#ЛюбовьНенависть

Кафе, в которое Рики привел Сону, было небольшим, но уютным и, что самое главное, — теплым. Оно находилось между банком и салоном красоты, и, если бы не яркая вывеска, Сону бы ни за что не обратил внимания на неприметную дверь с невысоким крыльцом. Они, вяло переругиваясь, зашли в полупустой зал, разделись и заняли место у окна — с прекрасным видом на проспект, который в это время изнывал от пробок из-за гололеда. Большой город ярко светился, искрился огнями неоновых реклам, окнами высоких зданий, мигал фарами и фонарями, и где-то над всем этим повис тонкий полумесяц, вокруг которого тускло мерцала гирлянда из звезд. В воздухе уже витало слабое предвкушение Нового года, и Сону вдруг отчаянно захотелось чуда. Того самого, в которое он с Рики верили в детстве. Может быть, это будет наше свидание? Сону вдруг улыбнулся Рики, потирая замерзшие даже в перчатках пальцы. И Рики улыбнулся в ответ. — Нравится здесь? — спросил Рики. — Очень, — ответил Сону, ловя себя на мысли, что не может перестать на него смотреть, и силой воли отвел взгляд, сделав вид, что снова звонит Сонхуну. Он, однако, снова игнорировал звонок, однако Кима это даже устраивало. Хотя сложно было признаться самим себе, но Сону рад встрече с Клоуном. — Так и не берет, — притворно вздохнул Ким и откинулся на спинку мягкого кораллового диванчика — Рики сидел напротив. — Но ведь я с тобой, — сказал Рики. — Значит, все не так уж плохо. И Сону снова улыбнулся. А чтобы скрыть улыбку, стал листать меню в поисках чего-нибудь согревающего. Нишимура же просто откинулся на мягкую спинку и теперь смотрел на дорогу, заполненную машинами и освещенную тысячами ярких огней. Вид у него был задумчивый. — Ты будешь что-нибудь заказывать? — спросил Сону. Свое меню он даже не открыл, но кивнул. — А что будешь заказывать? — не отставал Ким. Они так давно не общались нормально, что Сону даже и не знал нынешние его привычки и вкусы. Рики назвал какой-то гамбургер и безалкогольный глинтвейн. — Смотрю, ты тут меню наизусть знаешь, — противным голосом сказал Сону и усмехнулся. — Небось, только сюда подружек водишь? Сколько их было после рыжей Шляпы? Две? Сону не помнил. — Только сюда, — равнодушно зевнул Клоун. Кажется, в тепле его начинало клонить в сон. — Мог бы меня в другое место сводить, — покачал Сону головой. Слова Кима не рассердили — расстроили. — Зачем? — спросил он, подперев щеку рукой. — Чтобы никто не подумал, что я твой парень? — объявил Сону. — А разве это не так? — ничуть не смутился Рики. Сону чуть не швырнул в него меню. — Ты так забавно злишься, Пипетка, — рассмеялся японец. — Я здесь часто бываю с друзьями. Не думай о глупостях. Они сделали заказ, и Сону уставился в окно, за которым падал, кружась в танце с ветром, белый снег. Почему-то вдруг стало уютно и хорошо, и Ким совсем забыл о Сонхуне. Как будто так и должно было быть — то, что он сейчас вместе с Рики. Из этого странного чувства Кима вывели его идиотские шуточки на тему его приоткрытого рта. И Сону снова картинно закатил глаза и спросил Вселенную, за что мне это все? Все стало как и прежде. — Помнишь, ты мне как-то в детстве велел закрыть глаза и открыть рот, — снова зачем-то пустился в далекие, полузабытые воспоминания Рики. — А потом сунул туда одуванчик. — Помню, — угрюмо ответил Сону. — А помнишь, как ты сделал то же самое и плюнул? Это было не лучшее его детское воспоминание. — Прямо в рот? — притворно удивился Клоун. — Ну не в нос же. На одуванчик плюнул. Хорошо, что я всегда был сильным мальчиком. И Сону демонстративно провел пальцем по основанию большого пальца правой руки. Рики рассмеялся — именно там Ким оставил ему шрам в ответ на его невероятную шуточку — толкнул так, что он упал и напоролся на острый камень. — Ты был настоящим воином, Пипетка. И всегда ужасно громко орал. Я думал, ты после садика пойдешь работать в армию генералом. — А я думал, что после садика тебя родители сдадут на опыты, чтобы узнать, почему ты такой вредный, — ничуть не смутился тот. Пока они препирались, им принесли заказ, и только тогда они замолчали. Сону медленно жевал черри из салата «Цезарь», который обожал делая губы трубочкой, и смотрел в окно, но видел не вереницу машин, а их отражения: повзрослевшие, чужие. Кто этот человек, который, не говоря ни слова, сидит напротив Сону? Что у него на уме? Что скрывают задумчивые графитно-серые глаза, обрамленные темными, чуть загнутыми ресницами? Расправленные плечи, обтянутые темно-синим свитером, широкие запястья с выступающей косточкой, переплетение вен под светлой кожей сильных рук, чуть заметный кадык. В тот странный вечер Сону окончательно понял, что это больше не тот мальчишка, к которому он привык с детства, — это незнакомый парень, наверное, уже почти мужчина, который куда выше и сильнее Сону, и понятия не имеет, о чем с ним говорить, кроме как о детских воспоминаниях. А еще Сону понял, что общие воспоминания — это связь одновременно тонкая и прочная. Если их не становится больше, если они перекрываются общими воспоминаниями с другими людьми, связь истончается и в итоге — рвется. Их — почти уже порвалась. Как бы близко ни общались их родители, как бы близко они ни жили и ни учились, они становились друг от друга все дальше. И это неотвратимый процесс. У них разные увлечения, интересы, хобби, мировоззрения, в конце концов. Там, где Сону вижу черный, Рики видит белый, а там, где у Рики серый, у Сону красный. Разные. Стало горько — не до слез, когда горечь сжигает глаза и губы, а до улыбки, когда горечь эта светлая. Горечь по утраченному прошлому, истончившемуся настоящему и несостоявшемуся общему будущему. А могло ли оно быть? Наверное, нет. На этом Сону едва не подавился салатом, и Рики хлопал — сначала в ладоши, решив повеселиться, а потом по спине Кима, поняв, что ему реально кусок попал не в то горло. Даже слезы выступили. — Не плачь, все хорошо, я ведь рядом, — Рики улыбнулся Сону. Зачем он так говорит? Он же рядом… Что? Может, и рядом, но беспредельно далек. Возможно, думает о новых трюках на своем BMX, а возможно, все его мысли — о новой девушке. – Что не так? – спросил вдруг Рики, почувствовав напряжение Сону. – Это из-за него ты такой? Потому что Сонхун не пришел? – Да, – соврал Ким, потому что знал, что не будет делиться с Рики своими мыслями про общие воспоминания. – Я расстроен, что свидание сорвалось. – Он тебе нравится? – прямо спросил Нишимура. – Нравится. – Сильно? – Сильно. – Как Намджун? – Сильнее. – Понятно. На этом они закончили их странный диалог. Боже, как же быстро прошло наше детство. Они заказали десерт – клубничный чизкейк – и опять замолчали. Не говорить же все время о детских воспоминаниях? Сону, конечно, может напомнить, как Рики однажды сунул ему за шиворот кузнечика, или как угостил его пластилиновой конфетой, которую Сону по невнимательности укусил, или как на восьмое марта вытащил бумажку с Кимовым именем из шляпы, предназначенной для жеребьевки, и в результате Ким чуть не остался без подарка. Может, но… Но есть ли в этом смысл? – Конечно. Я ведь твой будущий муж, – хмыкнул Сону, пытаясь за внешней бравадой скрыть смущение. Рики аж подавился. – В каком это смысле, Пипа? – В прямом. Ты же хотел в садике выйти за меня замуж, Клоун! – Я и сейчас хочу, – вдруг заявил Рики. Сону глупо захлопала глазами. – Что ты сказал? – Шутка, милый. – Наверное, ты женишься на Сианочке, – опять против воли выдал Сону. Да что за язык у меня двухметровый?! – С чего взял? – Вы вроде бы еще общаетесь. Первая любовь, да?. – Может быть, – не стал спорить Рики. А потом вдруг встал и пересел к Сону, подвинув к окну. Их предплечья соприкоснулись. И Ким вздрогнул. – Ты чего, Нишимура? – удивленно спросил Сону, мысленно ругая себя за то, что ему нравится сидеть к Рики так близко. – Там дует, – улыбнулся Рики Сону. – Ты же не против, что я пересел? – Не против. Наверное, они были похожи на парочку. И Сону чувствовал тонкий теплый аромат его одеколона – кардамон, бергамот и хвоя. Не знаю, почему, но мне снова захотелось взять Рики за руку. – На кого ты собираешься поступать? – несколько нервно спросил Сону. – Мне нравятся программирование и кибернетика, – ответил Рики, глядя в лицо Сону – но не злобно, как во время встречи с Намджуном, а непривычно мягко. Почти нежно. – А ты куда собрался? Все так же хочешь на юрфак? Сону действительно хотел поступить туда – чтобы однажды стать прокурором или судьей и наказывать преступников. По крайней мере, хотел в детстве. – Я еще думаю. Мне нравится юриспруденция. Но мне еще хочется изучать языки, – ответил Сону. Ким до сих пор стоял перед выбором, хотя большинство его одноклассников уже определились с будущей профессией. Сону налег и на английский, и на историю с обществознанием. Все равно при сдаче экзаменов некоторые предметы пересекались. – Выбор появляется, если есть сомнения, – неожиданно серьезно сказал Рики. – Выбор-спутник неуверенности в первом варианте. Если уверен – никогда не будешь думать о чем-то еще. Или о ком-то, – кажется, эти слова тоже сорвались с его губ случайно. – Может быть, и так, – не стал спорить Сону. Постепенно Глаза Рики все больше и больше слипались, и в какой-то момент Сону понял, что он заснул. Положил голову ему на плечо и заснул. А Ким сидел и не шевелился, потому что боялся его разбудить. Все это было так странно… Наверное, я должен был возмутиться – какого черта происходит? А потом разбудить его, но… Но я не могу. И даже дышать глубоко боюсь, чтобы Рики не дай бог не проснулся. В этот момент Сону казалось, что мир замер. Ким попал в то самое мгновение, в котором существуем только Рики и Сону. И предвкушение чуда и волшебства. Японец был слишком близко. Теплый, какой-то родной аромат его одеколона заставлял Сону улыбаться. Рики был очень милым. Родным. И будить его было бы настоящим преступлением. Сону рассматривал его лицо – рассматривала жадно, будто и вовсе никогда не видел прежде. Хороший – на зависть любой девчонке – кожа, к которой, несмотря на его светлый оттенок, быстро прилипал загар. Густые волосы, со временем потемневшие и из светло-русых превратившиеся в каштановые. Модная прическа маллет. Овальное лицо с правильными чертами, разве что нос несколько крупноват. Брови густые, с изломом – красивая дерзкая форма. Детские щеки куда-то пропали и стали впалыми, зато Сону вдруг понял, какие у него высокие скулы. И волевой подбородок. И губы… Губы притягивали Кима больше всего. Изогнутые, пухлые, с чуть приподнятыми уголками – они отчего-то казались горячими, и, если хорошенько присмотреться, можно было заметить трещинки на нижней губе. К этим губам хотелось прикоснуться. Сону испугался, поймав себя на этой мысли. Нет, Ким не должен делать этого, хоть и вынужден признать, что Рики хорошенький. Когда-то он был Клоуном, привычным и понятным, как и всякое мелкое зло. Но кто он теперь? Теперь он больше не глупый одноклассник, приставучий сосед и детский крест Сону. Теперь он – Нишимура Рики, старшеклассник, уверенный в себе, красивый и популярный. Непонятный. Почти чужой. Парень, который нравится Сону. С которым тепло и уютно. А еще – неловко. И я хочу его поцеловать. Сонв коснулся каштановых волос кончиками пальцев, перестав контролировать себя. Ким осторожно провел по волосам Рики, чувствуя его мерное дыхание на коже, а потом дотронулся до щеки. Сердце лихорадочно колотилось. И во рту пересохло. Наверное, СОНУ не понимал, что делает. Сону бы поцеловал его! Поцеловал, если бы рядом не появилась шумная компания. Один из парней оказался знакомым Рики и подошел поздороваться. Тот проснулся. И волшебство закончилось. – Я заснул? – потрясенно спросил Рики, когда знакомый отошел. Сону кивнул. – Видимо, моя компания была не слишком веселой. Прости. Не знаю, как так вышло, – нахмурился Рики. – Просто стало так тепло и уютно, что глаза сами собой закрылись. – Рик! – крикнул его знакомый из шумной компании. – Садитесь к нам! – Это твой парень? – заорал еще кто-то. – Познакомь! Хорошенький! Нишииура поморщился и послал обоих не самым приличным жестом. Компания засмеялась, а кто-то из парней фривольным тоном заявил: «Мы мешаем ему окучивать парнишу!» – Окучивают картошку, к твоему сведению, – заявил. Сону, вспыхнув. – У нас встреча. Парень лишь рассмеялся и заявил: – Рики, а он – прям огонь! Клоун лишь улыбнулся, глядя на Сону. – Тогда уж свидание! – рассмеялся тот самый знакомый Нишимуры. – Ты же его поцеловать хотел? Мы все видели! Целуй сейчас, давай, не стесняйся! Сону смутился. Опешил. Пришел в ужас. Да так, что дыхание сперло. Они видели? Видели, как я глажу его по волосам, как дотрагиваюсь до его щеки?.. Видели?! Боже, нет. Нет. – С ума сошел? – хрипло рассмеялся Сону, стараясь сохранить лицо. – Даже если ты мне заплатишь, чел, я его целовать не буду! – Ну да, у тебя же Сонхун, – вдруг моментально рассердился Рики. «Сонхун» в исполнении Рики звучало весьма противно. – А у тебя есть очередная фея на каблуках. – Так ты реально хотел поцеловать меня? – Твой котел перестал варить. Ты вообще понимаешь, что говоришь? Блин, я хотел подкрасить тебе губы помадой, – жестом фокусника вытащил тюбик из сумочки, хотя внутри все дрожало от страха и непонятного чувства стыда. – Я же сказал, что ты все никак не повзрослеешь. Сону встал с места. – Мне пора, – заявил Сону Рики. – Куда? – удивился тот. – Мне нужно готовиться к контрольной по биологии. Можно я пройду? – попросил Сону, уже проклиная себя за то, что дотрагивался до его волос. Рики встал и пропустил Сону, больше ничего не говоря. Ким хотел оставить на столе деньги, но Рики не дал ему этого сделать. И Ким ушел. Привычно засунув в уши наушники, Сону шел по сырой холодной улице навстречу ветру, и на душе было очень странно – весело и печально одновременно. И пальцы дрожали – то ли от холода, то ли от прикосновений. Домой Ким пришел замерзший, с вьющимися волосами и шмыгая носом. Настроение было отвратительным, хотя Ким и не совсем понимал, почему. Сону то и дело смотрел на телефон – думал, что разозленный Рики перезвонит и устроит ему взбучку за выходку, но он и не думал этого делать. Как будто Рики было наплевать. И Сонхун не звонил. Он появлялся на своей страничке в соцсети, но на сообщения Сону ответил скупо: «Извини, не смог прийти». А после снова исчез, чем внезапно Сону взбесил. Какой он, оказывается, безответственный!