"Тем летом"

      Доехали мы быстро в тишине. Власова довольно резко загнала машину в паркинг, и мы поднялись к ней домой. Мне даже было как-то неловко разуваться и проходить, но та поторапливала.       — Проходи уже, Жень.       Сама Анна Андреевна весьма ловко скинула лишнюю одежду вместе с обувью, оставшись в топе и чёрный джинсах.       Я скинула кеды и несмело посмотрела на англичанку.       — Я должна тебе кое-что объяснить, Белова.       Девушка хватает меня за руку и тянет за собой в спальню. Одно мгновение, и я оказываюсь на кровати, а сверху нависает Власова. Я краснею и пульс учащается.       — Женя, я не понимаю, что ты со мной делаешь, уверена, ты так же не понимаешь, что происходит. Но, прошу, избавь меня от надобности всё объяснять, точнее пытаться это сделать. Я не хочу. Я чувствую, как мне не нравится твоё поведение. Я чувствую, что должна тебя научить вести себя правильно со мной. Я хочу, чтоб ты перестала ходить по таким местам и знакомиться с представителями женского пола, особенно если они представители ЛГБТ. Ты должна отвечать на мои звонки, не важно, где ты и с кем ты. Но если ты с Шевелёвой или другими друзьями из нашей школы, а я звоню или пишу, то просто намекни мне об этом. С Машей, к слову, ты не должна делиться тем, что касается всего происходящего между тобой и мной. Наших диалогов. Пропускать дополнительные занятие тебе нельзя, так же, как и занятия в школе. Если я зову тебя к себе — это обязательно. Ты, конечно, можешь попытаться каким-то образом отказаться, если это уважительная причина, но и о ней ты должна мне сообщать сразу же. А сейчас, я накажу тебя. Ты была плохой девочкой, Белова. Ты заставила меня нервничать.       Власова встала с кровати и приказала мне лежать, а сама вышла из комнаты.       «Что это было? Я, конечно, нормально так выпила, но это не кажется мне просто моим пьяным бредом и фантазией. Я уверена, это происходит здесь и сейчас. Накажет? Как? Я правильно её услышала? Теперь я должна ей во всём отчитываться? Но почему? И почему я не могу задать ей вопросы? Я не могу даже поговорить с друзьями, а сама она отказывается что-либо объяснять. Но что бы ни происходило сейчас, я не хочу это останавливать.»       Мне было неловко и даже довольно страшно, но мой мандраж остановился с приходом Анны Андреевны. А может, наоборот, усилился.       У меня перехватило дыхание. Я не знаю, сколько её не было. Но вышла она эффектно. В чёрном кружевном белье и какой-то коробочкой средних размеров. Она поставила её на край кровати и достала повязку на глаза.       — Я хочу, чтоб ты сняла с себя весь верх и осталась в одних трусах. Потом надень эту повязку на глаза и ложись на живот, головой на подушки.       Я молча стала скидывать одежду и сделала, как она сказала. Уже будучи в повязке и лёжа на животе, ощутила прилив разных эмоций. Так страшно и одновременно таинственно, желанно. Волнительно и трепетно.       Я слышала, как она что-то достаёт из коробки, а потом почувствовала, что мягкие полоски стали гладить по моей спине. Тактильно очень приятно, кажется, это была кожа.       «Что, реально плетка?»       Я закусила губу.       — Не шевелись, руки подними за голову.       Руки послушно поползли выше, а дыхание стало сбиваться. Кожаные полоски гладили меня от шеи всё ниже и ниже, доходят до голеностоп и обратно. После довольно твёрдая, видимо рукоять, стала гладить по внутренней стороне бёдер, доходят до трусиков и моего начала. Она проскользила вдоль половых губ, отчего у меня с губ слетел стон.       — Анна… Анна Андреевна…       — Тихо! Ничего не говори, Женя. Доверься мне и моему решению. Всё будет хорошо.       Дальше всё произошло быстро, я услышала замах и ощутила удар по спине. Жгучий и резкий. Было больно, но приятно. С каждым ударом по коже пробегали мурашки и щиплющие ощущения. Как будто слегка ужалился крапивой.       Но Власова, кажется, не собиралась останавливаться. Удары становились сильнее и больнее. От них уже стали слетать лёгкие стоны боли и наслаждения. Правда, вскоре жжение начало преобладать над приятными чувствами.       — Пожалуйста, хватит, ай! Б… Больно… Прошу!       Я услышала выдох какого-то блаженства, что-ли.       «Неужели её это заводит?»       — Ещё! Проси ещё! Я хочу, чтоб сейчас ты называла меня Госпожой, когда обращаешься ко мне.       — Госпожа, прошу… Остановитесь.       «Что? Это теневая сторона Власовой? Я, конечно, догадывалась, что и такое может быть, но чтоб, это оказалось правдой…»       — Считай мои удары. Громко. Я ударю тебя последние 10 раз, если ты скажешь неверно или тихо, я начну заново!       Я молча дрожала, вжимаясь в кровать и сжимая пальцами подушку.       — Я не слышу, Евгения.       «Чего она не слышит? Что мне нужно сделать в этой ситуации? Чего она хочет?»       — Женя, когда я диктую тебе что-то, ты должна ответить «Да, моя Госпожа». Поняла?       — Да… Моя Госпожа.       — Так-то лучше… А теперь, приступим.       Звук, разрезающий тишину и воздух, удар по спине, не такой сильный, но всё так же ощутимый.       — Один.       Анна Андреевна выдохнула со стоном.       — Умничка…       Ещё удар. Уже сильнее предыдущего, и с губ слетает выдох боли.       — Два.       Снова слышу стон училки.       — Хорошая девочка.       Замах, и плетка прошлась по попе, обжигая мягкую кожу, но так сильно, что я закусила нижнюю губу, сдерживая слëзы. Я не хотела больше это терпеть, это было слишком грубо.       — Я не слышу… Что ж… Начнём сначала…       Мне хотелось остановить эту пытку, это наказание, но почему-то не могла. Власова сейчас наверняка получала наслаждение, и я не хотела стать причиной её разочарования.       Удар, всхлип, стон.       — Один…       Так продолжалось, пока я не насчитала 10 ударов. Спина горела, да так, что мне казалось, можно пожарить барбекю. Я не могла пошевелиться, ни то что бы встать.       Англичанка ухмыльнулась, проводя по спине пальцами.       — Такая красная… Тебе придётся носить футболку, чтоб не просвечивала и пока никаких топов… Я думаю, денёчка два, три.       Она говорила с нотками странного удовлетворения, видимо, своей «работой».       Я же молчала, всё так же вжимаясь в подушку.       — Жень… Ты чего?       Она бережно стала поворачивать меня на спину, снимая с глаз маску.       — Ты что? Плачешь?       Я помотала головой.       — Нет, нет. Простите.       Девушка крепко прижала меня к себе.       — Женя, я просто учу тебя. Ты даже не представляешь, как я волновалась, когда ты так пропала. Я уверена, ты скоро привыкнешь. Иди сюда.       Власова резко притянула меня за подбородок и впилась в губы.       Я даже среагировать не успела, только выпучила глаза, пытаясь понять, сон это или нет.       «Всё так странно… Я ничего не понимаю…»       Но я не хотела сейчас задавать вопросы, вся боль, злость, обида куда-то исчезли. Я закрыла глаза и обняла Анну Андреевну за шею.       Не знаю, сколько длился поцелуй, может и долго, но мне было ничтожно мало. Как только родное лицо отстранилось, мой взгляд быстро упал вниз. Стало как-то неловко и стыдно. Отчего я пока не понимала. Власова облизнулась и её зрачки расширились.       — Мне кажется или это твой первый?       Я покраснела, как рак.       — И ничего… и не правда…       Англичанка засмеялась и положила ладонь на мою щеку.       — Ты такая милая, Белова. И всё же?       — А я могу уже не называть Вас Госпожой?       Девушка кивнула.       — Ты меня должна так называть при особых обстоятельствах, скажем так. Не переживай, чуть позже ты всё поймёшь. А сейчас, рассказывай.       Я пожала плечами.       — Ну я пробовала… Но не с языком… Так что, можно сказать, что да… Это первый раз.       Говорить это было как-то безумно стыдно.       — Маленькая, я рада, что смогла быть у тебя первой в этом… Значит, у тебя вообще нет опыта в интиме, сексе? И то, что сейчас было, ты не поняла? Я про плетку…       Я покачала головой.       — Нет, я не пробовала ничего интимного…       Власова засмеялась, чем очень меня смутила.       — Интимного… Боже, ты прям настоящий ребёнок ещё. Это так мило и… трепетно.       Её взгляд стал более дикий и хищный.       — Значит, я хочу взять кое что ещё…       Левая рука Анны Андреевны слегка надавливает на мою грудную клетку, а правая держит за талию, заставляя меня прогнуться. Я ставлю удобно руки за спину, чтоб держать равновесие, ожидая и гадая, что та собирается делать. Она наклоняется губами к моим затвердевшим соскам и берёт правый ртом, начиная медленно ласкать языком. Её рука накрывает левый, аккуратно теребя, сжимая между пальцами. Я начинаю ерзать и стонать, пытаясь спрятать лицо и взгляд.       Анна Андреевна отодвигается и рукой проводит между моих ножек.       — Ммм… Боже… Какая ты мокрая… Но это неправильно. Нужно остановиться, а тебе забыть всё то, что сейчас было. До дома дойти сможешь?       Меня как током, как дерево молнией — напополам.       — Ч…Что? Домой?       Власова резко вскочила с кровати.       — Да, Белова. Иди домой. Нужно вовремя ставить точку, останавливаться, понимаешь? Если ты сейчас не уйдёшь, это все может к чему-то привести.       Тут уже вскочила я.       -А может я хочу, чтоб это к чему-то привело?! Почему всегда Вы решаете всё?       Она мигом оказалась передо мной и схватила пальцами за мои щеки.       — Глупая! Глупая девчонка! Ты не слышала, что я сказала? Живо иди домой! И чтоб написала, как дойдёшь.       Она резко убирает руку так, что от силы её воздействия, у меня поворачивается в сторону голова. Было мягко скажем неприятно.       — А как же Ваши слова, что б я приходила к Вам по Вашему требованию или отвечать на звонки, отчитываться, этого больше не нужно?       Нервно сглотнула ком в горле, понимая, что не готова услышать её противоречия.       — Да, Белова. Больше не нужно. Забудь о моих словах и о том, что было здесь.       Сердце дрогнуло, в глазах появились слезы. Я стала быстро хватать свои вещи, натягивая кое как.       — Да как Вы вообще, да чтоб Вас…       Я так была зла, но почему-то не могла ей сказать ничего плохого. А если быть точнее вообще ничего не могла, ни сказать, ни сделать.       — Белова, я понимаю твою злость и обиду, но когда-нибудь ты поймёшь. Так надо. Это неправильно, в конце концов.       Я выскочила из её квартиры, так и не сказав ни слова. Я не сбавляла скорости, буквально добежав до своего дома. Зайдя, я по привычке отправила ей смс.       — Дома.       Но на него ответа не было.       В одном она точно права… Это неправильно.»