Here I stand Helpless and left for dead © Dance With The Devil — Breaking Benjamin
14 августа 1891, Поместье Мраксов, Корнуолл
Тепло заходящего солнца и нежный бриз, доносящийся с моря, не могли обмануть Оминиса. Эхо криков, что некогда звучали в подвалах, каждый раз возникали в памяти юноши, стоило ему шагнуть за тяжелые чугунные ворота. Мракс взял себя в руки и сосредоточился — здесь не было места для слабости. Но в сердце все еще жило тепло — прошлую ночь и большую часть утра он провел с Абигейл. И даже пронизывающие ветра, гуляющие по территории мэнора, были не в силах забрать этот маленький кусочек жизни. Один день. Он вполне способен его пережить, если будет знать, что потом все вернется на круги своя — пикники у реки, перебранки с Себастьяном, успокаивающая работа в саду и нежные поцелуи любимой девушки. Прежде, чем ступить на порог, Оминис обвел огоньком волшебной палочки поместье. Странное ощущение — с тех пор, как он был здесь в последний раз, дом ничуть не изменился, зато он сам стал совсем другим человеком. — С прибытием, молодой господин. Добро пожаловать домой. — Голос оказался незнакомым. — Кто ты? Где Вилни? — Тут же насторожился юноша. — Вилни не может встретить господина. — Домовик поклонился. — Вы позволите Тосси отнести багаж в покои? — Да, конечно. — Неужели отец решил разориться и завести еще одного домовика? Или Вилни просто не справляется в одиночку? — Я сейчас подойду. — Хозяин просил Тосси сообщить молодому господину, что ужин будет подан в столовой в девять часов. — Эльф поклонился и исчез с тихим хлопком. Оминис едва заметно скривился — он специально задержал свое прибытие, чтобы избавиться от необходимости давиться ужином за одним столом с дорогими родственничками, но, похоже, отец это предусмотрел. Юноша поторопился подняться к себе, чтобы ненароком не столкнуться с кем-то из братьев или, хуже того, с хозяином дома и его питомцами раньше времени. Дверь открылась без привычного тихого скрипа. «Неужели Вилни наконец ее смазал?» — промелькнула мысль. Внутри царил порядок — после его отъезда, а точнее сказать, побега, здесь явно убирались. Но что-то было не так. — Вилни, ванную. — Скомандовал Мракс, но ответа не последовало. Домовик не появился. Слишком занят? Чтобы понять, что изменилось, Оминис внимательно обвел палочкой помещение, но так сразу разобрать было сложно. На каминной полке обнаружилась записка, заставившая все тело напрячься, а интуицию буквально кричать об опасности. «Так будет с каждым, кто забывает, кто хозяин в поместье. Пусть это послужит тебе напоминанием и уроком». Всего несколько сухих слов, но руки юноши задрожали, и он едва не выронил волшебную палочку. Пусть это будет не то, о чем он подумал, пожалуйста! Стараясь не трястись слишком сильно, он провел по полке — часы, подсвечник, статуэтка змеи. А вот и то, чего раньше здесь не было. Металлическая подставка холодила ладони, но то, что обнаружилось на ней, заставляло заледенеть все внутри. Голова. Голова домового эльфа. Ошибки быть не могло. Вот почему Вилни не откликался. В ужасе юноша отшатнулся от камина, прикрыв рот рукой, чтобы не позволить крику сорваться с губ. Единственное живое существо, которое проявляло к нему доброту в этом доме. Последний, кто заботился о нем с самого детства. Погиб по его вине. Оминис не сомневался — последние минуты жизни домовика были наполнены болью и жестокостью. И все это с одной целью — научить непокорного отпрыска бояться и слушаться, отречься от своих принципов и веры в то, что потомок Слизерина не обязан быть жестоким убийцей. По щекам жгучими ручейками потекли слезы, а сознание поплыло. Внутри Оминиса словно что-то умерло вместе с этим эльфом. Осталось стоять безжизненной мумией на металлической подставке на каминной полке. Вместо этого внутри закипала злоба, бессильная ненависть к тому, кто без всяких сомнений и веской причины лишил жизни эльфа, служившего этому дому верой и правдой уже несколько десятков лет. А еще — ненависть к самому себе, замешанная на терзающем сердце чувстве вины. Не помоги домовик Оминису, был бы все еще жив. Записка вспыхнула в сжатом кулаке и осыпалась пеплом на до блеска начищенный пол. В приступе ярости Мраксу даже не пришлось использовать для этого волшебную палочку, но и сам юноша едва ли заметил, что сделал. — Не стоило пытаться переиграть отца, братишка. — Оминис даже не заметил, как открылась дверь, и на пороге появился старший из братьев. Наверное, ему стоило взять себя в руки и ответить холодной колкостью, а может, сделать вид, что вообще не понимает, о чем говорит Нобис. Но тело, наполненное праведным гневом, раздираемое душевной болью, среагировало быстрее. Слишком уверенный в своем господствующем положении и не ожидающий нападения Нобис не успел даже выхватить палочку, чтобы отразить Депульсо, когда его с грохотом впечатало в стену. Мужчина быстро пришел в себя — он вовсе не собирался спускать брату с рук такую дерзость, моментально ответив атакой. Оминису, больше интуитивно, чем сознательно, удалось ее отразить, и взрывающее заклинание ударило в вазу, разлетевшуюся на десятки мелких осколков, один из которых оставил глубокий порез на лбу юноши. Лицо и глаза залило кровью из открытой раны, и будь Оминис зрячим, это решило бы исход дуэли, но парень ориентировался на слух, на мельчайшее колебание воздуха и продолжал успешно отражать атаки, быстро и метко цепляя брата заклинаниями, одно из которых, Диффиндо, так удачно попало в левую руку мужчины, обескуражив того. — Довольно. — Буквально из ниоткуда появившемуся Магнусу Мраксу не требовалось даже повышать голос, чтобы заставить сыновей угомониться. — Ты, — обратился он к младшему, — в мой кабинет, живо. Хотя… Сначала приведи себя в порядок, а то еще книги мне запачкаешь. А ты, — хозяин дома повернулся к Нобису, — промой и перевяжи рану. Но даже не вздумай лечить магией, будет уроком. Растерял всю хватку, чуть не проиграл слепому мальчишке. — В его голосе сквозили лед и презрение. Как только дверь в комнату захлопнулась, Оминис осел на пол, ощущая как по лицу, уже до самой шеи, продолжает стекать кровь. Даже достать платок из саквояжа не вышло с первого раза — руки вновь дрожали, и юноша перевернул сумку, из которой тут же высыпалось содержимое — костюм для праздника, сменная одежда, пара книг, набор зелий — необходимый минимум для короткого путешествия. Один флакон со звоном стукнулся о другой, разрывая тишину. Словно пытаясь докричаться до Оминиса голосом Гейл, которая и готовила для Мракса зелья — «Мы вместе. Мы справимся. Я с тобой». И в груди вновь стало теплее. Юноша крепче сжал крошечную бутылочку — кажется, это был напиток Живой смерти, подаренный Абигейл совсем недавно. А затем спрятал во внутренний карман пиджака, будто таким образом мог стать к Гринвич чуточку ближе, даже когда находился далеко. Юноша даже не стал переодеваться, просто вытер кровь, прежде чем двинуться туда, где его точно не ждало ничего хорошего. Едкий запах табака он почувствовал уже в коридоре, так что пришлось ухватиться за стену — палочка хорошо помогала ориентироваться в пространстве, но этот запах словно отрезал все обоняние, лишая Оминиса еще одного из органов чувств, оставляя лишь слух и осязание. — Проходи, мальчик мой, присаживайся. Выпей. — Магнус со звоном поставил на стол два бокала огневиски, стоило двери захлопнуться, оставляя их с сыном наедине. Юноше не оставалось ничего, кроме как покорно выполнить его указания и постараться не скривиться, делая большой глоток напитка. Теперь, когда все внутри заледенело, крепкий алкоголь обжигал особенно сильно. — Итак, полагаю, ты уже успел заметить новое украшение твоей комнаты. — Мужчина приступил к тому, ради чего затевался весь разговор. — Да, отец. — Оминис знал, что от него потребуют ответа, даже если тот очевиден. — Тогда ты должен понимать, что будет, если действовать за моей спиной в моем доме. — Магнус занял место напротив сына. — Я долго терпел твои выходки. Верил, что однажды ты повзрослеешь и поймешь, присоединишься ко мне. Но ты зашел слишком далеко. Ставить палки в колеса собственной семье. Настоящий позор для наследника Слизерина! — В его голосе звенело неприкрытое раздражение. — И все ради чего? Ради дрянной девчонки, которую даже не смог уложить в постель! — Каждое слово — пощечина. Каждое обвинение — удар под дых. — Которая предпочла красавчика Малфоя. Знал бы его отец, с кем водится сынок. — Оминис насторожился: похоже, Магнус знал немало о происхождении Абигейл и ее родителях. Может, удастся уловить что-то важное? Но их разговор прервало дребезжание дверного витража и глухой хлопок — Нобис присоединился к беседе, но остался стоять на небольшом отдалении. — Я предоставлю тебе выбор. Либо ты присоединишься ко мне, либо никогда не покинешь этот дом. — Магнус вернулся к главному. — Я не понимаю, о чем вы, отец. — Юноша рисковал, но ему требовалось больше информации, чтобы понять, как действовать. Очевидно было одно — он сильно прокололся. Настолько сильно, что сам поставил Абигейл под угрозу и стал причиной смерти домовика. Его отцу было известно все или, по крайней мере, почти все. Но насколько много? Что еще можно исправить, а что — уже нет? И мог ли вообще все это время он изменить хоть что-то, несмотря на все свои старания? От осознания неотвратимости грядущих страшных событий по спине пробежал холодный пот, а в голове внезапно рассеялся туман, оставляя после себя лишь одну, почти что горящую огнем мысль — спасти Гейл. Любой ценой. Но если он будет мертв, то кто ей поможет? — Нобис. — Скомандовал Магнус. Сегодня он был не настроен играть в игры. Оминис подскочил, понимая, что это значит. Почти сразу же красный луч Круциатуса ударил прямо в грудь, заставляя рухнуть на колени. Сколько бы раз не испытал на себе пыточное проклятие, привыкнуть к нему невозможно — по венам бежала раскаленная лава, суставы выкручивало, а кости будто ломались все одновременно, раз за разом. Сколько это продолжалось? Секунду, минуту, час, бесконечность? Юноша уже не понимал, кто он и где, и, кажется, готов был на все, лишь бы боль прекратилась. Из горла рвался нечеловеческий крик, но Оминис даже не осознавал, что кричит он сам. — Достаточно. Повинуясь команде отца, Нобис убрал палочку, оставляя брата неподвижным телом лежать на полу. — Либо ты сам вернешься в лоно семьи. Либо я сломаю тебя, но заставлю это сделать. — Доносился до Оминиса смутно знакомый голос. Постепенно сознание возвращалось к юноше, но подниматься с пола он не спешил. — Сказать по правде, я даже горжусь тобой, мой мальчик. Ты оказался достаточно умен и упрям. Но, к сожалению, унаследовал не только мои мозги и внешность матери, но и наивность и мягкость своей тетки. Пришло время изничтожить в тебе слабость. — Мужчина помог сыну, тело которого все еще плохо слушалось, подняться и усадил его обратно в кресло. — Но для начала я хочу, чтобы ты рассказал все, что успел подслушать. А иначе… — По руке прошелся разряд, заставляя выронить палочку, которую Оминис едва успел подобрать. Не Круцио, но все же крайне неприятно. Хотя было очевидно, что это лишь предупреждение. — Разумеется, я могу использовать Легилименцию и все равно все узнаю. Но я даю тебе выбор, сынок. И предпочту, чтобы ты рассказал все сам. Скажем так, в виде изъявления твоей готовности к диалогу. Выбор без выбора. Как и всегда. — Пророчество. Я слышал пророчество. — Наконец выдохнул юноша, примеряясь с обстоятельствами, но не с совестью. — И что вы хотели использовать мои… чувства к Гринвич, чтобы… Я так и не понял, как должно было сработать кольцо. Отдалился от нее. Но вы хотите вернуть маму с помощью какой-то силы, которой она якобы должна обладать. — Прекрасно, мой мальчик, просто прекрасно. — Магнус пополнил опустевшие бокалы для огневиски, добавив к ним третий — для старшего сына. — Продолжай. — Я слышал, как вы сказали, что догадались… Что я намеренно отдалился от Гринвич. — Слова давались с трудом. — И что после этого она повелась на Малфоя. — Догадается ли отец, что Оминис рассказал не все? — Допустим, я тебе верю. — Вполне миролюбиво кивнул хозяин дома. — Может быть, ты слышал еще что-то о малышке Моран? — Магнус пытался подловить сына. — Кто такая Моран? Я слышал только ваш разговор о Гринвич, отец. — Получилось вполне искренне, несмотря на слабость. — Хорошо, если это так. — Мужчина покрутил бокал в руке, одновременно потушив сигару. Значит, разговор подходил к концу. — И что же из этого ты успел рассказать виновнице событий? — Ничего. — Магнус хмыкнул, очевидно, не очень-то веря сыну. — Я… Я собирался. Но наши отношения стали сильно хуже с тех пор, как она стала общаться с Малфоем. — Немного правды. — Разве? До меня доходили слухи, что вы неплохо общаетесь. — Гринвич терпит меня из-за дружбы с Сэллоу. — Откровенная ложь. Поверит ли? — Но не скрывает презрения. Думает, что я ее предал. — И вновь частичная правда, ведь так оно и было в определенный момент времени. — Неужели? Тогда, может быть, ты сможешь объяснить мне, откуда у тебя взялось это. — Мужчина небрежно бросил на стол металлический предмет, несколько раз звякнувший при падении. — Протеевы чары. Неплохая работа. Так откуда у тебя этот медальон? Оминис дернулся и отвернулся, чувствуя, как кровь начинает стучать в висках. Он надеялся, что отец примет этот жест за смущение, а не за проявление страха. — Я… Я украл его. У Себастьяна. — Промямлил парень полушепотом, вызвав у Магнуса взрыв хохота. — Ты? Обокрал собственного дражайшего дружка? — Продолжал бессовестно смеяться мужчина. — Не верю, что ты, весь такой честный и благородный, способен на подобное. — Я не хотел, клянусь! — Вспыхнул юноша, все еще пытаясь выдать ужас за стеснение. — Я… позавидовал ему. И… все вышло как-то само собой. — Только бы отец не полез в его сознание с помощью легилименции, весь блеф раскроется сразу же. — Не такой уж ты, выходит, святоша, да? — Присоединился к веселью Нобис, еще сильнее вгоняя брата в краску. — Ох и повеселил ты старика. Ну же, не смущайся ты так. В конце концов, ты Мракс. А Мраксы в праве брать все, что захотят. — Повторил Магнус фразу, еще с детства набившую оскомину младшему сыну. — Что ж, это уже кое-что. Рад, что ты наконец решил быть со мной честен, сынок. И я могу тебя за это отблагодарить. — Мужчина достал что-то из ящика стола и поднялся с кресла, отставив в сторону пустой бокал. — За мной. Все еще плохо держась на ногах, Оминис поднялся и последовал за отцом — выбора все равно не было. Последним кабинет покинул Нобис, словно замыкая колонну и отрезая младшему брату путь к побегу — как будто юноша вообще был в состоянии на это. Магнус остановился только перед входом в подвалы, да и то лишь ненадолго — чтобы снять своей кровью заклинание, запечатывающее дверь. Без ведома хозяина дома никому было не под силу проникнуть в подземелья, как и выбраться из них. По длинному пахнущему затхлостью каменному коридору долго идти не пришлось — они остановились у пятой камеры. Или шестой? Оминис не мог сказать точно. — Раз уж ты был со мной так откровенен, я тоже проявлю жест доброй воли. Ведь я знаю, как бьет по самооценке отказ хорошенькой девушки. А потому я подарю тебе возможность, о которой ты мечтал. Не пытайся отрицать. Ведь тогда, в школьном лазарете, это был ты? Неужели ты думал, что я не узнаю собственного сына под оборотным зельем? — В ладонь Оминиса лег небольшой флакон. — Пришла тебе пора повзрослеть. — Магнус похлопал юношу по плечу. — Нет… — Медленно, но до парня доходило, о чем говорит отец. «Это же не Абигейл? Это не может быть Абигейл!» — Ужас с новой силой пробежал по телу Оминиса, оседая где-то в районе груди острым куском льда. — Похоже, ты не понял меня. — Все дружелюбие испарилось из тона мужчины. — Меня не интересует твое мнение. Ты сделаешь это либо по собственной воле, либо под Империусом. Нобис! — Старший сын достал палочку с тихим шорохом. — Хорошо! — Юноша отшатнулся, отчаянно пытаясь придумать хоть какой-то план. Пронзительный скрип открывающейся двери напоминал крик. — Ах да, забыл сказать. — Оминис насторожился еще сильнее. Судя по тону, отец ничего не забыл. Совсем наоборот, это был момент кульминации. То, к чему все шло с самого начала. — Когда закончишь, не забудь… Замести следы. Заклинание тебе известно. Ты же понимаешь, о чем я говорю? — Чтобы предотвратить любые разночтения, Магнус все же пояснил. — Из этой комнаты выйдешь либо ты один, либо никто. Уверен, Глория меня поймет. У тебя есть время до ужина. Сердце юноши замерло от страха. Умирать не хотелось. Но способен ли он отнять жизнь невинного человека, пусть даже это была все же не Гейл, чтобы спасти себя? Ответ также был очевиден. Воспользовавшись замешательством сына, Магнус толкнул его в комнату, по двери которой юноша сполз с тихим всхлипом, едва та захлопнулась за его спиной. Оминис вновь чувствовал себя маленьким забитым мальчиком, которого отец наказывал за малейший проступок и угрожал скормить змее, если он, не приведи Салазар, окажется сквибом. Беспросветное отчаяние, безысходность и желание, чтобы это все просто поскорее закончилось, так или иначе. «Прости меня, Гейл», — все, о чем он мог думать в этот момент. Оминис знал, что этот день не будет для него простым. Но не мог даже предположить, что он станет последним в его недолгой жизни. Говорят, она пролетает перед глазами незадолго до смерти. Но единственное, что теперь было в мыслях юноши — Абигейл. Его Абигейл, которая сейчас была где-то там, далеко. Но уже скоро окажется в этом проклятом доме, совершенно ни о чем не подозревая. Наверное, если бы не острый слух, Оминис не услышал бы слов, раздававшихся по ту сторону двери вместе с удаляющимися шагами. — Неужели вы правда убьете его, отец? — Даже Нобис был до глубины души поражен такой жестокостью. — Разумеется, нет. В конце концов, он мой сын, каким бы ни был. Чувство безысходности и страх брали свое, и юноша все же разрыдался, ударив кулаком со все еще зажатым в нем зельем по закрытой двери, словно это могло хоть чем-то помочь. — Господин, умоляю, — раздался надломленный голос из другого конца комнаты. — Я сделаю все, что вы прикажете, не нужно меня пытать. Сколько лет было этой девочке? Как она сюда попала? Мракс попытался сделать глубокий вдох, чтобы хоть сколько-то успокоиться, но горло сводило, не позволяя воздуху поступать в легкие. — Кто ты? — Вместо нормальных слов вышел какой-то хрип. Оминис приложил руку к груди, чтобы удостовериться, что его сердце все еще бьется. И наткнулся на неожиданную находку, о которой успел забыть. Неужели… Неужели это его шанс? Риск велик, но все возможно. Другого выхода нет. Отец не отпустит его, пока не сломает. — К… Кэти. Прошу вас, пощадите! — Вновь взмолилась девушка. — Я клянусь, я сделаю все, что вы захотите! Только отпустите меня! Я никому ни о чем не расскажу! — Успокойся, — Оминис был не уверен, говорит он это себе или ей. — Я не собираюсь причинить тебе вред. Медленно, чтобы не пролить зелье трясущимися руками, он открыл флакон, отданный Магнусом. «Оборотное», — юноша легко определил его по запаху. «Но откуда частичка Гейл? Как отец… Нобис!» — Оминис быстро сложил факты и догадался, для чего на самом деле его старший брат появлялся в Хогсмиде месяц назад. — Выпей это. — Мракс протянул зелье девушке. — Пожалуйста, я не собираюсь тебе навредить, но только так у нас есть шанс отсюда выбраться. — Нет, прошу! Я знаю, что это, пожалуйста! — Хныкала Кэти. — Знаешь? Ты волшебница? — Юноша даже почти не удивился. Кажется, у него просто не осталось на это сил. — Нет, но… Господин, который приходил до вас, давал мне это. — Девушка все еще жалась в угол, боясь лишний раз пошевелиться. — Умоляю… — Что бы ни сделал с тобой тот волшебник, я не собираюсь делать то же самое. Просто выпей это. Так нужно. — Сколько осталось до ужина? — Кэти, сколько ты уже здесь? — Миролюбиво поинтересовался Оминис, чтобы немного успокоить девушку. Если получится ее отсюда вытащить, нужно знать, какой отрезок памяти придется стирать. Загреметь в Азкабан за нарушение Статута не хотелось. — Я н-не знаю, господин… Давно. — Пленница казалась растерянной. «Хорошо, зайдем с другой стороны», — пытался держать себя в руках юноша, хотя, видит Мерлин, ему это давалось очень тяжело. — Когда ты… попала сюда, какой был месяц, день? Кэти задумалась, словно ей было тяжело вспомнить даже нечто настолько важное. — Июнь, это был конец июня, господин, но… — Девушка запнулась, будто опомнившись. — Пожалуйста, перестаньте мучить меня. Просто сделайте то, зачем пришли, я не буду кричать… Но если вам хочется, буду. Другому господину нравится, когда я кричу. От ее слов к горлу Оминиса подступила тошнота — как же отвратительно и мерзко это звучало. — Послушай, ты должна выпить это. Так нужно. — Попытался он сосредоточиться на деле. Кэти продолжала отказываться, несмотря на все уговоры. Кажется, Оминис начал сходить с ума, всерьез раздумывая о том, не использовать ли Империус. Усилием воли парень взял себя в руки, заставив заткнуться этот внутренний трусливый голосок. — Я тоже здесь пленник! — Наконец взорвался юноша. — И это наш единственный шанс выбраться живыми! Похоже, этот полуистеричный всплеск все же произвел впечатление на девушку, и она наконец согласилась принять зелье, почти сразу же рухнув на колени от неприятных ощущений во всем теле. Что же с ней делали, если она даже глоток Оборотного вынести едва способна? — Теперь это. — Парень достал второй флакон как только Кэти немного пришла в себя. — Что это? Пожалуйста, не нужно… — Оминис вздрогнул, услышав любимый голос и такие чужие интонации. — Пей! — Почти рявкнул парень, теряя терпение. Слышать Абигейл на месте незнакомой девушки точно было выше его сил. Оминису оставалось только просить Мерлина, чтобы зелье Гейл действительно работало правильно, когда напуганная до полусмерти Кэти упала на каменный пол и уронила флакон, разлетевшийся на осколки. Что ж, теперь у Мракса было немного времени, чтобы подумать. Еще бы знать, сколько именно. Собравшись с мыслями, юноша направил палочку куда-то в стену и на выдохе произнес слова, которое клялся себе никогда не говорить вслух. — Авада Кедавра! — Разумеется, зеленый луч ударил в камень, никому не причинив вреда. Зато страшное заклятие и собственный дрожащий голос отпечатались в памяти, если отцу придет в голову все же использовать легилименцию. Если же нет… Что ж, эта секунда в любом случае будет являться Оминису в кошмарах до конца его жизни наравне с тем днем, когда он все же сломался и использовал Круциатус. Юноша осел на пол и прислонился затылком к ледяной стене, словно это могло как-то помочь сохранить холодный рассудок, если, конечно, Мракс вообще еще был в своем уме. Может, все это было просто проверкой? С чего он вообще поверил этой «Кэти»? Это вообще ее настоящее имя? Отец вполне способен обмануть его. Какое наказание ждет его, если он и впрямь оказался слишком наивен? Чего ему стоило использовать легилименцию на девчонке, прежде чем давать ей зелье? С другой стороны, если бы он действительно сломался и выполнил требование отца, использовав смертельное проклятие, девушку не защитили бы никакие чары. Вряд ли, при таком раскладе, она могла оказаться шпионкой Магнуса. Или отец заранее знал, что его сын не станет использовать непростительные заклинания? Хотел просто запугать, сломать? Что ж, думать об этом уже поздно. Теперь, когда он дал ей напиток Живой смерти, пути обратно все равно не было. Нужно решать, как действовать дальше. В этой задачке по нумерологии оказалось слишком много переменных. Оминис не знал, сколько именно прошло времени, когда все с тем же криком-скрипом открылась дверь, пропуская в затхлое помещение немного свежего воздуха, но все еще недостаточно, чтобы сделать нормальный вдох. — Нобис. — Скомандовал лорд Мракс, даже не глядя на младшего сына, сжавшегося в комок в углу комнаты. Стук каблуков по камню, хруст битого стекла под подошвой. Тишина. Удивленная усмешка. — Надо же. Мертва. Еще одни шаги, немного тяжелее. — Удивлен, мой мальчик. — Магнус подошел ближе к младшему сыну. — Рад, что ты все же решился. И вот нужно тебе было доводить меня до подобных мер? А может быть, я должен был сделать это намного раньше, чтобы мы оба с тобой избежали проблем? Видимо, где-то я допустил ошибку в твоем воспитании. — В его голосе звучало почти искреннее сожаление. Почти. — Слаанеш, ужин. — Нет! — Тут же взвился Оминис, заставив отца насторожиться. — В чем дело? — Это… Это уже слишком. Отец, прошу. Я сделал то, чего ты хотел. Позволь мне хотя бы похоронить ее, как полагается. — За мольбой в голосе юноша прятал страх. Такого поворота событий он не предусмотрел. — Ничего большего маглы и не заслуживают! — Рявкнул мужчина, но тут же смягчился. — Ну хорошо. Я понимаю, тебе непросто дался этот шаг. И все же ты принял верное решение, а потому я закрою глаза на эту блажь. У тебя есть полчаса, чтобы закопать ее где-нибудь в парке и привести себя в порядок. Ужин стынет. Наш новый домовик готовит просто изумительный коддл, я хочу, чтобы ты обязательно попробовал. — Да, отец. — Оминис отвесил неглубокий поклон, прежде чем поднять тело девушки с помощью заклинания, стараясь даже не думать о том, что она сейчас выглядит в точности как Абигейл. И все же перед выходом из подвала он ненадолго задержался. Хотя Кэти все еще была жива, нечто умерло здесь этой ночью. Перегорело, обратилось в пепел и развеялось по ветру. Кажется, это была еще одна часть его души. Юноша выбрал раскидистый дуб у ограды — неприметное место в низине, со всех сторон закрытое другими деревьями и кустарниками, непросматриваемое из окон дома — это он знал точно, так как в детстве его нередко ругали, если он сюда забредал. Вырыть в земле неглубокую могилу с помощью магии тоже не составило труда. Как и закопать ее, так и не опустив туда тело, а положив его в кустах и прикрыв дезиллюминационными и, на всякий случай, обездвиживающими чарами, предварительно убедившись, что никого из «питомцев» отца нет поблизости. Абигейл говорила, что зелье действует около 5-6 часов, так что время у него еще есть, но перестраховаться не помешает. Привести себя в порядок на скорую руку так и вовсе не составило труда — быстро ополоснуться, попутно разбив говорящее зеркало, и сменить все еще перепачканную кровью и грязью подвалов одежду. Сложить во внутренний карман очередное первое попавшееся зелье — плевать, что там во флаконе, лишь бы чувствовать хоть намек на теплоту в этом мире, когда тело, казалось, все еще было заледеневшим. Не было даже слез, почти не осталось страха. Только пустота, разрастающаяся в душе, из которой вырвали нечто важное. Но этот самообман, крохотная ниточка к Абигейл будто заставляла его сердце биться дальше. — Доброго вечера, отец. Нобис. — Оминис ровным шагом вошел в столовую, ничем не выдавая своего внутреннего состояния. — Прошу прощения за опоздание. — Ничего страшного, сынок. Присаживайся. — Магнус отставил в сторону бокал столового вина, приглашая юношу занять положенное ему место за столом. — Наслаждайся ужином. Оминис был уверен, что самый вкусный суп и наилучший пудинг не полезут ему в горло, но, очевидно, ошибался. Не чувствуя вкуса, он проглотил все, что было предложено, словно телом управлял кто-то другой. Понравился ли коддл? «Да, разумеется, просто изумительно». Будет ли он десерт? «Конечно, спасибо». Может, еще вина? «Благодарю, не откажусь». — Итак, думаю, мы можем перейти в гостиную. — Хозяин дома отложил приборы, значит ужин был окончен. — Тосси, подай напитки в зеленую гостиную. — Какие напитки желает хозяин? — Домовик, появившийся в столовой с тихим хлопком, склонился почти до земли, но все еще было заметно, как трясутся его уши в присутствии змей, по традиции сопровождающих Магнуса за ужином. Этим вечером к Шиссее и Иссашае присоединился и бушмейстер Ушссаан. Наверное, это должно было что-то означать, но Оминис поймал себя на том, что ему абсолютно безразлично количество змей за обеденным столом. Едва ли хоть одна из них могла быть более агрессивна и ядовита, чем представители его семьи. — Как… — Магнус запнулся, догадавшись, что новый домовик еще не знает, что обычно предпочитают гости. — Огневиски для меня и Нобиса, херес для Оминиса. — Простите, отец. — Вмешался в разговор младший из сыновей. — Если вы не возражаете, я бы предпочел огневиски сегодня вечером. Эльф едва слышно пискнул, не решаясь выполнять приказ младшего господина без разрешения хозяина. Магнус лишь довольно хмыкнул. — Раз уж мой сын решил изменить свои предпочтения в алкоголе, как я посмею ему отказать? — Мужчина казался довольным. — Выполняй. — Махнул он рукой, и домовик испарился в воздухе, торопясь исполнить приказ. В гостиной тлел камин, с трудом согревая толстые каменные стены особняка, даря скорее намек на тепло. Но Оминис, кажется, не замечал даже этих крох — холод внутри все еще ощущался физически. Изменится ли это когда-нибудь? — Итак, я вижу, ты усвоил урок. — Мракс-старший, по привычке, закурил сигару, но его младший сын даже не поморщился, как делал это обычно. — Да, отец. — Голос бесцветный, словно неживой. — Очень этому рад. Но позволь, все же, удостовериться. Легилименс! К этому Оминис был готов, продумав все заранее. Конечно, ему не хотелось делиться их с Гейл моментами, но он позволил отцу увидеть некоторые детали. Отказ Кэти пить зелье. Грубый приказ «Пей!». Свои мысли об использовании Империуса. Холод, страх, отчаяние, разбитый флакон. Момент, когда применил непростительное, и надломленное звучание собственного голоса. Вырытая могила. Замешал все это с самыми грубыми словами, что слышал от Абигейл за время их ссоры. Со своей злостью от того, что девушка разворачивалась, завидев его в коридоре. С ревностью к Малфою. Запутал порядок, чтобы сложнее было уловить суть. — Так значит, мальчик мой, ты наконец стал мужчиной. — Усмехнувшись, Магнус вновь выпустил из легких едкий дым и откинулся в кресле. — И достойным наследником Слизерина. Хотя, конечно, меня все еще расстраивает твоя сентиментальность, но ты уже делаешь успехи. Прекрасный повод это отметить. — Благодарю, отец. — Все тот же безжизненный тон. Глоток огневиски, который уже даже не согревал. — Значит, теперь мы можем перейти к делу. — Голос Магнуса растерял любой намек на веселье и беззаботность. — Эта девчонка, Гринвич. В ней есть сила, особый дар. Но, по моим расчетам, она достигнет своего апогея лишь после совершеннолетия девчонки. К этому времени она придет ко мне сама. Но, для полной уверенности, она должна быть привязана к одному из вас. Оминис, — обратился он к младшему сыну, — я доверил тебе кольцо твоей тетки. Как, я полагаю, ты слышал, в нем заключен один из Даров смерти, воскрешающий камень. Так что постарайся, мой мальчик, сблизиться со своей сокурсницей, пусть даже тебе придется играть дружеские отношения. Нобис, — настала очередь старшего, — нам не нужны препятствия в виде Малфоев. Надеюсь, ты понимаешь меня? — Конечно, отец. Я сделаю все, что в моих силах, и даже больше. — Ни секунды не колеблясь откликнулся Нобис. — Ты всегда радуешь своего старика, мой мальчик. — В голосе Магнуса послышался намек на теплоту. — Вы оба должны постараться. Вы же хотите вернуть свою маму? Вновь услышать ее голос, обнять? Отец бил по больному. Эти слова смогли прорезать даже ледяную корку, сковавшую Оминиса, добираясь острыми гранями до самого сердца. Где-то в глубине черепной коробки еще билась мысль: это невозможно. Но юноша, потерявший мать еще в раннем детстве, был глубоко к ней привязан. Даже теперь, когда понимал, что она была ничем не лучше отца. Такая же безумная и жестокая. — Разумеется, отец. — Почти искренняя ложь звучала без единого следа эмоций. — Прекрасно. — Похоже, Магнус был крайне доволен результатами «воспитательного процесса». — Мне плевать, кто из вас добьется расположения маленькой мерзавки. Но она должна быть привязана к одному из вас настолько, что не побоится отдать свою жизнь. Вы поняли меня? — Да, отец. — Конечно, отец. Согласие прозвучало нестройно, и в голосе одного из братьев явно наблюдалось куда больше энтузиазма, чем у другого, но это вполне устроило их отца. — Вы очень радуете меня, мои мальчики. Завтра праздник у вашего брата, а сегодня, судя по всему, у меня. — Хохотнул Магнус. Мало что в этой жизни он ценил больше, чем беспрекословное подчинение. — Что ж, теперь мы можем просто отдохнуть и насладиться вечером в кругу семьи. Ах, да, еще кое-что, — спохватился он в последний момент. — Оминис, сынок, я настаиваю, чтобы оставшуюся часть каникул ты провел в родном доме, а не в деревенской халупе, как какое-то отребье. — Но… — Легкая паника заставила лед внутри пойти трещинами, но не сломаться. — Я не желаю слышать никаких «но». — Холодный тон, не терпящий возражений. — Завтра же после приема ты отправишься в тот, с позволения сказать, «дом». Соберешь свои вещи и вернешься обратно до рассвета. Ты понял меня? — Слушаюсь, отец. — Что ж, он сможет это объяснить Себастьяну и пережить. Если Гейл будет в безопасности. Вернувшись к себе, Оминис просто лег на постель, даже не раздеваясь. Какое-то время за ним присматривала песчаная эфа, удобно устроившись на гардине. У юноши не было ни сил, ни настроения ее прогонять, так что он попросту игнорировал присутствие змеи, пока той не надоело, и она не уползла в окно. Когда часы пробили ровно полночь, Мракс задумался о том, что пора бы подняться с постели и помочь Кэти, но все тело словно одеревенело, а желание что-либо делать дремало так глубоко, что было не достучаться. Юноша приложил руку к груди, чтобы в очередной раз за этот вечер убедиться, что в ней все еще бьется сердце. Иронично, но вместо него опять удалось нащупать флакон с зельем. «Абигейл и есть мое сердце», — эта мысль вызвала какую-то глупую и неуместную улыбку, но стала толчком — что подумала бы Гейл, если бы узнала, что он обещал помочь невинной девушке, но бросил ее одну в парке под чарами, практически на верную смерть? Наверняка, осудила бы. Может, даже назвала бы трусом и пошла исправлять его ошибки в очередной раз. Это дало стимул наконец подняться. Что ж, раз он обещал, то должен помочь. Зря, что ли, так рисковал? Добраться до парка ночью оказалось намного сложнее — приходилось прятаться и избегать встречи с отцовскими «соглядатаями», пройти через кухню — если кто-то все же заметил, то можно сослаться, что спускался попить воды. Стараться не шуметь. Потребовалось почти полчаса, чтобы дойти до места, где он оставил пленницу. Та уже начала приходить в себя к этому моменту, но все еще была довольно слаба и плохо стояла на ногах. — Давай, я помогу. — Позволил он Кэти облокотиться на собственное плечо. — Тут недалеко, ты сможешь выбраться. — Юноша уже держал наготове Обливиэйт, чтобы стереть лишние воспоминания. — Это вряд ли. — Раздался за спиной холодный голос. — Ehhh ayaethe ehhaayaa hasseey hatheehh — Послышался шелест, и по ноге Нобиса заполз крупный бумсланг. И почему Оминис не подумал, что его могут поджидать на месте?! Идиот! — Так и думал, что ты не просто так решил ее «похоронить». Так занервничал, когда отец приказал змее сожрать тело девчонки. Юноша непроизвольно закрыл своим телом все еще пошатывающуюся Кэти. — Я говорил отцу, что он слишком мягок с тобой. Избаловал, потакая бесконечным капризам. — Палочка, направленная прямо в грудь младшему брату, не оставляла сомнений: Нобис готов использовать весь свой арсенал, если это потребуется. — Вот только кто бы меня слушал. — Чего ты хочешь? — Оминис предположил, что брат медлит не без причины. А значит, можно договориться. Но ошибся. — Авада Кедавра! — Зеленый луч ударил в девушку, так неудачно выглянувшую из-за спины своего защитника. Сердце Оминиса замерло на долю секунды, пока он успел подумать, что брат убьет его самого. Где-то на грани сознания юноша испытал постыдное облегчение, услышав, как упало тело позади. Страшно не хотелось умирать. Но затем чувство вины все же взяло верх — он обещал спасти ее, но не смог. А значит, и кровь этой девушки теперь тоже на его руках. К горлу подступила тошнота, причиной которой был не то ужас от близости смерти, не то отвращение к самому себе. — Исправляю твои ошибки, как и всегда. — Нобис не испытывал ни грана раскаяния. — И что? Пойдешь теперь докладывать папочке? — Оминис и сам не знал, откуда в нем взялось столько храбрости. Но его брат лишь усмехнулся. — Ну уж нет. Я здесь не за этим. — Тогда что. Тебе. Нужно? — Чеканил юноша каждое слово, пока адреналин медленно расползался по венам. Игра на остром лезвии бритвы, ведь следующее смертельное проклятье может поразить уже его самого. — Все просто. — Голос старшего из братьев звучал небрежно, но палочка даже не шелохнулась. — Мне нужна моя мать. А значит, Абигейл Гринвич должна умереть. Но, видишь ли, в чем проблема… Отец строит свою игру. Ждет, пока девчонка придет сама. А я устал ждать. Я ждал двенадцать лет! И теперь, когда решение так близко, он медлит! — С тонких губ Нобиса сорвался нервный смешок. — Ради чего? Чтобы она якобы вошла в полную силу? Да плевать на это, лишь бы хватило для ритуала! — Я не стану помогать тебе. — Оминис отшатнулся, едва не споткнувшись о труп, от чего тошнота вновь подступила к горлу. — Как будто я тебя об этом прошу. — Нобис разразился смехом. — Может быть, тебе и удалось провести отца, но я знаю немного больше, братец. Юноша отчетливо ощущал себя мышью, пойманной в ловушку. И шансов на спасение было очень мало. — Не понимаю, о чем ты. — Ах, неужели? — В голосе брата звучало безумие. — Видишь ли… Нет, не видишь, точно, как я мог забыть! Так вот, мне прекрасно известно, что Малфоя с нашей куколкой совсем не объединяет взаимное нежное чувство. И что же это может означать? — Что? — Оминис искренне надеялся, что если он даст брату выговориться, то успеет придумать, как же выкрутиться, но в голову не приходило ни одной стоящей идеи. — Что ты лжешь. — Голос Нобиса вновь приобрел стальные нотки, позаимствованные у отца. — Какой же ты наивный, братец. Так защищать какую-то дрянь, которая попросту вертит перед тобой хвостом. Думаешь, в твоем благородстве есть хоть какой-то толк? А как же удовольствие? Готов поспорить, и это магловское отродье ты не тронул, даже когда она была под оборотным зельем! Оминис дернулся, как от пощечины, ощущая, что еще немного, и его вывернет наизнанку. — Значит, я прав. — Протянул Нобис. — Что ж, очень зря. Значит, ты даже не представляешь, каково это, когда строптивая стерва Гринвич кричит под тобой. Пусть даже знаешь, что это кто-то другой под Оборотным зельем. Жаль, что ты упустил такой шанс, братишка. Юношу словно пронзило ударом молнии. Вот, о чем говорила Кэти. В голове зазвучал голос девушки: «Другому господину нравится, когда я кричу». Мерлин, лишь бы Абигейл никогда в своей жизни об этом не узнала. — Ублюдок! — Оминис почти срывался на крик. — Вот уж нет. Не я так точно. — Нобис небрежно взмахнул палочкой, словно призывая к себе солонку за обеденным столом. — Мне надоели твои капризы. Надоели интриги отца. Теперь ты будешь делать то, что я сказал. — Мужчина шипел, почти переходя на парселтанг. — Империо! Оминису уже не раз доводилось оказываться под действием подчиняющих чар. Волна тепла растеклась по телу вместе с легкой эйфорией. Все становилось так просто и понятно. Совершенно не хотелось думать. Зачем, если это может сделать кто-то другой? Ведь это так просто — подчиниться. — Вот так-то намного лучше. Подойди. — Скомандовал Нобис, и его брат подчинился. Словно марионетка, которую дергают за ниточки. — Возьми это. — Мужчина вложил небольшой флакон в добровольно протянутую руку Оминиса. — Завтра, во время приема. ты вольешь это в бокал Гринвич. И обязательно проследишь, чтобы она выпила все до дна. И, конечно же, не предупредишь ее об этом ни словом, ни делом. Ты понял меня? Молчание. — Отвечай. — Требование. — Да, я понял. — Никаких эмоций. — Прекрасно. — На лице старшего брата появилась улыбка, так странно дополняющая безумный блеск глаз. — Конечно. Едва не забыл. — Похоже, эту привычку он тоже почерпнул у отца. — Что бы ни было между вами раньше, теперь ты будешь стоять в стороне. И чувствовать. О, я очень надеюсь, что ты будешь чувствовать. Особенно в тот момент, когда из подвала вновь будут доноситься крики. Ведь теперь я так жажду узнать, как она кричит на самом деле. — Оскал хищника, почуявшего добычу. — Я надеюсь, мы поняли друг друга? Отвечай! — Да. — Безжизненный голос, словно Оминису было все равно. — Отлично. А теперь иди к себе. Надеюсь, не нужно объяснять, что все сказанное должно остаться между нами? — В тоне Нобиса звучал даже намек на невинность, что делало его лишь более сумасшедшим. — Разумеется. Доброй ночи. — Юноша рассеянно кивнул и медленно побрел в сторону дома. Лишь добравшись до своей комнаты, Оминис позволил себе перестать разыгрывать бесчувственную куклу и рухнул на все еще застеленную кровать лицом вниз. Хотелось кричать и крушить, плакать навзрыд и молить Мерлина о помощи. Плотину прорвало, лед надломился. И теперь все нутро затапливало горячей кровью. Но Оминис по-прежнему мог думать лишь об одном — об Абигейл. Которая прибудет сюда уже спустя несколько часов. Наверняка, вновь обескураживающе красивая, острая на язык и влюбляющая в себя всех вокруг. Не подозревающая, что происходит прямо за ее спиной, какие тучи сгущаются над головой. Что ж, кое в чем Нобис просчитался: его Империус был не способен подавить волю младшего брата еще три года назад. Что уж можно было говорить об этой ночи? Кое-как, едва не перебив половину флаконов, юноша нашарил в сумке зачарованное перо и пергамент, порвавшийся, пока его доставали. Но какая разница? Оминису хватило бы и небольшого куска. Однако стоило начать диктовать послание, как Мракс услышал знакомый шорох — змея. Бумсланг или эфа? Так сразу и не разобрать, но одинаково плохо. Если Нобис узнает, что его чары не действуют, он придумает другой план. Если же что-то заподозрит отец, юноша не сомневался, его брат выдаст всю правду после первого же Круцио. И тогда беда ждет обоих. Магнус Мракс явно дал понять — он не потерпит в своем доме тех, кто действует у него за спиной. Оминис вырвал пергамент прямо из-под продолжающего писать пера и спрятал флакон в карман — только бы не перепутать с тем, что он достал из своих запасов. Сделал вид, что уже готовится ко сну, привел себя в порядок и лег в постель. Как будто у него был хоть один шанс действительно уснуть этой ночь.15 августа 1891, больница Святого Мунго, Англия
Оминис расхаживал взад-вперед у палаты, в которую определили Абигейл, стараясь себя не накручивать, но нервируя всех остальных и дергаясь от каждого звука. В этот момент ему было совершенно плевать — как быстро сможет найти его отец, что будет дальше, как долго его будут пытать за обман и непослушание. Если что-то случится с Гейл, какая, в сущности, разница, что будет дальше с ним самим? Когда же дверь палаты, в которую определили Абигейл, наконец открылась, юноша почувствовал, как сердце ушло куда-то в пятки. — Мистер Мракс? — Знакомый голос. Кажется, это был Ланселот Пруэтт. — Насколько я понимаю, это вы доставили мисс Гринвич в больницу? Очень верное и благоразумное решение. Где ваш сопровождающий? — Его нет. Мы прибыли одни. Что с мисс Гринвич? — Оминису не хотелось отвечать на всякие сопутствующие вопросы, ему было жизненно важно знать состояние Гейл. — Как это возможно? Надеюсь, вы не нарушили закон, применив трансгрессию до совершеннолетия? — Целитель явно насторожился. Юноша же едва сдерживал нетерпение, стараясь отвечать вежливо. — Одноразовый портал, настроенный на перемещение к больнице Святого Мунго. У нас хранится несколько таких дома, на экстренный случай. — Соврал он первое, что пришло в голову. — Хм, должен сказать, очень предусмотрительно. — Продолжал мужчина испытывать нервную систему юноши. — Однако, я все же буду вынужден связаться с вашим отцом и директором Блэком, так как на данный момент моя пациентка находится под опекой школы. — У вас вряд ли это получится. Директор этим вечером присутствует на праздновании свадьбы моего старшего брата. Доступ к каминной сети заблокирован. — Мракс начал считать про себя, чтобы не сорваться. — В таком случае, я должен отправить сову профессору Шарпу. — Рассуждал целитель, даже не представляя, какая буря бушует сейчас в душе его собеседника. — Целитель Пруэтт, — Оминис старался говорить тише, боясь, что в ином случае попросту сорвется на крик. — В каком состоянии сейчас мисс Гринвич? — О, конечно. Мисс… — Договорить ему не позволила вновь открывшаяся дверь палаты, из которой вышел незнакомая ведьма. — Прошу, познакомьтесь, это моя коллега, Адония Сметвик, ведущий целитель Отделения отравления растениями и зельями. Наша пациентка переходит под под ее присмотр. — Абигейл отравили? — Ужас в голосе и ворох мыслей в голове: этого не может быть, ведь он вылил зелье! Неужели кто-то все же подлил Гейл отраву? — Что с ней? — Успокойтесь, мистер Мракс, не стоит так нервничать. — Миролюбиво попросила женщина. К счастью, она все же продолжила, потому как Оминис уже не готов был ручаться за себя. — Мисс Гринвич очень повезло, ее здоровье в полной безопасности, и девушка просто спит. На душе у юноши стало так легко, что он едва не расплакался. Но что-то его настораживало. — Если с Абигейл все в порядке, почему она потеряла сознание? И для чего нужно вызывать сюда профессора Шарпа? Целитель, прошу вас, я… — Парень осекся, осознав, что на нервах едва не ляпнул лишнего. — Мисс Гринвич — мой хороший друг, и я переживаю. Тем более, что это произошло на свадьбе моего брата, в моем доме. — Я понимаю ваше беспокойство, мистер Мракс. — Немного более благожелательно откликнулась целительница. — Дело в том, что в организм мисс Гринвич все же попал один довольно редкий и запрещенный эликсир. А потому мы просто вынуждены известить о произошедшем профессора Шарпа, как представителя организации, взявшей на себя опеку о девочке, так и сотрудников Управления мракоборцев. Оминис почувствовал, как мурашки пробежали по спине. Очевидно, и на лице юноши отразилась тревога, так как целитель Пруэтт поспешил его успокоить. — Как я уже сказал, мисс Гринвич очень повезло. Ей ничего не грозит. Уверен, уже скоро она придет себя, и вы сможете навестить ее в палате. Если желаете, можете пока подождать на шестом этаже, в буфете для посетителей. — Спасибо, целитель. — Весь запал ушел, оставляя вместо себя лишь опустошение и усталость. — Я буду в зоне отдыха. Когда профессор Шарп прибудет, пожалуйста, сообщите ему о моем местонахождении.