#ЛюбовьНенависть

             Рики просто играл с Сону. В глазах у последнего потемнело от гнева, на щеках проступили красные пятна и даже дыхание стало прерывистым. Наверное, нужно было вырвать телефон из рук Сонхуна, прочитать все, что было написано в этой проклятой беседе, вникнуть в каждую букву, но Кима охватила такая ярость, что он перестал нормально соображать.       — Это его доказательство, что он тебя почти завалил. Но, так понимаю, этого не было, да, Сону? — поинтересовался Хун с полуулыбкой.       — Не было, — почти прорычал Ким.       — Бедная моя, не переживай. — Пак попытался обнять красноволосого, но тот его оттолкнул:       — Не трогай меня!       — Сонулик, я понимаю, тебе больно. Но лучше горькая правда, чем сладкая...       Сону не слушая того, вскочил с лавки с намерением подойти к Нишимуре и выяснить с ним отношения раз и навсегда. Но Сонхун поймал корейца за руку.       — Стой, Сону! Сначала придумай план, как отомстить!       — Какой еще план? — прошипел Сону. План у него был один — подойти и устроить Рики Варфоломеевскую ночь.       — Успокойся, Сонулик. Остынь. Надо действовать логически. У меня есть предложение! Давай прикинемся, что мы пара. Я пойду с тобой. Нишимура будет ревновать. Поймет, что у тебя может быть кто-то, кроме него.       — Лучше прикинься деревом. И отпусти меня, — Ким выдернул руку из цепки пальцев.       — Идиот ты, — усмехнулся Пак. — Я тебе помочь хотел.       А тот шел вперед и больше не оглядываясь на Сонхуна. Перед глазами была лишь одна сцена — Сону замахивается и дает Рики звонкую болезненную пощечину. За то, что обидел меня. За то, что унизил. За то, что решил, что вправе на меня спорить. За то, что предал наше детство.       Однако, когда Ким увидел Рики, стоявшего рядом с Нией и друзьями, в нем что-то надломилось. И он замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Они положили друг другу руки на плечи и с улыбками на лицах встречали рассвет, пусть почти догоревший. Первый официальный в жизни взрослый рассвет. Ребята смотрели в небо так тепло, будто оно им улыбалось. А какая-то девчонка в вечернем платье вдруг заплакала и обняла подругу. И парни дружно переглянулись — так, словно им была известна какая-то тайна, одна на всех. Идиллия выпускников.       Спокойствие — последнее перед суетой поступления. Необъятное небо, бледно-розовая вода и светлая грусть по прежней жизни и детству.       Под ногой Сону едва слышно треснула какая-то сухая веточка. Сону хотел было что-то сказать, но понял, что лучше промолчать. Что не будет разрушать эту и без того ускользающую идиллию. Что не станет говорить полный бред при всех. Что не будет выставлять себя идиотом при его друзьях. Что не станет говорить при его девушке — не любимой, но, черт возьми, официальной, что ми целовались и что от его ласковых губ мое тело горело нежным жаром, а в голове взрывалось небо за небом. Что не переломит свою гордость, как веточку, на которую наступил. Уйду.       Нию вдруг заметила Сону и улыбнулась — широко и неприятно. Ким, делая вид, что все в порядке, показал ей средний палец, развернулся и скрылся за сиренью. Последнее, что он слышал, был звонок на телефон Клоуна — тот отлично знал мелодию, которая стояла на нем.       — Бро, мне машина нужна срочно! — донеслось до Сону.       — С Нию уединиться хочешь? — заржали парни. А Ким закрыл уши руками, чтобы не слышать их. Было больно. Так больно, что покатились слезы. И он просто не мог их остановить. Шел по какой-то тропинке, скрытый от их взглядов кустарниками, обхватив себя за плечи, и плакал. От сильной обиды, от горечи оскорбления, оттого, что был себе сам противен. И оттого, что понимал, как никогда, отчетливо, что любит Рики. По-настоящему. Крепко. Безнадежно. Глупо.       С этой любовью переплеталась ненависть, а к нежности добавилась злая гордыня. И Сону плакал и плакал, потому что не мог иначе. А еще понимал, что повзрослел. Все, детства нет. И теперь у каждого из нас будет своя жизнь.       «Мразь!» — в какой-то момент выкрикнул Ким и стукнул кулаком по ни в чем не повинному дереву. И закрыл лицо руками.       Домой он пришел только через часа два — уставший и расстроенный, не желающий никого видеть и слышать. Родители были в ярости — они потеряли его, не могли дозвониться, пытаясь найти. Однако никто не знал, где он. Чонвон, испугавшись, признался, что красноволосый ушел встречать рассвет с Рики. Мама связалась с японцем, но, естественно, ему пришлось сказать, что того с ним нет. Они встретились во дворе. Сначала Сону обняли, обсмотрели как следует, а потом началось...       — Как ты мог, Сону? — кричала мама, пока папа ужасно злой, стоял в стороне с сигаретой и с трудом пытался сдержать эмоции. А Сону думал только о том, что хочет поскорее избавиться от своего пиджака с рубашкой и рухнуть в постель. — Куда ты убежал? Мы так все испугались, стали тебя искать. И мы, и родители Нишимуры, и твоя классная Рики даже друзей позвал на поиски!       Естественно — он небось испугался, что во всем виноватым сделают его. Позвал и убежал. Скот.       — Мама, извини, — как робот, улыбнулся Сону. — Я не подумал о последствиях.       — Ты ни о чем не думаешь!       — Я просто хотел встретить рассвет. Первый взрослый рассвет, — равнодушно сказал тот. А потом вдруг увидел, как во двор въезжает знакомая машина, в которой сидит Рики и его несколько друзей.       — И с кем ты его встречал? — громко и возмущенно спросила мама.       — С парнем, — с вызовом ответил Ким.       — И с каким же? — явно рассердилась она еще больше.       — Его зовут Сонхун. Ты его не знаешь.       Рики все слышал. И смотрел на Сону так, будто он его предал. Не он меня, а я его. Я!       — Так познакомь, — вдруг сказал папа. — Я бы с ним пообщался. Неужто до дома проводить своего любимого он не мог?              — Не надо вам знакомиться. Я хочу домой. — И Ким направился к подъезду, понимая, что ведет себя ужасно. Но он очень боялся, что из-за Рики развернется вновь.       Сону поднялся в квартиру, зашел в свою комнату и, раздевшись, просто рухнул на кровать. Сил думать ни о чем не было, и он почти сразу заснул. Снов тоже не было.       Когда кореец проснулся, на улице уже был вечер. И первое, что он вспомнил, — предательство Нишимуры. С плохим настроением, головной болью и пересохшими губами он пошел на кухню — попить воды. Родителей дома не было, но Сону знал, что как только они вернутся, его будет ждать еще один разговор с ними. А через несколько дней он поедет подавать документы в университет... Ярости уже не было, но тоска все еще царапала душу. Тоска по тому, что могло бы с нами быть, но не произошло. Тоска по счастью.       Красноволосый сходил в душ, с трудом приведя в порядок волосы, на которые вчера была вылита тонна лака, с трудом расчесал их и со стаканом сока сел на диван. Прохладная вода чуть освежила его и ужасные мысли, И тот всерьез задумался над словами Сонхуна. На трезвую и более менее холодную голову мыслить получалось лучше.       Нишимура хотел со мной переспать? И это стало для него спором? Возможно. Наверное, поэтому решил «научитья» меня целоваться. Однако доверять словам Пака всецело я не могу. А может, просто хочу верить Рики.       Странно, но, когда любишь — даже если это любовь, смешанная с ненавистью, — хочется верить.        Но как же то видео? Это ведь было видео, которое Рики снимал на свой телефон. Я помню ракурс. Зачем он прислал в ту беседу это видео? Как подтверждение, что у него скоро все получится? Что вообще происходит...       Не зная, что думать и что делать, Сону включил телефон, который к этому времени успел подзарядиться. Звонков и сообщений было ужасно много — оказалось, кроме того, звонили друзья и одноклассники, которые искали его. И Рики звонил. Много раз.       К горлу вдруг подступил ком, хотя только что он был почти спокоен. Пытаясь унять проклятые слезы, Сону на автомате стал отвечать на сообщения, говоря, что с ним все в порядке. Увидев, что тот в сети, ему позвонил Чонвон.       — Ты куда вчера пропал, Ким Сону?! Твои родители всех на уши подняли! — стал тут же кричать Ян, и Киму пришлось ему все рассказать. — Твою мать, — только и сказал друг. — Слов нет. Нишимура — придурок. Я был о нем лучшего мнения. Еще и видео, говоришь выложил?! В голове не укладывается, что он на тебя спорил. Что за бред.       — Сам не могу поверить. — Сону невесело усмехнулся.       — Слушай, давай я у Бомгю спрошу, что происходит? Не знаю, расскажет он мне или нет, но попытаться стоит.       — Не надо, Вон. Наверное, нам самим нужно поговорить.       — Да, поговори с ним, — поддержал Ян друга. — Выскажи ему все, что о нем думаешь. И... Сону, а ты правда в него влюблен?       — Я уже и не знаю, — вздохнул Ким и отключился. Чертова боль не проходила. Впервые в жизни у Сону так болела душа.       Почти час он мучался — идти или не идти к Рики. Он сидел дома — кореец видел, что он был онлайн с компьютера. Находился за соседней стеной, но тлму казалось, что их отделяет целая пропасть. И все же он нашел в себе силы подойти к нему. Даже по щекам себя несколько раз ударил, приводя в чувство. Не знаю, был спор или нет, но он просо бросил меня вчера, отняв первый поцелуй, а потом обнимал другую. Я должен все сказать.       Перед тем как нажать на звонок, Ким замер и выдохнул. Не знаю, возможно, во мне жила слабая надежда, что мы се выясним и окажется, что Сонхун врал и что произошедшее — сплошное недоразумуение. Мы все выясним, и он снова будет обнимать меня и гладить пр волосам, а я, слыша его дыхание, будет тихо таять.