Ha-ve

— У меня есть фото, Чуя, — немного устрашающе говорит Ширасе. Накахару это не то чтобы сильно волнует. Его скорее выводит из себя то, что Ширасе так сильно тянет, ведь, если он пришел рассказать Чуе об этом, то наверняка хочет что-то у него попросить. И это будет бесполезно, ведь Чуя не готов отдать Ширасе и сотни йен. Шантажистов надо пресекать, а лучше убивать. — Покажешь? Ширасе не говоря ни слова достает телефон и протягивает Чуе фотографию. Всё смазано, видно только расплывчатые фигуры двух людей в приглушенном свете. Один рыжий, другой брюнет. А фото хорошее, горячее. Накахара ухмыляется и чуть не давится дымом сигареты. — Это что-то из разряда нло снятого на пульт. — Как знаешь, я выкладываю, — говорит Ширасе и даже угрожающе удерживает палец перед какой-то кнопкой. Наверное, в фантазиях Ширасе Чуя должен был упасть на колени и щебетать, что сделает всё, что угодно. Вместо этого он кивает. — Мне приятно, что ты пришел уведомить меня об этом, — Накахара старается сохранять самообладание и не поддаваться на очередную явную провокацию. — Ты даже не спросишь, что я хочу взамен? Накахара фыркает и, делая последнюю тяжку, тушит бычок о стену. — Нет. Отстань от меня раз и навсегда. Он улыбается краешком губ и уходит от Ширасе, который либо не успел опомниться, либо решил опрометчивым кричать что-то вслед. Проходит пара метров и навстречу как раз выходит Дазай. Его прищуренный взгляд сначала задерживается на Чуе затем на удаляющемся в противоположную сторону Ширасе. — Чуя, Чуя, я чувствую какую-то хуйню… Накахара недослушивает и резко разворачивает Дазая в сторону общежития. — Почти. Дорога к общежитию проходит в молчании, это не совсем напрягает, ведь по лицу Накахары видно, что он не зол или расстроен, а просто задумчив. Чуя закрывает дверь и смотрит на Дазая, который ждёт уже чего-нибудь. — Ко мне сейчас подошел Ширасе… Осаму обрывает, потому что всё-таки язвительную жабу из него никогда не вывести. — Я заметил. Накахара клацает зубами и жестом велит заткнутся. — Шантажировал меня, угрожал выложить фото вчера из бара. Где мы.. Осаму приоткрывает рот, переваривая информацию, и реакция у него ровно как и у Чуи: — Что? Погоди, чем шантажировал то? Накахара разводит руками и ведет плечом рассеяно, почти безразлично. — Не знаю, я сказал, что мне насрать. Он начинает неспешно переодеваться и старается постепенно забывать произошедшее, отвлекаясь на составление недельного плана, но Осаму его отвлекает: — И что в итоге? Вместо ответа на телефоны обоих приходит уведомление. Ширасе скинул фотку в общую группу. Дазай рассматривает фото, привычно щурится. — Неплохо вышло, мне нравится. — Ещё размыто и лиц вообще не видно. — Но понятно, кто здесь рыжий, — хмыкает Осаму, убирая телефон. Ой, будто в университете нет больше рыжеволосых. — Вообще насрать. — Абсолютно. Да, абсолютно насрать на то, что фото в беседе, не насрать на то, что Ширасе совсем разошелся. Дазай и впрямь испытывает несвойственную ему тягу к каким-то разборкам и уже думает о целесообразности, как в голове всплывает новая мысль: — А Акутагава разве не знает? Осаму почему-то был уверен, что друг Чуи осведомлен. — Не было времени рассказать, — Накахара немного виновато разводит руками, хотя это трагедия небольшая, и у него возникает аналогичный вопрос, — А Фёдор? Дазай чешет затылок и жмет плечами. — Последнее время он отходит от Гоголя, поэтому я вообще стараюсь поменьше с ним говорить. На душе у обоих смутные чувства. С одной стороны, фото действительно максимально некачественное, да и никому, наверное, нет дела до запуска сплетен по-новому, но, с другой стороны, все, с кем Чуя и Дазай были вчера в том баре, поймут, кто на фото. И словно в подтверждение этих мыслей, телефон Накахары звенит. Он смотрит на имя «Рюноске» и пару секунд пялится в экран, сминая губы. — Да? — всё-таки берет трубку, ведь они в любом случае увидятся завтра, зачем тянуть. — Я почувствовал, что ты хочешь что-то мне рассказать, — голос Рюноске похож на железную леску, он не требователен, а скорее ироничен. Хотя, нет, Акутагава звучит настойчивым, даже его дыхание такое. У Чуи есть излюбленная методика: сначала изображать дурочка, а затем пытаться уводить разговор в другое русло. — Например? Наверное, с кем-то посторонним это прокатило бы, но Рюноске вёлся на это только первые полгода, а после просёк фишку. — Ты с Дазаем? — просто и напрямую спрашивает Акутагава. От такой точной формулировки сложно будет откосить. — Почему ты мне звонишь из соседней комнаты? — вопросом на вопрос отвечает Чуя. Он тут же ловит неодобрительный взгляд Дазая, хотя сам Дазай буквально всегда так делает, если не хочет отвечать. — Вообще-то я сейчас с Гин у бабушки. Я тебе говорил сегодня. — Понятно, как она там? Рюноске тяжело вздыхает: — Чуя, не съезжай с темы. Накахара понимает, что отвертеться не выйдет, да и это ведь Акутагава, почему бы ему не ответить честно? Но перед ответом Чуя решает посоветоваться с Осаму. Он выключает микрофон и спрашивает: — Ему сказать? Дазай на секунду теряется. — Не знаю, как хочешь. Чуя цокает и намекает, что ответ неверный. — Ты хочешь? — Да, хочу. Конечно, Дазай хочет. Акутагава, во-первых, точно не станет тыкать пальцем, во-вторых, это отличный шанс показать ему, что рассчитывать на Чую и какие-либо привилегии в дружбе точно не стоит. Потому что Дазая немного, совсем каплю напрягало, когда Рюноске обнимал Чую, ненавязчиво касался или вроде того. Очевидно, Акутагава не претендовал на Накахару, но Дазаю всё же будет легче. Чуя усмехается и кивает головой. — Да. А дальше отборная ругань на Накахару за то, что он не рассказал раньше, и обещания Чуи описать всё в подробностях на прогулке. Дазая не особо волновало мнение общества. Точнее, никогда не волновало. В тот момент пока Чуя раздражался из-за сплетен между первокурсницами, Дазай просто ходил со спокойной миной, прекрасно зная, что рано или поздно это закончится. Да была бы воля Дазая, он ходил с надписью на лбу «я с ним встречаюсь» и стрелочкой в сторону Чуи. Накахара тоже не сильно парится, его скорее раздражает пристальное внимание к своей персоне и вечные расспросы «а правда что.?». Он бы с надписью не ходил, он не дурак, но скрывать что-то всю жизнь тоже не намеревался. После обеда, ленивого лежания и быстрого переделывания домашнего с помощью стратегии копировать-вставить, Чуя взялся за обучение Дазая играть в го. Выходило плохо, потому что они постоянно отвлекались на разговоры, шутки и совсем нечаянные касания, перерастающие в аккуратные поцелуи. На телефонах обоих куча уведомлений и отметок в общей группе с вопросами, догадками, даже приставаниями, и завтра, скорее всего, будет тяжелый день. Липкое чувство, когда ты объект. Когда на тебя постоянно смотрят, вздыхают, проходя мимо, подмигивают. И абсолютно никто этого не замечает, кроме тебя самого. Чуе казалось, что он сходит с ума, потому что Ширасе делал эти отвратительные «знаки внимания» в идеальные моменты когда либо никого не было рядом, либо когда никто не смотрел и никому не было дела. Просто раз - ничего не произошло - а у Чуи уже лицо, будто ему сделали бутерброд с навозом. Правда, он не один это видел, существовал ещё и Дазай. Липкое чувство, когда тебя осаждают по всем фронтам. Когда любое твое слово, жест, взгляд высмеивают, когда глядят на тебя с таким презрением и усмешкой, когда пробираются в самую душу, роются, возятся там и практически опустошают. Дазай умел так делать, наверное, это у него получалось в жизни лучше всего - раздражать и психологически давить. Откуда у него такие способности - ума не приложить, но иногда он может сказать такое, что ещё неделю невозможно спокойно спать. Ширасе тоже сходил с ума. В первые пару дней он не понимал, что происходит, бесился из-за Дазая и из-за того, что никто не стал сплетничать по поводу их с Чуей отношений. Все равнодушно посмотрели на размытое фото и закрыли. Мало людей из всего университета целуется на тусовках? Были, были девушки, возродившие фанклуб, но их количество казалось просто смешным и никак не затрудняло жизнь Чуе и Дазаю. В среду Ширасе стал бояться говорить, он тщательно стал подбирать слова, чтобы не ляпнуть такого, к чему может прицепиться Дазай и выдать в ответ что-то мегасуперостроумное от чего все начинают смеяться. А ровно 1 сентября Ширасе перестал смотреть на Дазая вообще, потому что Дазай во время любой речи Ширасе смотрел на него таким взглядом, что хотелось просто забиться в угол и плакать. Он смотрел как бы равнодушно и в тот же момент презрительно. Глаза пустые, но одна бровь слегка вздернута, как и подборок. В физическом плане с Ширасе не мог тягаться ни Чуя, ни Дазай, да вообще никто из группы. Он был гориллой. Гориллой со слабой психической устойчивостью. И это ещё Дазай работал в пол-силы. Чтобы закрепить материал, в четверг Осаму стал применять такую же практику, как Ширасе на Чуе. Он его щипал, пинал и тыкал, пока никто не видит. Как только Ширасе поднимал крик и начинал возмущаться на Дазая, все вставали на защиту Осаму и говорили, что Ширасе просто обижается на шутки. В пятницу Дазай незаметно толкнул Ширасе, тот в ответ едва не накинулся на него, но вовремя прилетел Тачихара, который по полной отчитал Ширасе и ясно дал понять ему не появляться в их кругу. В субботу пар не было, это означало замечательное времяпровождения в постели - думали Дазай с Чуей пока им в дверь не постучали. По поводу их отношений Гин прекрасно все знала. Ещё когда Чуя и Дазай начали водить свою странную дружбу, ссориться, выводить на ревность. Акутагава все прознала, но это было не её дело. Получив точное подтверждение в виде фото, она подарила им бутылку джина и тоник. Тачихара отреагировал в своем стиле - подарил нереально большой мыльный член, который теперь гордо стоял в ванне, но которым почему-то никто из парней не пользовался. Ацуши, как и Хигучи, предпочел промолчать, его все это слишком смущало. Они вдвоём скинулись на торт и убежали. Изуми хотела подарить мыло, но Мичизу её опередил, поэтому она преподнесла им в качестве подарка лекцию о безопасном сексе и гигантскую коробку полную презервативов - это очень дорого, поэтому парни даже не возмущались. Акутагава подарил лично Чуе суровый взгляд. Тот самый взгляд, когда твой лучший друг начинает встречаться с мудаком, который больше года трепал ему нервы и доводил до истерик. Когда они начали дружить, Рюноске смирился, даже заобщался с Дазаем, счел его неплохим парнем. Но отношения стали для Акутагавы реальным шоком. Чуя долго объяснял Рюноске удивительное устройство Осаму и его не менее потрясающее умение не быть сволочью.