно. Юноша даже не заметил, как крепко сжимал злосчастный браслет в руке, пока острый край подвески не впился в ладонь до крови.       В голове пронеслось воспоминание — день рождения Анны и Себастьяна, третий курс. Он не придумал ничего лучше, чем подарить им обоим украшения с кулоном в виде листа тополя, символизирующего двойственность близнецов, и гравировкой «Всегда вместе». В знак его искренней преданности дружбе с ними. Себастьян бережно хранил свой подарок в шкатулке, боясь потерять. Но стеснялся сказать это прямо, а потому всегда отнекивался, мол украшения — это слишком «девчачье». В то время как Анна с браслетом не расставалась. Откуда тогда он у Гейл?       Ему вспомнились едкие слова девушки: «Сирень — отличный выбор. Очень символично». Листья тополя действительно чем-то схожи по форме с листьями сирени, символа любви и верности. В таком небольшом масштабе их действительно можно было спутать. На лице Оминиса расплылась глупая и неуместная улыбка. Мысль о том, что Гейл его ревновала, заставляла сердце биться чаще. Хотя он многое бы отдал, чтобы убедить эту несносную девчонку, что у него ничего нет и никогда не могло быть с Анной Сэллоу.       Но все это могло быть только в его мечтах. В реальности же он должен был перебороть эти порывы. Нельзя позволять себе вновь сближаться с Абигейл.       Гейл уже почти закончила обедать, а точнее, пытаться обедать, так как кокки-ликки остался почти нетронутым, и собиралась на встречу с профессором Уизли, которая накануне просила заглянуть к ней, когда в Большой зал влетела уже знакомая сова Лодгока, уронив письмо гоблина прямо рядом с тарелкой.       Письмо, в котором Лодгок просил о срочной встрече у одной из шахт к югу от Хогвартса, неподалеку от Фелдкрофта, было написано явно второпях. Гоблин сообщал о том, что знает, где находится последний дневник Брэгбора, создателя «хранилищ». Как назло, профессора Фига все еще не было в школе, а значит, ей придется в одиночку сунуться в самое пекло, практически в руки Ранрока. Но выбора нет — Лодгок ясно дал понять, что дело не терпит отлагательств.       Добраться до шахты удалось практически в рекордные сроки благодаря каминной сети и метле. Но даже при этом путь занял почти час, и гоблина уже не было около входа в шахту — очевидно, он больше не мог дожидаться волшебницу.       «И как же тебя найти, Лодгок?!» — На Гейл накатывала паника. Шахта, в которой она оказалась, была не просто большой, а поистине огромной, с множеством подземных этажей, коридоров, дверей, странных паровых механизмов и стражей. Но последние оказались даже полезны — только проследив за снующими туда-обратно гоблинами Абигейл удалось найти вагонетку, похожую на ту, что были в Гринготтсе. После довольно нервной поездки (даже на метле удержаться было проще, чем на этом чуде инженерной мысли) Гейл оказалась в неком подобии офиса, если таковым можно было назвать расставленные то тут, то там столы с кучами бумаг, схемами и записями. Лодгока по прежнему нигде не было и следа. Не оставалось ничего, кроме как искать дальше.       «Сколько уже прошло? Час? Два? Где же может быть этот гоблин?!» — С каждой пустой комнатой девушка начинала нервничать все сильнее, опасаясь, что втянула Лодгока в крупные неприятности. И это подгоняло идти дальше, спускаться все ниже, этаж за этажом. Пока «дорога приключений» не привела ее к огромной пещере, в которой столпились гоблины, внимающие каждому слову стоящего на возвышении Ранрока.       Стараясь избежать прямого столкновения, Гейл юркнула в неприметную щель в стене, мысленно хорошенько проматерившись, и использовала дезиллюминационное заклинание — в очередной раз пригодился недавно приобретенный навык колдовать невербально.       Ранрок продолжал вещать о каких-то бурах и о том, как волшебники скоро «получат по заслугам». «Ага, десять раз паду ниц и ботинки поцелую» — даже в такой ситуации девушка не могла удержаться от ядовитого замечания, хотя и только мысленного. Ей и самой уже начинало казаться, что именно по этому признаку шляпа определила ее на Слизерин.       Как только предводитель всего этого бедлама скрылся, Гейл решила подкрасться ближе. Буры, на которые так рассчитывали гоблины, требовалось уничтожить, чтобы хотя бы немного замедлить планы бунтовщиков. О том, чтобы остановить их здесь и сейчас, разумеется, не было и речи.       Но одну ошибку девушка все же совершила: ни одно дезиллюминационное заклинание не способно было скрыть звук падающего на камни обездвиженного Петрификусом гоблина в доспехах. На шум тут же отреагировали другие стражи. И, что хуже всего, среди них оказался и «бронированный» тролль. Вот только теперь вокруг было полно врагов, а рядом не было Себастьяна, который прикрыл бы спину Абигейл.       К счастью, приобретенные за это время знания и рефлексы позволяли довольно успешно сдерживать натиск вооруженных до зубов гоблинов. Палочка словно стала продолжением руки девушки, адреналин и азарт настоящего, а не безопасно-учебного, боя горячили кровь, которая текла по венам, словно расплавленный металл. Пиро — бочка с порохом взорвалась, отбросив в разные стороны сразу троих. Редукто — колонна падает, погребая под завалами еще двоих, огромный валун падает на тролля, прерывая его атаку. Диффиндо, Депульсо, Инсендио, Конфринго — заклинания летят одно за другим. Точности не хватает, но на такой скорости целиться практически некогда. Нельзя подпускать врагов близко. От удара зачарованного топора не спасет ни одно Протего. Левиоса, Экспульсо — ящик с какими-то инструментами взрывается в полете, отвлекая и нанося повреждения. Древняя магия бурлит внутри, требуя выхода. Сил сдерживать ее не остается, и вот уже тролль разлетается в воздухе пеплом, лишь немного не успевая достать Абигейл своей дубиной. Заклинания отлетают в стороны, повреждая колонны, поддерживающие свод пещеры над огромным буром. Очередное взрывное заклинание, и потолок падает, ломая механизм и унося жизни гоблинов, находящихся поблизости. Очередная ошибка — Гейл, увлеченная боем, вышла слишком близко к центру, открыла спину. Арбалетный болт пробивает плечо насквозь, заставляя вскрикнуть от горячей боли в правой руке. Хорошо, что гоблины не особенно меткие — с такого расстояния стрелок получше запросто мог бы пробить и ее голову. Очередное Депульсо впечатывает гоблина в стену, по которой он сползает уже бессознательным телом.       Никого не осталось. Бур не восстановить. Но где же Лодгок? Из глаз бегут слезы, а плечо горит жаром, несмотря на выпитое обезболивающее зелье. Вкус на редкость мерзкий, зато действует моментально. Эванеско, и стрела исчезает, оставяя лишь рану. С этим уже справится Рябиновый отвар, но для его действия нужно время, которого сейчас так мало, катастрофически мало.       Ранрок появляется словно из ниоткуда. Как будто только и ждал этого момента. Сердце Гейл заходится в бешеном ритме, а скользкий, холодный страх заставляет застыть пылающий в крови огонь.       — Какая неприятность. — С улыбкой, противоречащей его словам, гоблин кивает в сторону разрушенного бура. — Но ничего, мы построим еще.       Прежде, чем Ранрок успевает сказать что-то еще, как по заранее написанному сценарию на сцену выходит Руквуд, толкающий перед собой Лодгока, крепко прижимающего к груди книгу. Абигейл надеется, что судорожный вдох, наполненный откровенным ужасом, не успел заметить никто. Ситуация хуже, чем можно было бы вообще представить: она слишком вымотана боем, правая рука все еще горит от боли.       Она не выстоит против этих двоих, только не теперь. Осознание неизбежности собственной гибели словно ушат ледяной воды на голову. На смену страху и азарту приходит холодное равнодушие. Бояться уже слишком поздно. Все, что остается — действовать по обстоятельствам и полагаться на чудо. Только оно может помочь им с Лодгоком выбраться из этой заварушки.       — Он тут что-то вынюхивал. — Руквуд в очередной раз толкает Лодгока, заставляя того подойти ближе. Ранрок выглядит искренне удивленным: похоже, даже он не ожидал такого поворота событий.       — Лодгок? Пришел мириться, братишка?       «Ну надо же… Братишка, значит?» — Гейл следит за разворачивающейся перед ней драмой затаив дыхание. Наверное, она удивилась бы больше, если бы собственная жизнь в данную конкретную секунду не напоминала ей сюжет дешевого бульварного романа.       — Я пришел положить этому конец! — Гоблин храбрится, но на его лице все равно читается страх. Слизеринка прониклась искренним уважением к существу, способному наступить на горло своему ужасу в таких обстоятельствах.       В голове крутились идеи того, как можно вытащить их обоих из этой ситуации, но ни один план не был достаточно хорош, чтобы попытаться воплотить его в жизнь: слишком много переменных, слишком мало реальных шансов. Напасть на Ранрока — Руквуд тут же убьет либо ее, либо Лодгока. То же самое, если она попытается обезвредить Руквуда. Храбрый гоблин ей в этом не помощник, он не боец. Даже древняя магия недостаточно быстра.       — Что ты мне принес? — Ранрок настойчиво протянул руку, требуя отдать ему книгу. У его брата просто не остается выбора. — Не может быть! Все это время ты знал, где он! — Со злостью захлопнув дневник Брэгбора, а это, очевидно, был именно он, гоблин срывается на Лодгока.       Он не успевает даже ответить, когда прямо в грудь несется сгусток красной магии. Падение, очевидно, было очень болезненным, как и удар — Лодгок не в силах даже подняться без помощи.       — Ты цел? — Абигейл оказалась рядом с ним быстрее, чем поняла, что уже не является безмолвным свидетелем всей этой драмы.       — Ты всегда был таким доверчивым! — Ранрок практически выплюнул эти слова в лицо своему брату. — Та ведьма не видела в тебе равного! Как и все волшебники! Она просто хотела тебя использовать!       — Ты не… — Лодгок попытался возразить, но ему не дали сказать и слова.       — Молодежь вероломна, их учат скрывать свое презрение, когда они используют нас! — Чем дальше говорил Ранрок, тем больше Абигейл убеждалась, что он совершенно безумен. Нужно было выбираться, и срочно. Но как это сделать?! Почему она еще не умеет трансгрессировать, это так облегчило бы ситуацию!       — Поразительно, как наши предки вообще могли друг другу доверять. — Внезапно вмешался в разговор Руквуд, явно недовольный речью своего подельника, но гоблину было плевать, он продолжал плеваться ядом.       — Все это время я тщетно искал хранилище и дневник Брэгбора. Зря тратил время, гоняясь за ребенком. А мой братишка все знал! Но теперь ты мне не нужен! Никто из вас не нужен! Ты предатель нашей расы! — Прежде чем Абигейл успела понять, к чему ведет Ранрок, с его кулака сорвался очередной красноватый магический импульс.       Лодгок успел лишь шепнуть, что нес дневник ей, прежде чем магия впечатала его в стену с такой силой, что с потолка посыпалась земля. Гоблин лежал на земле и больше не двигался, пока его седые волосы окрашивались красным, пока вокруг головы растекалась кровь.       Она сорвалась с места одновременно с Руквудом, но было слишком поздно. Пока бандит пытался убить уже, очевидно, бывшего подельника раньше, чем тот убьет его, Гейл тщетно пыталась нащупать пульс Лодгока, но тот был окончательно и бесповоротно мертв. Убит собственным братом в грязном подземелье. Пожертвовал своей жизнью, пытаясь, вопреки всему, помочь ей, волшебнице. Девушка даже не замечала жгучие слезы, бегущие по щекам, пока сзади нее разворачивалась битва. Все, что она видела — мертвое тело Лодгока. А тихий голос в голове, прямо как в одном из ее кошмаров, шептал: «Это все твоя вина. Его кровь на твоих руках. Ты убийца».       Совсем рядом падает огромный валун — только это приводит Гринвич в чувства и заставляет оглянуться вокруг: пещера рушится от заклятий Руквуда и сырой магии Ранрока. Оставлять Лодгока здесь не хочется, но времени нет, еще немного и они все будут погребены под завалами. Остается только запрыгнуть в вагонетку и мчаться подальше, надеясь, что бандита и гоблина завалит камнями. Наверное, ей стоило бы стыдиться таких мыслей, но сейчас было плевать: перед глазами все еще стояла картина смерти Лодгока. «Я нес этот дневник вам». Его последние слова. Она никогда не забудет, что этот гоблин сделал для нее, чем пожертвовал во имя их общей цели.       Гейл поклялась себе, что он не останется неотмщенным.       Абигейл даже не помнила толком, как добралась до Хогвартса — через уже такой родной и привычный потайной ход из Хогсмида. Вся в грязи, пыли и крови, как своей, так и чужой, в рваной мантии. В таком виде нельзя было показываться на глаза соседкам. Скорее всего, они уже спали, но рисковать не стоило. А значит, восьмой этаж. Выручай-комната. Почти что второй дом. И второй ли, если нет первого? Залечить оставшиеся раны, принять ванну, почистить одежду, которая уцелела. Молча отпить огневиски. Не хотелось даже плакать — тугая, тянущая боль, как незаживающая рана. Ее нельзя залечить Рябиновым отваром, не поможет и алкоголь. Да, в общем, Гейл и не пила — только два глотка, чтобы красная пелена расступилась, чтобы голова вновь начала работать.       Как бы Абигейл хотела, чтобы в этот момент рядом с ней был Оминис. Её Оминис, который взял бы ее за руку, который выслушал не перебивая, обнял и утешил. Но она была одна, наедине с собой, со своей виной, со своей болью, со своим страхом, да с бутылкой огневиски. Не лучшая компания для шестнадцатилетней девушки.       Сколько времени ей удалось выиграть ценой жизни Лодгока? Пару месяцев, пару недель? Теперь, когда дневник у Ранрока, и гоблину известно местонахождение последнего хранилища, его ничто не остановит. А портрет Сана Бакара упрямо молчал.       Неделя пролетела как в тумане: учеба, домашние задания, попытки вызвать Патронус. На уроках Защиты от Темных Искусств Абигейл все так же выступала в паре с Оминисом, с которым они почти не разговаривали, лишь изредка перекидывясь колкостями. Гейл наградила напарника прозвищем «Ледяной принц» и упрямо обращалсь к нему «Ваше высочество». Разумеется, в ней говорили злость, боль и обида, концентрация которых дошла до края. Мракс, надо сказать, не отставал, время от времени огрызаясь на выпады девушки.       Он чувствовал себя крайне неловко каждый раз, когда отвечал на провокации. Но видит Мерлин, Гринвич своим характером и ядовитым языком способна довести до агрессии даже пушишку. В конце концов, Мракс тоже был не железным. Парень раз за разом повторял себе, что сам сделал все, чтобы заслужить подобное отношение. И все же каждая острая фраза задевала за живое. Разумеется, они и раньше обменивались колкостями, но всегда беззлобно, шутки ради. Сейчас же каждый пытался уколоть побольнее, пряча за грубостью тоску и обиду.       Себастьян был недоволен тем, что Абигейл теперь работала в паре с Оминисом. Напряжение между его друзьями было видно невооруженным глазом. Кроме того, Сэллоу привык быть напарником Гейл. Они много тренировались вместе, как друг против друга, так и против других в дуэльном клубе. Они были действительно хорошо сработанной боевой двойкой, понимающей друг друга без слов. Но на попытку высказать претензию Гринвич только равнодушно пожала плечами и заметила, что если Сэллоу хотел стать ее напарником, ему не стоило прогуливать уроки. Крыть Себастьяну было нечем.       И все же ему отчаянно хотелось помириться с Абигейл. Чтобы она услышала его и поняла, а не переводила тему каждый раз, когда он начинал говорить о темной магии или идеях Слизерина.       От Себастьяна не укрылось и странное поведение Оминиса. Хотя они практически не разговаривали с тех пор, как едва не устроили дуэль в катакомбах, Сэллоу все еще хотел бы считать Мракса своим лучшим другом. Хотя бы потому, кроме Абигейл и Оминиса у него, по сути, и не было настоящих друзей. Множество приятелей и знакомых, с которыми можно весело провести время или погулять. Но не тех, кто пошел бы в огонь и воду вместе с ним. Сэллоу был уверен, что они оба заблуждаются, но рассчитывал переубедить их, когда спасет Анну.       Отправиться на поиски последней части триптиха они с Гейл решили в ближайшие выходные, а если точнее, в субботу, как только девушка закончит развозить заказы. Гринвич задерживалась, и Сэллоу уже успел накрутить себя, расхаживая из стороны в сторону, чтобы согреться. Вдруг она передумала и не придет? Что, если она просто не хочется идти вместе с ним? А может, ей просто плевать на все это? И на Анну тоже?       Девушка ловко спрыгнула с метлы на побережье ровно в тот момент, когда Себастьян уже начал злиться. В последнее время ему тяжело удавалось контролировать эмоции, особенно негативные. Как и держать язык за зубами. Погруженный в свои мысли, парень едва ли заметил, что Гейл тоже была не в лучшем расположении духа.       — Почему ты опаздываешь? Я думал, для тебя важно найти последнюю часть триптиха. — Высказал он собственное недовольство.       — Да, Себастьян. Важно. — Голос девушки звучал устало. — Но это не значит, что я должна бросить все остальное. Ты и без того достаточно долго тянул с тем, чтобы просветить меня насчет этого места. Еще полчаса ожидания ничего не изменят. Но раз уж ты так волнуешься о том, чтобы не терять времени понапрасну, расскажи, что здесь происходит. Или будем пререкаться дальше?       — Я заметил толпу лоялистов Ранрока. Они говорили что-то о том, что идут в другую пещеру. Как я понял, вроде той, что мы нашли в прошлый раз. — Сэллоу все еще был недоволен, но Гейл была права: лучше не тратить время. — И почему они всегда впереди? Они не должны ничего знать о триптихе.       — Я уже не представляю, что именно известно гоблинам.       — Думаешь, они действительно могут знать о древней магии больше, чем мы? Абигейл вновь покачала головой.       — Не исключаю этого.       — А что говорят Хранители? — Пытался вытрясти из нее хоть крупицу новой информации Сэллоу.       — Да ничего они не говорят! — Гейл уже готова была сорваться. — Показывают обрывки воспоминаний, да и те только после испытаний и в небольшом количестве. Ничего не понятно. Последнее было уже достаточно давно. Исидора свихнулась от древней магии и того, как она ее использовала — это понятно. Но при чем тут Ранрок и гоблины? Не знаю, Себ. Именно поэтому мы здесь.       — Тогда надави на этих «Хранителей»! Они же просто манипулируют тобой, играют! — Огрызнулся парень. Абигейл так и хотелось спросить, а чем он сам в таком случае занимается. Разве не тем же самым?       — Пока я не пройду испытания, они даже на вопросы толком не отвечают. Предлагаешь мне покричать на пустые рамы портретов? — Она изогнула одну бровь, намекая на абсурдность подобной затеи. — Все не так просто, как ты думаешь.       — Либо они тебе не доверяют, либо тебе плевать на Анну, раз ты не хочешь задавать им сложные вопросы! — Себастьян взорвался. Казалось, он просто проигнорировал все, что сказала девушка.       — Знаешь, Сэллоу, мне это надоело. — Гейл не собиралась терпеть очередную его истерику и выслушивать оскорбления. У нее и без этого хватает проблем. Она уже банально устала. — Я не собираюсь постоянно объясняться перед тобой и отчитываться! Мне жаль Анну. Я пытаюсь помогать тебе. Но я не намерена бесконечно слушать твое недовольство и оскорбления. Пожалуй, я вполне справлюсь и без твоей помощи. Можешь сказать то же самое о себе? — Девушка даже не повышала голос, он и без того звучал так, словно его несколько лет морозили во льду. И откуда она только научилась подобному? Не от Оминиса ли?       Вспышка злости и отповедь, которая за этим последовала, отрезвили Сэллоу. Он не хотел терять Абигейл. Не только из-за ее помощи, но и просто потому что… Он и сам толком не мог понять, почему ему так хотелось, чтобы она была рядом. Но Гринвич нравилась ему, даже несмотря на ее колючий характер.       — Я… я не это имел в виду. Прости. Просто я… мы никак не найдем ответы. Ответы, которые мне необходимы, чтобы спасти Анну. — Хотя Себастьян рассчитывал на то, что он сможет разобраться с реликвией, он был не готов отказаться от запасного плана в виде древней магии. — В последнее время я плохо себя контролирую. Постоянно злюсь и срываюсь. Извини меня, хорошо?       — На этот раз я пойду тебе навстречу. Но не жди, что я просто буду закрывать глаза на оскорбления, стоит тебе попросить прощения. Тебе стоит усвоить это. — Вопреки ее словам о том, что извинения приняты, Абигейл все еще говорила с ним холодно.       — Я понимаю, о чем ты. Ты права. Я обещаю тебе, что буду стараться. — Себастьян покаянно опустил голову. Гринвич выжидающе смотрела на него, но молчала. Это не придавало уверенности в себе. — Я хотел сказать, что мне действительно жаль за все, что я тебе наговорил. В том числе тогда, в крипте. Знаешь, я подумал, что ты была права. Может этот твой знакомый действительно не такой, как другие гоблины? В смысле… Ты ведь доверяешь ему, да? А я доверяю тебе. Как думаешь, мы могли бы поговорить с ним? Может быть, он, как гоблин, лучше знает, как прокляли Анну, и как снять проклятие, не прибегая к реликвии или древней магии?       В кои-то веке мысль, озвученная Себастьяном, была разумной. Гейл даже почувствовала разочарование, что эта мысль не посетила ее саму. Пока было еще не слишком поздно.       — Нет. Не можем. — Слова давались с трудом, и Абигейл надеялась, что Сэллоу не станет задавать лишних вопросов. Но когда это Себастьян делал то, что от него ждут?       — Гейл, я обещаю, что буду предельно вежлив и тактичен. Ты могла бы быть рядом, чтобы проконтролировать все. Я обещаю, что не наделаю глупостей. — Сэллоу продолжал пытаться убедить подругу.       — Не можем, потому что Лодгок мертв. Убит Ранроком, который, как выяснилось, был его братом. Убит, потому что помогал мне. — Гринвич приходилось делать паузы после каждого предложения, потому что слова застревали в горле, задушенные очередным спазмом.       Себастьян не ожидал такого поворота. Теперь он еще больше жалел о собственных словах в адрес этого гоблина. Похоже, Лодгок действительно был исключением из правила.       — Прости, я не знал. — Глупая, пошлая фраза, избитая и бессмысленная. Но Сэллоу не знал, что еще может сказать сейчас.       — Давай просто закроем эту тему и пойдем выясним, почему триптих привел нас именно сюда? — Предложила девушка, не желая и дальше развивать этот разговор. Одному Мерлину известно, куда бы он их завел.       Себастьян молча кивнул и направился в сторону пещеры, жестом показывая следовать за ним.       Когда они уже почти добрались до места, Абигейл остановила Сэллоу. Ей совершенно не нравилось то, как парень шел напролом.       — Чего ты медлишь?       — Себ, подожди. Давай сначала осмотримся.       — Чего нам ждать? С каких пор ты стала такой осторожной? — Каждая минута промедления действовала на нервы Себастьяну.       — С тех пор, как получила арбалетный болт в плечо. Вот буквально на этой неделе. — Гейл даже не пыталась скрыть яд в своих словах. — Я знаю, что твое терпение на исходе, но если из-за твоей горячности и желания бросаться в бой, очертя голову, все наши усилия пойдут прахом, я сама лично скую тебя Инкарцеро, повяжу нарядный бант и отправлю в гоблинский лагерь! Может, хоть тогда поумнеешь!       Сэллоу прикусил язык, осознав, что только что чуть не нарушил обещание, которое дал не более получаса назад.       — Лодгок сказал, что его брат знал о Хранителях. Искал и осматривал места, которые так или иначе с ними связаны. Не представляю, откуда у него эта информация, но, вероятно, именно поэтому он всегда на шаг впереди нас.       — Ах, ну раз Лодгок так сказал. — В очередной раз не смог сдержаться Себастьян. Он уже признал, что этот знакомый его спутницы вероятно был не так плох, как другие гоблины, но сама мысль о том, чтобы доверять словам гоблина, была ему отвратительна.       — Сэллоу, либо ты затыкаешься и делаешь, как я скажу, либо можешь свалить отсюда, дальше разберусь без тебя. — Гейл уже даже перестала злиться, просто констатировала факт.       — Извини, я поддался эмоциям. Не в первый раз, знаю, знаю. Я хочу сказать… Я не имел в виду ничего такого. — Попытался оправдаться парень. — Я не смогу помочь Анне без тебя. Ты…ты нужна мне. И не только потому, что я без тебя не справлюсь. Просто нужна. — Его плечи опустились, словно под грузом невыносимой ноши. Но Абигейл обещала себе, что больше на это не купится.       — Тогда постарайся не вести себя так, чтобы мне хотелось поскорее с тобой распрощаться. — Огрызнулась девушка в ответ на откровенность, но тут же сменила тему, пока их перепалка не зашла слишком далеко. — Ранрок опасен. Ему известно куда больше, чем нам. Мы должны действовать осторожнее и хитрее. Грубая сила против него бесполезна.       Себастьян лишь кивнул в ответ. До башни, под которой должен был находиться туннель, они добирались в молчании.       — Тише. — Гейл рукой остановила Сэллоу, следующего за ней по пятам. На этот раз парень послушался без лишних разговоров. В тишине можно было отчетливо различить гул тяжелых шагов в глубине одного из проходов. — Тролль! — Себастьян кивнул, соглашаясь. Оба уже держали палочки наготове: никто и не сомневался, что пробиваться к тайнам Исидоры придется с боем.       Вдвоем справиться с одним горным троллем не составило особенного труда. Девушка даже ощутила дежавю — именно с этого и начиналась их с Себастьяном дружба. Как они пришли к тому, что есть сейчас? Всего несколько месяцев назад все казалось приключением. Жутковатым, шокирующим, но все же приключением. Теперь Абигейл видела перед собой лишь беспросветный мрак, и даже Грим на дне чашки на занятиях по Прорицаниям вызывал только жесткую усмешку: как будто она и сама не знала, что ее подстерегает смертельная опасность едва ли не на каждом шагу. Еще и пауки эти, будь они неладны. «А хорошо горит», — отстраненно думала Гринвич, поджигая очередную мерзкую тварь с помощью Инсендио.       К счастью, хотя бы очередное убежище Исидоры не пришлось искать слишком долго: стол с какими-то записями и книгами обнаружился уже за следующим поворотом, в небольшой комнатке с низким потолком.       «Как я могла столь жестоко ошибаться? Директриса отказала мне. Я пыталась ей объяснить, но она не способна понять истинную ценность моего дара. Как и все остальные. Вывод лишь один: мне не на кого положиться…»       Гейл быстро пробежала глазами полуистлевшее письмо, в котором Исидора ругала хранителей за их узколобость, сомневалась в том, что ей удастся найти поддержку, и упоминала о некоем пути, который сможет пройти ее последователь, если ей самой не удастся закончить начатое и «исцелить весь мир».       «Вот только очередных психов с манией величия и жаждой причинять добро насильственными методами мне не хватало!» — В ужасе распахнула глаза девушка. «Премного благодарю, у меня уже есть Себастьян!»       — Нашла что-то полезное? — Окликнул ее Сэллоу, заметивший, что подруга увлечена чтением дневника.       — Ничего нового, по сути. Записи сходятся с тем, что я уже успела увидеть в воспоминаниях Хранителей во время прохождения испытаний. — Отмахнулась Гринвич.       — Было бы неплохо, если бы ты могла увидеть и воспоминания самой Исидоры.       С этим Гейл, пожалуй, готова была согласиться. Хотя, на ее взгляд, Морганак была безумна, в ее воспоминаниях могло быть то, чего Хранители видеть попросту не могли.       Последняя часть триптиха обнаружилась в одном из потайных отделений книжного шкафа. Абигейл пришлось немало повозиться, чтобы открыть ее: для надежности Исидора запечатала свой секрет древней магией, и на этот раз одного касания оказалось недостаточно — пришлось успокаиваться и тянуться к горячему клубку нитей, которые девушка постоянно ощущала внутри. Упорство и постоянные медитации давали эффект.       Когда Гринвич справилась с потайным отделением и достала то, ради чего они пришли, она поняла, что совершила очередную ошибку: оставила записи Морганак без присмотра. И теперь Себастьян пристально их изучал.       — Напрасно Исидора держала все в тайне. — Рассуждал он вслух, листая потертые страницы.       — Я видела воспоминания. Хранители были не согласны с ней, и не просто так. Она сходила с ума под влиянием магии.       — Я не могу найти ничего о том, что именно она пыталась от них спрятать. Может быть, Хранители все же ошибались? С чего ты взяла, что она была безумна? Потому что они тебе так сказали? — Один намек на «исцеление», упомянутое волшебницей, жившей сотни лет назад, вновь заставлял Себастьяна терять терпение и способность логически мыслить.       — Себастьян, я способна отличить взгляд безумца от взгляда нормального человека. — Гейл так и подмывало добавить, что его собственный взгляд попадает в категорию первых.       — Хорошо, я доверяю тебе. — В который раз за вечер повторил парень, словно убеждая не подругу, а самого себя. — Давай вернем триптих на место? Может, тогда мы сможем разобраться, что к чему?       Что ж, это предложение было здравым. Абигейл молча взяла Себастьяна за руку и подвела к проходу в стене, доступному лишь ее взору.       Этот короткий жест заставил Сэллоу вздрогнуть. «Интересно, чувствовал ли Оминис то же самое, держа ее за руку?» — Невольно задумался парень, не желая отпускать тонкую прохладную ладонь даже после того, когда они оказались в знакомой крипте. Им вновь повезло: Мракса здесь не оказалось. Но это и не удивительно: в последнее время он вообще не слишком часто посещал некогда почти что родное убежище, словно сторонясь всего, что было с ним связано.       Абигейл и Себастьян ожидали, что что-то изменится на картине, как только последний кусок триптиха встанет на свое место. Но несколько минут ничего не происходило, и слизеринцы продолжали почти не дыша рассматривать пейзажи в поисках подсказки. Не могли же пройти даром все их старания?!       Звук, с которым тяжелая каменная плита в полу отодвинулась в сторону, показался громом в тишине, заставив Сэллоу и Гринвич вздрогнуть от неожиданности. Прямо перед ними из секретного отделения в полу появился омут памяти, над которым висела капля с воспоминанием, поддерживаемая вихрем древней магии.       — Кажется, твое желание сбылось, Себастьян. — Усмехнулась девушка. — Мы сможем увидеть воспоминания Исидоры.       Стоило опустить лицо в прохладный омут и ощутить знакомое головокружительное падение, как перед ними предстал дом Исидоры и сама волшебница, наблюдающая за отцом. Мужчина сидел на своей постели неподвижно и безмолвно, никак не реагируя ни на появление дочери, ни на ее слова.       Далее последовала уже знакомая сцена: Исидора «исцеляла» отца, вытягивая из его груди темные нити, в присутствии всех четырех Хранителей.       Еще одно падение, картина меняется.       Исидора все еще в своем доме, но Хранителей уже нет. Волшебница открывает дверь, за которой стоит гоблин. «Брэгбор!» — Абигейл быстро смогла сопоставить факты.       — Сработало? — Без лишних приветствий спросил создатель хранилищ.       — Еще как! — Несмотря на спор с Рэкхемом, Морганак довольна.       — Я и не сомневался. Это ведь гоблинское серебро! — В голосе ее собеседника, который все так же стоял на пороге, звучала гордость.       — Мне нужно подобное. Только намного больше. — Похоже, она задумала это с самого начала.       — Хорошо. — Только теперь Исидора пропустила гостя в дом. — Но мне проще будет работать, если я буду знать, что вы собираетесь в нем хранить.       — Магию, которая появляется после применения моего заклинания, избавляющего от боли. — Волшебница, которая явно не собиралась скрывать своих достижений, продемонстрировала гоблину сосуд с ярко-алыми всполохами. Точно такими же, какими сияла магия Ранрока. — Такая сила может принести много пользы, если правильно ее применить.       — Но зачем вам хранить магию? — Недоумевал Брэкбор.       — Это временная мера. Пока я не смогу убедить своих коллег в ее полезности. Тех, кто настроен консервативно, подобное пугает. — Исидора улыбнулась мягко, словно объясняя простые истины. Она была абсолютно уверена в собственной правоте.       — С подобным не каждый сможет справиться.       — Вероятно, это так. — Не стала она спорить. — Но однажды найдется тот, кто достоин.       Воспоминание оборвалось, резко выкинув Абигейл и Себастьяна в реальность.       — Хах! Она избавила отца от боли! Я знал, я знал что есть способ! Это поможет Анне! — Сэллоу едва не прыгал от радости. Его буквально лучились счастьем. Счастьем, граничащим с безумием. Именно такой взгляд Гейл уже видела. У Исидоры.       — Что-то не так. — Ей не хотелось резко спускать его с небес на землю, но выбора не было.       — О чем ты? Мы же видели, что она сделала!       — Я не о воспоминаниях. О портрете. — Скажи Абигейл напрямую все, что думает, Сэллоу не стал бы ее слушать. Она уже видела его таким, тогда, в катакомбах, когда они нашли реликвию. Значит, нужно было действовать в обход. — Похоже, что здесь должна была появиться Исидора. Но не смогла.       — Я не понимаю, о чем ты. — По крайней мере, пока она не говорила, что не станет уподобляться Исидоре, Себастьян готов был ее выслушать.       — Я уже видела этот пейзаж. Помнишь, тогда, в Фелдкрофте? Сожженный портрет. Кто-то привязал ее образ к тому портрету и уничтожил. Поэтому она не может появиться на триптихе. — Гейл тараторила, не давая Сэллоу возможности вставить и слово.       — И что дальше? Главное, что мы нашли воспоминание! — Абигейл скрипнула зубами: все же Себастьян был слишком умен и сообразителен, когда не надо. — Все остальное не важно! Вот, что она хотела показать. Ты тоже сможешь забирать боль, как это делала она!       — Я не знаю, как это делать. А Исидора уже не сможет рассказать, раз ее портрет сожгли. — Последний рубеж обороны.       — Тогда научись! Пусть твои «Хранители» тебя научат! — Себастьян вновь начал заводиться, почувствовав близость возможного «исцеления». Гейл казалось, его совсем не волновало, чего это стоит.       — Неужели ты еще не понял?! Хранители были против этой магии! Слишком сложной, непредсказуемой. Забирая у человека его боль, ты забираешь и способность радоваться. Такой ты хочешь видеть Анну, без боли, но не способную быть счастливой?! Не чувствующей вообще ничего?! — Абигейл уже не пыталась сдерживать негодование, звенящее в голосе.       — Хранители могут ошибаться! Я знаю, Гейл, ты сможешь помочь Анне, не лишая ее чувств. Ведь это не ее боль, она навязана проклятьем! — Казалось, всего несколько минут назад Себастьян, едва ли не паривший в воздухе, окрыленный счастьем, готов был разрыдаться. Абигейл не сдержалась и развернулась к нему, чтобы увидеть, как Сэллоу опускается на колени. — Абигейл, я умоляю тебя. Не ради меня, только ради Анны. Поговори с Хранителями.       По его щекам действительно текли слезы. И сердце девушки дрогнуло.             Себастьян наделал много ошибок. И даже не всегда признавал, что поступал неправильно. Не умел останавливаться и видеть черту, которую нельзя переходить. Но он был просто отчаянным мальчишкой, почти потерявшим надежду. Заблудившимся во тьме. Сломленным.       Гейл могла сколько угодно злиться на него, грубить и огрызаться. Угрожать, что бросит его одного. Но сама-то она точно знала: не оставит, не бросит. Каким бы он ни был, он все еще был ее другом. Тем, кто не спасовал при встрече с троллем в Хогсмиде. Кто шутил над ее стилем боя. Кто кружил по арене, чествуя победительницу дуэльного турнира, радуясь ее победе, как своей собственной. Кто пил мерзкое оборотное зелье, чтобы отомстить Малфою. Кто провел ее в Запретную секцию и взял всю вину на себя.       — Пожалуйста, поднимись. Здесь не мешало бы помыть полы, но не уверена, что твои штаны для этого подходят. — Абигейл с трудом выдавила из себя улыбку. — Я спрошу у Хранителей.       «И заодно узнаю, кто и зачем сжег портрет Исидоры», — добавила она уже про себя. Себастьян слабо улыбнулся сквозь слезы.       — Спасибо. Абигейл, я не знаю как благодарить тебя!       — Пока благодарить еще рано. Так что постарайся просто не делать больше глупостей. Мы найдем способ помочь Анне, не прибегая к темным силам.       Гейл слегка сжала его плечо в знак поддержки, прежде чем покинуть крипту.       Стоило ли удивляться, что на следующий день завтрак вновь не лез в горло? Когда горячая овсянка уже почти превратилась в нечто совершенно несъедобное, Гринвич все же решила перестать себя пытать и заняться чем-то более полезным. Например, домашним заданием, которое никто не отменял.       Сова, которая помешала ей это сделать, была девушке не знакома и несла огромную коробку, превышающую размеры самой птицы в несколько раз.       — Ого, что это, Гейл? — Среагировала Грейс, как только посылка опустилась на стол. Нерида и Имельда молча придвинулись ближе, не скрывая своего любопытства.       «Не злоупотребляй пирогами, иначе не влезешь».       Абигейл криво усмехнулась. В круговороте драматичных событий, что развернулись на этой неделе, она уже успела забыть про прием и мерки, которые отправила Малфою еще утром прошлого понедельника.       — Ну же, не томи! — Вновь напомнила о себе подруга.       — Платье. Просто платье. — Гейл уже понимала, что домашним заданиям придется подождать: для Грейс не существовало «просто платьев». А значит, хочет того Гринвич или нет, продемонстрировать новинку гардероба придется. Но, по правде говоря, ей и самой было интересно, что же подобрал для нее Малфой.       Добирались до женского общежития они примерно с той же скоростью, с какой Имельда передвигается на метле.       Никто из девушек даже не обратил внимания на Оминиса, который все это время неотрывно следил за их диалогом. Ничем, кроме ревности, он не мог объяснить жгучую боль в груди, которая появилась от мысли о том, что Гейл кто-то дарит подобные подарки.       — Не тяни, открывай скорее! — Подруги столпились у Абигейл за спиной, пока она распаковывала множество оберток.       Но стоило девушке открыть коробку, как все четверо, включая ее саму, отпрянули.       — Признайся честно, кого ты убила ради этой красоты? — Первой обрела способность говорить Имельда.       — Кажется, свою совесть. — С улыбкой ответила Абигейл.       Она не сомневалась, что у Малфоя отличный вкус. Но, кажется, на этот раз он превзошел все ожидания.