#ЛюбовьНенависть

      В день выпускного лил сильный дождь – как из ведра. По небу ползли огромные грозовые тучи, то тут, то там с громом сталкиваясь и пуская меткие стрелы молний. Дул северный ветер, всюду мутнели лужи, и было как-то по-особенному тоскливо, хоть волком вой. Все приезжали к школе на машинах, боясь испортить наряды, прически и макияж, но затянувшийся ливень все равно умудрялся намочить платья и брюки. У какой-то девочки под порывом ветра улетел зонт, и до школьного крыльца она добежала с намокшей головой, а чья-то мама угодила в грязь новыми туфлями. В общем, не погода – а благодать. Самое то для прощания со школой.       Они тоже приехали на машине. Папа Сону, который в школе, кажется, был всего лишь несколько раз, открыл дверь и под руку, держа над сыном зонт, довел того до входа.       На Сону был довольно простой костюм, который был весь черный, будто не на выпускной собрался, а на похороны: заправленная майка в брюки и, естественно, пиджак… Сону сразу влюбился в костюм, случайно заметив в витрине торгового центра, – он было модным, но без пошлых вырезов, как любил Сону. Кроме того, наряд Сону неожиданно подошло – выглядело идеально. Стоило, правда, это немалых денег, по крайней мере по меркам Кима, и мама, увидев ценник, сказала, что они купят что-нибудь другое. Но сколько бы они ни искали, сколько бы магазинов ни обошли и сколько бы других нарядов ни перемерили, так и не смогли подобрать ничего подходящего: не было то нужного цвета, то размера, то фасона, а если и было, то сидело как-то криво и косо. В результате мама все-таки передумала, и они вернулись за тёмным чудом. К нему те купили опять же черного цвета туфли. В обувь Ким тоже влюбился, но не думать, что туфли окажутся ужасно тесные и неудобные, а танцевать в них вообще смерти подобного. Зато они делали Сону выше почти на один сантиметр.        Кроме костюма и туфель для Сону и мамы, ибо она заявила, что ей решительно нечего надеть, тому пришлось покупать украшения, духи, а также заранее записываться к парикмахеру, визажисту и мастеру маникюра. Мама Рики, глядя на них, говорила, что в кои-то веки она рада наличию сына, а не дочери. И мама с ней соглашалась, жалуясь, что девочкам нужны и наряды, и косметика, и сумочки-кошельки, и прочая ерунда, а мальчик расчесался – и уже красавец. Но Сону как девочка, так что его маме не повезло.       В своем невероятном костюме, с уложенными волосами, идеальной кожей и красивым, слегка заметными макияжем, Сону чувствовал себя принцем. И даже не обращал внимания на неудобные туфли.       Ким плыл по школьным коридорам с папой под руку, фотографировался с одноклассниками и учителями, смеялся. А когда перед началом торжественной части родители вдруг потащили того фотографироваться с Рики, который только что приехал со своими родителями, несколько растерялся. С того момента, как кореец залез в его телефон, они почти не виделись – только на некоторых экзаменах и пару раз в подъезде. Нишимура Сону лишь кивал и шел дальше, хотя раньше они перекидывались хотя бы парой слов. Но рассказывать о их размолвке родителям Сону, конечно же, не стал, а пошёл следом за ними к семье Нишимуры.       Рики стоял у стены, на которой висела красочная стенгазета, сделанная в подарок выпускникам учениками десятых классов, и, позируя на камеру, с широкой улыбкой обнимал девчонку из своей компании, которая раздражала Сону идеально белыми зубами и высокомерием. Рикина ржущая Нию, видимо, не смогла прийти на выпускной – праздновала свой в своей школе.       Издалека увидев Кима, японец почему-то перестал улыбаться. Просто рассматривал так, словно увидел впервые.       – Сонулик! – обрадовано воскликнула его мама и стала тому радостно махать. – Иди сюда! Сфотографируйся с Рики!       Мама Рики схватила Сону за руку и буквально впихнула на место той девчонки, которой пришлось потесниться. Правда, покидать Клоуна насовсем она не собиралась, и мама японца нетерпеливо попросила ее уйти из кадра.       Пришлось встать рядом с Нишимурой, который тоже выглядел необычно. Он был тоже одет в черный костюм: прямые брюки и пиджак, застегнутый на одну пуговицу, под которым виднелась темная рубашка.        Он будто тоже на похороны пришёл.       На удивление, костюм ему шел – сидел идеально. А еще – взрослил. Из аксессуаров на Рики был галстук – прямо как у Сону.       Вот они – в такой же дождливый ненастный день! – идут с их мамами и папами в школу. И этот галстук Рики почему-то манил Сону.        Так и хочется сорвать и притянуть к себе..!       Сону не понимает, что вообще с ним такое. Но ведёт себя хорошо, шагает, держа маму за руку, а в другой руке – розы.       Вот они в спортивном зале – из-за ливня торжественная линейка проходит там. Они стоят рядом, держась за руки, потому что мамы тех так сказали, а вокруг – незнакомые дети и взрослые.        Сону и Рики обоих ведут за руку какой-то дяденька – следуя традиции, первоклашек по классам разводят одиннадцатиклассники. Тогда они казались им большими и взрослыми, подумать только, теперь они и сами такие!       Теперь же, они в классе, сложив руки, как прилежные ученики, и перед ними на партах – букеты. Мамы фотографируют тех, а ребята пинаются под столом. Рики не выдерживает и отрывает от цветка Сону несколько лепестков, а Ким пытается сорвать с того галстук – но это продолжается недолго, ибо мамы – начеку.       А теперь Рики снова с галстуком, и я снова хочу его сорвать.       Его голос вернул меня в реальность:       – Товарищ Свалка, вы великолепны, – сказал Рики.        – Вы тоже ничего, господин Клоун, – ответил Сону, чувствуя аромат его одеколона – чуть терпкий, с нотками хвои, бергамота и кардамона.       – Ребята, встаньте ближе, – велела тем мама японца, и их предплечья соприкоснулись. И неловкости стало в разы больше, хотя Сону и понятия не имел, почему.       – Ты обними его, что ли! – возмутилась Рикина мама.        Нишимура послушно положил руку Сону на плечо, и от её тепла Киму стало не по себе.       – Сону, ты тоже столбом не стой! – улыбнулась того мама.       И Ким обнял Рики за пояс.       – Классные духи, – вдруг тихо сказал японец.       – Я вообще классный, – отозвался Сону.       – Знаю.       Родители сняли их на камеры со всех сторон, потом они стали фотографироваться вместе.       Рики был весел, не выдавая, что между ними что-то пошло не так. Он вел себя как обычно – приветливо-отстраненно. А Сону снова понимал, что хочет коснуться того.       Коснуться и не отпускать.       Торжественная часть проходила в актовом зале. Сначала их поздравляли, потом было несколько сценок, затем – танцы, в которых участвовали и Сону с Рики. В танце корейца вел другой партнер, и чужие руки касались спины, но Ким представлял, что это Нишимура. Он знает, что глупо. Но он ничего не мог поделать.       Затем директор и завучи вручали им дипломы, по очереди вызывая на сцену. Рики сидел впереди Сону, вместе с несколькими друзьями. Рядом с ним была та самая девушка, с которой он фотографировался. В какой-то момент она положила голову ему на плечо. Нию стало даже как-то жалко.        – Почему ты смотришь на нее так пристально? – спросил у Сону сидящий рядом Чонвон, лениво хлопая какому-то парню из «Б» класса. Его шоколадные волосы были завиты изящными локонами, а костюм был точно такой же как у Рики, но рубашка белая. Было непривычно видеть друга в такой одежде, он всегда ходил в спортивном стиле.       – Это его новая девушка? – шепотом спросила Сону у лучшего друга.       – Откуда мне знать? Ты же с ним с детства дружишь, не я.       Сону хотел сказать ему, что они давно уже не дружат и что Рики – совершенно чужой, но почему-то не стал.       Когда на сцену вызвали Рики, Ким не хлопал, а смотрел мрачно и желал тому споткнуться. Естественно, этого не произошло; Сону сам едва не споткнулся, когда поднимался вверх по деревянным лакированным ступеням. Зато когда Рики вернулся, как-то почти незаметно он поменялся местами с Бомгю. И теперь девица могла лишь поглядывать на японца.       Свою серебряную медаль Сону забирал с каким-то усталым безразличием. Она тяжело тому далась, и экзамены вымотали корейца настолько, что, несмотря на красивый наряд, ему хотелось уйти – незаметно, по-английски.         А может быть, мое настроение упало из-за Клоуна?       На обратном пути к своему месту я увидела, как он мне весело машет, и с трудом выдавила улыбку. Почему он такой странный? Или это я странная?       Часа через два они все поехали в кафе, которое заранее заказали родители. Дождь к тому времени стал стихать, а небо чуть посветлело. Сону приободрился, рассудив, что не стоит прощаться со школой в таком настроении – последние воспоминания о ней должны быть хорошими. Сначала тот улыбался через силу, а потом к нему вернулся ровное расположение духа. Ким смеялся, выслушивал комплименты, шутил. И изредка поглядывал на Нишимуру. Один раз их взгляды встретились, и Рики вдруг подмигнул Сону. Тот лишь изумленно приподнял бровь.       Их рассадили за длинные столы – каждому классу полагался свой. А для учителей и родителей – другие, подальше от классов. Рики и его друзья сели с одной стороны стола, а Ким с Чонвоном и девчонками из их компании – с другой. Друг заговорщицким тоном сообщил, что принес с собой фляжку с текилой, утащенную у отца. Впрочем, такой предусмотрительным был не один – как оказалось, многие что-то пронесли с собой незаметно от взрослых. Бомгю притащил целую бутылку коньяка – она стояла прямо на полу, около его стула, и парни все время ржали над этим – до тех пор, пока эту самую бутылку не конфисковал их физрук.       Прежде чем они, уже порядком голодные, наконец, приступили к салатам, их долго поздравлял ведущий, который вызывал на сцену то директора, то классных руководителей, то представителей родительского комитета. Все они дружно говорили, какой сегодня важный и торжественный день, поздравляли с окончанием школы и желали нам найти свою дорогу в жизни. К удивлению Сону, некоторые учителя, которые, казалось бы, вчера гоняли класс и грозились всеми преподавательскими карами, растрогались, и кое-кто даже до слез. Чьи-то мамы тоже захлюпали носами, а потом прослезились и некоторые девчонки… Сону с Чонвоном, правда, держались молодцом – у них обоих был легкий макияж, но при любой слезинки он бы потёк.       После речей все накинулись на еду. Потом начались дурацкие конкурсы, принесли горячие блюда… И только потом наконец подошло время долгожданных танцев.       Они традиционно начались с медляка. Никто из выпускников первым выходить не хотел, чтобы пригласить на танец. Их учитель труда вывел из-за стола порозовевшую химичку и на удивление бодро закружил ее. Следом пошли физик и англичанка и чьи-то родители. И только потом самые смелые парни потащили своих девчонок, или мальчишек.       Когда кто-то вдруг коснулся плеча Сону, тот почему-то подумал, что это Клоун и что он хочет пригласить того на танец, однако, обернувшись, он понял, что ошиблся. Рядом стоял со смущенным видом тот самый парень, который обеспечил Сону сотрясение мозга. Кажется, его звали Со Гиун.       – Хочешь потанцевать? – спросил Гиун. Сидящие рядом одноклассники тотчас уставились на Кима так, будто ему предлагали закурить косяк на виду у всех, а Чонвон пихнул Сону в бок, явно давая понять, чтобы тот не смел отказываться. И кореец согласился – ведь должны же у него остаться воспоминания о выпускном? Должны.       – Я плохо танцую, – сознался Со, подавая тому руку.       – А я хорошо, не переживай.       – Знаю. Видел, – хрипло ответил Гиун.       Пальцы Сону оказались в его ладони, но Ким ничего не почувствовал, как ничего не чувствовал во время танца с другим партнером. Внутри искрило, только когда рядом был Нишимура.       – Ты увел у меня Пипетку, чел, – вдруг раздался его голос – они даже не успели отойти от стола на несколько шагов.       Сону обернулся – Клоун, засунув руки в карманы, стоял позади и, склонив голову на бок, странно смотрел на корейца.       – Прости, – несколько нервно ответил Гиун, но руку Сону не отпустил. Ким чуть не заорал от досады.       Рики хотел пригласить меня?! Черт! Я хочу с ним танцевать! Я ведь даже сам хотел пригласить его!       – Кто первый встал, того и тапки! – раздался возглас Чонвона. Как оказалось, за ними наблюдал не только он, но и весь класс.       – Точно, – притворно вздохнул Рики. – Будешь моими тапками?       – Чего? – возмутился Чонвон. – Ты меня так на танец приглашаешь, что ли?!       – Может быть, – сказал Нишимура, не переставая смотреть на Сону.       – Извини, но…       – Я пошутил. Расслабься, – перебил он Яна.       Наверное, нужно было оставить Гиуна, но Ким не стал делать этого – некрасиво. И ушёл танцевать с ним.       От танца с Со никакого удовольствия Сону не получил. Ему мешали неудобные туфли, от которых болели ноги, а Гиуну–  корявые ноги. Ну и руки у него тоже были корявые, раз он засвистел Киму мячом по голове. Но больше всего мешали мысли о Рики, который куда-то смылся с дружками.       Когда танец закончился, Сону с явным облегчением вернулся на свое место.       – Ну как? Понравилось? – тотчас стали спрашивать того подружки.       Ким неопределенно пожал плечами. А потом услышал знакомое имя:       – Сиана пишет, поздравляет всех с выпускным! – сказала одна из девчонок – та, которая все пыталась пристроить свой котел на плече Рики. Она же состояла в беседе «Топы».       – Вы до сих пор общаетесь? – спросил Сону через весь стол.       – Ну да, а что тебя удивляет? Между прочим, она нас в гости в Таиланд зовет! – голос девушки был агрессивным.       – Наверное, для контраста, – хмыкнул тот . Но корейца не особо поняли.        Когда заиграла танцевальная ритмичная музыка, Сону снова направился танцевать. Хотя в его адовых туфлях делать это было сложно. Однако выход быстро нашелся – Сону, как и некоторые другие его братья по несчастью, которым досталась красивая, новая, но безумно неудобная обувь, просто разулись и танцевали под яркими лучами софитов босиком.       В этот вечер Сону позволил себе оторваться как никогда. Громкая музыка билась в груди вместо сердца, ритм звучал в голове, заставляя тело двигаться в рваном танце. Таким он был не один – парни прыгали, как ненормальные, задирали руки вверх, работали локтями, хором орали что-то, сбившись в кружки, девчонки изгибались, забавно крутили бедрами и подпевали, явно возомнив себя звездами танцпола. Между танцующими то и дело сновали фотограф и оператор, при появлении которых они тотчас принимались махать в камеру.  Родители и учителя не отставали – на их части танцпола тоже было весело. И им оставалось лишь с удивлением наблюдать за тем, какие коленца выделывает историк или как старомодно, но крайне задорно – и нам дадут фору! – танцуют пожилые учительницы...        Они отрывались под крутые биты популярной музыки и привычно-знакомую лирику старых песен до седьмого пота и сбившегося дыхания, изредка отходя к кондиционерам, чтобы прийти в себя. Вино и шампанское, которые родители решили нам заказать в крайне ограниченном количестве, мы выпили быстро, и многие стали доставать свои «припасы». Ленина текила пришлась весьма кстати. Наверное, подруга почувствовала себя настоящим наркодиллером – к ней постоянно кто-то подходил со стаканчиком и просил угостить. Делать это приходилось чрезвычайно аккуратно, чтобы не увидели взрослые, которые, кстати говоря, о себе позаботились – алкоголь у них на столах был разный и в куда бóльшем количестве.       Текила им с Чонвоном не очень понравилась, может быть, потому что они в принципе не любили алкоголь, а может быть потому, что они пили его неправильно, без соли, лайма и всего прочего. И хоть выпили Сону с Чонвоном немного, но вкупе со сладким красным вином нам обеим хватило. Сначала тело и голова у Сону были легкими – он словно не чувствовал их, но ближе к трем часам ночи голова сделалась необъяснимо тяжелой, закружилась, и его слегка затошнило. Тело стало совсем невесомым, и Сону не понимал, идёт ли прямо или шатается. Мозг при этом работал более-менее нормально, и тот осознавал, что опьянел, при этом находясь в опасной близости от родителей. Поэтому в какой-то момент Ким пошёл в туалет, решив немного освежиться – на макияж было уже плевать.       В полутемном коридоре царила приятная прохлада, и музыка звучала куда тише. Сону, стараясь расправить плечи и держать спину ровно, шёл вперед, утопая босыми ногами в мягком ворсе ковра – туфли Ким нес в руках. Мимо проходили смеющиеся парни и девушки, кто-то даже целовался, и это показалось тому неожиданно милым.       В мужском туалете и без того не особо трезвые девчонки и мальчишки из 11-го «В» через открытое окно забирали у своих знакомых бутылки с коктейлями. Эти знакомые – взрослые уже молодые люди – подъехали на машине и гоготали, как черти.        – Эй, поехали с нами! – весело крикнул один человек из компании, увидев корейца, и,  когда тот молча показал ему весьма характерный жест, означающий незамедлительную просьбу отстать, только заржал громче.       – Такой хорошенький, а манер нет!       Ким не стал слушать парня дальше и заперся в свободной кабинке. Несколько минут он просто сидел на крышке унитаза, приходя в себя после танцев, духоты и громкой музыки, а потом, поняв, что парни уехали, а девчонки убежали, вышел из своего укрытия.