more than I can take

Just a little bit of everything too much Just a few too many words were told too hard Just a little bit of truth inside our lies Just a little too much rain inside your eyes Just a little bit of everything in me Cries a little bit too much for me to leave Just a little bit of hope keeps me alive While a little part of me already died © Could You — A Life Divided

      — Мисс Сэллоу, к вам посетитель. — Добродушное круглое лицо целительницы показалось в дверном проеме, когда Анна уже не знала, чем себя занять.       Книги, принесенные Себастьяном и Оминисом в прошлый раз, прочитаны дважды. Вдохновения, чтобы рисовать, тоже не было. Оставалось лишь сидеть и ждать, когда кто-нибудь вспомнит о ней и придет навестить.       Невыносимо хотелось хоть с кем-то поделиться новостью: благодаря сведениям об источнике проклятия, целителям удалось подобрать лекарства, стабилизирующие состояние девушки и делающие приступы менее болезненными.       Ланселот Пруэтт обещал лично поговорить с заместителем директора Уизли, чтобы его пациентка смогла вернуться к занятиям. Разумеется, большая часть школьных радостей для нее по-прежнему была недоступна, будь то квиддич, гонки на метлах, вечеринки, дуэльный клуб и уроки по трансгрессии (как будто они ей требовались!). Кроме того, следовало дважды в неделю проходить осмотр у мадам Чиррей и один раз в месяц у самого Пруэтта, который обещал навещать ее в школе. А также соблюдать режим дня, правильно питаться, не слишком усердствовать на занятиях, избегать попадания любых возможных заклятий (что заметно ограничивало практику по ЗоТИ) и ни в коем случае не пробовать какие-то посторонние зелья, кроме разрешенных. Но Анна была согласна на что угодно, чтобы наконец выбраться из своего заточения, встретиться с друзьями, позавтракать в Большом зале, посидеть вечером у камина в гостиной Слизерина и поиграть в плюй-камни с Себастьяном и Оминисом в крипте.       А потому, услышав, что у нее гости, девушка едва ли не подскочила от радости. Однако, вместо брата и лучшего друга в дверях палаты появился совершенно незнакомый молодой человек — весь в черном, застегнутый на все пуговицы, бледный, но довольно красивый, хотя улыбка его почему-то портила.       — Добрый день, мисс Сэллоу. — Мужчина сделал уверенный шаг в сторону табурета для посетителей, но садиться не спешил, вместо этого протянув Анне роскошный букет фиолетовых ирисов.       — Кажется, мы не знакомы… — Смутилась девушка, но цветы приняла. Все же не каждый день ей дарили подобную красоту.       — Прошу извинить мою бестактность. — Вновь улыбнулся незнакомец. — Меня зовут Нобис. Мистер Нобис Мракс.       Это имя Анне было знакомо, а потому она поспешила отодвинуться и убрать букет подальше — от этого человека она не хотела бы принимать даже самые шикарные подарки.       — Я знаю, кто вы. И прошу поскорее покинуть палату. — В ее голосе смешивались паника и отвращение.       — Не торопитесь, мисс Сэллоу. — Мужчина проигнорировал реакцию девушки и сел на табурет, устраиваясь со всем возможным удобством. — Я пришел к вам по делу.       — У меня нет и не может быть с вами никаких дел! — Резко ответила девушка, чувствуя, как постепенно начинает накатывать боль. — Убирайтесь немедленно!       — Ну зачем же так волноваться. — Нобис взмахнул палочкой, запечатывая палату.       Анна наконец поняла, почему его улыбка казалась неприятной — она совершенно не затрагивала леденяще-черных глаз, словно была искусственной, чужеродной. — Я пришел просто поговорить. Если же мы с вами так и не придем к общему решению, я просто покину вас так же, как пришел сюда. Вам ничего не грозит, уверяю.       — Что вам нужно от меня? — Девушка по-прежнему была настроена решительно.       — Зачем же вот так сразу? Может быть, все совсем иначе, и я пришел не требовать, а предложить? — Голос мужчины стал немного тише, и в нем проявились хищные нотки.       — Что бы вы ни собирались мне предложить, мне ничего не нужно от такого, как вы! — Анна не собиралась даже слушать, что хочет предложить ей этот мерзавец.       — Даже если я скажу, допустим, просто допустим! Что могу помочь вам вернуть наследство, растраченное вашим дядюшкой на выпивку и ваше, мисс Сэллоу, лечение? И даже дом ваших родителей. — Нобис знал, на какие точки давить. Сердце девушки дрогнуло, но она промолчала, чтобы не выдать себя. — К тому же, насколько мне стало известно, господин Соломон покинул нас так рано. Как же подобное могло произойти? Страшно представить, что двое таких юных волшебников остались совсем без опекуна. — Анна едва могла дышать. — К тому же, на такой долгий срок. Как один из судей Визенгамота, я просто обязан всерьез заняться решением этого вопроса и определить, кто же теперь должен позаботиться о сиротах до их совершеннолетия. Очень надеюсь, что это будет достойный человек, которому будет небезразлична ваша судьба. А не какой-нибудь мерзавец, которому нужны лишь рабочие руки и выплаты Министерства. Как вы полагаете? — Не нужно было быть Кандидой Когтевран, чтобы распознать завуалированную угрозу в этих словах. Девушка почувствовала, как сдавило грудную клетку. А Нобис, тем временем, продолжал. — Возможно, эту непростую обязанность мог бы взять на себя мой отец. Я ведь не ошибусь, если скажу, что вы очень близки с моим младшим братом? Можно сказать, почти семья. Уверен, это могло бы лишь сплотить вас. К тому же, связи моей семьи оказались бы полезны молодому мистеру Сэллоу, когда тот пожелает строить карьеру. Так и вам, когда вы, прекрасная чистокровная волшебница, достигнете возраста для создания семьи. Кто знает, может быть, близость к нашему дому сделала бы вас идеальной партией для Оминиса?       Анна почувствовала, как к глазам подступили слезы. Нобис обещал ей все, о чем она могла только мечтать для себя и для Себастьяна — хороший опекун, карьерные перспективы, защита, право на будущее с любимым человеком. Слишком соблазнительным звучало это предложение, чтобы отказаться.       — Нет. — Твердо ответила девушка, наконец собравшись с силами. — Я никогда не сделаю того, что могло бы быть во вред Оминису. Не стану плести интриги у него за спиной, объединяясь с людьми, которые испортили ему детство!       Мужчина лишь усмехнулся в ответ, с затаенным удовольствием наблюдая за душевными терзаниями Анны.       — Мисс Сэллоу, — наконец произнес он, вдоволь насладившись чужими страданиями, — кажется, мы с вами неправильно друг друга поняли. Не стану скрывать, что между мной и братом, а также между нашим отцом и Оминисом существуют некоторые разногласия. Но вы должны знать, что наш великий предок, Салазар Слизерин, превыше всего ценил преданность своей семье и уважение к предкам. А потому, какими бы ни были противоречия между нами и Оминисом, в первую очередь мы заботимся о его благе. Отец любит его, хотя и не согласен с младшим сыном во многих вещах. Дело в том, что нас очень беспокоит его круг общения. — Тон мужчины стал доверительным, словно тот делился секретом. — Мы никогда не возражали против дружбы Оминиса с вами и вашим братом. В конце концов, вы достойные представители чистокровной семьи. Но вот новенькая студентка… Абигейл Гринвич, если я не ошибаюсь. — Стоило прозвучать имени, как Анна обратилась в слух. Хотя она ни капли не доверяла Нобису, но готова была его выслушать. — До вас наверняка доходили слухи о невероятных приключениях этой девушки. — Сэллоу кивнула. — Гоблины, тролли, какие-то тайны. Не поймите меня неправильно, она вполне может быть хорошим человеком, хотя нам и неизвестно ее происхождение. И все же эта мисс Гринвич настоящая сорвиголова! Мало ли, во что она может втянуть моего брата? — Эти слова откликались в душе Анны, так что она даже не обратила внимание на то, насколько неискренне они прозвучали. — Все наши семейные вопросы, уверен, мы сможем решить со временем. Но Оминис так юн и наивен. Так легко поддается чужому влиянию. Я и лорд Мракс, не без оснований, прошу заметить, переживаем, какие неприятности эта девушка может навлечь на Оминиса. А вместе с этим, и на вашего брата — его лучшего друга, а следовательно, на вас.       Сердце девушки пропустило удар. Каким бы Нобис ни был мерзавцем, он говорил вещи, о которых она сама не могла не думать. С появлением этой Абигейл в их жизни все пошло наперекосяк — сначала Себастьян как сошел с ума. Он сам говорил, что без ее помощи никогда не попал бы в Скрипторий и не нашел ту проклятую реликвию, из-за которой убил дядю. Да и Оминис с самого начала вел себя странно — всегда такой скрытный с незнакомцами, он безоговорочно доверял этой девчонке с самого начала, даже не зная, кто она и откуда. Им с Себастьяном потребовалось куда больше времени, чтобы завоевать доверие Мракса. В то же время об этой Гринвич они оба говорили, как о втором рождении Мерлина.       Разумеется, Анна не отрицала, что в ней говорит и ревность — она была уверена, что рано или поздно Оминис ответил бы на ее чувства, медленно зарождавшиеся в душе девушки с самого первого дня их знакомства. И стоило Анне оказаться отрезанной от всего мира, как появляется эта Абигейл, вся из себя талантливая, умелая. Да и чего врать себе самой — красивая. Даже несмотря на свой маленький рост и почти полное отсутствие форм — без всяких проклятий лишь немногим фигуристее все той же Анны. Было в ней что-то такое, чего нет в других. Не то в тяжелом взгляде ярко-синих глаз, не то в не свойственной подросткам серьезности, не то в этом противоречии внешней хрупкости и небывалой силы, при вопросе о свойствах которой Себастьян вечно отводил взгляд. Так или иначе, Анну выводило из себя одно существование этой Гринвич — бесконечные проблемы и неприятности, жуткое высокомерие, как будто ей плевать на всех вокруг. Стоило явиться, покорила всех. И подтолкнула ее брата к Азкабану. Прав был дядя Соломон на ее счет!       — Ах, похоже, мы не одиноки в своих суждениях об этой девушке, не так ли? — Прервал размышления Анны ее посетитель.       — Чего вы хотите? — Так или иначе, Себастьян и Оминис были слишком тесно связаны с этой Гринвич, и чего бы не потребовал Нобис, это могло отразиться и на близких Анне людях. А на такие жертвы она бы не пошла ни за что.       — Лишь самую малость. — Мужчина вновь расплылся в улыбке, понимая, что он добился того, за чем пришел. — Скажем так в благодарность, которую вы готовы проявить взамен на помощь и заботу о вас и вашем брате.       — Я слушаю вас. Но ничего не обещаю. — Впрочем, это не было ложью. Анна была уверена: если просьба этого мерзавца хоть как-то касается Себастьяна или Оминиса, она вновь потребует его уйти, несмотря на все соблазны, что так манили. И плевать на угрозы.       — Насколько мне известно, уже скоро вы возвращаетесь в Хогвартс.       — Не все так просто, это зависит от согласия профессора Уизли. — Продолжала упираться, хотя и довольно вяло, девушка.       — О, не стоит волноваться на этот счет. Я обязательно поговорю с дядюшкой… Простите, с профессором Блэком. — Явно не случайная оговорка, а намеренное напоминание о своем статусе и связях. — Так что можно считать решенным ваше возвращение в школу. — Кивнул Нобис, предупреждая очередное возражение и постепенно загоняя свою собеседницу в угол. — Так вот, о чем это я? Ах да. Когда вы вернетесь к обучению, мы могли бы поддерживать дружескую переписку. Должен же я знать, как идут ваши дела, а также держать вас в курсе того, как продвигается восстановление ваших прав на дом и возмещение наследства? — Девушка старалась даже не дышать и запомнить каждое сказанное мужчиной слово. — И в этой переписке, допустим, вы могли бы иногда упоминать, чем занимается мисс Гринвич, например, не ведет ли она себя подозрительно? Не нарушает ли школьных правил? Не пытается ли что-то скрыть от окружающих? Словом, то, что могло бы показаться вам странным. Чтобы я мог заблаговременно предупредить о своих сомнениях относительно этой девушки директора Блэка и не допустить, чтобы мой, а вместе с ним, и ваш брат попали в неприятности по ее вине.       Анна молчала, обдумывая слова своего посетителя. Выбор без выбора — либо она помогает Нобису, либо он испортит жизнь близнецам Сэллоу. Если бы речь шла о том, что может навредить Оминису, девушка даже не колебалась бы, отказавшись от предложения. Но Мракс ни словом не упомянул о том, что ждет каких-то сведений о жизни своего брата. Его волновала лишь Абигейл Гринвич, и, нужно было признать, Анна разделяла эти опасения. Конечно, у нее были все причины не доверять мужчине и сомневаться в искренности его слов. Но что, если эта сделка с совестью была единственным шансом уберечь Оминиса и Себастьяна от новых неприятностей и проблем, что несла с собой новенькая?       — Вам не обязательно давать ответ прямо сейчас, мисс Сэллоу. — Правильно понял ее молчание Нобис. — Я дам вам время все обдумать. Например, до конца этой недели. Боюсь, иначе у меня просто не будет возможности поговорить с профессором Блэком о вашем возвращении в школу. — Мужчина протянул Анне небольшую карточку с вензелями, на которой ничего не было написано. — Когда примете решение, напишите его на этой карточке и бросьте ее в огонь. Пергамент зачарован, чтобы вернуться ко мне. За сим откланяюсь. — Нобис действительно встал с табурета и, поклонившись, направился к выходу. — Всего доброго, мисс Сэллоу. С нетерпением буду ждать вашего решения.       Анна же так и осталась сидеть на постели, бездумно крутя в руках плотный кусок пергамента. Лишь спустя несколько часов девушка, собравшись с духом, обмакнула перо в чернильницу и уверенной рукой написала на карточке только одно слово, прежде чем бросить ее в ближайший камин.       _______________________________       Хотя Хогвартс все еще пустовал, трио, скорее по привычке, собиралось в Выручай-комнате, которая в очередной раз выполняла роль кабинета и штаб-квартиры. Если с Мраксами все было понятно, то информацию, что достал Малфой, еще только предстояло детально изучить, и Абигейл решила совместить полезное с полезным — чтение документов, попытку отвлечь Оминиса от мрачных и депрессивных мыслей, а неугомонного Себастьяна — от новых неприятностей, в которые тот упрямо пытался влезть, прокрадываясь в Запретную секцию под покровом ночи.       Когда Гейл на следующее утро после их с Оминисом полета увидела Сэллоу, рука которого была заметно опухшей от укусов какого-то особенно вредного фолианта даже после использования Рябинового отвара, то приняла судьбоносное решение пристроить обоих парней к делу, пока они что-нибудь не натворили. Разумеется, был еще и не менее животрепещущий вопрос древней магии, но он слишком тесно оказался связан с пророчеством и планами Мраксов, а также с лечением Анны, так что Абигейл не стала подливать масла в огонь волнений Оминиса и одержимости Себастьяна.       — Гейл, как тебе вообще удается что-то здесь разобрать? — Сэллоу, удобно устроившись в кресле и перекинув ноги через подлокотник, во все стороны вертел ежедневник девушки, пытаясь расшифровать ее записи.       Вообще-то Гринвич не собиралась делиться с ним личными заметками, но Себастьян сам проболтался, что они уже находили дневник, и проще было бы, если бы он сначала почитал краткое изложение, на что Гейл лишь хмыкнула и кинула парню блокнот в красной обложке, предоставив Сэллоу возможность самому попробовать разобрать шифровки, пока они с Оминисом по очереди читали документы из папки Малфоя.       — Ну же, Себастьян, приложи немного усилий, тебе же не впервой разбирать записи в чужих дневниках. — Ехидничал Мракс, намекая на записи Слизерина.       — Может уже признаешь свое поражение и поможешь нам с файлами? — В очередной раз с сомнением предложила Абигейл, совершенно не веря в успех попыток своего приятеля.       — Нет уж! Я разберусь, каким заклинанием ты зашифровала записи! Не может быть такого, что бы я его не знал. Мы с Анной изучили все возможные чары, чтобы обмениваться записками, не боясь, что их прочитают. — Себастьян продолжал демонстрировать завидное упорство, так и сяк поворачивая несчастную записную книжку и время от времени поправляя очки, регулярно сползающие на кончик веснушчатого носа.       Гринвич уже почти готова была сжалиться и объяснить, что шифровку она придумала задолго до того, как вообще узнала о существовании магии.       — Там ведь нет никаких чар, верно? — Шепотом обратился к девушке Оминис, хитро улыбаясь.       — Думаешь, пора сказать ему об этом?       — И лишить себя такого развлечения? О, нет! — Усмехнулся парень, заставляя Гейл рассмеяться в ответ. Наблюдать за сосредоточенным Себастьяном, упрямо пытающимся отыскать то, чего не существует, было и впрямь очень забавно.       Впрочем, Сэллоу хватило еще всего на час — как раз то время, за которое Гейл и Оминис успели по третьему кругу изучить все имеющиеся записи, внимательно вчитываясь в каждое слово.       — Ладно, я сдаюсь! — Со скорбным выражением лица шатен вскочил с кресла, отложив блокнот на столик. — Какое заклинание наложено на этот мордредов дневник?!       — О, Себастьян, раз уж ты встал, будь добр налить нам всем чаю. — Мракс не упускал возможности поэксплуатировать друга.       Абигейл загадочно улыбнулась и кивнула, чтобы Сэллоу стало понятно: нет чая — нет разгадки. Себастьяну оставалось лишь закатить глаза, стиснуть зубы и разлить по чашкам ароматный травяной сбор с вереском и календулой, помогающий расслабиться и привести мысли в порядок, а также, по словам Гринвич, снять припухлость с поврежденной конечности «книжного вора».       — Секрет прост, — наконец призналась Гейл, сделав аккуратный глоток из хрупкого фарфора. — никакое.       — То есть… Как? — Глаза Сэллоу могли посоревноваться с блюдцами, на которых стояли чайные чашки.       — Абигейл, это действительно так смешно, как я представляю? — Не удержался от смеха Мракс.       — О-о-о, нет, намного смешнее. — В тон ему ответила Гринвич, а затем вновь повернулась к Себастьяну. — Я придумала этот шифр еще лет в одиннадцать или двенадцать, чтобы воспитатели и ребята в приюте не могли прочитать, что я пишу. Без ключа ты не сможешь расшифровать записи.       — А сразу сказать нельзя было?! — Возмутился парень.       — Ну, я пыталась, но ты так настаивал, что управишься и без помощи. — Гейл старалась произнести это серьезно, но все же не выдержала и рассмеялась, глядя на пуще прежнего покрасневшего приятеля, до которого наконец дошло, что он не только впустую потратил кучу времени, но и знатно опростоволосился. И друзья не позволят ему этого забыть.       — Ладно, лучше расскажите, что у нас есть. — Попытался Себастьян сменить тему, чтобы остановить новый поток подколок.       Сэллоу мысленно поблагодарил Мерлина за добросердечность Гринвич, когда Гейл пожала плечами и принялась чертить палочкой в воздухе.       Гидеон Моран. 1847 — 1876. Место рождения: Бостон, США. Обучение: Школа Чародейства и Волшебства Ильверморни, факультет Птица-гром.       Сведения о годе рождения и обучении в Ильверморни удалось найти в документах Малфоя.       Место работы: Магический Конгресс Управления по Северной Америке, подразделение мракоборцев, руководитель международной мракоборческой боевой группы.       Далее приводился список некоторых дел, которые удалось достать Малфою. Все эти операции проводились в сотрудничестве с британскими мракоборцами. Среди них была в основном контрабанда: зелья, в том числе, «Марионетка», что заставило Абигейл едва ли не выронить документы от шока, волшебные существа — от драконов до акромантулов, запрещенные ингредиенты. Было несколько дел по поиску и задержанию международных преступников — темных магов.       Последним же расследованием, о котором было известно, стало совместное с Британией и Францией дело о незаконном выведении и перевозке в разные страны нунду. Гейл это название было не знакомо, как и Себастьяну. Оминис же только отдаленно слышал о том, что существует такое волшебное существо, но в Великобритании оно не водится.       Дело завершилось во Франции в 1874, а дальше след Гидеона Морана терялся — он просто исчез, и никто не знал, куда. Разумеется, разразился международный скандал, в котором Французская сторона отрицала все обвинения, а США негодовали. Как оказалось, Моран был потомком Мэри Джонси и Абрахама Поттера. Эти имена ребятам тоже знакомы не были, но уже было за что зацепиться: похоже, родство с этими людьми имело большое значение в Штатах. А еще укрепляло связь с Аристеей Поттер — вполне вероятно, отец Гейл и женщина, что оставила ее на пороге госпиталя, состояли в дальнем родстве.       Никакой информации о матери Абигейл в документах не нашлось, более того, в графе «семейное положение» в досье Гидеона Морана значилось «не женат». А потому Гейл перешла ко второй части, которую знала едва ли не наизусть: ночь с 4 на 5 февраля 1876 года, бар «Катти Сарк» (он же «Пинта зелья»), погром, закрытое дело. Записи из госпиталя и письмо Аристеи Поттер. Единственная зацепка — подпись мракоборца, составляющего отчет, которую удалось разобрать с большим трудом и исключительно при помощи Себастьяна: Восточное лондонское подразделение Управления Мракоборцев, Соломон Сэллоу.       Стоило имени прозвучать, как в Выручай-комнате воцарилась оглушающая тишина.       — Гейл, я… — Голос Сэллоу дрогнул, и всепожирающее чувство вины накатило с новой силой. Словно вселенная раз за разом тыкала его носом в то, что он натворил: использовал непростительные, убил своего дядю, лишил их с Анной единственного близкого родственника, отобрал у Абигейл возможную ниточку к истории ее семьи.       — Заткнись, Себ, просто… Заткнись. — Голос Гейл прерывался, словно ей было тяжело говорить.       — Прости, я… — Не прислушался к ее совету Сэллоу, за что получил в свой адрес поток отборных ругательств, заставляющих усомниться, кто все же ее воспитывал: чинные богобоязненные матроны или гильдия сапожников.       Не будь ситуация такой болезненной и тяжелой, Себастьян обязательно попросил бы девушку повторить помедленнее, так как от некоторых оборотов уши краснели даже у него, привыкшего к ругани дяди, совершенно не стеснявшегося в выражениях, особенно после изрядной дозы алкоголя.       Зарождающийся конфликт пресек Оминис, попросту молча обняв Абигейл со спины и заставив тем самым девушку прерваться на полувдохе, прежде чем Гринвич успела разразиться очередной тирадой.       — Себастьян, будь добр, завари нам еще чаю. Я точно помню, что в ящике комода был неплохой ассам с васильками. — Намек был совершенно непрозрачным.       Сэллоу рассеянно кивнул, что-то пробубнил в знак согласия, и ушел на другой конце комнаты, чтобы заварить чай.       — Абигейл, послушай меня. — Обратился Мракс к девушке тихим и мягким голосом, в котором сквозила грусть. — Это не единственная ниточка. Так или иначе, мы узнаем ответ. — Дождавшись, пока Гейл сделает глубокий вдох, чтобы успокоиться, парень продолжил. — И постарайся не давить на Себастьяна. Как бы ты его не винила, сам себя он сейчас винит в десятки раз сильнее. А на злости и самобичевании мы далеко не уедем — ответов в них, к сожалению, нет. Поверь, я много лет искал.       Абигейл развернулась в его объятиях и коротко поцеловала в щеку, прошептав короткое «спасибо». Пояснений Оминису и не требовалось — он прекрасно понимал, за что его благодарят.       К тому времени, когда Сэллоу вернулся, левитируя поднос с чайником и чистыми чашками, Гейл уже пришла к своему обычному виду. Извиняться за вспышку и резкость она не спешила, но и вновь набрасываться с руганью не стала, и уже за это Себастьян был ей благодарен. Чувство вины сожрет его и без пикантного соуса из замысловатых оскорблений.       — Может, вернемся к делу? — Неуверенно предложил Сэллоу, хотя сам уже прекрасно понимал, что на сегодня эта тема, скорее всего, закрыта. Что и подтвердила Абигейл.       — Мне нужно встретиться с Малфоем через несколько часов. Как насчет немного потренироваться, чтобы прекрасное заведение Сироны спокойно пережило мое «свидание» с хорьком?       Себастьян успел удивиться, и с языка почти сорвался вопрос: «Вроде бы вы неплохо ладите?» Но тут же наткнулся взглядом на резко помрачневшего Оминиса и осознал, что угрозу для «Трех метел» представляла вовсе не Гринвич.       — Когда это я отказывался от хорошей драки? — Хмыкнул Сэллоу. — Тип спарринга?       — 1/1/1. Все против всех. — Не поворачиваясь к парням, Гейл открыла двустворчатую темную дверь, ведущую в помещение для тренировок.       Себастьян едва не присвистнул, ощутив кровожадный настрой подруги. Впрочем, он был совершенно не против — прекрасно знал, что уступает в дуэли как Оминису, так и Гейл (что, в общем-то, не мешало ему все равно тренироваться и с тем, и с другой).       Зато тип спарринга, предложенный девушкой, можно было назвать самым непредсказуемым, и не раз бывало, что Мракс и Гринвич, недооценив друга, в итоге оказывались проигравшими. Сражаться против двух противников, которые к тому же атакуют друг друга, было непросто. Продумать тактику ведения боя — практически невозможно. Так что приходилось полагаться на хитрость и удачу, а заодно напрягать мозги по полной, чтобы в первую же минуту не улететь в груду подушек за пределами очерченной боевой площадки.       Этот жест Выручай-комнаты, к слову, все трое тоже успели оценить по достоинству — куда безопаснее, чем каменные стены и груды хлама в крипте. К тому же, нередко дуэли превращались в самый обычный бой на подушках, сопровождающийся веселым смехом.       Так или иначе, подготовиться следовало основательно, чтобы ничего не мешало — Гейл вместо косы собрала волосы какой-то странной палочкой. Оминис откинул в сторону свитер, который носил даже летом — каменные стены замка прогревались плохо, и парень часто замерзал. Себастьян убрал очки — еще не хватало их разбить. Вообще-то давно стоило озаботиться какими-нибудь защитными чарами для этого «орудия пыток», как его называл сам Сэллоу, но все находились дела важнее и интереснее.       Стоило участникам вступить в круг и поклониться, следуя дуэльному этикету, как ограничительная черта загорелась, знаменуя начало боя.       Все трое, наученные горьким опытом, медлили, прощупывая почву, стараясь предугадать движения противников. Каждый уже хорошо знал привычки двух других — Себастьян делал ставку на скорость и агрессивную хаотичную атаку, Оминис отдавал предпочтение глухой защите, лишь изредка, но поразительно метко используя заклинания, Абигейл любила разнообразие и красоту, часто неоправданно рискуя ради оригинального и интересного результата. Разумеется, в реальном бою девушка действовала иначе, но отказать себе в удовольствии поэкспериментировать во время тренировок просто не могла. А еще Мракс и Гринвич прекрасно владели невербальными чарами, что осложняло задачу Себастьяну, так что тот все лето усердно тренировался, чтобы не выглядеть на фоне друзей уж совсем беспомощным. Зато можно было больше не переживать, что Гейл вновь выведет его из боя одним простым Силенцио.       Первой, на пробу, вступила в бой Абигейл, запуская в Сэллоу простеньким жалящим заклинанием, от которого Себастьян без труда укрылся Протего. Но чары девушки оказались хитрее — вместо того, чтобы рассеяться в воздухе, они отрикошетили в Оминиса, но тот уже держал щит наготове, почти одновременно отвечая Гейл излюбленным Депульсо. Сэллоу воспользовался тем, что друг переключил свое внимание, и атаковал Мракса оглушающим, но тот вновь среагировал быстрее. Зато сам Себастьян пропустил Флиппендо от Абигейл, которая не стала тратить время на щит, а попросту уклонилась от чар Оминиса, занимая более удобную позицию.       На этом разминку можно было считать завершенной: все, что было до — лишь «обмен любезностями», проверка реакции и настроения соперников. Дальше начинался настоящий бой.       Протего — Оминис отражает сразу два летящих в него заклинания и колдует Фумос. Волшебный дым совершенно не мешает ему самому, ведь он ориентируется не благодаря зрению, зато дезориентирует соперников, из-за чего Сэллоу почти сразу пропускает Десендо от Гринвич, и это, вероятно, означало бы поражение, если бы Мракс не попал в девушку очередным Депульсо. Но вместо благодарности парень отвечает своему спасителю невербальным Инкарцеро, после которого должен был последовать Экспеллиармус, но Себастьян не успевает — мешает сглаз Коньюктивус, который насылает Абигейл, оставаясь единственной зрячей в помещении. Оминис же успевает за это время освободиться, а сама Гейл наконец развеять магический дым.       — Серпенсортиа!       — Гринвич, змея против змееуста? Ты серьезно? — Мракс еще как-то находит время на шутки, пока Сэллоу снимает сглаз. Себастьян, зная привычки Гейл, уже догадался, что где-то есть подвох, но сделал это ровно в тот момент, когда Оминиса, уверенного, что Оппуньо не подействует на змею, которой он отдал противоположный приказ, со спины атаковали невербально призванные птицы.       Самому же Сэллоу приходится тратить время на Випера Эванеско — он парселтангом не владел. Это оказалось ошибкой, так как быстро оправившийся Мракс успевает его оглушить, а почти сразу же последовавшее Петрификус Тоталус от Гринвич окончательно выводит парня из дуэли, оставляя на арене только Гейл и Оминиса.       Мракс не медлит, но Абигейл успевает выставить защиту против Левиоса, парируя оглушающим, которое Оминис вообще едва ли успевает заметить, рефлекторно колдуя почти что непробиваемое Протего, вот только защитить его от летящей в голову подушки оно не может. Гейл не успевает даже порадоваться полученному преимуществу, как ее уже подбрасывает вверх Волате Аскендале. Исключительно «полевой опыт» позволяет ей быстро сгруппироваться и удачно приземлиться, практически на ходу насылая на открывшегося противника Титилландо. Исход боя предрешен — Оминис, который ужасно боится щекотки, не достаточно быстро снимает чары. Импедимента, Экспеллиармус. Издевательский реверанс от Абигейл. Девушка, очевидно, довольна своей победой — настроение лучше, взгляд добрее. Но почему Себастьяна не оставляло ощущение, что Мракс, который обычно играл по правилам, ничуть не смущаясь катать Гринвич по полу заклинаниями, сегодня намеренно уступил победу?       Впрочем, Абигейл и сама почувствовала, что победа далась уж слишком легко. Но озвучивать свои мысли не торопилась — если Оминису хотелось поиграть в джентльмена, чтобы поднять настроение девушке, почему бы просто не принять этот жест с улыбкой.       — Требую реванш. — Поднялся на ноги Сэллоу, когда все трое успели немного перевести дыхание.       Отказываться никто не стал.       Спустя полтора часа и пять поединков в общем счете, друзья устроились на широком диване, чтобы отдохнуть. Три победы остались за Абигейл, по одной — за Оминисом и Себастьяном.       — Гринвич, колдовать Диминуэндо на мои штаны было подло! — Возмущался Сэллоу, прикладывая холодный половник для помешивания зелий к шишке на голове, которую умудрился заработать, не долетев до спасительных подушек.       Но воззвать к совести друзей у Себастьяна не получилось. Напротив, и Гейл, и Оминис разразились очередным приступом смеха. Нужно сказать, использование самых неожиданных заклинаний в бою было вполне в стиле девушки — она на всю жизнь запомнила первый урок по ЗоТИ, где профессор Гекат учила их, как полезно уметь дезориентировать противника.       — Кажется, я сильно ударился. А что, если я разбил голову? — Продолжал причитать парень, пытаясь надавить на жалость, чтобы кто-нибудь принес ему чай и позаботился.       — Не то, чтобы ты ей особенно пользовался, так что вряд ли что-то изменится. — Сквозь смех съязвил Мракс.       — Бессердечные. — Поставил диагноз друзьям Себастьян, уже не рассчитывая на сочувствие. Чтобы подчеркнуть свою обиду, парень отвернулся в сторону.       Взгляд зацепился за папки с документами, и в голове, которая все еще раскалывалась от боли, мелькнула мысль, за которую никак не удавалось зацепиться. Чтобы лучше сосредоточиться, Сэллоу взял в руки один из файлов и начал листать. Вот оно!       — Что ты… — Удивилась Абигейл, но Себастьян перебил ее, пока собственная идея вновь не ускользнула.       — Имена. Дядя упоминал когда-то, что подпись в отчете по закрытому делу должны ставить все ответственные. — Парень пробегал глазами по листу.       Гринвич покачала головой.       — Я уже смотрела, там только имя отца.       — Да, но подпись… — Найдя то, что искал, Сэллоу развернул документ так, чтобы девушке лучше было видно. — Вот, смотри. Это подпись твоего отца, так? — Он указал пальцем на размашистую завитушку, в которой читались буквы Г и М. Абигейл кивнула, и парень перевернул лист. — А вот это подписи тех, кто также участвовал в расследовании. Если мы узнаем, чьи это подписи, сможем выйти на людей, которые работали вместе с твоим отцом по тому делу, после которого он пропал. Они могут что-то знать.       Мысль была ясной и понятной, но у этой идеи были свои недостатки.       — Это прекрасно, но Себ… — Гейл не была так уверена. — Ты представляешь себе, сколько мракоборцев в Британии? К тому же, это было много лет назад. Даже если мы узнаем, чья это подпись, не факт, что они еще живы.       — На самом деле, Себастьян прав. — Поддержал друга Оминис. — Мракоборцев, может быть, и много. Но не тех, кого назначают на такие ответственные международные дела. Это должны быть лучшие из лучших. Не новички, недавно завершившие обучение в академии. Не ветераны, едва живые от ран. Кто-то молодой, сильный и представительный, так как политика всегда идет бок о бок с международным сотрудничеством. Вероятно, в каждом деле мы обнаружим плюс-минус одни и те же подписи. И все эти люди, вероятно, мелькали и в светской хронике тех лет.       Аргумент был хоть и не безупречным, но достаточно веским. Глаза девушки зажглись огоньком азарта, и Гейл принялась листать документы, изученные едва ли не наизусть.       Оминис был прав. Почти под каждым отчетом стояли одни и те же подписи. Что ж, ей было, чем озадачить Родолфа.       Спустя всего несколько часов Абигейл заняла место за привычным столиком в «Трех метлах», где ее уже ждал Малфой, по традиции покручивая в руках низкий бокал с янтарной жидкостью. Неподалеку, всего в нескольких рядах от них, расположились Оминис и Себастьян, ограничившись парой кружек сливочного пива. Несмотря на все уверения Гейл, что ей ничего не грозит, после случая на свадьбе, Мракс впал в паранойю, отказываясь отпускать Гринвич за пределы замка без присмотра. И убедить его в том, что Абигейл способна пережить поход в Хогсмид, не могли никакие аргументы.       — Не думал, что тебе требуется охрана, чтобы посетить «Три метлы». — Не упустил возможности подколоть подругу Родолф.       — Времена у нас такие. — Пожала плечами девушка, не собираясь распространяться о подробностях их спора с Оминисом по данному поводу. — Держи. — Абигейл протянула Малфою украшение-артефакт, чтобы поскорее сменить тему.       — Как мило с твоей стороны вернуть мне семейную драгоценность. Жаль, правда, что папенька всерьез намерен нацепить это на тебя без права снимать, пока ты не родишь наследника. — Родолф поморщился. — Гринвич, как же так вышло, что мой отец, который еще недавно был настроен против тебя, теперь спит и видит нашу с тобой свадьбу? Ты случайно ни о чем не забыла мне рассказать? Кстати говоря, куда ты исчезла прямо во время салюта?       Парень засыпал свою спутницу вопросами, и Гейл немного задумалась, на что отвечать в первую очередь, чтобы Малфой и впрямь не придушил ее в приступе праведного гнева. Кивнув собственным мыслям, девушка коротко взмахнула палочкой, заглушая их разговор и отводя внимание посторонних, чем заслужила пристальный взгляд Родолфа.       — Меня пытались отравить. — Скрывать причину своего «побега» было все равно бессмысленно: не сегодня, так завтра к Малфоям наведается мистер МакКиннон. — Не спрашивай, я вообще мало что помню. Меня вытащил Оминис. Очнулась в Мунго под присмотром мракоборца. По словам целителя, это было запрещенное зелье «Марионетка». Я раньше о нем никогда не слышала, но судя по тому, что я успела понять, кто-то сначала должен был подлить мне отраву в напиток, а потом активировать действие зелья через рану. Ты что-то знаешь об этом?       Налет веселья исчез с лица парня.       — Нет, я никогда не слышал о подобном. Но, как понимаю, поинтересоваться стоит, так как мне предстоит встреча с… Как, говоришь, того мракоборца зовут? И что ты успела ему рассказать?       — Грегори МакКиннон. Версия та же, что для всех посторонних. — Лаконичный ответ вызвал улыбку Родолфа. Все же он не ошибся в интеллектуальных способностях Гейл.       — Настолько уверена, что это не я тебя отравил? — Не удержался он от небольшой провокации.       — Если бы ты хотел сделать это с какой-то загадочной целью, тебе не нужно было бы ждать приема. — Хмыкнула Абигейл, одной фразой разбивая теорию. — Кстати говоря, об этом зелье. Я встречала название в документах, которые ты достал для меня. И теперь мне нужно, чтобы ты узнал, кто подписал их.       — Отчет о деле почти что двадцатилетней давности? — Малфой едва не подавился глотком огневиски. — По одной только подписи, без расшифровки? Гринвич, ты явно переоцениваешь мои способности!       — Как же так? — Наигранно удивилась девушка, откидываясь на спинку диванчика и медленно попивая свое сливочное пиво. — Родолф, это же нечестно. Из-за всех выходов в свет на меня, бедную хрупкую девушку, совершают покушение. Я могла погибнуть, оказалась в больнице, была вынуждена давать показания, находясь в ужасном стрессе. Неужели тебя совсем не терзает совесть?       — Окстись, какая совесть, у меня отродясь подобной гадости не водилось. — Усмехнулся Малфой. — Да и из тебя «хрупкая девушка», как из меня Пенелопа Пуффендуй.       — Не сработало, да? — Ничуть не расстроилась Гринвич. — Что ж, тогда попробуем зайти с другой стороны. — Ее взгляд вновь стал хищным и цепким. — Тогда, может быть, ты объяснишь мне, какую выгоду я получу от нашего с тобой договора? Знаешь, может быть мне стоит рассказать твоему отцу всю правду? — Родолф бросил на подругу неприязненный взгляд, но сказать ничего не успел. — Видишь ли, мне пришлось заключить с ним договор. Он обязуется узнать все о моем происхождении. Если сочтет подходящим, я стану твоей женой. Если нет — навсегда исчезну из твоей жизни. Так зачем же мне так рисковать, если я все равно не получаю никакой выгоды?       Малфой совсем не аристократично скрипнул зубами. Ситуация, конечно, была для него патовой: если Гейл разорвет договор, ему быстро найдут невесту, которая будет по всем параметрам устраивать папеньку. И, что хуже всего, вряд ли будет так противостоять женитьбе, как Гринвич. Но и просьба девушки была слишком рискованной.       — Ты хотя бы представляешь, насколько сложно было в прошлый раз достать то, о чем ты просила? — Разозлился парень. — Если кому-то станет известно, что я копался в архивах Международного отдела, у меня будут все шансы присоединиться к клубу безголовых призраков Хогвартса. И отец Виктора убьет меня раньше, чем до моей длинной шеи успеет добраться мой собственный отец! А теперь ты хочешь, чтобы я второй раз совал голову в пасть дракону? Сжалься, Гринвич. В Азкабан я не хочу почти так же сильно, как и жениться.       — А я очень не хочу отправиться на тот свет, знаешь ли. — Пожала плечами Абигейл, ничуть не впечатленная его тирадой. — Так что мне нужно знать все о «Марионетке» и участниках того дела. А чтобы еще немного тебя мотивировать… — Девушка улыбнулась уже более радушно. — Те документы, что ты достал, действительно имеют отношение к моему происхождению. Возможно, если мы узнаем ответы раньше, чем их найдет твой отец, я смогу разорвать наш с ним договор так, чтобы это не повлияло на договоренность с тобой. Кстати, может, расскажешь, почему ты так сильно избегаешь любых намеков на брак? Неужели не нашлось ни одной девушки, которая хоть сколько-то подошла под твои высокие стандарты?       — Не лезь мне в душу, Гринвич, этого в договоре не было. — Куда более резко, чем обычно, огрызнулся парень. — Я сделаю все, что в моих силах. Но головой рисковать не стану. А теперь проваливай к своим приятелям, я отсюда чувствую их недовольство. Увидимся в школе.       Абигейл ничего не оставалось, кроме как попрощаться и последовать совету. По правде говоря, ей не очень нравилось загонять Малфоя в угол. Но если бы не их уговор, ей не приходилось бы рисковать и раз за разом возвращаться в дом Мраксов.       — Кто предложил условия? — Бросил ей в спину Родолф, когда девушка уже встала из-за стола. Он догадывался об ответе, но хотел убедиться.       — Я очень не хочу за тебя замуж. — Не поворачиваясь ответила девушка. Что ж, парню не за что было ее винить. Альфеус Малфой умел делать предложения, от которых нет шансов отказаться.       Абигейл ворвалась в комнату Оминиса и Себастьяна следующим утром. Все еще немного сонная и запыхавшаяся, девушка стояла на пороге, потрясая выпуском «Ежедневного пророка» и совершенно не замечая, в каком положении застала друзей, что однако, не делало ситуацию менее смущающей для мужской части их компании. Мракс едва вышел из душа и все еще стоял у постели в одних пижамных штанах, а Сэллоу, который также совсем недавно успел умыться, был в процессе переодевания, а потому поспешил прикрыться покрывалом, чтобы не демонстрировать неожиданной гостье исподнее.       — Гринвич, тебя не учили стучаться?! — Бросил подруге Себастьян. Гейл осеклась на полуслове. Похоже, только теперь она поняла, насколько щекотливой была ситуация, и поспешила отвернуться, давая парням возможность одеться, но комнату так и не покинула.       Оминис лишь усмехнулся — ему стесняться было нечего, Абигейл и так видела его всего. А потому парень без спешки переоделся в повседневные брюки и накинул рубашку, даже не застегивая, пока его друг судорожно искал раскиданные вещи — аккуратностью Сэллоу не отличался.       — Что такого успело произойти? — Все еще немного раздраженно поинтересовался Себастьян, когда ему наконец удалось привести себя в относительно приличный вид. Правда, теперь причиной раздражения служил скорее Оминис, полностью игнорирующий пуговицы рубашки и демонстрирующий гостье стройную фигуру. Не то, чтобы Сэллоу завидовал форме друга — скорее уж наоборот, до него не раз доходили обрывки разговоров сокурсниц, восхищенных его собственной фигурой. Вот только единственная девушка, от которой ему действительно хотелось бы услышать подобное, отдавала предпочтение Мраксу.       Абигейл же осуждающе посмотрела на обоих парней — казалось, в этот момент ей было совершенно безразлично, кто из них как выглядит.       — Вы вообще не слушали, что я только что говорила? Аристея Поттер вернулась из своего путешествия. Она в Великобритании. Мы должны встретиться с ней, пока не началась учеба — кто знает, будет ли потом такая замечательная возможность!       Остатки недавнего сна слетели с Оминиса и Себастьяна.       — Не гони гиппогрифов, Гейл. — Мракс был серьезен, в то время как его друг разделял возбуждение подруги.       — Я уже говорила тебе. Вам обоим. — Тон девушки транслировал ее непоколебимую уверенность. — Если вы передумали и не хотите мне помогать, я сяду на метлу и буду лететь, пока не свалюсь от усталости.       — Мы не отказываемся, конечно же нет. — Сэллоу помотал головой так резко, что с его все еще влажных волос слетело несколько капель воды. — Но Оминис прав. Нам нужно продумать детали. Просто сядем спокойно и все обсудим, хорошо? Ты ведь сама меня всегда ругала за пренебрежение к планам. — Парень постарался мило улыбнуться.       — Да, извини, просто я так… Взбудоражена. — Гейл потребовалось время, чтобы подобрать нужное слово, потому как мысли в голове напоминали потревоженный пчелиный улей.       — Тогда предлагаю для начала позавтракать. — Усмехнулся Мракс, наконец вспомнив о том, что рубашку можно и застегнуть. — Не знаю, как вы, а я на голодный желудок плохо соображаю.       Гейл перестала тараторить, только когда все трое добрались до Большого зала, встретив по пути Натти и Гаррета, который как-то резко начал спотыкаться на ровном месте — судя по хитрой улыбке Оминиса, он точно имел к этому какое-то отношение. Тыквенный сок и тосты с джемом также подействовали на Гринвич благотворно — ей почти удалось уложить в голове всю ситуацию и даже начать следовать совету Себастьяна: сидеть и думать над планом.       К окончанию завтрака ожесточенные споры превратились в некое подобие реальной схемы действий: из Хогсмида переместиться камином на Косую аллею в Лондон, чтобы в Гринготтсе обменять волшебные деньги на магловские, оттуда — в Колчестер, где Оминис раньше уже бывал и сможет трансгрессировать. Этот городок был ближайшей точкой Уэст-Кантри, из которой можно было добраться в Годрикову впадину за вменяемое время. Сесть на магловский транспорт (Абигейл очень надеялась, что из Колчестера в Лавенхэм, где и располагалась Годрикова впадина, ходит какой-нибудь дилижанс). А там сориентируются на месте. Единственной проблемой было то, что в этом месте маги жили по соседству с маглами, и с палочкой Оминиса могли возникнуть сложности.       Добираться обратно было куда проще — из Лавенхэма, после небольшого отдыха, Оминис сможет перенести их в Лондон, а оттуда камином — в Хогсмид. Все же трансгрессировать с двумя «пассажирами» на большие расстояния было тяжело и опасно — тем более теперь, когда юноша наверняка находился под присмотром МакКиннона из-за порт-ключа.       Когда план, пусть и не идеальный, был готов, ребята уже собирались вернуться в гостиную, чтобы собраться. Но влетевшая в Большой зал сова заставила их притормозить — письмо упало практически в руки Себастьяну.       — Это из Мунго. — Голос юноши задрожал. Писать из больницы могли лишь по одной причине. Анна. Зато вот повод мог быть как самым радостным, так и наиболее печальным.       — Читай скорее. — Оминис наклонился ближе к другу, как будто это помогло бы быстрее узнать содержание послания. Абигейл же почувствовала очередной укол беспочвенной ревности.       Не прошло и десяти секунд, как Сэллоу буквально выпрыгнул из-за стола и с веселым смехом принялся обнимать друзей.       — Ее выписывают! Анну выписывают! — Радостно вопил парень.       — Что?! Им удалось снять проклятие?! — Не верил своим ушам Оминис.       — Нет, но, по словам целителей, ее состояние стабильно. И она сможет вернуться в Хогвартс с некоторыми ограничениями. Анна снова будет учиться вместе с нами!       Абигейл не удержалась от улыбки: Себастьян, казалось, был так счастлив, что готов взлететь без метлы и крыльев.       — И когда ее выписывают? Может, вам стоит организовать для нее небольшой праздник? — Предложила девушка, пытаясь поглубже засунуть ревность.       — Отличная идея! Ты гений! Я сегодня же все устрою, чтобы Анна могла чувствовать себя как дома, а завтра мы вместе приедем в Хогвартс! — С горящими глазами тараторил парень, пока сердце Гейл пропустило удар.       — Подожди, сегодня? — Тут же помрачнела девушка.       — А… Ох. — До него, наконец, дошло. Оминис же хранил молчание, не зная, как разорваться. — Может быть, мы перенесем поездку в Годрикову впадину на завтра? Или, лучше даже, послезавтра? Вряд ли Аристея Поттер сорвется в новое путешествие прямо сейчас. — С каждым словом Себастьяна Абигейл становилась все мрачнее. — Прости, но ты же понимаешь…       Эта фраза девушку добила. Плотина прорвалась. Наверное, если бы дело было не в Анне, а в чем-то другом, Гейл не стала бы реагировать так остро. В конце концов, Сэллоу был прав. И Абигейл просто порадовалась бы вместе с друзьями и согласилась отложить поездку на день или два. Но в данном случае эмоции захлестнули, не позволяя пробиться голосу разума. Ревность, обида, неприязнь — все самое худшее и подавляемое вышло на передний план. Столовые приборы противно звякнули, упав на тарелку.       — Что ж. Приятного вам троим отдыха. Привет и наилучшие пожелания передавать не стоит. — Грубо отрезала девушка, резко поднимаясь из-за стола и направляясь к выходу из Большого зала.       — Что я сказал не так? — Недоумевал Себастьян, как только Абигейл скрылась из виду.       — Не знаю точно, но не уверен, что можно было сказать как-то так, чтобы Гейл не рассердилась. — Задумчиво отозвался Оминис. — Похоже, тебе придется встретить Анну самому.       — Как? — Окончательно растерялся Сэллоу. — Уверен, она хотела бы, чтобы мы вместе…       — Себастьян, как ты думаешь, куда сейчас пошла Абигейл? — Перебил его Мракс. И сам же продолжил, не дожидаясь ответа. — Правильно. Собирать вещи и лететь в Годрикову впадину одна.       — Но зачем? Ведь один день… Я не понимаю. — На самом деле, Сэллоу прекрасно догадывался, но не хотел признавать правду.       — У терпения Гейл тоже есть свой предел, Себ. — Устало отозвался Мракс. — Выброшенный подарок, ради которого было потрачено столько сил. Попытки найти лекарство, что едва не привели вас обоих либо в могилу, либо в Азкабан. И все это ради откровенной неприязни со стороны твоей сестры. Похоже, этот день стал последней каплей. Сколько Абигейл ждала этой поездки, сколько времени было потрачено на планирование. И теперь ее вновь просят подождать. И опять из-за Анны.       — Хочешь сказать, что она права? — В голосе Себастьяна звучало сомнение. — Она же ведет себя, как… Как…       — Обиженный ребенок? — Закончил за него приятель, грустно усмехнувшись. — Во-первых, не тебе ее за это осуждать. — Намек, прозрачный как горный ручей. — А во-вторых, я не говорю, что она права. Но я понимаю, что заставляет ее поступать неправильно. — Юноша поднялся со своего места. — Я должен идти за ней, Себ. Иначе она натворит глупостей в таком настроении. Передавай привет Анне. — Оминис поспешил в гостиную Слизерина, надеясь, что еще не опоздал.       Себастьян же остался в одиночестве недоумевать, что только что произошло и можно ли было этого избежать. Логика подсказывала, что нет. И почему-то казалось, что виновата в этом совсем не Абигейл. А сердце, которое находило оправдание для каждого неправильного поступка Анны, что привел к такому итогу, на этот раз упрямо молчало.       — Гейл, подожди. — Оминис поймал разъяренную как голодный пятиног Абигейл уже на выходе из общежития.       — Я не собираюсь откладывать свои планы, потому что у вас на горизонте опять замаячила Анна. — Девушка резко выдернула руку. — Мне надоело быть временным приложением к вашей компании! — Гринвич и сама понимала, что ее несет куда-то не туда, но эмоции брали верх.       — Абигейл, пожалуйста. — Мракс проигнорировал ее резкость и вновь сократил расстояние. — Ты и сама знаешь, что это не так. И я не прошу тебя откладывать планы. Я пришел сказать, что я еду с тобой. Себастьян может встретить Анну один.       Эти слова выбили всю злость из девушки, которая уже готова была разразиться очередной тирадой.       — Прости. — Теперь уже она сама сделала шаг навстречу Оминису. — Я не знаю, что со мной. Столько всего навалилось… — Гейл грустно улыбнулась. — Я думала, что как только закончится вся эта история с гоблинами, станет проще, легче. Но не становится. Проблем только больше, а ответов как не было, так и нет.       — Чш-ш. Все будет хорошо. Мы со всем разберемся, как ты и говорила, вместе. Помнишь? — Оминис чуть приобнял девушку, успокаивая.       Вместо ответа Гейл прижалась к нему чуть крепче, радуясь поддержке, которую, как она думала, потеряла.       — Но план будет лучше изменить. — Как только эмоции пришли в порядок, Абигейл вновь начала думать головой. — Если ты сможешь перенести нас сразу в Колчестер, мы доберемся на метле. Не придется делать круг через Лондон и рисковать лишний раз.       — В таком случае, будет лучше отправиться ближе к вечеру. Чтобы никто не заметил твой полет. — Поймал волну Оминис. — Так мы сможем свести риск до минимального.       — Да. — Кивнула Гейл своим мыслям. — Тогда, к тому же, ты сможешь отправиться с Себастьяном в больницу и встретить Анну.       — Я не об этом говорил. — Строго ответил Оминис, понимая, что Абигейл совершенно не по душе такой расклад.       — Нет, все в порядке. Ты прав, а я вспылила. — Девушка позволила себе усталую улыбку. — Иди. Но если не вернешься к девяти вечера, я отправлюсь без тебя.       — Если ты хочешь, я могу остаться. — Мракс все еще не был уверен, что Абигейл не рассердится, если он действительно уйдет.       — Я хочу, чтобы ты остался. Но не хочу заставлять тебя выбирать между мной и друзьями. А потому иди, пока у меня хватает воли принять это с достоинством. — Усмехнулась Гринвич, а затем, осмотревшись, не бродит ли рядом какой-нибудь призрак, коротко поцеловала юношу в щеку, подтверждая свои слова.       Оминис свое обещание сдержал — немного раздраженный, он ждал Абигейл в общей гостиной Слизерина ровно в девять часов вечера. Однако, его злость была связана вовсе не с Гринвич. Просто встреча с подругой детства пошла совсем не по плану.       Сначала все было прекрасно: воспользовавшись камином с разрешения профессора Уизли, они с Себастьяном переместились в больницу Святого Мунго, где ждала их счастливая Анна, которая была бесконечно рада покинуть госпиталь и вернуться домой, чтобы уже вскоре вновь надеть свою школьную форму и вместе со всеми посещать уроки в Хогвартсе. К сожалению, учиться вместе с братом на одном курсе ей не разрешили — без сдачи СОВ это было невозможно. Но позволили вернуться на пятый курс, без повторения программы четвертого.       До дома добрались также без проблем — трансгрессировать девушке было нельзя, но, к счастью, можно пользоваться каминной сетью, хоть и минимально.       Портиться все начало ближе к вечеру, как только Оминис сказал, что вскоре должен будет вернуться в Хогвартс. О причине Анне решили не сообщать, чтобы не накалять обстановку еще сильнее. Но проще от этого не стало — девушка, у которой не вышло уговорить Оминиса остаться ночевать в Фелдкрофте, ссылаясь на позднее время и на то, что успела очень соскучиться по лучшему другу, начала злиться.       И это неизбежно привело к очередному приступу. Себастьян, как и следовало ожидать, занял сторону сестры. Напоил ее необходимым лекарством и отвел друга на улицу, чтобы поговорить — попытаться убедить, что Абигейл сильная девушка и справится со всем сама, а Анна больна, ей требуется помощь и поддержка.       — Я не для того так долго добивался ее доверия, чтобы подвести. — Отрезал Мракс, чувствуя, как на душе скребутся жмыры.       — Значит, подвести Анну ты можешь?! — Сорвался Себастьян, в котором говорило скорее волнение за сестру, чем логика.       — У Анны есть ты. А кто позаботится об Абигейл? — Оминис начинал злиться. — Или предлагаешь просто отпустить ее одну на другой конец Великобритании, в полную неизвестность?! Не ты ли сегодня утром предлагал придумать план, чтобы не рисковать лишний раз?! Или теперь, когда Анне вдруг стало нехорошо, можно забыть и про план, и про безопасность, не думать о том, как Гейл рискует?! Не Анну, а Абигейл пытались отравить и сделать «марионеткой» под чарами. Не за Анной охотились все сторонники Ранрока и добрая сотня темных волшебников! — Юноша уже почти срывался на крик. — И после этого ты еще удивляешься, почему Гейл так взбесилась сегодня утром? Вот именно поэтому, Себастьян. Именно из-за такого поведения. Знаешь, что она сказала мне? Что чувствует себя временным приложением к нашей компании. И это после всего, что сделала для нас. И для тебя в частности. А теперь, когда ей самой нужна помощь, ты предлагаешь ее бросить?!       — Нет, я не это хотел сказать. — Пошел на попятную шокированный подобной отповедью Сэллоу. — Мерлин, разумеется нет!       Парень закрыл лицо руками, пытаясь собраться с мыслями. Выходило, откровенно говоря, плохо. На эмоциях, переживая за сестру, он явно наговорил лишнего. И так было каждый раз. Слова лучшего друга били в самое сердце. Что еще хуже — от первого до последнего слова Оминис был прав. Но разрываться между Гейл и Анной было выше его сил. Новые переживания нахлынули, как цунами, стоило начать пользоваться головой по назначению. Абигейл и впрямь не стала бы ждать, а отправилась одна хоть на край света. В такие моменты Себастьяну начинало казаться, что ее покусал какой-то гриффиндорец, заражая своим безрассудством. А еще она действительно была зла и обижена. И теперь Себастьян отчетливо понимал, что не без причины.       — Ты прав. Но тебе лучше поторопиться, пока Анна уснула. Я поговорю с ней. — Сэллоу развернулся, чтобы вернуться в дом. — И… Оминис, извинись за меня перед Гейл, ладно?       — Готов? — Абигейл вынырнула из коридора женского общежития, одетая для дороги.       — Вполне. Можем отправляться. — Оминису хотелось, чтобы его голос звучал бодро, но выходило с трудом.       — Что-то пошло не так? — Девушка притормозила, заметив плохое настроение спутника. — Анна?       — В проницательности тебе не откажешь. Но давай не будем об этом, хорошо? — Мракс действительно не готов был сейчас обсуждать эту тему. — Кстати, Себастьян просил передать тебе его извинения.       — Завтра лично сообщу ему, что они приняты. — Абигейл улыбнулась вполне искренне. За прошедший день она успела немного остыть и принять для себя, что Сэллоу просто не мог поступить иначе, и глупо было бы требовать от него подобное. К тому же, Оминис все еще был с ней.       Дорога от Колчестера до Годриковой впадины заняла совсем немного времени — хотя солнце уже успело скрыться за горизонтом, звезды на ясном безоблачном небе и огоньки проплывающих деревень прекрасно помогали найти нужную дорогу.       Нашлось и отличное место для приземления — неподалеку от поселения, но достаточное скрытое от магловских глаз. А вот дальше начались сложности: Оминису пришлось убрать палочку и полагаться только на Абигейл. За долгие годы он совершенно отвык ориентироваться в пространстве без своей незаменимой деревянной помощницы, что первые шаги в незнакомом месте дались с некоторыми трудностями. Но уже вскоре ему удалось подстроиться под шаг девушки, которая осторожно вела его туда, откуда доносились звуки и запахи еды.       — Простите, вы не подскажете, где можно найти коттедж Поттеров? — На очередном перекрестке Гейл запнулась, не зная, куда идти дальше. К счастью, около одного из домов играли трое детей. Темноволосый мальчишка и девочка чуть младше его были увлечены своими делами, а вот рыжий паренек лет десяти увлеченно читал книгу, сидя на пороге дома.       Он поднял не по годам серьезный взгляд голубых глаз на незнакомцев и указал на следующий поворот.       — Вам нужно дойти до следующего перекрестка, свернуть направо. Поттеры живут в последнем доме по левой стороне дороги.       — Спасибо… Простите, не знаю, как вас зовут. — Чуть смущенно улыбнулась девушка. Этот мальчик напоминал ей одного из ребят в приюте, Юстаса Шадвелла. Он сбежал за год до того, как Гейл попала в Хогвартс. Никто не знал, как сложилась его судьба.       — Альбус Дамблдор. — Гордо представился мальчишка.       — Благодарим за помощь, мистер Альбус Дамблдор. — Шутливо поклонился Оминис, вызвав у паренька улыбку.       — Хорошего поступления в Хогвартс. — Шепнула Гейл, заговорщически подмигнув. От девушки не укрылось название книги, которую читал мальчик. «Полнейшие и подробнейшие заметки об истории Волшебной Великобритании».       Указанный юным мистером Дамблдором дом действительно нашелся в конце улицы, почти на самом краю деревушки. Дверь открылась лишь после третьей попытки постучать, когда Гейл уже начала сомневаться, если вообще кто-то в доме, или им с Оминисом придется ждать утра, на что они, в общем-то не рассчитывали. Но дверь скрипнула, и на пороге появилась приятная женщина лет сорока. Немного эксцентричная на вид — в густых черных волосах запутались несколько перьев, на шее вместо ожерелья висели очки на золоченой цепочке, а в платье сочетались совершенно сумасшедшие на первый взгляд текстуры и рисунки.       — Мисс Поттер? — На всякий случай решила уточнить Абигейл.       — Да, а вы, простите, кто? Не помню, чтобы ждала сегодня гостей.       — Меня зовут Абигейл. Абигейл Гр… Моран. Похоже, вы знали моего отца.       К удивлению для Оминиса и Гейл, дверь перед ними тут же захлопнулась. Но спустя всего несколько секунд открылась вновь.       — Значит, мне не привиделось. Это и правда ты. — С какой-то обреченностью заключила женщина, уставившись на кулон на шее девушки. А затем окинула взглядом обе стороны улицы, чтобы убедиться, что никто за ними не следит. — Ну же, скорее, проходите.       Дом, в котором они очутились, вопреки ожиданиям Абигейл нельзя было назвать богатым. Скорее милым, уютным и каким-то слишком простым для столь эксцентричной хозяйки, которая смотрелась чужеродно на его фоне.       — Идемте в гостиную, я открою для вас камин, вы должны немедленно уходить! — Продолжала командовать мисс Поттер. Сбитые с толку гости следовали за ней.       — Нет, стоп. — Наконец пришла в себя Абигейл, когда ей уже успели всучить банку с порохом. — Я пришла сюда не для того, чтобы просто взять и выйти через камин!       — Милочка, я не знаю, как ты нашла меня, — тараторила Аристея, — но ты должна скорее уходить отсюда. Это опасно для всех нас!       — Ну уж нет! — В подтверждение своих слов Гейл сделала шаг подальше от камина, и Оминис последовал за ней. — Вы бросили меня на пороге магловской больницы. Я имею право знать ответы!       — Ты вся в отца, да? — Как-то очень печально заключила женщина. — Глаза матери, а взгляд его. Такой же упрямый.       В карих глазах промелькнула тоска, когда мисс Поттер тяжело рухнула в кресло, взмахом руки указывая гостям на небольшой диванчик.       — Я знаю, я подвела его. Гидеон доверил мне позаботиться о тебе, но я не смогла. — Словно извиняясь начала она разговор.       — Почему? Почему вы меня оставили? — Пока Абигейл не озвучила этот вопрос, она и не догадывалась, как он ее терзал все это время.       — Было слишком опасно. Твои родители перешли дорогу не тем людям, девочка. — Женщина взмахнула палочкой, и из буфета выплыла бутылка хереса и три рюмки. — Мне нужно было бежать, как можно дальше и как можно быстрее. Но делать это с ребенком на руках означало поставить под угрозу и тебя. Лучшим вариантом было спрятать там, где тебя никто не достанет. И даже не подумает искать — среди маглов. Я оставила письмо, рассчитывая, что ты найдешь меня, когда станешь старше. Что к этому времени все успокоится, уляжется, забудется. А потом вдруг поняла, что даже не знаю, родилась ли ты волшебницей. — Аристея нервно рассмеялась. — Вот они, привычки волшебного мира. Забываешь, что не все вокруг маги. Так вот, о чем это я? — Женщина казалась немного рассеянной. — Я ошиблась. Ничего не изменилось, и опасность никуда не пропала. И тогда я даже обрадовалась: если у тебя нет дара, значит, ты не сможешь прочесть мое письмо и будешь жить обычной жизнью, не подвергая собственную жизнь опасности. Я должна была догадаться, когда прошлой весной во всех газетах заговорили о девочке, что спасала Хогвартс от гоблинского бунта. И впрямь, просто копия отца. — Еще одна грустная улыбка. — Только красотой в мать пошла. Ее черты лица, ее глаза. Разве что взгляд да характер его. Гидеона.       — О какой опасности вы говорите? — Уцепилась за самую важную часть рассказа Абигейл.       — А вот этого, милая, я не могу тебе рассказать. — Покачала головой Аристей, делая большой глоток хереса. — Не стесняйтесь, угощайтесь. Я полагаю, этот разговор будет долгим и очень непростым.       — Почему? — Ни Гейл, ни Оминис не торопились последовать совету, оставив алкоголь нетронутым. — Вы…       Женщина перебила свою гостью.       — Не могу не означает не хочу. Да и не хочу, по правде говоря, тоже. Твои родители погибли, сунув свой нос не туда. Чтобы я своими руками еще их ребенка толкнула на верную смерть? Ну уж нет, ну уж нет! — Женщина со звоном поставила опустевшую рюмку на столик. — Но если бы и хотела, не смогла бы. Меня все же нашли. Узнали, кто помогал Моранам. Хорошо, что я тебя уже успела оставить у той больницы. Хоть и маглы, а кажется, люди неплохие там были. О чем я? Ах да. Меня нашли. Повезло, что брат у меня — не простой волшебник. Уважаемый. Убивать меня было не с руки, а потому тот человек заставил меня дать Непреложный обет. Просто не оставил мне выбора. А потому не смогу никому и никогда рассказать о событиях той ночи. Даже тебе, дорогуша. — Немного подумав, она вновь подлила себе хереса.       В голове Абигейл же в это время быстро-быстро крутились шестеренки.       — Значит, имя вы тоже назвать не можете?       Вместо ответа лишь кивок.       — Он был один? — Попыталась Гринвич зайти с другой стороны, но вновь удостоилась только молчания и осуждающего взгляда. — Но хоть что-то вы можете мне сказать о нем?       Женщина прислушалась к собственным ощущениям, прежде чем начать говорить.       — Твой отец считал его другом. Доверял. Гидеон-Гидеон, как же он был наивен. А может, дело было в отчаянии? До сих пор не знаю. Но так или иначе, он доверился не тому человеку. Хотел защитить тебя и твою мать, подарить вам нормальную жизнь. И заплатил за это самую страшную цену. — Мисс Поттер поднесла к глазам платок, чтобы вытереть одинокую слезинку. — А теперь вам и правда стоит уходить. Забыть об этой встрече и никогда не возвращаться. И оставить эту историю. Поверь мне, милая, это не те люди, с которыми стоит связываться.       Абигейл понимала, что большего не добьется. Но и просто так сдаваться не была готова. Девушка сделала глубокий вдох.       — Я не уйду. По крайней мере, пока не получу ответы. — Голос Гринвич звучал тихо, но очень уверенно.       — Я уже сказала тебе все, что могу рассказать о той ночи. — Вновь покачала головой женщина.       — Вы сказали, что не можете говорить о той ночи, когда я стала сиротой. Но никто не запрещал вам говорить о том, какими были мои родители. — Девушка заметила, как дрогнула рука с бокалом. Значит, Гейл двигалась в верном направлении. — Вы ведь тоже подвели моего отца. Он доверился вам, просил позаботиться. А вы бросили меня на произвол судьбы. Знаете, я выросла в приюте, где детей принято наказывать розгами. Хотите, покажу, скольких шрамов стоило мне ваше решение. Думаете, отец согласился бы на подобную «заботу»? — Гейл продолжала давить, внимательно следя за реакцией хозяйки дома. — Да меня прошлым летом едва не скормили огромному матриарху! Потому что моя воспитательница оказалась сумасшедшей, которая устраивала человеческие жертвоприношения! И после этого вы отказываете мне хотя бы в крупице правды? Лишаете возможности узнать, кем были мои родители?! Разве на такую заботу они рассчитывали, когда доверили меня вам?       Нужный эффект был достигнут, и для его закрепления Абигейл сделала небольшую паузу, щедро глотнув херес и со звоном вернув рюмку на стол.       — Что ты хочешь узнать? — Тяжело вздохнула женщина, признавая правоту девушки.       — Какими они были? Как звали мою маму? Как они познакомились? Куда исчезли? — Начав задавать вопросы, Гейл с трудом смогла остановиться.       Лишь на долю секунды на губах Аристеи появилась мечтательная улыбка.       — Ох, они были удивительными. Они не должны были, ты знаешь?       Женщина погрузилась в воспоминания.       «Эта любовь была так прекрасна. Как рождение новой звезды на небосклоне. Такая же яркая и сжигающая все вокруг. В тот вечер я привела Гидеона в маленький ресторанчик в Париже, который казался мне очаровательным. Вкусные незамысловатые блюда, множество свеч и музыка. Твой отец так устал после недельной гонки за нунду, но я не согласилась отпустить его, пока он со мной не поужинает. О, если бы я только знала!       В тот вечер выступала она. Я поняла, что Гидеон потерян, как только заметила его взгляд. Он смотрел на сцену так, словно не существовало больше ничего в этом мире. А твоя мать пела как никогда прежде. Пела только для него, забыв о целом зале зрителей.       Это было пронзительно прекрасно. Прекрасно и обречено. Гидеон американец, ты знаешь? В штатах запрещены любые отношения с маглами. Так называемый «Закон Раппопорта». А твоя мать была из мира маглов. Между ними не могло быть ничего общего. Но разве было хоть что-то невозможное для Гидеона Морана? Он кинул к ее ногам всю свою жизнь. А она, удивительно, правда? Она поверила ему. Без всяких доказательств. Поверила каждому его слову.       Они были обречены. Они горели ярко, как может гореть свеча — чем ближе к основанию, тем ярче. В ту секунду, что она начала петь, не существовало больше ничего, кроме их любви. Вопреки всему.       Он сказал, что больше не вернется в штаты. Подумать только! Наследник древнего рода, один из лучших мракоборцев всего континента, бесстрашный защитник волшебного мира. Он потерпел поражение в ту секунду, когда увидел твою мать. Лаванду. Да, так ее звали. Лаванда Дежарден. Неприступная, горделивая певица, мимолетной улыбкой разбившая сотни сердец, пропала в тот момент, когда увидела его.       Разумеется, им пришлось бежать. Гидеона не отпустили бы просто так. Слишком много надежд на него возлагали — ему прочили должность будущего Президента Магического Конгресса. Это как наш Министр Магии, знаешь? Но ему было плевать. Он готов был бежать на край света, лишь бы его Лаванда следовала за ним. А она следовала. Стоило ли удивляться, когда через год он сообщил мне, что у них родилась дочь?       Но свеча догорала. Его так и не оставили в покое. Представляешь, какой был скандал, когда стало известно, что один из столпов волшебного сообщества Америки нарушил его главный завет? Женился на магле! Француженке! Да еще и по магловскому обряду. А как иначе? Если бы они заключили волшебный брак, их бы тут же нашли. И даже тогда Гидеон лишь смеялся. Сказал, что Изольда Сейр сбежала на другой континент от устоев, что были ей чужды. А он потомок Изольды, и не в его правилах мириться с судьбой, что навязали. Он бы отказался даже от магии, будь то угодно его Лаванде. Но она принимала и любила его таким, какой он есть. С того самого вечера она пела лишь для него. А потом — для тебя.       В поисках убежища они отправились в Англию, у нас законы насчет отношений с маглами намного мягче. Гидеон надеялся, что века прогресса изменили и британское общество. Он был слишком добр, ты знаешь? Он поверил не тому человеку.       Этот человек обещал поддержку и защиту. Гидеон понял, что его обманули, лишь в ту ночь, когда переместился с женой и дочерью на землю своих предков.       Твой отец отправил ко мне Патронуса. Я едва успела забрать тебя, но было уже слишком поздно. Это было ловушкой. Но знаешь, милая. Даже встретив свою смерть они не отпустили рук. В их глазах больше не светился огонь. У их истории не было другого конца".       Женщина прервала свой рассказ, чтобы вновь вытереть накатившие слезы.       — Я виновата перед тобой, Абигейл. И перед ним. Но знай, что они любили тебя больше жизни. Их огонь не погас, он продолжился в тебе.       — Спасибо, что поделились со мной. — Гейл едва могла говорить. В душе девушки бушевала настоящая буря. Рвущая сердце, разбивающая все жизненные устои и остатки веры в людей.       Аристея видела, какое впечатление произвел ее рассказ на девушку, а потому обратилась к ее спутнику, присутствие которого, казалось, впервые заметила.       — Так похожа на отца, просто невероятно! Непросто вам будет сладить с таким характером, мистер… Ох, простите мою невнимательность, я забыла спросить, как вас зовут!       — Оминис. Меня зовут Оминис Мракс. — Юноша посчитал, что врать в этот момент было бы кощунством. Вот только его честность привела к совершенно непредсказуемому результату.       Рюмка хереса выпала из рук женщины, со звоном разбившись о пол.       — ВОН! Прочь из моего дома! Немедленно! — Мисс Поттер кричала так громко, что Мраксу захотелось зажать уши руками, и даже Гейл вышла из охватившего ее оцепенения. — Убирайся! Сейчас же! — Еще секунда, и женщина направила на них палочку.       — Абигейл! — Он интуитивно закрыл девушку, прежде чем утащить их обоих в воронку трансгрессии.       Уже в следующее мгновение оба рухнули на дороге их Хогсмида. Из расщепленной ладони юноши текла кровь.       — Оминис, у тебя… — Запаниковала Гринвич.       — Не волнуйся, все в порядке, недостаточно сосредоточился, когда перемещал нас. Заживет. — Отмахнулся парень. — Как ты? — Вопрос дался с трудом. Несложно было сопоставить историю мисс Поттер и ее реакцию на фамилию Оминиса.       — Не знаю. То есть правда. Я не знаю. Во мне сейчас столько всего, что я даже не знаю, куда девать эмоции. Не понимаю, что чувствую. Наверное мне лучше сейчас побыть одной. — Абигейл ухватилась за голову, словно она могла взорваться от мыслей, что ее переполняли.       — Это из-за того, что… — Он так и не решился закончить предложение, словно только произнесенное вслух оно стало бы реальностью.       — Ты, судя по всему, сын чудовища, убившего моих родителей? — Гейл даже не пыталась смягчить формулировку, одной фразой выбив из Оминиса дыхание. Но тут же взяла парня за здоровую руку, понимая, как жестоко прозвучали ее слова. — Нет. Я не могу сказать, что мне плевать. Мерлин, как же сложно подобрать правильные слова. Просто я знаю, что ты — не он. И что тебе он принес также много зла. Это не повлияет на мои чувства к тебе, если тебе это важно. По крайней мере, я так думаю. А думать мне сейчас трудно. Но дело не в тебе. Просто мне нужно время. Совсем немного, чтобы справиться со всем. Хорошо?       Оминис тяжело и прерывисто вздохнул. Как он боялся услышать совсем другое. А потому просто прижал Гейл к себе, не волнуясь, что их могут увидеть.       Они расстались у входа в женское общежитие. Мракс никак не хотел отпускать Абигейл, хотя и пообещал дать ей немного времени.       — Я справлюсь. Кажется, это больше, чем я могу вынести. Но я справлюсь. — Гейл порывисто обняла юношу, прежде чем скрыться в темном коридоре. И уже через четверть часа выйти обратно, сменив одежду и прихватив бутылку огневиски из ящика.       Она слишком давно не навещала родителей.       А ведь они всегда ждали ее в зеркале Еиналеж.       — Мама, папа… Я так по вам скучаю. И так сильно люблю вас. — Стоило девушке остаться наедине с такими близкими и такими далекими тенями своей мечты, как слезы полились градом, прорвав плотину. Руки тряслись, а сердце колотилось так быстро, что казалось, еще немного, и не выдержит.       Гейл говорила, глотая слезы и алкоголь. Задыхалась в собственных рыданиях. Тонула в этой нахлынувшей боли.       Говорила о том, как хотела бы услышать мамино пение. Папины рассказы о приключениях. Узнать, где они жили, пока не решили уехать в Англию. Был ли у них такой же домик, как тот, что она видела в отражении зеркала? Почему они решили назвать свою дочь именно этим именем? Как они жили? Какие колыбельные ей пели, какие сказки читали? Осталась ли родня у Гидеона в Америке, а у Лаванды во Франции? Были ли они счастливы?       Так много вопросов, на которые теперь никто и никогда не ответит.       Абигейл не помнила, как добралась обратно в Слизеринские подземелья. Она едва могла стоять на ногах от слабости, голова раскалывалась, а глаза горели от долгих часов бесконечных слез. Алкоголя в бутылке осталось почти столько же, сколько и было, но девушка все равно чувствовала себя ужасно пьяной. И теперь ей больше не хотелось быть одной. Повинуясь какому-то неведомому порыву, вместо женского общежития она свернула в мужское, где практически рухнула рядом с кроватью Оминиса.       — Гейл? Что..? — Парень тут же подскочил на постели.       — Можно, я немного посижу с тобой? — Хрипло спросила Абигейл.       — Конечно, — в голосе Оминиса слышалась тревога. — Ложись рядом. — Он подвинулся, чтобы уступить ей место.       Гейл не стала отказываться, устраиваясь в крепких объятиях. И сама не заметила, как уснула.