Monotonicity.

Шелест листьев мягко гулял по волосам, спутывая каждую прядку на манер игры, отчего губ и щек каждого касается легкий поцелуй ветра, наконец-то все спокойно и уютно. Запах листвы приятно убаюкивал, отчего улыбка становится чутка более широкой. В стороне стояли Тога и Деку, которые держались мирно за руку и говорили о еще одном комиксе, сбоку готовили Сато и Бакуго, тихо спорившие о том, какую специю добавить, а остальные ребята ставили палатки под управлением Всемогущего и Айзавы. Все было таким.. настоящим! Неразборчивый шум в ушах мешал лежать на траве спокойно. Что-то не так? Что-то точно было не так. Ведь они не были в лесу, как то было ранее воспринято больным умом, сгнившим от препаратов и частого и долгого сна. Нет-нет-нет! Сейчас они находились в самом центре Токио и все вокруг полыхало, плыло, ломалось. Ранее шелест листвы превращается в шум рации, смешанный со взрывами и звуком использования причуд. Все это мешалось в такую кашу. «Пр..сь…..Прос…сь..!..ПРОСНИСЬ!» – Урарака-сан, проснись! – слышится обеспокоенный голос зеленовласого в наушнике, пока та лежала в обломках от проломленной стены без возможности пошевелиться. Больно. Было ужасно больно. – Она не отвечает! Каччан, забери ее и сматывайся на базу! Рот с особой жадностью глотал воздух. Урарака не любила боль, она не любила иглы и все колющее и режущее, но именно после колющего становилось хорошо и легко. Почему же? Хотя, можно было догадаться с чем именно это было связано. Спина распрямляется, сознание мутнеет, а взгляд фокусируется на светлой макушке и золотых глазах, которые с особым голодом сейчас смотрели на обладательницу причуды нулевой гравитации. Она не была другом. Никогда не была. И прямо сейчас именно она протыкает ее ногу тонкой иглой, которая на данный момент вытягивала кровь у щекастой девчушки, чьи щеки больше не горели румянцем. Хорошо не было, было только больно. На фоне кричали Яомомо, Мидория и Бакуго, но шум в ушах и звенящее эхо в теле так стремительно заглушали это, что Очако просто не хотела слышать. Единственное, что сейчас хотелось, так это закурить или попасть туда, когда ей было хорошо. Картинка плывет, ладони тянуться к игле, покоившейся в чужой руке, после чего девушка вырывает инородное тело из-под кожи и разбивает о пол, хватая златоглазую за шею, которая шептала что-то бессвязное. – Урарака-сан, не надо! Она нам понадобится! – этот голос действовал на нервы, хотя он и был таким теплым и беззлобным, наполненным отчаянием и такой волной страха. Нет-нет-нет. Это просто голоса в голове, она же одна. И все снова плывет, лицо Химико искажается, отчего перед глазами уже предстает палата и человек в маске с осунувшимися чертами, чьи руки хватают тонкую шею, пережимая горло. Уже не больно. Принятая за два часа таблетка начинает работать, что знаменуется стягиванием кожи на руках и легкой ломкой в конечностях, отчего губы трогает безумная улыбка, полная удовольствия. Причуда активируется, отчего чужое тело сваливается вниз с тихим рокотом, сопровождавшимся хрустом костей, которые были подобны неизвестной мелодии. – У нее приход, – Говорит грубый голос в наушнике, принадлежавший блондину с багровыми глазами, цвета рубина. – Деку, ее сейчас надо заломить и связать. – было бы это так просто. «Весело! И уже не больно! Как же весело!» – Проносится в голове, как только правая ладонь касается обломков и те вскоре взмывают вверх. Сначала идут валуны, потом части стен, крепления, балки, автобусы и.. вскоре поднимается рухнувший ларек. Слышится булькающий звук, после которого на землю низвергается комок крови, а далее хлюпающий смех или даже гогот. Мидория, сидевший на одном из ближайших зданий почти сразу же опускает взгляд вниз и в ужасе зажимает рот рукой, держась темной нитью за выступ у одного из балконов. Он ни разу не видел такого ужасного состояния у своей знакомой. Да, она могла зажиматься в угол, драться, кричать до хрипа и потери голоса. Это было страшно, но то, что он видел сейчас было просто ужасно. Палец прижимается к микрофону и зеленоглазый шепчет в него: – Отключайте ее от связи и ведите на восток. Я попытаюсь ухватить обломки и ее кнутом, главное не дать ей сомкнуть пальцы, иначе нам задница. – После сказанного тот срывается вниз и никнет грудью к земле, после срываясь с места в сторону бывшей подруги, да обхватывая ее и пару обломков черным кнутом, заключая шатенку в тисках, после чего та выплевывает еще один сгусток крови. – Жизненные показатели Тоги? – Шипит парень в микрофон и щурит глаза, как видит лежащее на земле тело где-то в обломках. – Пульс стремительно падает. Сейчас мы транспортируем ее в сторону базы и передадим Исцеляющей девочке, не волнуйся, мы не потеряем ее. – Слышится взволнованный голос Яойрозу в динамике микрофона, после чего рядом проносится Серо, который вскоре заберет тело и скроется из виду с ней. Полезная причуда, надо бы записать о ней побольше в блокнот, но сейчас всем точно не до этого. Бакуго подрывает мелкие обломки, которые продолжат летать в воздухе, но уже не будут выражать такую опасность, какой были до. На востоке стоял фармацевтический комплекс, в котором можно было найти адреналин и прочие нужные лекарства для того, чтобы привести кареглазую в здравое состояние. Главное поторопиться, поспешить и не потерять ее. Она слишком полезна и ценна. – Задрот, ты чего медлишь? – раздается в наушнике, пока Мидория прыгал по крышам, стараясь без особого вреда транспортировать их неожиданную проблему к пункту назначения. Все шло коту под хвост. Предательство Тоги, подстава, появление приспешников ВзО, приход у Урараки. Недовольно до крови закусив губу, Изуку подлетает к нужной крыше и наконец-то чувствует сопротивление, как чужие зубы впиваются в попытке оторвать хоть часть от сдерживающего тело кнута. Главное направить ее энергию в нужное русло, главное сделать это так, чтобы никто из гражданских не пострадал. Тело девушки сбрасывается на землю, после чего та поднимается, пошатываясь и ее взгляд цепляется за нужную им вывеску. Только она хочет ринуться туда с горящими глазами, как к той подлетает Кацуки, прижимая ладонь ко рту, насильно раскрывая рот и засовывая туда пару таблеток, после чего блондин отскакивает диким зверем, забегая в переулок, отчего у зеленоглазого глаза ползут на лоб. – Какого черта, Каччан? – Регидратирующий препарат, успокоительное и снотворное, – Рычит парень в микрофон, прижимаясь спиной к холодной стене, пока Очако срывается с места и, подняв еще один автобус, толкает его в сторону входа и перемещает на него часть веса, отчего при столкновении происходит взрыв. На подобное оба парня чуть ежатся, но Мидория вдобавок и губы облизывает в приступе голода, после которого спрыгивает в переулок к «другу детства». – в лучшем случае подействует через двадцать минут, в худшем через час. – Если через час то.. – Не найдя внутри себя сил закончить, Изуку смотрит на блондина, а тот лишь кивает и выдыхает напряженно, наблюдая попутно за происходящим у входа, который на данный момент сыпался и покрывался языками пламени. Она навредила тому, кто ему дорог, но сейчас Урарака его друг. Сейчас она сама находится в опасности, и он не мог откинуть ту здравую часть себя, что истошно вопила о том, что Шатенка не заслуживала такого конца. Даже несмотря на то, что она сделала с Тогой. – Теперь не смешно, да? Почему же вы не смеетесь? – Хрипит Очако, приближаясь к зданию, да складывая пальцы домиком, отчего большинство обломков с тяжелым звуком падают вниз, и та начинает поднимать следующие. Глаза горели безумным блеском, голодным и остервенелым. Ей не больно. – П О Ч Е М У? – Срывается на крик, осматриваясь, пока ноги уже заводили ее внутрь комплекса. Только Мидория хотел дернуться, как на плечо падает горячая тяжелая ладонь, которая тормозит его. Сейчас нельзя. Сейчас слишком рано. А Урарака продолжает кричать что-то бессвязное, наполненное яростью и желчью. Тошнит, мутит, болит. Все болит. Нет, ей хорошо. Перед глазами все блестит и сверкает, взрываются цветы, блестит вода. Или это кровь? Мармелад! Очако очень любит сладкое. Тяжелые шаги сменяются более легкими, вскоре она уже вприпрыжку минует огненные всполохи и касается остатков от стойки регистрации. – Это я! Урарака! Привет! Можно мне ту зефирку, которую вы мне давали недавно? – Она говорит это смотря на плывущие темные фигуры перед глазами, расставляя руки словно для объятий, но никого нет, кроме лежащих под завалами тел. Одна груда поднимается и та поднимает тело, сжимая его в объятиях. Не дышит. – Тетушка! Я помню, как вы давали мне это, можно еще? – Мидория и Бакуго медленно ступали сзади, уподобляясь тени, не отсвечивая и не издавая никакого шума. Очако была в бреду. Щеки приобретают легкий румянец, почти незаметный во тьме. Это было ужасно наблюдать, как та бегала по коридорам с трупом в поисках чего-то, что придумала сама. Где-то в углу прятался выживший, но вскоре и он умрет под грудой обломков, ведь Урарака не прощала живых в таком состоянии. Никогда. Особенно тех, кто связан тем или иным образом с данными последствиями в ее сознании. Она смеялась и плакала, кричала и снова смеялась, размазывая копоть, кровь и слезы по лицу, хватаясь за каждый блестящий предмет, будто стараясь что-то найти. И она вскоре найдет. Схватит упаковку с багровыми таблетками и сядет на пол, на манер ребенка прижав к груди ее. – Вот это вкусная вещь, я помню. – И ладонь с сосудом вытянет, будто хвастаясь перед мертвым телом еще одного сотрудника, попутно потряхивая ее, создавая звон таблеток внутри. – Она делает меня сильной-сильной, будто я не хрупкий кролик, а гигант! – уже чуть более устало шелестит девушка, чуть наклоняясь вперед, почти падая, но к ней подлетает Кацуки и придерживает за плечи, забирая таблетки из рук, после чего жмется губами к виску и шепчет ей что-то, на что снова слышится бессвязный бред со стороны девушки. Перед тем, как уйти, парни успевают забрать пару коробок с нужными препаратами и сбегают, давая Очако сквозь дрему отменить причуду. Оставленная внутри бомба активируется и все покроется пламенем, втянется внутрь и никто не узнает, что именно произошло. Остаток ночи, как те вернутся, Мидория будет сидеть в палате рядом с Химико, перехватив ее тонкую руку своей, сжимая сквозь трепетный сон. Она предала их, но он исправит ее, переубедит, переманит… сделает что угодно, ведь в живых Вождь ее не оставит, так как та дала слабину при встрече и не убила опасность. Она могла перерезать им глотки ночью, но не сделала это. Было очень много возможностей создать обстоятельства, напоминающих случайность, но, опять же, она не сделала это. Он верит, что сможет переубедить ее, не сможет –заберет причуду и закроет в комнате, смежной с его. Сделает той золотую клетку, из которой никогда не выпустит, ведь она хотела понять и понимала его. Единственная. Изуку не отойдет от нее ни на шаг больше, не даст навредить и пораниться, отдаст всю свою кровь, если понадобится. И точно отомстит Очако за то, какой вред она нанесла, но не сейчас.