more than I can take

Let us make a thousand mistakes 'Cause we will never learn You're my obsession My fetish, my religion My confusion, my confession © My Obsession — Jack Strify

      — Опьяняющее зелье?       — Продаётся у Сироны, называется «огневиски».       — Отрезвляющее?       — Есть у каждого адекватного старшекурсника.       — Опохмеляющее? — Сэллоу не терял надежду.       — Как ты вообще живёшь, если не знаешь о его существовании? — Абигейл совершенно искренне удивилась, отрываясь от справочника.       — У меня нет идей, придумай сама! — Парень рухнул в кресло. Спор с Гринвич выжал из него все силы.       Гейл закатила глаза.       — Я уже предлагала тебе зелье на основе №13 и №629, которое совмещало бы в себе избавление от кожного зуда, вызванного аллергией, и уход за кожей.       — Скучно!       — Зелье, на короткий период времени укрепляющее кости, — продолжила перечислять девушка.       — Ещё скучнее. — Парень уронил голову на тяжёлый справочник в его руках.       Этот спор продолжался уже неделю, в течение которой Абигейл и Себастьян почти всё свободное время проводили в Выручай-комнате, пытаясь найти стоящую идею для совместного проекта по Зельеварению.       Оминис обычно присоединялся к друзьям, но занимался своими делами: выполнял домашние задания, читал или же просто спал, оккупировав мягкий диван. По правде говоря, он и сам не всегда понимал, зачем приходит. Прошло уже несколько недель, но Гейл упрямо продолжала на него обижаться. Не помогали ни мясные пироги, ни предложения встретиться после отбоя и поговорить наедине. Словно что-то сломалось в их отношениях.       Мракс успел уже несколько раз пожалеть о том, как повел себя на дуэли, хотя все еще считал, что прав — даже ради мира с Абигейл он не стал бы калечить Анну. Тем более учитывая, что мадам Чиррей так и не смогла снять сглаз окончательно, и бедная девушка до сих пор время от времени не к месту выкрикивала ругательства, вгоняя в краску своих сокурсников и преподавателей. Разумеется, ни о каких «переговорах» между Гейл и Анной речь уже не шла. Оставалось лишь надеяться, что это всё не перерастёт в открытое противостояние.       Сэллоу предпочёл сохранять нейтралитет в сложившихся обстоятельствах, чем вызвал гнев сестры, который, тем не менее, быстро сошёл на нет: девушка вообще не умела подолгу обижаться на брата. Зато в Оминиса полетели все шишки: от Анны — за то, что не помешал Гринвич наложить проклятие, и от Абигейл — за то, что встал на сторону подруги. По крайней мере, так думал сам Мракс: Гринвич отказывалась что-либо объяснять.       Но иногда юноше в голову начинали закрадываться и другие мрачные мысли: что, если дело не только в дуэли? Вдруг Гейл просто надоело его общество? Может, ей теперь больше нравится Себастьян, учитывая как много времени эти двое проводили вместе? О том, что произошло той ночью, когда они по всей школе искали Гейл, оба молчали. Гринвич — потому как вообще почти не разговаривала с Оминисом, Сэллоу же попросту уходил от темы и соглашался говорить о чём угодно, но не об их вылазке в библиотеку. Мракс был благодарен, что хотя бы этой частью их ночных похождений приятель с ним поделился. Однако после того, как наследник Слизерина вспылил и наговорил лишнего, Себастьян, похоже, тоже на него рассердился, отказавшись делиться какими-либо деталями их с Гейл приключений.       Из Выручай-комнаты, к счастью, его никто не выгонял, так что Оминис продолжал приходить в их общее убежище при любой возможности, хотя сам до конца не был уверен, есть ли в этом смысл — Абигейл всем своим видом транслировала равнодушие, а Сэллоу было попросту некогда — Гринвич всерьёз занялась его учебой. То есть гоняла до седьмого пота не хуже, чем Имельда на тренировках по квиддичу. Как итог, к концу недели Себастьян едва не ползал от физического и интеллектуального истощения. Зато времени на то, чтобы влипать в неприятности, у него не оставалось совсем, что отметил даже профессор Шарп, поставив парня в пример Гаррету Уизли.       — Ну, вообще, у меня есть ещё одна идея. Но она слишком… эпатажная. — Смущённый голос любимой вырвал Мракса из невесёлых размышлений о последних неделях их школьной жизни.       — Надеюсь, это не рецепт пива, — хохотнул Себастьян.       Абигейл промолчала, но посмотрела на друга так выразительно, что даже Оминис, не способный увидеть этот взгляд, понял, что Сэллоу в опасности.       — На самом деле, в каком-то смысле даже хуже. — Гейл продолжала нагнетать обстановку. Теперь уже и Мракс заинтересовался, что же такого она могла придумать. — У этого зелья есть практическая ценность, и очень важная. Я в любом случае планировала заняться его разработкой, но я не уверена, что это можно представить на уроке в качестве проекта.       — Гринвич, не тяни жмыра за я… за хвост, — быстро исправил оговорку Себастьян. Конечно, Абигейл иногда выражалась и круче, но почему-то рядом с ней Сэллоу хотел казаться лучше, чем он есть на самом деле. Он и сам не понимал, что было тому причиной — его прошлые ошибки или влюблённость.       Гейл молчала некоторое время, очевидно прикидывая, стоит ли делиться своей идеей, а затем кивнула собственным мыслям, принимая решение.       — Открой справочник целительских зелий. Там, где лежит закладка.       Себастьян, уже заинтригованный таким долгим вступлением, тут же схватил увесистый том, а Оминис невольно подался вперёд, ведомый любопытством, хотя с такого расстояния не смог бы прочитать текст при помощи палочки.       Тишина затягивалась, и Мракс не сдержался.       — Сэллоу, ты читать разучился? Что там?       — Гейл, ты сошла с ума! — Себастьян неверяще уставился на подругу. — Может быть тебе, как своей любимице, Шарп подобное и простит, а я точно из школы вылечу!       Оминис всё же не выдержал, буквально вырывая помятый лист из пальцев друга и проводя палочкой по пергаменту. Почти в ту же секунду юноша ощутил, как румянец заливает лицо, уши и даже шею.       — «Зелье, мешающее возникновению незапланированной беременности»? — осевшим хрипловатым голосом прочитал заголовок парень. Ему явно требовалось хорошее объяснение. — Абигейл?       Девушка лишь пожала плечами.       — Те, что описаны в справочнике на данный момент, не слишком удобны. То зелье, которое разработала я, будет намного более комфортным для женщин. Уверена, целитель Пруэтт оценит проект.       Мракс и Сэллоу подавились воздухом, думая явно совершенно не о том контексте, в котором колдомедик должен «оценить» очередное изобретение Гринвич. По правде говоря, Оминис предпочёл бы сам «оценивать» эффективность зелья. Исключительно практическим методом.       — И вообще, — продолжала Гейл, лучезарно улыбаясь и не замечая замешательство и смущение своих собеседников, — Себ, это точно прибавит тебе несколько очков в глазах девушек, если они будут считать, что тебе не безразлично их здоровье.       Сэллоу рухнул в кресло, закрывая руками покрасневшее лицо.       — Это будет скандал, — простонал парень, уже понимая, что зря не согласился на зелье против аллергии. — Ладно, вы как хотите, а я пойду. Мне ещё свою жизнь переосмыслить надо. Завещание там написать.       Себастьян собрал разбросанные учебники под молчаливым осуждающим взглядом Абигейл. Она не была уверена, что готова остаться с Оминисом наедине, так что в экстренном порядке пыталась придумать причину, почему ей тоже срочно нужно уйти, учитывая что она сама предложила заниматься практически до отбоя. Оставалось надеяться, что Мракс сам куда-нибудь спешит.       Однако надеждам оправдаться было не суждено: юноша занял своё место на диване, всем видом показывая, что никуда не торопится.       Так и не найдя оправдания, чтобы уйти, Гейл уткнулась в справочники, усердно притворяясь, что увлечена зельями. Конечно, она уже успела остыть и не так сердилась на Оминиса, как пару недель назад. Более того, прекрасно понимала, что перегнула палку, о чём даже призналась Себастьяну на прошлых выходных за кружкой сливочного пива в «Трёх метлах». Но каждый раз, когда она пыталась поговорить с Мраксом, перед глазами вставала одна и та же картина: паника на лице Оминиса, а затем — его удаляющаяся спина.       Что бы ни твердили логика и сердце, гордость брала своё. В ту секунду Гейл, как никогда раньше, ощутила себя лишней в их маленькой компании, сложившейся ещё в детстве. Да ещё и этот кошмар потом. Как бы то ни было, девушка просто не находила в себе сил поговорить с Мраксом. Проще было держать дистанцию, тем более это всё равно пришлось бы делать, после того, как Анна «наябедничала» Родолфу.       — Гейл, перестань делать вид, что меня тут нет. Давай поговорим. — Оминис был серьёзен. — Что происходит? Дело в том, что случилось на дуэли, или в чём-то ещё? — Хотя юноша старался выглядеть спокойным, Абигейл не могла не заметить то, как надломился его голос на последней фразе. Наверное, именно это и сломало последнюю стену.       — И в том, и в другом, — глухо откликнулась Гринвич, прекрасно зная, что её услышат.       Мракс заметно напрягся и даже выпрямился, сев на краешек дивана.       — Это из-за Себа, да? Из-за того, что произошло в библиотеке? — Парень уже даже не пытался сохранять спокойствие, и в его тоне проскакивали звонкие истеричные нотки. — Вы… ты… он тебе… — Оминис явно не мог подобрать подходящие слова, и Абигейл поспешила избавить его от подобной необходимости.       — Нет, конечно нет, не говори глупостей. Мы с Себастьяном всегда были просто друзьями. — Гейл сама сделала шаг навстречу, обойдя разделяющий их широкий квадратный стол с кучей фолиантов, свитков, пергаментов и разных мелочей.       — Тогда в чём дело?! Абигейл, пожалуйста. — Юноша подскочил со своего места и схватил девушку за руки, явно намереваясь вытрясти из неё всю правду. — Я не понимаю!       Три коротких слова изменили всё. Гринвич зашипела, как разъярённая кошка, отдёргивая ладони.       — Не понимаешь?! Правда?! Не понимаешь, как неприятно мне было, когда ты решил поиграть в поддавки ценой нашей победы? Она САМА записалась на турнир! Знала, на что шла! Или ты думаешь, в следующем раунде какой-нибудь Сириус Блэк стал бы щадить твою ненаглядную Аннушку из-за её болезни?! Но нет, тебе плевать! У тебя БЫЛА ВОЗМОЖНОСТЬ вывести её из дуэли, не причинив вреда. Но ты предпочёл не делать ничего, поставив под удар в том числе и меня! Или думаешь, что твоя драгоценная подруга стала бы заботиться о моём здоровье? О, готова поспорить, простеньким Левиоса я бы не отделалась! И что потом? А потом ты бежишь снова защищать её, отвернувшись от меня! — Абигейл уже почти кричала, не замечая, как потихоньку гаснет запал. Слабость накатила внезапно, едва прозвучало последнее слово. И Гринвич, ощутив головокружение, облокотилась о стол.       Оминис уже открыл было рот, чтобы начать спорить, но быстро понял, что таким образом ничего не добьётся. К тому же и сам понимал, что в словах Гейл было зерно истины.       «Вдох — выдох», — напомнил себе юноша, прежде чем вновь заговорить. Его разрывали противоречивые чувства: с одной стороны, хотелось кричать в ответ и доказывать, как Абигейл ошибается, а с другой — просто прекратить эту бессмысленную ссору, обнять, уткнуться носом в шею и никогда не отпускать.       — Хорошо. Я тебя услышал. — Мракс старался говорить тихо и предельно спокойно. — В чём другая причина? Потом всё обсудим. По порядку. Хорошо? Спорить с разозлённой Гейл всё равно было себе дороже.       Гринвич перевела дыхание, успокаиваясь.       — Мы слишком подставляемся. Ещё летом мы договаривались, что будем скрывать наши отношения, чтобы никто ничего не узнал. По договору с Малфоем…       Оминис не дал ей договорить — его осенила внезапная мысль.       — Подожди. Когда мы вместе переместились из мэнора, я, по сути, раскрыл карты. Отец наверняка догадался, что я обманул его. Не говоря уже о том, что МакКиннон вряд ли стал скрывать тот факт, что именно я доставил тебя в Мунго. Магнус Мракс, к моему сожалению, не так глуп, чтобы не догадаться о том, что я сильно преуменьшил, когда говорил о своих чувствах к тебе. Тогда почему нам просто не начать играть в открытую? Не перестать притворяться?       Абигейл уже готова была согласиться — о, как бы ей этого хотелось. Пройти по школе с гордо поднятой головой, держа Оминиса за руку. Не бояться коснуться его лишний раз. Не врать подругам, придумывая кучу неотложных дел, чтобы выбраться на тайную встречу. Да в конце концов, посмотреть в лицо Анне и всем тем девочкам, что заглядываются на Мракса.       Но было одно очень значимое «но».       — Ты забыл про договор с Малфоем.       — Да к дементорам договор! Пусть ищет себе другое прикрытие! — сорвался парень.       — Это не благотворительность! — Голос девушки звучал грустно, но уверенно. — Или, может быть, ты сможешь вместо него доставать нужные документы? Открывать ногой двери в Министерство магии, не вызывая подозрений? Помочь мне узнать, как жили мои родители и как они погибли?       Оминис умел сколько угодно держать лицо даже в самых опасных ситуациях. Но так и не научился тормозить, когда плотину уже прорвало. А потому сказал то, что совершенно не имел в виду:       — Да перестань уже жить прошлым!       В этот момент юноша думал только о том, как устал скрываться и прятаться, как хотел бы открыто заявить свои права на девушку, которую считал самой лучшей и прекрасной в этом мире. Наверное, он собирался сказать, что они справятся и без Малфоя, что Гейл в поисках своей истории не стоит забывать и о том, что происходит вокруг. Но вместо этого Абигейл услышала слова, ударившие её, будто пощечина.       — Я буду жить прошлым ровно столько, сколько мне потребуется, чтобы узнать кто я и откуда. — С каждым словом девушки вокруг разливались незримые волны неконтролируемой магии — той, что Гейл удалось скопить благодаря медитациям. Стены Выручай-комнаты заметно тряхнуло, и с потолка посыпалась каменная крошка.       Подхватив сумку, Гринвич ринулась к выходу, оставляя Оминиса наедине с его злостью и обидой.       Возможно, выжди Мракс ещё хотя бы полчаса, чтобы привести мысли в порядок, он понял бы, что именно сказал не так. Попытался поговорить с Абигейл. Но внутри кипела злость после ссоры. А в голове билось глупое желание доказать, что у него тоже есть гордость, и что вне зависимости от того, кто там был его далёким предком, Оминис не позволит так с собой разговаривать.       Не теряя ни минуты, юноша достал из внутреннего кармана пиджака разорванное на четыре части письмо Оттилии Фоули. Без труда найдя на столе кусок пергамента и прыткопищущее перо, продиктовал послание.       «Дорогая Оттилия,       Прошу извинить меня за запоздалый ответ. Надеюсь, вам не пришлось слишком долго ждать меня на той встрече, которую вы назначали.       Если ваше предложение всё ещё в силе, буду рад загладить свою вину напитком и ужином в отдельном кабинете в «Трёх мётлах» сегодня вечером, в восемь часов.

Оминис Мракс»

      До восьми оставалось всего два часа, но юноша надеялся, что мисс Фоули крайне заинтересована в его помощи.

***

      Уже вечером, лёжа в своей постели и прислушиваясь к мирному сопению соседей по комнате, Оминис думал. И думать ему было о чём. Например, зачем он вспылил? Почему пошёл на поводу у гнева? Какого дементора вообще сказал то, что сказал? Какая пикси его за язык дернула?!       «Гейл, наверное, меня теперь возненавидит», — безостановочно крутилось в мыслях.       За каким боггартом он потащился в «Три метлы» на встречу с Оттилией?! Ведь самому же было мерзко выслушивать её восторженное щебетание о Родолфе. Оминис думал, что его попросту стошнит. И ведь не скажешь уже, что ошибся, передумал — сам позвал, сам предложил, сам дурак. Так что пришлось сидеть, улыбаться и кивать головой, мысленно проклиная собственную несдержанность. Вот что мешало взять себя в руки и подумать, прежде чем делать? А теперь ввязался в какие-то игры, которые ему совершенно не нужны, вместо того чтобы искать способ помириться с Гейл.       «Милая, нежная, прекрасная Абигейл». — Мысли юноши уплывали куда-то совсем не в ту сторону, поддерживаемые алкоголем в крови и долгим воздержанием.       Очень надеясь, что его соседи глубоко спят, Мракс задёрнул тяжёлый полог, одновременно расстёгивая дрожащими пальцами рубашку пижамы. Дышать стало легче. А в голове крутилось название зелья, которое Гейл планировала создать. Так хотелось верить, что это всё из-за него. Из-за тех горячий ночей, что были между ними. Из-за жарких прикосновений, что они дарили друг другу. Оминиса охватило чувство какого-то собственничества от осознания, что он стал первым мужчиной в жизни Абигейл. Первым и, как он надеялся, единственным. Тем, из-за кого она задумывалась о предохранении. Это прокатывалось по телу волной возбуждения.       «Моя», — в этой короткой мысли сливались сердце, разум и тело.       Руки скользили по обнажённой коже. Юноша закусил губу, чтобы сдержать стон, когда пальцы касались особенно чувствительных точек — рёбра, впалый живот, тазобедренные косточки. В голове отчётливо стоял образ Абигейл, и Оминис представлял, что это она касается его, сначала неуверенно, но затем всё смелее. Помогает раздеться… А что, если бы Гейл сделала это не руками, а губами?       Фантазия заходила всё дальше, и вот уже в воображении крутился образ нежной хрупкой девушки, склонившейся над ним, ласкающей его шею, тонкие ключицы, грудную клетку, неравномерно вздымающуюся из-за рваного дыхания и сбитого сердцебиения. Как тонкие холодные пальцы Абигейл пробегают по бледной разгорячённой коже, замирая на полыхающем жаром возбуждении.       Губа закушена почти до крови, настолько нестерпимым становится желание. Мерлин, как же он соскучился по Гейл, по её телу, её запаху, её голосу.       Несколько медленных движений заставляют Оминиса выгнуться, приподнимаясь над простынями. Быстрее, жарче, горячее, представляя, что всё это делает не он сам, а любимая девушка — руками, губами. Где-то на грани сознания мечется смущение, твердящее, что Абигейл никогда бы не позволила себе подобных низменных ласк, но невозможно остановить фантазию. Ещё быстрее.       Мраксу пришлось прикусить собственную левую руку, чтобы сдержать рвущийся откуда-то из глубины души громкий стон удовольствия, когда по всему телу прошла судорога наслаждения.       «Пора заканчивать с ссорами», — мелькнула на пике мысль и тут же пропала. Слишком хорошо, чтобы думать о чём-либо.       Но одно Оминис знал точно: он никогда не позволит Гейл его оставить. Понадобится — запрёт в Астрономической башне. Лишь бы Абигейл принадлежала ему.       Очевидно, семейное безумие сказалось и на младшем из наследников. Иначе как ещё объяснить это параноидальное желание обладать, спрятать, защитить. Что угодно, лишь бы Гейл больше никогда и никто не причинил вреда?       Приведя себя в порядок с помощью магии, юноша перевернулся на бок. Завтра он обязательно подумает о том, как помириться с Гринвич и привязать её к себе. И даже найдёт способ пристроить в этот план неожиданно появившуюся из ниоткуда Оттилию Фоули. А ещё нужно будет проследить за Себастьяном. Конечно, Мракс и так знал о чувствах друга, но Оминису совершенно не нравилось, сколько времени тот проводит с его любимой.

***

      Первое время всё, в общем-то, шло неплохо: они собирались в Выручай-комнате, занимались, копались в записях профессора Фига и в старинных пыльных фолиантах из библиотеки.       Если бы не одно «но»: всё это Оминис узнавал от Себастьяна. Сама же Абигейл Мракса и видеть не хотела, не подпускала на расстояние Экспеллиармуса. Держалась как можно дальше в Большом зале, занимала другую парту на общих уроках, показательно разворачивалась и уходила, стоило юноше самому появиться в общей гостинной.       Сэллоу помогать Оминису тоже отказался, заявив что ему хватает конфликта между сестрой и лучшей подругой, и лезть ещё и в разборки между Гринвич и Мраксом он не намерен. И по тону лучшего друга юноша понял, что Гейл успела с ним поделиться причиной своего поведения. Более того, Себастьян, очевидно, был полностью на стороне Абигейл. Поначалу Оминиса это разозлило, всё казалось, что у Сэллоу есть тайный умысел, что парень специально препятствует примирению своих друзей, чтобы самому быть с Гейл. Мракс даже начал планировать, что можно предпринять в такой ситуации.       И это отрезвило: в очередной раз ворочаясь бессонной ночью на постели, Оминис неожиданно для самого себя понял, что зашёл слишком далеко. Что сходит с ума в своей паранойе. Конечно, Себастьян не раз обманывал их всех, но за последние полгода он успел не раз доказать, что изменился. А Гейл? У неё были все права обижаться на Мракса, которому прекрасно было известно, насколько важны для девушки поиски истории своей семьи. Да и вся эта ситуация с Анной. Абигейл, конечно, могла быть резкой и острой на язык, но никогда не причиняла никому вреда без необходимости — вспомнить даже тех несчастных докси, которых Гринвич жалела. Если взглянуть на ситуацию под таким углом, получалось, что Оминис действительно упустил что-то.       И нужно было что-то менять, пока злость Гейл не превратилась в равнодушие, с которым уже ничего нельзя будет поделать. Мракс не был уверен, что сможет перенести подобное. Не теперь, когда они прошли столько всего, чтобы быть вместе.

***

      Абигейл возвращалась с утренней тренировки ещё более злая, чем обычно. На этот раз они с Имельдой практически сцепились на поле. И в кои-то веки Гейл готова была признать, что виновата она сама. В последнее время девушка и впрямь стала рассеянной и витала в облаках. Концентрации хватало только на учёбу и проект по Зельеварению. Если бы Себастьян не помогал с заказами для мистера Пепина, вероятно, Гринвич даже не успевала бы заканчивать их в срок. Но, что хуже всего, отсутствие должной внимательности сказывалось на занятиях трансгрессией — в прошлую субботу девушка впервые попала в цепкие руки школьной целительницы, после того как глупо расщепила себе плечо. Боль отрезвила и заставила задуматься о том, что пора что-то делать со своими чувствами.       Например, перестать избегать Оминиса и наконец поговорить с ним. Гордость гордостью, но глупо было отрицать, что Гейл ужасно скучала по их долгим разговорам, объятиям, поцелуям, по присутствию Мракса в своей жизни, его молчаливой поддержке.       Конечно, подруги, Себастьян и Родолф не позволяли Абигейл чувствовать себя одинокой, но даже все они вместе взятые не могли заменить одного Оминиса.       Погружённая в эти мысли, девушка и не заметила, как столкнулась нос к носу с причиной своего дурного расположения духа.       — Поговорим? — Мракс, казалось, был удивлён не меньше, но настроен очень серьёзно.       — Крипта.       Только услышав ответ Абигейл, юноша понял, что задерживал дыхание, опасаясь, что она вновь откажет. На лице промелькнула глупая улыбка от осознания, что не всё ещё потеряно.       Тяжёлая дверь захлопнулась, отрезая Оминиса и Гейл от шума школьных коридоров. В крипте, как и обычно, царила прохлада — жаровни давно никто не разжигал. Но Гринвич впервые даже обрадовалась этому — сердце билось как сумасшедшее, а руки слегка дрожали. Каким будет этот разговор? Не станет ли всё ещё хуже? Может быть, парень уже и сам не хочет с ней мириться? И почему сама только мысль об этом вызывала панику? Ну неужели так сложно было раньше наступить на свою гордость и пойти ему навстречу?       — Гейл, прости меня. Я не должен был говорить тебе того, что сказал в прошлый раз. И мне стоило иначе повести себя во время дуэли. — Парень не стал тянуть время, прыгая с места в карьер.       Девушка подавилась собственным вдохом где-то на середине очередной невесёлой мысли. Если бы Оминис мог видеть, он обязательно улыбнулся бы, глядя на смешно округлившиеся синие глаза и замершее в них удивление. Но юноша не видел, а потому не мог знать точную реакцию своей собеседницы и продолжал:       — Пожалуйста, дай мне шанс объясниться? Я… я так по тебе скучаю. — Голос Мракса дрогнул.       Абигейл почти наяву расслышала, как треснула корка льда, разделившая их: «К дементорам всё! И Анну с её интригами, и Малфоя с его папашей, я подумаю об этом позже!»       Девушка сорвалась с места. Первый шаг давался сложно, но остальные два Гейл даже не заметила, и вот уже спустя секунду она крепко прижималась к Оминису, слушая, как гулко и быстро бьется сердце в его груди, как рвано и нервно дышит юноша — явный признак сильного волнения.       — Я тоже по тебе скучаю.       Мракс замер, дрожащими руками осторожно обхватывая Абигейл, словно она могла сломаться или исчезнуть от его прикосновения. В голове метались мысли, никак не желая выстраиваться в стройный ряд. Сказать девушке то, что он планировал? А вдруг опять ляпнет что-то не то, и они поссорятся? А если ничего не говорить? Не приведёт ли к более страшным последствиям нерешённый конфликт? Ведь проблема не исчезнет сама собой, если делать вид, что её не существует. Парень убрал ладони со спины Гейл, чтобы Гринвич упаси Мерлин не заметила, как руки Оминиса трясутся от страха.       — Абигейл, пожалуйста, выслушай меня, — несмело начал юноша, — если я не скажу то, что собирался, то уже не наберусь смелости. — Почему-то ему было не стыдно признавать свою слабость перед любимой девушкой. Но всё равно боязно.       Он не догадывался, как страшно было самой Гейл. У них позади было многое — ссоры, недопонимания, исправление ошибок, откровенные разговоры. Но ещё никогда они не ругались вот так, почти что на ровном месте, из-за брошенных в запале слов, из-за мордредовой дуэли. Всё это можно было решить одним простым разговором. Так почему теперь, после всего, что они вместе пережили, что-то надломилось так глупо и легко? Настолько ли сильны их чувства, чтобы Оминис и Абигейл могли оставаться вместе, когда жизнь стала размеренной и спокойной? Или всё, что держало их вместе, — адреналин, подогревающий любые эмоции? Не обманывали ли они самих себя, выдавая дружбу и симпатию за что-то большее? Сердце упрямо твердило, что нет. Не обманывали. Но логика и разум молчали, и это пугало сильнее. Можно ли доверять эмоциям и чувствам?       — То, что я сказал в Выручай-комнате… Гейл, мне жаль. Это совсем не то, что я на самом деле имел в виду. Я не прошу тебя прекращать поиски ответов. Никогда бы не попросил, я знаю, как это важно для тебя, а значит, и для меня тоже. Мы обязательно всё узнаем. И… — Эти слова произнести вслух было сложнее всего. — Я больше не буду просить тебя разорвать договор с Малфоем.       Абигейл подняла на юношу настороженный взгляд. Удивление помогало подавить страх, заставляло шестерёнки в голове крутиться.       — С чего вдруг такие резкие перемены? — Девушка не верила, что всё так просто. За свою недолгую жизнь Гринвич не раз успела убедиться в том, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, и в том, что людям как виду не свойственно было легко отказываться от собственных убеждений.       — Не достаточно будет признаться, что я до смерти испугался навсегда тебя потерять? — Улыбка выходила грустной и вымученной.       Девушка задумалась. Не было похоже, что Оминис врал. Казалось, он и впрямь боялся, что они больше не будут вместе, не меньше, чем сама Гейл. Но интуиция подсказывала, что было и что-то ещё.       — Это не вся правда, — вынесла она вердикт, заставив юношу грустно усмехнуться.       — И откуда ты такая умная, а? Я много думал и пришёл к выводу, что мы можем попытаться запутать отца и Нобиса, если после всего продолжим упорно играть свои роли. Но этого будет уже не достаточно. Так что я решил принять одно предложение, что мне поступило.       Гейл напряглась, предчувствуя нечто дурное. Оминис явно собирался сказать что-то, что ей не понравится.       — Продолжай.       — В Хогвартсе есть одна девушка, кажется, ты с ней не знакома. Она учится на Когтевране, на седьмом курсе.       «Нет-нет-нет, пусть это будет не то, что я думаю!» — Абигейл начинала паниковать, уже догадываясь, о ком именно идёт речь.       — Эта девушка питает нежные чувства, если это можно так назвать, к твоему «кавалеру». Родолф когда-то разбил Оттилии сердце, и она теперь желает во что бы то ни стало вернуть себе расположение Малфоя.       С громким щелчком в голове Гринвич сложился в правильном порядке пазл — слова Родолфа о внешности и талантах мисс Фоули на балу, танец когтевранки с Оминисом, характер её сестры, Амелии. На лице Гейл медленно, но верно расползалась улыбка.       Если слова Мракса правда, это можно использовать в своих интересах. Но нужно было для начала убедиться.       — И что эта дамочка пообещала взамен?       Теперь настал черед юноши широко улыбаться.       — Хочешь верь, хочешь — нет, но тебя. Она думает, что это ты променяла меня на более «выгодного» кавалера, и обещала помочь завоевать твоё сердце.       — Ах, сколько коварства! — Девушка громко рассмеялась. — Но, мне кажется, ты и сам неплохо справляешься.       — Надеюсь, что так. Правда, мы с тобой, кажется, решили, что пока это останется нашим маленьким секретом, не так ли?       — Так. И я бы хотела, чтобы об этом отныне не знал никто, кроме нас с тобой. — Голос Абигейл тут же стал серьёным.       — Ты что-то задумала, верно? И ты же понимаешь, что от Себастьяна мы всё равно не сможем скрыть?       — Я не собираюсь скрывать от него. Но вот от Анны…       — Гейл, не начинай. — Мраксу явно не по душе было хранить секреты от подруги.       — Оминис, это она рассказала Родолфу, что видела нас с тобой тем вечером в гостиной Слизерина! — Гринвич не собиралась отступать, но, кажется, эти слова шокировали юношу, и он вмиг растерял боевой настрой, с которым собирался защищать подругу.       — Подожди, ты уверена? Этого не может быть. Зачем ей это делать?! — Оминис начал расхаживать по крипте, словно это помогало уложить в голове осознание подлости поступка Анны.       — Тебе виднее. — Абигейл пожала плечами, не двигаясь с места. — Ревность? Зависть? Личная неприязнь?       Мракс резко остановился, словно что-то решил для себя, а затем вновь взял девушку за руки.       — Я разберусь со всем, просто дай мне время, хорошо? — Так и не дождавшись ответа Гейл, он продолжил: — Я понимаю, что всё стало таким сложным и запутанным. Но я не позволю вот так глупо потерять всё, ради чего мы боролись. Слышишь? Абигейл, просто доверься мне, пожалуйста.       Ещё некоторое время Гринвич молчала, погружённая в размышления, пока наконец не смогла принять единственно верное решение.       — Не дай мне упасть, Оминис.       — Ни за что.       «Договор, скреплённый поцелуем, — нерушим», — вновь появилась в голове Гейл знакомая строчка старой книги.       Абигейл с трудом узнавала уже такую родную Выручай-комнату. По всему помещению лежали десятки, если не сотни книг, фолиантов, старинных рукописей, древних свитков. Буквально каждая горизонтальная поверхность была занята литературой. Очевидно, позаимствованной из Запретной секции. Посреди всего этого хаоса по-турецки сидел Себастьян. Очки болтались на макушке, рукава рубашки закатаны, обнажая загорелые и покрытые веснушками предплечья, развязанный галстук свободно висел на шее, мантии, пиджака и жилета в обозримом пространстве не наблюдалось. Парень был настолько увлечён чтением каких-то записей, что даже не заметил появления друзей.       — Сэллоу, мне требуется хорошее объяснение. Когда и зачем ты превратил мой кабинет в секцию библиотеки? — Девушка пыталась найти хоть какое-то место, куда можно поставить сумку. Оминис же топтался на пороге, едва прикрыв за собой дверь.       — Гейл! — Себастьян поднял на Абигейл горящие глаза. — Я нашёл! Нашёл ответ!       Гринвич потребовалась всего доля секунды, чтобы понять, о чём именно говорит приятель. Не теряя времени девушка сорвалась с места и преодолела разделяющее их расстояние, каким-то чудом умудрившись не задеть ни одной книги.       — Где?!       — Ну, это не совсем ответ… — Парень немного смутился. — Вот, смотри. — Он протянул Гейл какой-то потрёпанный дневник. — Ты говорила, что Хогвартс был построен с помощью древней магии. Но мы мало чего знаем о жизни основателей, и я решил покопаться и поискать тех, с кем основатели, по слухам, были знакомы. И нашёл!       Абигейл едва ли слушала, что тараторил Себастьян, уже полностью сосредоточенная на драгоценном дневнике, который парень откопал в глубинах Запретной секции.       Уже сама обложка книги показалась девушке немного странной, но милой, и это, наверное, многое говорило о владельце. Она была выполнена из разных кусочков материала и чем-то напоминала лоскутное одеяло. Сам же дневник принадлежал некой Лорелее О’Лири — имя автора было обозначено на первой странице. Каждый лист радовал глаз множеством рисунков — цветы, животные (особенно часто встречались белки почему-то), затейливые узоры. Чернила тоже были разноцветными. Хотя записям, очевидно, была уже не одна сотня лет, они всё ещё были чёткими и ясными, как-будто на дневник кто-то наложил чары, сохраняющие его от старения.       — Насколько я понял из записей, эта Лорелея была подругой Пенелопы Пуффендуй, основательницы факультета. И это именно она придумала фокус с грушей для входа в кухню, представляешь?! — Казалось, Себастьян был в полном восторге от своей находки.       Абигейл не сдержала улыбку — судя по всему, О’Лири была занимательной личностью. Но какое она могла иметь отношение к их делу?       Похоже, последний вопрос девушка задала вслух, так как Сэллоу поторопился ответить.       — Вот, смотри. Я сделал закладку. — Юноша перевернул несколько листов дневника, открывая его на нужной странице. — Тут она пишет, как основатели работали над школой. Ничего не напоминает?       Гринвич вчиталась в текст, почти полностью состоящий из витиеватых закорючек. Лорелея с огромным восторгом описывала процесс создания какого-то кабинета — как из ниоткуда появлялись стены и двери, как сами собой рисовались узоры на потолке, как пустое помещение, только что появившееся на месте ровной стены, наполнялось декоративными элементами, лестницами, колоннами.       Последнее слово особенно сильно врезалось в сознание Абигейл. Перед глазами всплыла картина, давным-давно увиденная в омуте памяти: профессор Рэкхем учит совсем ещё юную Исидору Морганак создавать резные колонны с помощью древней магии.       — Себ, это оно! Ты был прав!       Сэллоу посмотрел на подругу, и в его глазах так и читалось: «Я всегда прав», но ответный скептический взгляд девушки быстро осадил парня.       — Ну, допустим, ты прав. И что ты предлагаешь делать дальше? — Оминису наконец удалось прорваться через бумажные баррикады и присоединиться к друзьям.       — Если основатели владели древней магией, мы должны пробраться в потайной кабинет одного из них и всё обследовать, это же очевидно! — Пришла очередь Себастьяна смотреть на друга как на умалишенного.       Мракс тут же напрягся: брови нахмурены, спина прямая, руки сложены на груди, а на губах застыла злая усмешка.       — Ты опять за своё?! Мало было прошлого года? Или ты уже забыл про обет? Теперь у тебя не получится использовать Круциатус на одном из нас! Я думал ты изменился!       Выражение лица Сэллоу менялось от удивленного к растерянному, а затем стало обиженным.       — Если бы в дневниках Слизерина или в Скриптории было что-то похожее, я бы уже это нашёл, и мы бы тут не сидели сейчас. Повторно идти туда бессмысленно. — Себастьян был серьёзен как никогда.       Ответ друга явно поставил в тупик Оминиса.       — Но нам не известно ничего о других тайных комнатах, — недоумевал наследник основателя змеиного факультета.       Абигейл решила, что пришло время ей вмешаться.       — В записях Лорелеи идёт речь о каком-то кабинете. Если она была подругой Пенелопы Пуффендуй, очевидно, речь шла именно о личном убежище основательницы. Не думаю, что на этот раз нам стоит бояться тёмной магии. Вряд ли волшебница, которая славилась своей добротой и была более чем лояльна к маглорожденным, стала бы устраивать ловушки с непростительными заклинаниями. — Девушка пыталась успокоить Мракса, который всем своим видом показывал, что затея друга не кажется ему безопасной. Но доводы Гейл были достаточно вескими, чтобы юноша их принял.       — Допустим. Но как мы собираемся искать этот Мерлином забытый кабинет? — Парень устало опустился на диван, перед этим аккуратно передвинув сложенные на нём книги.       Гейл и Себастьян улыбаясь переглянулись. Оминис мог сколько угодно засыпать их каверзными вопросами, но главное, что он согласился участвовать в этой авантюре.       — Для начала стоит разобраться, кто такая эта Лорелея и могла ли она знать что-то о древней магии. Сегодня вечером продолжение турнира «Скрещённых палочек». Я хочу поговорить с Поппи, она как пуффендуйка может что-то знать. Вдруг это имя где-то ей попадалось.       — Отлично. Я тогда ещё покопаюсь в записях. — Сэллоу вновь надел очки как положено. — Вдруг я что-то упустил? Может, есть какие-нибудь намёки на кабинет Когтевран или Гриффиндора. Наверняка там нашлось бы что-нибудь полезное. Готов поспорить, Распределительная шляпа создавалась с использованием этой странной древней магии.       — Тогда я попробую отвлечь крёстного и поговорить со шляпой, — включился в обсуждение планов Мракс.       — Надеюсь, вы не сейчас собрались это делать? У нас так-то скоро начало второго тура, — Гейл переводила взгляд с одного собеседника на другого.       — У вас. — Сэллоу скривился. — Я в прошлом туре вылетел, если ты забыла.       — Теперь и тренироваться даже не будешь? — Абигейл точно знала, что от такого предложения Себастьян отказаться не в силах.       Зал Часовой башни, как и всегда во время турнира «Скрещённых палочек», был полон. Однако Гейл и Оминису не составило труда отыскать Поппи Добринг среди тех, кто прошёл в новый тур. Себастьян же отправился напрямую к Люкану, чтобы сделать несколько ставок — к счастью, благодаря заказам от зельевара, у Сэллоу теперь были не такие серьёзные проблемы с деньгами. Анна же предпочла отсиживаться в комнате, как она часто делала в последнее время — отголоски сглаза ещё давали о себе знать.       — Абигейл! Как хорошо, что я тебя встретила! — Пуффендуйка широко улыбнулась и приобняла подругу. — Я как раз обсуждала с Натти, что нам нужно с тобой поговорить.       Гейл удивлённо приподняла бровь. Что-то она не припоминала, чтобы у Добринг были высокие оценки по прорицаниям. Или это Онай предсказала? Гриффиндорка, пусть и не в полной мере, но талант матери унаследовала. Или это просто совпадение?       — Очень удачно, потому что я тоже хотела кое-что обсудить.       — Да? — Изумление девушки было вполне искренним, так что, похоже, им действительно исключительно случайно понадобилась помощь друг друга. — Тогда давай встретимся после дуэлей неподалёку от поля для квиддича. Знаешь, где тропинка, по которой мы шли к поляне, на которую прилетает Крылана?       — Идёт.       Абигейл собиралась уточнить, после всех ли дуэлей или же они с Натти не собираются ждать окончание сражений, но Люкан громко объявил начало тура, и на зачарованной доске появились имена участников. Гринвич быстрым взглядом окинула список, чтобы узнать, с кем ей придётся сражаться в этом раунде. Нерида выступала против Саманты Дейл, Поппи предстояло сразиться с Маркусом Флинтом, что было особенно иронично — именно этот мерзавец донимал пуффендуйку почти весь прошлый год. Соперником Кирби оказалась Натти, пятикурсница Окстон, которая тоже пробовалась на позицию вратаря слизеринской сборной, сражалась с Констанс Дагворт. Самой же Гейл в пару выпал действующий голкипер команды, Олдвин Блетчли. А вот напротив фамилии «Мракс» значилось имя директорского сына, Сириуса Блэка.       «Интересно, Шумсби сам догадался, или подсказал кто?» — усмехнулась Абигейл. Пожалуй, эта пара была самой предсказуемой: Оминис был единственным, кто мог противостоять Сириусу так, чтобы вредный мальчишка впоследствии не побежал жаловаться папе на существование клуба и вселенскую несправедливость.       Посмотреть, кто ещё участвует в турнире, девушка уже не успела — Люкан торжественно объявил начало первого боя. Ближайшие несколько часов у неё была одна задача — внимательно наблюдать за поединками, так как если ей удастся пройти в следующий раунд (а Гейл в своих способностях не сомневалась), нужно было знать технику каждого потенциального соперника.       И Саманта, и Нерида были сильными соперниками, к тому же, не раз сражались друг против друга на уроках ЗоТИ, так что бой получился зрелищным — по огороженной защитными чарами площадке одно за другим летали заклинания. Дейл делала упор на агрессивную атаку, Робертс же отдавала предпочтение защите, надеясь вымотать противницу, что ей, в итоге и удалось: уставшая безостановочно колдовать Саманта допустила ошибку, которой Нерида поспешила воспользоваться, красиво завершая бой классическим Экспеллиармусом.       Бой Поппи и Маркуса стал для многих неожиданным, в то время как Абигейл испытала гордость за подругу. Уже привыкшая к грязным приёмам старого врага Добринг заранее держала щит наготове, не позволяя Флинту провернуть тот же фокус, который использовал в прошлом году Малфой — начать атаку за долю секунды до отмашки рефери. Маркус сделал слишком большую ставку на свою стратегию, и оказался не готов к столь агрессивному и быстрому отпору, так что статус кво изменился в первую же минуту, и вот уже вредному слизеринцу приходилось отбиваться от града атак маленькой, но серьёзно настроенной пуффендуйки. Поппи не собиралась щадить своего соперника, как это делала Нерида, так что достаточно быстро вывела Флинта из строя точным Петрификусом, перед этим кинув ещё и очень неприятное проклятие непроходящего зуда. Наверное, это могло даже показаться кому-то жестоким, но явно не тем, кто был знаком с Маркусом лично.       Следующая дуэль порадовала глаз и сердце честного дуэлянта: и Реджинальд, и Натти играли по правилам, старались обезвредить соперника, но не отправить его в лазарет. Оба были сильными противниками, однако практический боевой опыт всё же давал о себе знать, и победа осталась за гриффиндоркой. И всё-таки Гейл прониклась уважением к сокурснику — ему удалось продержаться достаточно долго против девушки, которая практически на равных в прошлом году сражалась с тёмными волшебниками из банды «Пепламб».       В паре Окстон — Дагворт сыграл роль уже навык учебный. Хотя Констанс была далеко не лучшей на шестом курсе, Фредерике ещё было к чему стремиться. Не помогли даже задатки вратаря и слизеринская хитрость, когтевранка всё равно оказалась сильнее. Хотя вмешался в эту дуэль и элемент неожиданности — кто знает, как всё могло бы повернуться, где бы пятикурсница в самый ответственный момент не отвлеклась на вопли из толпы. Впрочем, этому её научит в следующем году профессор Гекат, так как у шестого курса практические занятия на тему «Почему так важно уметь концентрироваться» прошли как раз пару недель назад.       Абигейл успела так задуматься, анализируя ходы участников, что едва не проворонила собственный выход. Если бы не тычок от Себастьяна, кто знает, как долго ещё она смотрела на одиноко стоящего на арене Блетчли, не понимая, где-же второй дуэлянт.       — Ну что, Гринвич, уже готова попрощаться со своим титулом? — бахвалился парень, играя на публику.       Сама же Гейл только закатила глаза — даже если бы она не наблюдала за тем, как он сражался в прошлый раз, найти слабое место Олдвина не составило бы труда. Однако профессор Гекат всегда учила, что не стоит недооценивать противника. Да и по себе девушка это знала — насколько часто её считали даже не стоящей внимания назойливой мухой из-за одной только внешней хрупкости? Казалось бы, дунь, и улетит, и этот эффект неожиданности не раз спасал ей жизнь. Кто знает, может и со статусом чемпионки повезёт? Из действительно сильных противников остались лишь Натти и Оминис. Конечно, Поппи тоже была чудо как хороша, но до уровня своих конкурентов за финальный тур всё же не дотягивала.       — Палочки наготове! Начали! — скомандовал Люкан, открывая бой.       Моментальное Протего — Гейл даже не сомневалась, что Олдвин, как и Маркус, попытался повторить ход Родолфа с ускорением атаки. И, как и Флинт, не преуспел. Им не хватало тонкости и изящества, слишком уж заметным было движение. Блетчли, однако, оказался умнее старшего товарища, и подготовил план Б — молниеносные хаотичные атаки. Абигейл зло усмехнулась, ощущая, как зажигаются в крови азарт и адреналин.       Глухая защита в стиле Оминиса — такую не пробить даже Конфринго. А малец был не так глуп, чтобы использовать настолько опасные чары на глазах у всей школы, да ещё увидев, что часть заклинаний рикошетят. От собственного Остолбеней вратарь увернуться успел, а вот неосторожно кинутое жалящее всё-таки попало в цель, распаляя злость юноши. А злость, как известно, — плохой союзник. За первой промашкой последовала ещё одна, за второй — пропущенное Депульсо от Гейл.       Наверное, если бы Гринвич действительно захотела, она уже успела бы победить, но по какой-то странной причине так и тянуло поиздеваться за все противные комментарии на тренировках. И про то, почему её ветром не сдувает, и про якобы плохое зрение, раз перед носом снитч не видит, и как бы невзначай кинутое Имельде предложение рассмотреть на роль ловца кого-нибудь другого, мол у Блетчли даже есть кандидатура.       Так что каждая секунда этого боя, приносящая с собой панику в глазах соперника, того стоила. Сэллоу как-то пошутил на тренировке, что не стоит злить Абигейл, иначе Абигейл начнёт злить вас. Пришло Олдвину время убедиться, что это была не такая уж и шутка.       Левиоса, Иммобилюс, Депульсо — на этом, в общем-то, можно было и закончить, потому как ходить вокруг да около стало надоедать. Но то были лишь отвлекающие манёвры. Ещё никто из обидчиков повседневной жизни не уходил после дуэли с Гринвич без какого-нибудь мерзкого проклятия. «Энгоргио!» — и парень запутался в собственных ботинках, которые внезапно стали велики. «Глациус!» — поскользнулся на ледяном полу. Невербальное Протего — укрыться от брошенной в запале боя Бомбарды, красочно ударившей в защитный купол. За такое полагается исключение из поединков, но Абигейл ещё не закончила, и Люкан позволял довести дело до конца.       «Силенцио Персоналис!» — тоже невербально, конечно же. Рискованно, разумеется, ведь эти чары собственной доработки девушка ещё не успела ни на ком опробовать, но в успехе была почему-то уверена. Растерянность в глазах противника, понимающего, что колдовать без использования словесной формулы ещё не научился, бесценно.       Вот теперь можно и заканчивать. «Экспеллиармус!», ловко подхватить чужую палочку, изящно поклониться, разводя руки в стороны, и наблюдать за почти что священным ужасом на лице мелкого нахала.       — Заберёшь у Люкана, — не оборачиваясь кинула Абигейл, покидая поля боя под немое восхищение толпы.       — Страшная ты женщина, Гринвич. — Несмотря на свои слова, Шумсби улыбался, принимая палочку потерпевшего поражение сокурсника. — Хорошо, что мы с тобой не ссорились.       — А ты не становись конченым идиотом, приятель, тогда и не поссоримся, — усмехнулась в ответ девушка, направляясь к друзьям.       — Эй, Гейл! — Сэллоу уже махал ей из толпы. — Вот это шоу. Надеюсь, ты не покалечила нашего вратаря, а то Имельда из тебя душу вытрясет.       — Ничего, у нас есть запасной, — не удержалась от едкого комментария Абигейл, и они вдвоем с Себастьяном рассмеялись шутке.       Оминис же внезапно почувствовал себя лишним. Разумеется, у этих двоих всегда было чуть больше общего, чем Мраксу бы того хотелось (и он признавал за собой это малодушие). И казалось бы, они уже всё прояснили. Но как же некстати в голове всплыли одновременно два воспоминания — слова Абигейл о том, что они с Сэллоу просто друзья, и пьяное признание самого Себастьяна прошлым летом — о том, что его чувства к девушке сильны, как и прежде. Практически усилием воли Оминис подавил в себе непрошенную и никому не нужную ревность.       «Мерлин и Моргана, когда я стал таким параноиком?» — сокрушался в собственных мыслях Мракс. Но Гейл знала его слишком хорошо, чтобы не заметить и нервно подёргивающийся огонёк на кончике палочки, и залегающую между бровями едва видимую морщинку.       — Кажется, тебе придётся неплохо постараться, чтобы удивить достопочтенную публику. — Абигейл хотелось хоть немного его расшевелить, и у неё получалось.       — О, за меня можешь не волноваться, — улыбнулся юноша. — Не забывай, у меня фора. Дуэль с директорским сынком — само по себе шоу, которого все ждут. Да и я найду, чем поразить самого искушённого зрителя.       Гринвич радовалась, почувствовав знакомые язвительные нотки, которые так любила. Особенно, когда они звучали в слегка бархатистом и ласкающем слух голосе Оминиса. Хотя, кажется, год назад это не производило на девушку такого сильного впечатления. Может, просто эти самые нотки лучше ложились на тембр, который за прошедшее время стал немного ниже и взрослее? Или так сказывались раскрывшиеся чувства? Как бы то ни было, Мракс не собирался давать Абигейл возможность долго размышлять над вопросом.       — А тебе стоило бы подтянуть Глациус. Ещё немного, и оно было бы бесполезно.       — Спасибо, профессор Гекат. Когда заканчивается действие Оборотного зелья? — съязвила девушка, тем не менее продолжая улыбаться.       Ответить Мракс уже не успел — Люкан дал отмашку. Хотя соперник запаздывал, но почему-то Оминис был уверен, что технической победы ему ожидать не придётся. Интуиция в очередной раз не подвела: буквально за несколько секунд до того, как зрители успели начать перешёптываться, а рефери — засчитать Блэку заочное поражение, Сириус появился на арене собственной разодетой не по форме персоной. Очевидно, парень решил покрасоваться, уверенный в том, что пройдёт в финал. Вот только забыл ознакомиться с турнирной таблицей.       Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы сложить два и два, и понять, что стоящий на дуэльной арене крестник директора и по совместительству наследник одного из наиболее влиятельных родов волшебного мира, и есть соперник. Вот в этот момент Блэк и растерял часть лоска и уверенности, потому как Мракс явно был не из тех, кому не хватит смелости или силы вышвырнуть своего практически родственника из турнира. Так что парнишке оставалось надеяться только на то, что Оминис побоится директора и того, что «дядя Финеас» может узнать. Хотя бы потому, что если самого наследника Слизерина наказание обойдёт стороной. А вот его друзей — уже вряд ли. Сириус широко улыбнулся собственным выводам, и перешагнул черту, разделяющую арену и зрительный зал.       — Палочки наготове! Начали! — гаркнул Люкан, едва не перекрестившись — похоже, кто-то из родителей Шумсби был маглом.       От Абигейл не укрылся этот короткий порыв, и она улыбнулась такому знакомому и одновременно уже чужому жесту, словно тени прошлой жизни.       А в центре зала Часовой башни, тем временем, разворачивались события, за которыми все следили затаив дыхание.       Оминис стоял на месте почти неподвижно — только огонёк на кончике волшебной палочки метался из стороны в сторону, на первый взгляд хаотично, и разве что близким друзьям было известно — таким образом парень контролирует пространство вокруг. Сириус тоже не торопился атаковать, выбирая наиболее удобную позицию.       В зале уже послышались шёпотки, мол, а сражение-то вообще будет? Или они просто постоять друг напротив друга пришли?       Себастьян тоже начинал выражать недовольство, пока Гейл не шикнула на приятеля, оборвав зарождающуюся пламенную речь коротким: «Так надо». Не сразу, но девушка успела сложить в голове этот, в общем-то, простой пазл. На самом деле Оминис «не размазал сопляка по защитному куполу», выражаясь словами Сэллоу, по самой банальной причине — Мраксу было необходимо, чтобы Блэк первым использовал боевую магию. Потом, если малец всё же не сможет сдержать язык за зубами и побежит жаловаться папочке, Оминису ничего не будет стоить предъявить доказательства, что он просто защищался от удара Сириуса.       Элегантный ход, продуманный.       И верный. Потому как уже спустя несколько секунд Блэк атаковал довольно мощным Инсендио. Вот только против щита, выставленного Мраксом, это было ничем не лучше погасшей ещё в полёте спички. Вероятно, пятикурсник не успел даже подумать о том, какое заклинание использовать дальше, потому как почти тут же добрую половину пола в пределах купола ощутимо тряхнуло. Оминис не разменивался на такие мелочи, как словесная формула, и в первое мгновение Гейл даже решила, что он собирается использовать Глациус. Но те чары, что на самом деле сотворил парень, были девушке не знакомы.       У неё на затылке волосы встали дыбом от осознания того, каким разрушительным может стать это заклинание, если применить его в полную силу на открытой местности. Но это всё ещё было только началом. Словно почувствовав страх соперника, Мракс осыпал его градом невербальных атакующих — Депульсо, Десендо, Иммобилюс, Инкарцеро, Экспеллиармус. Если не считать тех долгих минут, что противники «принюхивались» друг к другу, весь бой не продлился и десяти секунд.       Безоговорочная победа. Короткий, как и положено по этикету, поклон. Сдержанный и аристократичный, а не издевательский, как у Гейл.       — Я всё расскажу отцу! — Блэк подскочил на ноги, не торопясь поправлять и отряхивать изрядно помятую мантию и съехавший куда-то вбок галстук. — Ты, может, и выйдешь сухим из воды, но твоим дружкам не поздоровится! И всем, кто собрался поглазеть на это безобразие! — Пятикурсник явно не собирался прощать зрителям собственный позор.       Мракс, который уже почти успел покинуть арену, вновь повернулся.       — В таком случае, крёстный также узнает и о твоём участии в, как ты сам выразился, «этом безобразии». — С каждым словом вокруг наследника Слизерина словно расползался холод, пронизывающий до костей. Маска «ледяного принца» работала безотказно. — И о том, что ты сам на меня напал. Выбирай, что тебе больше по душе, Сириус: наказать других за твою глупость или самому уйти безнаказанным?       Сомнений не было — Блэку своя змеиная шкурка роднее. Блефовал ли Оминис? В эту секунду пятикурсник о подобных вопросах даже не задумывался. Слишком уж жутким казался ему ещё совсем недавно такой безобидный «слепой Мракс».       — Ну что, обратно к учебникам и фолиантам? Или хотите отпраздновать победу? — Сэллоу широко улыбался, позвякивая горсткой выигранных монет. Хотя коэффициент был не такой уж высокий (в победу Абигейл и Оминиса верили многие), немного нажиться на тех, кто оказался не так дальновиден, всё же получилось.       Мракс задумался, что-то прикидывая в уме, но ответил довольно быстро:       — Я с тобой, Себ. К директору пока соваться опасно, иначе Сириус может подумать, что я играю на опережение, и выдать своему отцу информацию о дуэльном клубе. Гейл?       — Я присоединюсь к вам чуть позже, сначала поговорю с Поппи, она может что-то знать.       — Если соберёшься провожать Добринг до гостинной, прихвати с кухни что-нибудь перекусить! — бросил вслед удаляющейся подруге Сэллоу, прежде чем окончательно потерять её из виду за одним из поворотов.       Как и предполагалось, Поппи и Натти уже ждали Абигейл в назначенном месте, укрытые от посторонних взглядов золотистой листвой дерева, ещё не успевшего избавиться от яркого наряда.       — Простите, что немного задержалась. — Гейл бежала почти всю дорогу от Часовой башни, так что потребовалась пара секунд, чтобы перевести дыхание. — Поздравляю с победой, кстати. Вы выступили отлично!       — Ничего страшного. — Натти улыбнулась, первой вступая в разговор. — Мы тоже тебя поздравляем. Хотя это было немного жутковато. Слышала, Блетчли — вратарь слизеринской сборной. Вы что-то не поделили?       — Угу, золотой снитч. Олдвин так и рвётся лететь ловить его вместо меня, — отшутилась девушка. — Но, кажется, мы не ради этого тут собрались. На самом деле, я кое-что ищу, и хотела обсудить это с Поппи.       — Буду рада помочь. Может, расскажешь немного подробнее? — Пуффендуйка присоединилась к разговору, мягко улыбаясь — по другому она, кажется, и не умела.       Гейл уселась на широкий валун, понимая, что разговор предстоит долгий. Подруги последовали её примеру — то, о чём хотели поговорить они сами, тоже угрожало затянуться.       — Ты слышала что-нибудь о волшебнице по имени Лорелея О’Лири? — Гринвич решила не тянуть жмыра за хвост.       — Хм-м-м… Имя кажется мне знакомым, но я не припомню, откуда именно. Может, ты расскажешь немного подробнее? И почему ты решила спросить об этом именно меня? Не подумай плохо, я только рада помочь тебе, но сама знаешь, я далеко не эксперт в истории. — Поппи была немного смущена неожиданной просьбой.       — Дело в том, что мне попал в руки дневник Лорелеи. Она жила в одно время с основателями и, по всей вероятности, была подругой Пенелопы Пуффендуй. Мне бы хотелось больше узнать о ней, вдруг это могло бы помочь… — Абигейл внезапно поняла, что не рассказывала Добринг о древней магии. Как теперь объяснить свой интерес?       Вдох-выдох. Обратного пути нет, остаётся идти ва-банк, но Гринвич была уверена, что может доверять подруге, вместе с которой лезла в пасть разозлённого дракона. Натти уже догадалась, к чему всё идёт, но давала Гейл возможность принять решение самостоятельно.       — В мире существует так называемая древняя магия. Это сравнимо с силами мироздания. Эта магия пронизывает весь мир, является самой его основой. Те, кто отмечены ей при рождении, становятся волшебниками, как мы с вами. Но некоторые наделены ещё и даром видеть эту магию и использовать её напрямую.       Заканчивать этот непростой монолог, к счастью, не пришлось. Поппи была достаточно смышлённой девушкой, чтобы сложить воедино несколько простых фактов.       — У тебя есть этот дар! — Пуффендуйка выглядела искренне восхищенной. — Ну конечно! Все эти странные события, скрытые таланты. Я знала, что всё не так просто, что в тебе скрыта невероятная и странная сила, но только сейчас всё поняла. Потрясающе! Каково это, видеть древнюю магию? Какая она? Ты можешь прибегать к ней только в бою или она способна на большее? Ох, что за глупости я говорю, конечно же способна! Ты уже научилась ей управлять? Нужны особые заклятия или ты используешь её невербально? А палочка?       — Поппи, пожалуйста, притормози немного. — Натти попыталась остановить поток вопросов, понимая, что всё совсем не так просто.       Гейл же тряхнула головой и улыбнулась — такого эффекта она явно не ожидала.       — Я с радостью отвечу на твои вопросы, но, к сожалению, многого и сама ещё не знаю, а потому пытаюсь отыскать хоть какие-то подсказки, чтобы разобраться.       — О, конечно, прости, я не хотела вот так накидываться с расспросами! — На щеках Добринг проступил лёгкий румянец. — Просто это всё так удивительно. Конечно, я постараюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы помочь. И не переживай, я понимаю, что это — огромная тайна, и сохраню всё в секрете.       — Спасибо, Поппи, я не сомневалась в тебе. — На лице Абигейл расползлась широкая улыбка. Как всё-таки ей повезло с подругами, даже если после совместных приключений общались они не так уж много!       — Так, Лорелея О’Лири. Я точно знаю это имя. Но откуда? — Добринг расхаживала взад-вперёд, пытаясь напрячь свою память.       Гейл и Натти не мешали, лишь время от времени обмениваясь взглядами.       — Точно! Артур Пламли! — Внезапно пуффендуйка остановилась на месте как вкопанная.       — Тот искатель школьных сокровищ? — Гринвич с сомнением посмотрела на подругу.       — Именно! Не только сокровищ, но и разных тайн, легенд, забытых секретов. Он частенько в гостиной рассказывает всем желающим послушать о том, что нашёл очередной клад или карту, которая к нему обязательно приведёт. Я привыкла не обращать на него особого внимания, сами знаете, у меня другие приоритеты. Но волей случая я тогда решила погреться у камина и услышала рассказ. Артур говорил о том что портрет Лорелеи является ключом к разгадке некой очень древней тайны. Якобы когда школу ещё только строили, основатели спрятали какие-то ценности на «чёрный день» — например, если грянут тёмные времена, и Хогвартс не на что будет содержать, или потребуется серьёзно восстанавливать. И что путь может указать Лорелея. Но я не придала особого значения, так как посчитала очередными бреднями Пламли.       Абигейл было над чем подумать.       — Поиск сокровищ действительно звучит как бредни. Зачем основателям было так всё запутывать? Но вот портрет… Портрет может быть правдой. Артур случайно не упоминал, где можно его найти?       — О, конечно. Кажется, он говорил про какой-то скрытый ход в музыкальном классе.       Гринвич нахмурилась — она бывала там только однажды, в самом начале своего обучения, когда собирала страницы Руководства. Но это было так давно, что теперь при всём желании она не смогла бы вспомнить, где этот самый класс находится.       — Это прямо рядом с Колокольной башней, — правильно поняла замешательство подруги гриффиндорка.       — Спасибо, Натти! Что бы я без вас двоих делала?       — Пропадала днями и ночами в библиотеке в поисках упоминаний об этой подруге Пенелопы Пуффендуй? — пошутила Онай, вызвав громкий смех собеседниц.       — Ладно, перейдём ко второй части. Вы ведь тоже хотели о чём-то со мной поговорить? — отсмеявшись предложила Абигейл.       После этих слов веселье пропало с лиц подруг.       — Мы поймём, если ты захочешь отказаться, но выслушай нас, хорошо?       Такое начало разговора, мягко говоря, не вдохновило девушку, но она всё же кивнула.       На этот раз, с позволения Поппи, слово взяла Натсай.       — Не успели мы обрадоваться, что Руквуд мёртв, а Харлоу отправился в Азкабан, как нашлись те, кто захотел продолжить их дело. В окрестностях школы снова становится неспокойно. — Девушка грустно вздохнула, словно озвученный факт безгранично её расстраивал. — Все наши усилия оказались напрасны. Как только исчезли одни злодеи, их место заняли другие.       — Натти, не говори так! — Добринг попыталась подбодрить подругу. — Как бы то ни было, очень многие бандиты и браконьеры понесли заслуженное наказание. Но невозможно одним махом избавиться от всех.       — Поппи права. То, что нам удалось избавиться от Руквуда, Селвина и Харлоу, а также от большей части «Пепламб», уже большое достижение, — поддержала её Абигейл.       — Как бы то ни было, — вернулась к рассказу Онай, принимая правоту подруг, — браконьеры спелись с остатками банды. Они всегда имели тесные связи и действовали сообща, но теперь, очевидно, нашёлся кто-то, кто смог сплотить их и на руинах того, что оставил после себя Руквуд, создать новую преступную организацию.       — Откуда информация? — Гейл совершенно не понравилось то, что она услышала. Если новый главарь получил достаточно информации от своего предшественника, он может заинтересоваться и ей.       — Кое-что я узнала от констебля Сингер ещё летом — она взялась обучать меня основам, так как я решила стать стражем порядка. Что-то Поппи узнала благодаря друзьям её бабушки. Мы решили разведать обстановку, и обнаружили несколько бандитских лагерей. Сначала думали, что они действуют по тому же принципу, что их «Пепламбы», но быстро убедились, что это лишь цветочки. По Хогсмиду начали расползаться слухи, которые подтверждают наши старые знакомые, которым мы помогли в деле Харлоу. Нам удалось разузнать, что новая банда, которая называет себя «Кукловодами», занимаются нелегальными зельями. В том числе такими, которые вызывают зависимость. Пострадало уже множество волшебников, но при этом продолжают дело предшественников — шантаж, грабежи, разбой, запугивание жителей деревень, браконьерство и нелегальное разведение опасных животных на продажу и ради ценных редких ингредиентов. Мы можем только предполагать, насколько уже успела разрастись эта сеть, но мы не можем закрывать глаза и почивать на лаврах прошлых побед. Мы обязаны остановить бандитов во что бы то ни стало! — закончила свою пламенную речь Натсай.       — Ну допустим. — Абигейл понимала интерес и позицию подруг, но сломя голову лететь навстречу приключениям не торопилась.       Во-первых, в прошлом году хватило с лихвой. Во-вторых, Оминис ей голову оторвёт, чтобы жить было проще и не мучиться от волнения. С другой стороны, Гринвич в совпадения не верила. Сеть торговцев нелегальными эликсирами и ядами именно тогда, когда всплыло старое дело профессора Шарпа и Нобис откуда-то смог достать редкое запрещённое зелье, о котором давно никто не слышал? Активность новой банды, и снова вокруг Хогвартса? Нет, почему-то не верилось, что это случайность. Кроме того, она просто обязана была выяснить, что новым главарям досталось от Руквуда помимо разбежавшихся «Пепламб».       — Что вы собираетесь делать дальше и зачем вам понадобилась я? Похоже, вы действительно неплохо справляетесь.       Добринг и Онай переглянулись.       — А вот теперь мы подошли к самому главному. — Натти заняла свободное место на валуне рядом с подругой. — Мы с Поппи не раз обсуждали наши прошлогодние приключения. Так что давай не будем притворяться, что мы справились бы без тебя. Конечно, ты имеешь право отказаться. Мы всё поймём. На пятом курсе тебе и так досталось больше всех. Но послушай, Гейл. Мы хороши в поиске информации, в составлении планов. Но в бою тебе нет равных, так же как в умении быстро находить выход из сложной ситуации и распутывать самые сложные загадки. И сейчас нам нужен именно такой человек. Рассчитывать на помощь властей мы не можем — я уже пыталась поговорить с констеблем, но Сингер всё ещё считает, что я слишком мала, чтобы лезть в дела тёмных волшебников, несмотря на то, что именно мы с тобой смогли поймать Харлоу. Остаётся только вновь действовать самостоятельно, и мы будем это делать, несмотря ни на что. Но я уверена, что если бы ты присоединилась к нам, мы могли бы справиться быстрее и с меньшим количеством рисков.       — Я ведь об этом пожалею, правда? — Абигейл тяжело вздохнула.       Скажи они ей, что вместе веселее или попробуй надавить на совесть, Гринвич ещё бы подумала, а может и отказалась даже. Но Натти, вероятно сама того не зная, попала в главное уязвимое место подруги — тщательно подавляемая потребность быть кому-то нужной. Быть полезной, делать нечто важное. И получать за это одобрение тех, кого она сама ценит. Гейл просто не могла отказать, когда в неё так верили.       — Обещаю, мы сделаем всё, чтобы тебе не пришлось. — Натсай явно осталась довольна пусть и завуалированным, но согласием подруги.       — У вас уже есть какой-то план? Я хочу поговорить с мистером Пепином. Как зельевар, он должен знать больше, чем обычные жители Хогсмида.       Онай и Добринг переглянулись, и во взгляде каждой читалось: «Я же говорила».       — Отличная идея, Гейл, — поддержала девушку Поппи.       Натти, как истинную гриффиндорку, больше интересовала практическая сторона вопроса.       — Нам удалось выяснить расположение одного места, где по нашим данным происходят сделки с незаконными зельями. Мы хотим наведаться туда в следующие выходные.       — Хорошо, я в деле.       Говоря это, Абигейл уже представляла, какую лекцию ей придётся выслушать от Оминиса, который и в Хогсмид то боялся девушку отпускать одну. Уверенности, что Мракс сможет понять и принять её решение, не было.       «Может, вообще ничего не рассказывать?» — мелькнула в голове трусливая мысль. Почему-то ссор с юношей Гринвич боялась намного сильнее, чем любых тёмных волшебников, гоблинов и троллей вместе взятых.       Как и ожидалось, Оминис и Себастьян обнаружились в окружении груды книг в Выручай-комнате. По правде говоря, информацию пытался найти только Сэллоу, в то время как Мракс беззастенчиво дрых на диване.       — Сэндвичи с ветчиной, йоркширский пудинг с черничным джемом, тыквенное печенье и вишнёвый кекс. Мясной пирог не трогать, я его себе взяла. — Абигейл со звоном поставила широкую тарелку на столик и выложила свою «добычу».       Себастьян тут же оторвал голову от книги и прямой наводкой потянулся к сэндвичам, в то время как Оминис даже не проснулся. Ну, да ему не привыкать спать в любых условиях: в на полу в коридоре, на паре Истории магии, на газоне в парке. Диванчик в Выручай-комнате был далеко не худшим вариантом.       — Пожалуйста, скажи, что тебе повезло, и Поппи что-то знает. — Сэллоу так торопился узнать последние новости, что говорил с набитым ртом. — Потому как мне удалось отыскать ещё только одно упоминание Лорелеи, да и то в списке литературы, на которую ссылался автор большого теоретического исследования утраченных магических талантов.       — Вообще-то да, мне удалось кое-что узнать. — Гейл заняла место на полу рядом с другом и приманила чарами ещё одну тарелку, чтобы крошки пирога не сыпались на ценные фолианты. — Оказывается, по школе ходила какая-то легенда, что якобы портрет Лорелеи хранит в себе ключ к сокровищам основателей. Но, как по мне, всё это бред. Куда важнее, что в школе действительно есть этот самый портрет, и можно попробовать с ним пообщаться. Если в него при создании было вложено достаточно магии, художнику удалось бы сохранить большую часть личности и памяти О’Лири. Главное, чтобы за годы магия не рассеялась.       — А такое бывает? — Парень выглядел искренне удивлённым.       — Да, Виктор как-то рассказывал. Подробностей не знаю, но, полагаю, он разбирается. Мне продолжать, или поговорим о живописи? — усмехнулась девушка, отряхивая руки — со своей частью ужина она разделалась всего в несколько больших укусов.       — Я весь внимание. — В подтверждение своих слов Себастьян даже отложил оставшийся сэндвич.       — Так вот, Артур Пламли, тот парень с Пуффендуя, который вечно ищет какие-то сокровища в школе, говорил, что портрет спрятан в каком-то потайном ходу за музыкальным классом. Неизвестно, удалось ли этот ход отыскать, да и не факт, что его не придумали, но мы можем хотя бы попробовать с этого начать. Если не выйдет, никогда не поздно вернуться к литературным источникам и попыткам разговорить шляпу.       — Ну вот и отлично, а то я уже спину не чувствую. — Парень размял шею, которая, судя по громкому хрусту, сильно затекла. — Сколько осталось до отбоя? Думаю, лучше отправиться на поиски, когда все лягут спать.       Абигейл кинула взгляд на часы.       — У нас ещё около часа. Можем пока полистать свитки или…       — Мордред! Свитки! — Сэллоу подскочил на месте, безумно вращая глазами в поисках своих вещей. — Я обещал Анне помочь с рефератом по Древним рунам, — ответил он на вопрос, который Гейл так и не успела задать вслух. — Всё, я побежал, увидимся завтра на Зельях!       Парень выбежал из Выручай-комнаты быстрее, чем Гринвич успела что-то сказать, так что девушке оставалось молча переводить взгляд с двери на спящего Мракса и обратно. По-хорошему, надо было его разбудить и предупредить о том, что она собирается на вылазку с Поппи и Натти.       Но в то же время, Гейл не без оснований опасалась, что это приведёт к очередной ссоре, а ведь они помирились только этим утром. Так хотелось хоть ненадолго сохранить это ощущение мира и спокойствия, что Абигейл не решилась завести разговор, и вместо этого просто улеглась на диване рядом с Оминисом. Когда они в последний раз спали рядом? Прошло немногим больше месяца, но уже казалось, что целая вечность.       Ощутив знакомое тепло, парень во сне рефлекторно притянул девушку ближе, крепко прижимая к своему телу. Как это часто бывало, он шептал что-то на парселтанге, и это заставляло Абигейл невольно улыбаться.

***

      Вылазку в потайной коридор за музыкальным кабинетом запланировали на пятницу — раньше попросту не оказалось возможности. Преподаватели задавали горы домашней работы, как будто ЖАБА сдавать нужно уже на следующей неделе, Имельда зверствовала на тренировках сильнее обычного, предвкушая первые турнирные матчи, от мистера Пепина поступало просто невероятное количество заказов, по большей части лекарственных, так как осенью норовил заболеть каждый второй.       С другой стороны, последнее дало Абигейл возможность наконец поговорить с зельеваром о слухах, что ходили вокруг новой банды. Девушка даже не удивилась, когда Пепин подтвердил каждое слово Натти, от первого до последнего: да, появились такие в округе, судя по всему, из тех, кого не поймали после смерти Руквуда, да, торгуют нелегальщиной, которая вредит бизнесу честных зельеваров, да, появился у них какой-то главарь, имени которого никто не знает, зато правую руку его как не знать — это же Эйлса Трэверс, одна из первых помощниц Руквуда, до которой мракоборцы так и не смогли добраться. Гейл слушала, кивала и запоминала — ей точно будет чем поделиться с Натти и Поппи. Как минимум, теперь у них было хотя бы одно имя, от которого уже можно отталкиваться: узнать, какое место эта волшебница занимала в банде Руквуда, как познакомилась, с кем поддерживала связь, как ушла от закона, где может прятаться.       Но обо всём этом можно было подумать и позже. В ночном неосвещённом коридоре у Абигейл и её спутников был совсем другой приоритет — как проникнуть в кабинет музыки так, чтобы не разбудить лягушачий хор?       — Почему вы вообще не подумали об этом заранее? — Голос Оминиса был на удивление пропитан ядом.       Парень говорил так, будто его на эту вылазку потащили против воли, и, очевидно, Гейл была не единственной, кто это заметил, потому как Себастьян тут же не на шутку разозлился.       — Если тебя не устраивал наш план, стоило предложить свой! — огрызнулся Сэллоу. Красный огонёк волшебной палочки метнулся в сторону девушки, словно Мракс искал у неё поддержки и не мог поверить, что она согласна с другом.       — Если ты не хотел с нами идти, то стоило так и сказать. — В тоне Абигейл не было обиды, только какая-то отстранённость, но это ещё сильнее резануло по сердцу Оминиса.       — Конечно я хотел, просто не люблю действовать спонтанно, — тут же поспешил он оправдаться.       — У меня есть идея! — Себастьян говорил так, будто не они только что были на грани ссоры. — Оминис, помнишь то заклинание, которым ты заглушал любой звук в комнате? Сможешь повторить?       Мракс задумался, прикидывая что-то в уме.       — Теоретически да. — Парень наконец кивнул. — Но на такой большой площади поддерживать чары будет сложнее. Так что я не смогу помочь вам с поисками, если буду сосредоточен на заклинании.       — Мы справимся, — поспешила убедить его Гейл, — главное, сделай так, чтобы никто нас не услышал.       — Придётся действовать быстро. Я наложу заклинание, как только мы окажемся внутри, иначе магия будет рассеиваться. Сможете войти бесшумно?       — Отлично, тогда не будем терять время. — Сэллоу словно и не слышал вопроса.       — Стойте! — одёрнула друзей Абигейл, когда они уже готовы были открыть дверь.       — Если мы будем в полной тишине, как мы узнаем, что кто-то нашёл нужный ход?       — Люмос? — неуверенно предложил Себастьян, но девушка покачала головой.       — Оминис, ты сможешь на неё среагировать? — обратилась она к Мраксу.       Парень ободряюще улыбнулся.       — Скорее всего да, но это не точно. В крайнем случае, ты можешь подойти и дать мне знать. — С этими словами юноша осторожно взял её ладонь в свою, чтобы показать, как именно Гейл должна «дать ему знать».       Детально продуманный план работал как часы: быстро открыть кабинет и войти, не привлекая внимания, наложить заглушающие чары, жестами распределить направления поисков.       Оминис остался стоять посередине, ближе к верхним ступенькам — оттуда проще было поддерживать заклинание. Себастьян взял на себя правую половину кабинета, Абигейл же досталась левая. Внимательно, чтобы не упустить ни единой детали или подсказки, девушка обследовала всё, что попадалось на глаза — картины вместе с рамами, деревянное покрытие стен с каждой щёлочкой в нём, страницы партитур и музыкальных сборников, статуэтки, изображающие инструменты и животных, в основном, птиц и лягушек, — они украшали декоративные столбики между рядами и проходами. Ни намёка на тайный проход!       Спустя полчаса бессмысленного блуждания по кабинету Гейл уже начала корить себя за то, что так и не удосужилась целиком прочитать дневник Лорелеи за эту неделю, чтобы узнать больше об этой волшебнице, и понадеялась на то, что подсказка будет более очевидной.       «Итак, что мы имеем?» — размышляла Абигейл, — «Сами книги и партитуры — не вариант, они все относительно новые. Поддельных корешков, открывающих секретный проход за шкафом, как в романах, тоже не наблюдается. Следов древней магии нет, значит это нам тоже не поможет. Остаются стены, но, кажется, их ремонтировали совсем недавно — дерево выглядит новым. Что, если рабочие эльфы закрыли тайник, не заметив, и теперь его не найти? Нет, вряд ли. Домовики всегда с уважением относились к секретам Хогвартса. В конце концов, другие ходы ведь открыты даже спустя сотни лет. Значит, думаем дальше. Что остаётся?»       Взгляд девушки вновь упал на столбики с фигурками: лютня, жаворонок, лира, лягушка, флейта, соловей, скрипка, белка, свирель… Стоп! При чём тут белка? С музыкальными инструментами всё понятно, с птицами — тоже. Лягушачий хор — практически гордость школы. Но белка? Конечно, нельзя было отрицать, что этот зверёк способен издавать довольно милые и забавные звуки, но не до такой же степени, чтобы ставить его в один ряд с соловьём или жаворонком. Да и про Белочий хор Хогварста никто никогда не слышал. Может быть, это и есть ключ?       Абигейл закрыла глаза, чтобы лучше представить дневник Лорелеи. В памяти замелькали потёртые страницы с рисунками на полях: полевые цветы, странные узоры, завитушки, зверюшки, среди которых чаще других встречались именно белки. Вот оно! Не теряя времени девушка с помощью Люмоса подала знак Себастьяну и тут же почти бегом поднялась по ступенькам, осторожно касаясь руки Оминиса, на лбу которого уже выступила испарина от усилий, которые юноше приходилась прикладывать, чтобы долго поддерживать чары на такой большой площади.       Ощутив такое родное прикосновение, Мракс облегчённо выдохнул, понимая что осталось совсем немного. Сэллоу также поспешил присоединиться к друзьям. Не произнося ни слова, Гринвич указала приятелю на белку. Оставалось понять, что с ней нужно делать. Чего они только не испробовали: пытались несчастную фигурку крутить, приподнимать над столбиком, дергать за лапки и хвост — всё бесполезно.       Отчаявшись, Гейл даже рискнула осторожно воздействовать на статуэтку с помощью древней магии, но тоже бестолку. Девушка задумчиво посмотрела на своих спутников, нервно проводя рукой по голове белки, — неужели она ошиблась?       В ту же секунду, что Себастьян пожал плечами, намекая, что стоит продолжить поиски, мрамор под ладонью Абигейл словно ожил. Это было так странно и неожиданно, что Гейл даже отдёрнула руку, шокировано уставившись на фигурку. Однако, та больше не подавала признаков жизни.       Осторожно, словно белка могла её покусать, девушка ещё раз провела пальцами по каменной шёрстке, которая тут же стала мягче. Ещё одно движение, более уверенное и настойчивое, словно Гейл чесала котика — белка пошевелилась, сама потянувшись за лаской.       Сэллоу переводил шокированный взгляд с подруги на статуэтку и обратно, а затем и сам присоединился к поглаживанию фигурки, которая, очевидно, была более чем довольна происходящим, тянулась к ласковым рукам, пока наконец не издала забавный звук, чем-то напоминающий урчание, и тут же вновь замерла, превратившись в кусок мрамора.       Как только это произошло, пол слегка покачнулся, нижние ступеньки пришли в движение, собираясь гармошкой и открывая лестницу, ведущую в тайный ход под музыкальным кабинетом.       Абигейл, до сих пор не до конца уверенная в успехе их безумной затеи, схватила Оминиса за руку, словно говоря: «У нас получилось!»       Азарт, всегда сопровождающий поиски тайн и приключений, вновь заставил сердце забиться чаще, темнота тайного хода так и манила скорее сбежать по ступенькам и раскрыть очередной секрет Хогвартса. Себастьяна, похоже, переполняли те же чувства, потому как он не задумываясь ринулся вниз. Друзьям ничего не оставалось, кроме как последовать за ним в темноту.       К счастью, пробираться по коридору, освещая себе путь Люмосом, пришлось не долго. Ярдов через сто послышались голоса.       — Нет, ты только представь себе! Третий громовещатель за неделю! Ох уж эти гриффиндорцы, никогда не перестану удивляться их талантам! — Эти слова сопровождались заливистым смехом. — О-о-о, кажется, у нас гости!       — Гости?! Где? — Послышался второй голос. Он был мягче, но намного выше и звонче. — Ох, во имя Морриган, я же даже не привела себя в порядок! Что обо мне подумают?! Почему никто не предупредил, ну разве так делают? Могли бы прислать письмо, сообщающее дату визита.       — Успокойся и веди себя естественно. — Третий женский голос звучал шёпотом.       — С моим платьем всё в порядке? А волосы нормально лежат?       — Всё прекрасно. Чш-ш-ш, они уже рядом!       К тому времени, когда компания слизеринцев добралась до портретов, освещённых только тусклым светом луны из маленького окошка, три дамы, изображённые на полотнах, уже совсем не напоминали сплетничающих подружек. Совсем наоборот, скорее уж их можно было назвать достопочтенными леди.       Одну из них Абигейл узнала сразу же — портрет леди Альбертины Редверс, одной из самых известных волшебниц Уэссекса, висел на Парадной лестнице. Ходили слухи, что она была придворной ведьмой при короле Этельстане. А вот двое других девушке знакомы не были, но подписи на рамах проясняли ситуация.       На крайней справа картине была изображена миловидная женщина лет тридцати, одетая в жёлто-золотистое платье-блио с флористической вышивкой и тёмно-красным пояском. Эда из Норвича, а это была именно она, если верить табличке в нижней части рамы, хитро поглядывала на гостей, перебирая длинные русые косы. Имя Абигейл также было знакомо — кажется, оно встречалось в учебнике Истории магии, но вот контекст девушка припомнить уже не могла.       На средней картине же была изображена Лорелея О‘Лири. Гейл с удивлением рассматривала женщину — не так она себе представляла подругу Пенелопы Пуффендуй, если ориентироваться на дневник. Волшебница оказалась обладательницей копны длинных пепельно-русых волос, прозрачно-голубых глаз и нежных черт лица.       — Молодые люди, почему вы гуляете по замку после отбоя? Разве вы не должны быть в своих постелях? — поинтересовалась Эда, прерывая молчание. Абигейл не составило труда узнать в ней ту, что волновалась о платье и причёске.       — Простите, леди, — очаровательно улыбнулся Себастьян, решивший взять на себя роль переговорщика. — Нам просто необходимо поговорить с Лорелеей О‘Лири.       — И вы считаете это достаточно веским основанием чтобы нарушать школьные правила? — Голос Альбертины звучал строго и повелительно, и Гейл не могла не задуматься о том, насколько правдивы были слухи об этой ведьме. С другой же стороны, всё это слабо вязалось с образом женщины, которая совсем недавно сплетничала о студентах Гриффиндора, получающих громовещатели.       — Разумеется, наше поведение можно посчитать неправильным, даже, с позволения сказать, хулиганским, но дело действительно не терпит отлагательств. — Оминис неплохо изображал воспитанного юного джентльмена.       — Леди О‘Лири, прошу, это вопрос жизни и смерти. — Себастьян уставился на средний портрет грустными щенячьими глазками.       Абигейл едва смогла сдержать смешок: Сэллоу использовал этот взгляд практически профессионально.       — Что ж, вероятно, у меня найдётся несколько минут, — откликнулась Лорелея после недолгого раздумья, а затем обратилась к соседкам: — Эда, Альбертина, вы не оставите нас?       — Ну разумеется. — Леди Редверс улыбнулась подруге и развернулась с гостям спиной, направляясь куда-то вглубь картины. Волшебница с крайней правой картины последовала примеру подруги.       — Постойте! — одёрнула их Абигейл. Мысль в голове девушки ещё не успела до конца оформиться, но было что-то неправильное в происходящем, и Гейл точно это знала.       — Да, мисс… простите, не знаю вашего имени. — Альбертина окинула девушку неприветливым взглядом.       — Мисс Гринвич. Абигейл Гринвич.       — Гринвич? Какая интересная фамилия! — Каре-зелёные глаза Эды загорелись любопытством.       — Как бы то ни было, кажется, ваши друзья только что сказали, что это вопрос жизни и смерти, — вмешалась в разговор Лорелея. — Почему вы тянете время?       Оминис и Себастьян также повернулись к Гейл, не понимая, чего она пытается добиться. Сама же Абигейл затравленно переводила взгляд с одного спутника на другого: девушка и сама не до конца понимала, что делает, просто доверилась интуиции.       — Простите, — обратилась она к среднему портрету, — но я смею предположить, что вы — не Лорелея О‘Лири.       — И что же заставило вас так считать, мисс Гринвич? — Женщина улыбалась слегка насмешливо, но мягко.       — Фоны картин. — Гейл почти наяву видела шестерёнки, что крутятся в голове. — Они не соответствуют образам.       — Продолжайте, мисс, — поторопила её Альбертина.       — Леди Редверс, я видела ваш портрет, и вы находитесь в своей… раме. — Абигейл принялась рассуждать вслух. — Но ваши подруги поменялись местами. На средней картине изображён осенний пейзаж и пикник. Плед напоминает лоскутное одеяло, идеально похожее на обложку дневника мисс О‘Лири. В правом верхнем углу я точно видела белку. На полях записей Лорелеи они встречаются достаточно часто. Зато на правой картине — залитый лунным светом берег моря. Очень красиво и романтично, кстати говоря. Думаю, этот пейзаж прекрасно дополнил бы образ хрупкой леди в нежно-голубом платье. В то время как уютный осенний образ куда больше подошёл бы для той картины, что посередине. Потому я делаю вывод, что мисс Эда сейчас притворяется Лорелеей, а настоящая Лорелея спряталась на полотне, принадлежащем её подруге.       В коридоре воцарилась оглушающая тишина, и Гейл казалось, что всем окружающим слышно, как быстро бьётся её сердце. Но спустя несколько секунд с левой картины раздались ленивые аплодисменты.       — Что ж, мисс Гринвич, слухи о вашем уме оказались оправданы. — Альбертина искренне улыбнулась, и строгое лицо женщины тут же преобразилось, становясь довольно приятным. — Пойдём, Эда. Кажется, наши гости заслужили право на разговор.       До Абигейл с небольшим опозданием дошла мысль о том, что женщина только притворялась, делая вид, что не знает, с кем говорит.       Леди Редверс покинула свою картину первой, в то время как две другие волшебницы предпочли сначала поменяться полотнами. Как только они это сделали, всё встало на свои места, и ощущение неправильности пропало. Лорелея очень гармонично смотрелась на фоне осеннего парка и небольшого озера, в то время как её подруга выглядела ещё прекраснее, оказавшись в положенной ей раме.       — Итак, господа, о чём вы хотели со мной поговорить? — обратилась О‘Лири к своим гостям, как только осталась с ними наедине.       — Позвольте мне говорить прямо? — Себастьян вновь взялся говорить за всех. — Дело в том, что мне в руки попал ваш дневник. И там я встретил описание одной комнаты…       — Подождите, значит вас прислали не Хранители? — Женщина выглядела искренне удивлённой.       Теперь уже не выдержала Абигейл.       — Хранители? Вы знаете о них? Почему они должны были прислать меня к вам? — Девушка была настолько шокирована внезапно открывшейся связью с испытаниями, что даже на секунду забыла о том, что она здесь не одна.       — Но как же… — Волшебница растерялась, но быстро взяла себя в руки и вновь дружелюбно улыбнулась. — Как бы то ни было, я полагаю, ваш вопрос всё равно связан с той особенной магией, благодаря которой был построен Хогвартс, я права?       — Именно так, леди, — вмешался в разговор Сэллоу, заметивший, что Гейл не может произнести и слова. — Как я уже говорил, в вашем…       — Я знаю, что написано в моём дневнике, молодой человек, — вновь перебила его Лорелея, а затем, подмигнув, добавила: — в конце концов, его же писала именно я. Однако, насколько мне известно, сюда должен был придти только один человек — тот, кто наделён даром. Но вас трое, и вас не прислали Хранители, значит, что-то пошло не по плану. И тем не менее, это мало что меняет.       — Простите, мисс, но я не очень понимаю, о чём вы говорите. — Абигейл наконец удалось взять себя в руки, хотя от волнения магия так и рвалась наружу.       — Я смогу ответить на все ваши вопросы, но не здесь, мисс Гринвич, — мягко обратилась к ней женщина.       — Тогда где?       — В том самом месте, о котором упоминал мистер Сэллоу. Я ведь не ошибусь, если предположу, что имею честь говорить именно с ним. Так, молодой человек? — Волшебница улыбнулась Себастьяну, и в её глазах танцевали смешинки. Парню ничего не оставалось, кроме как кивнуть. Как так вышло, что они впервые услышали о Лорелее неделю назад, когда сама она знает о них всё? Ну, или почти всё.       — И как нам отыскать это место? — Похоже, Оминису надоело ходить вокруг да около.       — Да не торопитесь вы так, молодой человек! — рассмеялась мисс О’Лири. — Я обязательно всё вам расскажу. Вот только вы себе даже представить не можете, насколько скучно куковать в тайном коридоре в ожидании одарённого. Подруги, конечно, помогают скрасить одиночество, но мне так не хватает простого человеческого общения и искреннего смеха! Так что будьте так добры, уважьте меня, а я подскажу, где находится то, что вы ищете.       — И что же от нас требуется? — Абигейл прямо-таки кожей чувствовала подвох.       — О, сущая мелочь! Всего-то меня рассмешить. — Женщина даже не скрывала широкую улыбку.       Просьба Лорелеи поставила её гостей в тупик. Как можно рассмешить почти что тысячелетний портрет?       — Так, я справлюсь. — Себастьян вышел немного вперёд, понимая, что у друзей шансов ещё меньше, чем у него. Хотя на самом деле, и сам парень не очень представлял, что делать.       — Ну, мистер Сэллоу, чем вы можете меня порадовать? — Волшебница удобнее устроилась на своём нарисованном пледе в ожидании шоу.       — Мисс О’Лири, а вы знаете, когда заканчивается свадьба дементоров?       — И когда же?       — Когда жениху разрешают поцеловать невесту.       Оминис и Абигейл прыснули — шутка и впрямь была неплоха. Но, похоже, не достаточно сильно впечатлила Лорелею. Но разве это было способно остановить Себастьяна, когда тот уже принял вызов?       — Почему Салазар Слизерин никогда не ставил под сомнение ум Годрика Гриффиндора? — Сэллоу решил попытаться ещё раз.       — И почему?       — Потому что отрицал сам факт наличия ума у Гриффиндора.       Однако, эта шутка не заставила О’Лири даже улыбнуться, и Гейл ощутила, как краснеет за друга, когда к ней наклонился Оминис.       — Не знал, что у него в запасе больше одного не пошлого анекдота.       Гринвич пришлось сделать вид, что она закашлялась, потому как комментарий Мракса был куда смешнее анекдота Себастьяна.       — Почему Пенелопу Пуффендуй всегда изображают с кубком? — Парень явно не собирался оставлять попытки рассмешить портрет.       — Почему? — Похоже, этот вопрос заинтересовал Лорелею сильнее предыдущих.       — Потому что ни один адекватный человек на трезвую голову не сможет выносить Гриффиндора, Слизерина и Когтевран, собравшихся вместе.       Похоже, шутка наконец попала в цель — волшебница улыбнулась. Но этого всё ещё было не достаточно, и в глазах Себастьяна начинала зарождаться паника.       — Ну же, мистер Сэллоу, я уверена, вы можете лучше, — подначивала его Лорелея.       И всё же парень решил взять паузу, вернувшись к друзьям.       — Мне нужна помощь! У меня закончились анекдоты, которые можно рассказывать женщинам, что старше меня на тысячу лет!       — Удивлён, что у тебя в запасе их оказалось аж три, — не удержался от ехидства Оминис.       — Гейл, ну хоть ты! — На сочувствие друга Себастьян уже не надеялся. — Я знаю, что умею тебя рассмешить! Что было самым смешным?       Абигейл призадумалась. Когда спрашивали вот так прямо, все мысли разлетались из головы, как дементоры от Патронуса.       — Когда ты пьяный летом распевал гимн Хогвартса, — ляпнула она первое, что пришло на ум. — Это было одновременно стыдно и смешно.       Себастьян залился краской: он хорошо помнил тот вечер, хотя уже следующим утром искренне мечтал об этом забыть.       — Извини, как-то не подумал сегодня прихватить с собой огневиски, — съязвил парень, всё ещё продолжая смущаться.       — Мистер Сэллоу, и всё же я настаиваю, чтобы вы спели! — Расстояние, на котором стояли друзья, было не достаточным, чтобы Лорелея их не услышала.       Волшебница уже откровенно посмеивалась. Себастьян же, осознав, что у его позора появится новый свидетель, залился румянцем от шеи до кончиков ушей.       — Ну же, Себ, ты же говорил, что справишься, — продолжал подначивать его Мракс.       — Обещаю, мы никому не расскажем. — Абигейл улыбнулась другу, чтобы немного его подбодрить.       Сэллоу не оставалось ничего, кроме как прикрыть глаза и начать петь.

Хогвартс, Хогвартс, наш любимый Хогвартс, Научи нас хоть чему-нибудь. Молодых и старых, лысых и косматых, Возраст ведь не важен, а важна лишь суть. В наших головах сейчас гуляет ветер, В них пусто и уныло, и кучи дохлых мух, Но для знаний место в них всегда найдётся, Так что научи нас хоть чему-нибудь. Если что забудем, ты уж нам напомни, А если не знаем, ты нам объясни. Сделай всё, что сможешь, наш любимый Хогвартс, А мы уж постараемся тебя не подвести.

      Парень откровенно фальшивил и подвывал на последней строчке, забирая слишком высоко, но, судя по всему, Лорелея получала искреннее удовольствие, потому как уже ко второму куплету начала заливисто хохотать, а к третьему — вытирать слёзы.       — Ох, Цирцея, давно я так не смеялась. — Плечи женщины всё ещё продолжали дрожать, но голос уже был твёрдым. — Так весело мне не было уже… Ай, даже не вспомню, сколько лет! Думаю, вы заслужили подсказку.       На этих словах все трое не сговариваясь шагнули ближе к портрету.       — Как вам известно, каждый из основателей привнёс в школу что-то своё. И это касается не только процесса распределения по факультетам и самого обучения, но и повседневной жизни студентов. Путь к ответам на свои вопросы вы найдёте там, где более всего заметен вклад Пенелопы Пуффендуй в быт Хогвартса. Буду ждать нашей следующей встречи! — Лорелея подмигнула и исчезла с портрета, оставляя своих гостей в недоумении.       — Ну и как это понимать? — первым подал голос Себастьян.       — Это значит, мой дорогой Ватсон, что нам предстоит разгадать шараду, чтобы получить новый ключ к загадке древней магии, — задумчиво протянула Абигейл.       — Я — Сэллоу. Не думал, что через год после знакомства ты будешь путать мою фамилию. — В голосе парня звучала лёгкая обида.       Гейл посмотрела на него с удивлением, но затем поняла, что сказала.       — Кто такой этот Ватсон? — Оминис, похоже, немного ревновал.       — Это герой из детективной повести одного молодого магловского автора. Читала её пару лет назад несколько раз, вот и засело в памяти, не обращайте внимания, — отмахнулась Гринвич, уже полностью погружаясь в размышления над загадкой Лорелеи.       И всё же слова девушки успокоили её спутников.       — Вряд ли мы сможем узнать здесь что-то ещё. Наверное, лучше будет вернуться в гостиную и подумать обо всём завтра, — предложил Мракс.       — Оминис, подожди! — Абигейл одёрнула юношу, когда они уже добрались до общежития. — Нам нужно поговорить.       Эти слова давались ей с трудом, но девушка понимала, что дальше тянуть просто некуда — вылазка с Натти и Поппи была запланирована на субботу, сразу после занятий по трансгрессии.       — Себ, иди, я догоню. — Мракс не торопился задавать лишние вопросы, но сразу же ощутил нервозность Гейл.       Сэллоу перевёл взгляд с юноши на подругу и свернул в коридор, помахав Абигейл рукой на прощание.       — О чём ты хотела поговорить? — Оминис подвёл девушку к креслам и усадил себе на колени.       Гринвич немного из-за волнения поёрзала, не зная, с чего начать.       — Гейл, если ты ещё раз так сделаешь, я клянусь, нам станет совсем не до разговоров. — Дыхание юноши немного сбилось, а на щеках появился румянец.       — Прости. — Девушка смутилась, осознав, что именно задевает бедром. — В общем. Дело в том, что Натти и Поппи попросили меня кое с чем помочь. — Она делала большие паузы между словами.       Оминис заметно напрягся.       — Дай угадаю, речь идёт не о домашней работе по Древним рунам, — зло съязвил парень, и у его собеседницы возникло желание огрызнуться в ответ. Но Абигейл сдержалась, понимая, что это не приведёт ни к чему хорошему.       — Догадаться было не так уж сложно, верно? — Девушка нервно хмыкнула. — Но если говорить серьёзно… Да. Речь совсем не о домашней работе. Дело в том, что вокруг школы опять начинают сгущаться тучи. Нашёлся человек, собравший воедино остатки банды Руквуда и давший этим мерзавцам новую цель. Новый принцип действия. Новый способ зарабатывать на своих жертвах. Это нельзя так оставлять.       Слова Абигейл произвели эффект Бомбарды. Оминис подскочил, заставив и девушку встать на ноги.       — Гейл, это безумие! Нет, нет и ещё раз нет! Ты не станешь в это ввязываться! Ты хоть понимаешь, насколько это опасно?! Мало было тебе в прошлом году Руквуда, Ранрока и драконов, ты решила снова рисковать своей жизнью?! И правда думаешь, что я скажу: «Да, конечно, дорогая, всё прекрасно, иди!» Ты этого от меня ждёшь?! Тогда вот что я тебе отвечу, Гринвич: ты ввяжешься в это только через мой труп! Я больше не хочу сидеть у твоей постели в лазарете и гадать, выживешь ли ты! Не хочу думать, что ты можешь погибнуть в любую секунду, просто выйдя за пределы этой комнаты! — Голос юноши дрожал, срываясь то на полузадушенный хрип, то на истерику. Не в силах устоять на месте, Оминис начал расхаживать по гостиной, как всегда делал, если сильно волновался.       Абигейл ощутила укол стыда. Ей захотелось сказать что угодно, лишь бы успокоить Мракса: что это всё глупая шутка, что она никуда не пойдёт, что ему не о чем волноваться. Но силой воли подавила этот порыв. Слишком уж очевидна была неприглядная правда: Гейл просто не сможет сидеть взаперти в золотой клетке, опасаясь лишний раз высунуть нос за пределы замка, как того хотел Оминис. Такая жизнь не для неё. Наверное, когда-то была, но слишком уже всё изменилось за прошлый год, и теперь невозможно было даже представить, чтобы закрыться от всего мира и сидеть в уголке. Душа жаждала новых открытий и справедливости. Хотелось делать что-то важное и ценное, правильное. А ещё очень хотелось раскрыть тайны, которые не позволяют дышать полной грудью.       Даже в этот вечер их маленькое приключение с поиском портрета заставило Гейл чувствовать себя более живой, чем она была весь прошлый месяц.       — Оминис, я не спрашиваю твоего разрешения. — Голос Абигейл звучал тихо, но уверенно. — Я сообщаю тебе о своих планах, потому что не собираюсь держать что-то в секрете, делать что-то за твоей спиной. Но это моя жизнь. И только у меня есть право решать, как ей распоряжаться. В прошлом году мне не оставили выбора. Теперь я осознанно иду на этот риск. Потому что считаю правильным и необходимым. Помочь другим людям, завершить то, что нам не удалось в прошлый раз, выяснить, связаны ли новые поставщики зелий с «Марионеткой». Дело не в том, что я обязана или не могу отказать подругам. Дело в том, что я действительно этого хочу. То, что было на пятом курсе, изменило меня. Я больше не та перепуганная до полусмерти девочка из приюта. И я не смогу жить в клетке, будь она тысячу раз безопасной. — Каждое слово давалось всё тяжелее. — Не хочешь сидеть у моей постели и волноваться за меня? Что ж. Это твоё право. Захочешь уйти, чтобы не чувствовать всего этого? Никто не заставит остаться. Не буду лгать, что это не разобьёт мне сердце.       На лице юноши отчётливо читался страх, а его руки дрожали. Но Гейл заставила себя продолжить.       — Я та, кто я есть. Кем сделали меня Хранители, Ранрок, Руквуд, вы с Себастьяном. Если ты не готов принять меня, я не посмею тебя останавливать. Потому что у тебя есть право выбирать. Как и у меня. Несмотря на наши разногласия и ссоры, весь прошлый месяц я старалась уважать твои чувства, не покидая замок в одиночку, как ты о том просил. Но теперь речь идёт не о том, чтобы подвергать себя опасности на ровном месте. Я взвесила всё, и приняла решение, что риск оправдан. И потому прошу на этот раз проявить уважение ко мне. Если для тебя это слишком — я пойму.       Голос дрогнул на последней фразе, но Абигейл не смогла заставить себя отвернуться, продолжая с ужасом смотреть за тем, как менялось выражение лица Оминиса, отражая ту борьбу, что разворачивалась у него внутри.       Секунда, вторая, третья. Минута, ещё одна. Сколько времени успело пройти, прежде чем тишина вновь была нарушена?       — Я хочу пойти с тобой, — прошептал юноша.       Как же легко было бы согласиться. Легко, но неправильно.       — Нет. Ты не должен рисковать из-за того, что я суюсь в пекло. Я не могу прятаться за твоей спиной. — Девушка покачала головой в такт собственным словам, удивляясь тому, что получилось пошевелиться, когда всё тело одеревенело от страха.       Оминис тяжело вздохнул, принимая тяжёлое решение. Самое сложное за последнее время.       — Хорошо. Но пообещай мне, что вернёшься живой.       Он и сам понимал, насколько глупо было требовать подобную клятву, ведь не от Абигейл зависело, сможет ли она её сдержать. Но ему нужна была эта надежда, когда всё внутри переворачивалось.       Казалось, только теперь он начал понимать, насколько далеко зашёл в своей паранойе. Как тяжело было отступиться от собственных привычек и маленьких тёмных собственнических слабостей. Наверное, всё давно шло к этому разговору. Абигейл была права — она та, кто она есть. И его попытки запереть её в клетке, держать подле себя, не могли бы привести ни к чему хорошему. Ведь Оминис полюбил её за независимость, смелость, острый ум и горячее сердце, скрытое под тонной язвительности. Так зачем же теперь пенять на то, что сам высоко ценил?       Гейл приняла его вопреки ненормальной семейке и врождённому дефекту, который, казалось, вообще не замечает. Прощала достаточно ошибок: и то, как бросил её без объяснений, и утаивание информации о её отце, и испорченный день рождения, когда Мракс вынудил девушку применить Империус, и бесконечные обманы, и потерянный медальон. Так почему же теперь он не может принять её такой, какая она есть? Какой сам помог ей стать — и своими хорошими поступками, и ужасными.       И действительно ли не может? Он обещал, что не даст ей упасть. Но это не значит, что у него есть право запретить ей подходить к пропасти.       — Обещаю. — Тихий шёпот разорвал воцарившуюся в гостиной тишину, одновременно выбивая воздух из лёгких Оминиса.       Он и не чувствовал, что всё это время почти не дышал, оставаясь в напряжении. Но теперь, когда Гейл ответила, ощутил, как все силы разом покинули тело, а глаза увлажнились от застывших в них слёз. Не в силах сопротивляться порыву, юноша заключил её в объятия, и девушка не стала возражать. Наоборот, ответила с той же горячностью, как будто только того и ждала, не решаясь самой сделать первый шаг, позволяя Мраксу самому сделать выбор, как и говорила чуть раньше.       — Не смей, больше никогда не смей даже думать, что я могу тебя оставить. Слышишь? — горячо шептал он Абигейл, хаотично покрывая её лицо поцелуями. — Я люблю тебя.       Гейл хотелось ответить тем же, но в горле застрял ком невыплаканных слёз, и всё, на что её хватило — поцеловать Оминиса, словно так она могла передать ему все свои мысли и чувства. Сказать «я тоже тебя люблю».