Ha-ve

Накахара успешно отыгрывает в волейбол все два часа. Настолько успешно и продуктивно, что они с командой договариваются выпить за это на выходных. Скоро состоятся соревнования с Йокогамским университетом, затем, если выиграют, с Канагавским и далее с другими префектурами. Сначала никто особо на победу не рассчитывал, играли потому что нравилось, но в последнее время стали заметны улучшения в технике и командной работе, поэтому игроки воспряли духом. Дазай свободное время тоже проводит с относительной пользой - учится играть в го вместе с Фёдором и пытается не умереть от ядовитой атмосферы и частичек негатива, которые испускает Достоевский. Он не общается с Николаем уже полтора месяца. Оба парня ни слова за это время не проронили. Фёдора это вечное молчание в комнате просто добивает и выводит из себя. Ему всегда необходимо убедить оппонента в своей правоте и сейчас ему хочется втолковать в голову Гоголю, что его мысли абсурдны, но это бессмысленно. Хотя Николай тоже немного изменился, бодрость его поугасла: он меньше ходит по вечеринкам, меньше болтает без поводов, только по-прежнему улыбается, но теперь видно, что не всегда натурально. — Ты пропустил там камень, — Дазай осторожно указывает другу на свободное поле, которое он мог бы занять. Федя в ответ фыркает и всплескивает руками. — Я не успеваю, это тяжело! И поле слишком большое. Да, Дазай согласен, это намного сложнее шахмат. Он удивлен, как Чуя с этим легко так справляется и даже обставляет собственную бабушку. Накахара обещал показать Дазаю несколько приемов, техник и более доходчиво объяснить правила, но сегодня они идут в кино.. Также поражают слова Федора. Он бы в здравом уме никогда не признал, что ему какая-либо интеллектуальность дается тяжело, он же сраный гений, должен был словить все на лету. — У тебя не получается, потому что ты думаешь не о камнях. — Да, мне, блять, есть о чем ещё подумать, Дазай! — Так иди и думай у себя в комнате, — спокойно отвечает Осаму, откидываясь в кресле. Достоевского надо возвращать встрой, пора перестать потакать его бесконечным жалобам и поощерять то, что он расклеился, — Иди, подумай, а как придумаешь что - пиши мне. Дазай сверяется со временем. Прошло уже достаточно, можно идти собираться в кино. Звездная ночь и кино под открытым небом - волшебное, конечно, сочетание. Оно позволяет погрузиться в атмосферу магии и романтики. Когда темнота опускается на землю, а небо становится неподражаемым покрывалом для множества, едва заметных, но все-таки сияющих звезд, создается идеальное пространство для незабываемого фильма. Конечно, незабываемого, Чуя и Дазай его видели несколько недель назад. Огромный экран, разнообразные зрители, милые парочки, по сторонам темные силуэты деревьев, наверху невероятные оттенки неба, а впереди слабые лучи света экрана. Когда начинается фильм, магия звездной ночи и кино соединяются вместе, создавая незабываемые эмоции. Все кругом замолкают. Гин тулится то к Изуми, то к Хигучи, потому что ей холодно. Рюноске сидит где-то в первом ряду, Дазай и Чуя почти на самом верху. А ещё Сатоши и Ширасе сидят завороженно пялясь в экран в четвертом ряду - как назло пришли именно на этот сеанс. Чуя после волейбола ходил в кэнкюсицу, он постиг дзен, поцеловал Дазая, успокоился, поэтому пускай Ширасе таскается с ними, смеётся, только не лезет и всё. — С прошлого раза он лучше не стал, — подытоживает Осаму уже после трех минут фильма. Накахара согласно кивает. Он больше внимания уделял мелким рассыпанным звездам, но за картиной тоже успевал глядеть. — Но актер капец красивый. У Дазая возникает желание возмутиться, но все же он нехотя признает правоту Чую. Правда же красивый. — Не поспоришь. Как поиграли? Чуя шепотом, но с энтузиазмом рассказывает про волейбол. А затем Дазай делится успехами - очень маленькими - в го. — Завтра точно научу, тем более три пары и день свободен, — с улыбкой обещает Чуя. — Я жду, — Осаму, чтобы подтвердить серьезность слов, бегло целует Чую куда-то в щеку. Дазай - конченный романтик. Он может написать Чуе буквально поэму на смятом листке во время семинара и протянуть, будто в этом нет ничего необычного. Может поцеловать в самый неожиданный и ожиданный момент и заставить Чую удивленно краснеть, он может написать милые смс-ки и устроить уютный вечер со вкусной едой, глупым фильмом и бесконечными комплиментами. Чуя так не умеет. Не потому что его это смущает или отягощает, он просто не привык. Ему удобнее проявлять чувства через более практичные вещи - например, помощь. Он может помочь буквально с чем угодно: от приготовления нормальной еды, до написания домашки и выполнения практически любой просьбы. Или может не совсем практично - например, дарить всякую херню. У Дазая уже есть брелок с котенком, кружка в виде жирафа, две открыточки и даже маленький кактус. Это все довольно мило и является неким показателем. Чуя осознал, что он правда с Дазаем только, когда Осаму внезапно первый поцеловал перед сном, а сам Накахара просто взял и приготовил ужин на двоих. Фильм ничем новым не заканчивается - взрывы, эпичность и оглушительная громкость. По пути к бару все делятся своими впечатлениями, и они довольно схожи - актер потрясающий, а фильм посредственный. Уже в баре за красивыми коктейлями каждый делится своими делами. В помещении царит расслабленная, уютная атмосфера, в углу притаилась девушка-диджей, заведующая ненавязчивым техно. Мирно и спокойно. Было до двенадцати часов ночи. Затем с наплывом посетителей техно стало более резким, танцевальным, Гин пустилась в пляс, утаскивая и Изуми. Хигучи в мужской компании немного приуныла, но как только речь зашла о политике её оказалось не остановить. Она спорит с Ширасе на тему экономики и отчаянно доказывает что-то Рюноске о коррупции и смене власти. Она говорит настолько убедительно и твердо, даже несмотря на три апероля, что поверит кто угодно. К часу ночи Хигучи тоже начинает танцевать, а следом за девушками и Мичизу. Он абсолютно пьян и пытается танцевать брейк-данс, попытка прокрутится на голове чуть не заканчивается сломанной шеей, благо Гин и Изуми вовремя останавливают его. Дазай тем временем болтает о чем-то с Рюноске, а Сатоши, не зная куда и приткнуться, увлекается телефоном. В два часа в мужском туалете абсолютно пусто, чисто и темновато. Свет - это лишь теплая подсветка у зеркал и не более. Вполне располагает к поцелуям. Дазай тянет Чую на себя, Чуя тянет на себя Осаму. Дазай проходится языком по приоткрытым губам, прикусывает их, вызывая крупные мурашки; Накакара слегка царапает чужую шею ногтями. Ему кажется, что он взорвется, потому что слишком хорошо ощущает всё, а здесь всё и ещё больше. Дазаю тоже кажется, что он взорвется, потому что в голове до сих пор не укладывается, что они с Чуей вместе. И он считает себя абсолютным мудаком из-за того, что полтора года расходовал нервные клетки Накахары и доводил его, когда можно было вместо этого просто брать целовать и трогать. — Чуя, ты - пиздец.. — Дазай, на удивление, не может сформулировать ничего более поэтичного. Он целует парня в скулу, шею и перед глазами, кажется, плывет, когда он слышит слабый стон. — Дазай, помолчи хоть раз в жизни, — серьезно говорит Чуя, но тут же улыбается и целует парня, оттягивая за волосы. Музыка невесомо давит на уши, слышны шорохи в женском туалете и щелчок двери в мужском. Щелчок двери и ничего более. Накахара продолжает тонуть в объятиях теплых рук и трепетать от ощущения длинных пальцев, пересчитывающих позвонки. Возбуждение давит на мозг, вытесняет воздух из легких, заставляя тело слегка подрагивать и ближе жаться друг к другу. Осаму мажет губами по маленькой венке на шее, забирая чужой пульс, он пропускает между пальцев медовые волосы, слушает прерывистые вздохи и уверен, что ничего не способно заставить его остановиться. Но гомот ребят, которые собираются уходить, всесилен. Пар в четверг немного, но сам подъем на них дается с трудом после бурной ночи и горячих эфемерных отпечатков на коже. На первой паре выясняется, что надо было подготовить какую-то презентацию, на второй реферат, половина студентов сидит с широко открытыми глазами и хочет простого человеческого — воды. Чуя успокаивает себя тем, что всего лишь начало учебного года и будет возможность всё наверстать. Хотя мысли вообще крутятся не возле учебы. Дазай сидит рядом на каждом предмете и, даже когда ничего не говорит, не смотрит в сторону Накахары, отвлекает. К нему невозможно относиться равнодушно. В начале Осаму раздражал, потом выводил из себя, затем интересовал, ну, и так далее. Есть в нём что-то неуловимое и чертовски притягательное, чему Чуя иногда немного завидует. Вот он вертит ручку в руках, смотрит на доску так безразлично, потому что уже давно в курсе, как Вальтер гениально анализирует трансформацию произведений искусств. И ему вообще нет дела до всего, что творится вокруг. За подобными размышлениями проходят все занятия. Чуя только на последней паре переключает внимание с Осаму на прогноз погоды. После тяжелого дня настрой один: полежать, поиграть в го, поесть и просто отдохнуть. На улице самая настоящая летняя погода, трава зеленеет, цветы благоухают, а солнце неистово печет и убивает этим самым желание выходить на улицу. Чуя стоит в ожидании Дазая за углом университета, куря сигарету и проклиная жару. Он моргает и вот уже солнце оказывается загороженным, а Накахара окутан приятной тенью неприятного человека. — Чуя, привет, — Ширасе довольно улыбается и хлопает глазами. Накахара в очередной раз убеждается, что в Ширасе нет абсолютно никакого магнетизма. Нет притягательности в ряде белоснежных зубов, в пепельных косматых волосах. Дело в том, что парень и не пытается скрыть свою натуру, у него на лбу написано «я мудак». — Виделись, Ширасе, — Накахара кивает головой и затягивается. Ну буквально минут пять назад виделись. — Я вчера заметил кое-что интересное, — Ширасе молчит несколько секунд, чем подбешивает Чую, а затем понижает голос на заговорщицкий, — Хочешь расскажу? Чуя безразлично ведёт плечом. Ему вообще не особо хотелось бы, чтобы Ширасе говорил с ним. И тем более Накахара не собирается идти на поводу и подыгрывать. Ему похер и он говорит об этом. — Не особо. Ширасе же не волнует незаинтересованность Чуи. Он стряхивает невидимую пыль с рубашки и расплывается в улыбке. — Я все же расскажу. Видел я вчера одну картину..оказывается слухи про вас с Дазаем не слухи. Закончив фразу, Ширасе уверенно скрещивает руки на груди и вздергивает подбородок. Он настроен слушать оправдания или что-то похожее. Чуя прикусывает внутреннюю сторону щеки и сильнее тянет сигаретный дым. — Что? — скорее на автомате, чем серьезно переспрашивает парень. — У меня есть фото, Чуя.