Зачем я всё это делала?
Оказывается, признаться самой себе в том, что самый огромный кусок дерьма это ты сама отнюдь не так просто, как это кажется со стороны, правда? Люмин не просто преступница, не одна из шахтеров, что всё время гонялись за ним и пытались убить или схватить. О, нет… Она — нечто гораздо хуже. Она не была его врагом, не была далеким знакомым, или просто прохожим на улице. Путешественница была его гребаным другом, единственным, с кем он позволил себе сблизиться впервые за несколько сотен лет. Она была оплотом доверия, в котором она не смела сомневаться, от которой не ожидал чего-то подобного. И она растоптала всё, что Сяо для неё сделал так грубо и жестоко, как это не делал никто. Поистине нет хуже поступка, чем дать надежду тому, кто её давно потерял и добровольно отказался, чтобы не ранить. А после выкинуть его рожденную веру в мешок с помоями и попрощаться так, словно её оттуда никто никогда не доставал. Люмин не знала и не могла даже предположить, что теперь будет с Яксой, чью жизнь она перевернула и выкинула в свободное плавание, чтобы он разобрался со всем этим сам. Но самым убогим было то, что даже после такого он не станет относиться к ней плохо, даже если кто-то… Да даже если бы она сама его попросила. Сяо будет её ждать, как и всегда. Но не посмеет и заикнуться о своих желаниях. Он просто будет её ждать. А главное, искренне надеяться, что с ней всё будет в порядке. Может, даже будет молиться за её благополучие. И если выпадет шанс, даже отдаст за неё жизнь. И ничего, даже крохотной частицы из этого она не заслужила. Путешественница — воплощение его худшего кошмара, способное разорвать Яксу и его разум на куски за какую-то долю секунды, не приложив к этому никаких усилий. А ведь в самом начале она хотела ему помочь. Но не удержалась. Потому что он слишком, слишком хорош для неё, да и для кого бы то ни было. Он чист, совершенен, как ребёнок, что обучается ходить. А Люмин не толкнула его, нет. Она сломала ему ноги. Было ли это её истерикой или гиперболизированной драмой от скопившегося стресса и невозможности спокойного принятия своей вины? — Люмин… Что с тобой? Вода же холодная, ты не чувствуешь? — мягкий голос раздался над ухом, и только сейчас Путешественница почувствовала требовательные рывки маленьких ручек обратно на берег. Нет, Паймон. Я даже твоего присутствия не почувствовала. Что уж там холодная вода. И всё же фее удалось оттащить подругу на песок, на который та рухнула без сил и спрятала лицо в ладонях. Однако больше не издавала ни звука, хотя слезы продолжали неустанно скатываться по подбородку и шее. — Пожалуйста, Люмин… Я хочу тебе помочь… Объясни мне, — тихо попросила Паймон, обняв девушку за плечи, но та только отодвинулась и с горькой яростью посмотрела на неё. Но её отчаяние не относилась к подруге, отнюдь. Только к самой себе. — Ты не можешь мне помочь, не можешь! Хотя бы потому, что я этого не заслуживаю! Да, всё верно. Ни капли. И оттого было ещё более мерзко, ведь компаньон всё равно хотела ей помочь. — Как я могу это знать, если ты мне ничего не говоришь? — пусть голос феи дрожал, но она не прекращала предпринимать попытки достучаться до Путешественницы, в каком бы состоянии та ни пребывала. — Я отвергла его, Паймон! Поиграла и выкинула, как игрушку. Вот, что произошло. — Но ведь… У вас всё было хорошо… — залепетала девочка, подлетев ближе, — Сяо относился к тебе с уважением. Вы оба радовались, когда проводили время друг с другом… Вам было хорошо вместе. — Да, но этого недостаточно, чтобы любить, — тихо ответила Люмин, но в этот раз Паймон всё же не оттолкнула. Смиренно склонила голову к коленям. — Его чувства… Они слишком сильны и преданны для временной интриги. Они никогда не будут даже чуточку похожи на мои. Сяо влюбился, а я не думала, что это когда-нибудь произойдет. — Но разве ты не беспокоилась за него? Разве не переживала, не рвалась в бой, не хотела помочь и защитить? — Это не всегда означает, что любишь. — Тогда почему ты так горько плачешь сейчас? — недоуменно спросила девочка, и Путешественница тяжело вздохнула, пытаясь немного успокоиться, чтобы выдавить нечто членораздельное, а не очередной поток истеричных фраз. — Потому что я обманула его. Потому что восприняла его чувства, как нечто само собой разумеющееся. Не придала им должного уважения. Потому что я сделала ему больно. — Разве кто-то станет так убиваться из-за другого, если не любит? Слова Паймон прозвенели в её голове подобно колокольчикам, что можно услышать в хижине Бу-Бу утром, когда просыпаешься утром после долгого сна и твое сознание постепенно начинает возвращаться. Фея сказала нечто обнадеживающее, но и то было невозможной иллюзией, в которую, наверное, хотелось верить. — Всё намного сложнее, чем кажется с виду, Паймон. Намного, — тяжелым голосом ответила девушка, подняв взгляд на журчащие потоки реки. — Пусть так. Я лишь сказала тебе, что видела. И мне казалось, вы друг другу небезразличны, — грустно хмыкнула девочка, присаживаясь рядом. — Знаешь, Паймон многого не понимает. Но ты моя подруга, и я тебя очень люблю. И я бы ни за что тебя не бросила, как бы сильно ты меня не отталкивала. И я думаю, так бы поступила и ты сама. И твой брат. Её брат. Итэр. Забавно, что именно он её и бросил. Как глупо, она до сих пор отчаянно надеялась, что он тоже её любит, и что они всё уладят, когда поговорят. Ещё глупее то, что Сяо, от которого она повсеместно ждала чего-то подобного, этого не сделал. Может, она боялась, что он поступит также, как её брат? В итоге так повела себя именно она. — Между нами всё равно ничего не могло бы быть, — прошептала Люмин, слегка шмыгнув носом. — Нам не то, что не суждено быть вместе — мы даже не должны были встретиться. — Но ведь вы встретились… — не унималась Паймон, — Знаешь, я терпеть не могла твоего Адепта, но когда я видела, какой ты становишься рядом с ним… Я больше не могла относиться к нему плохо. Ты не улыбалась так ни разу за всё время наших путешествий. И тебя всегда к нему так тянуло… Словно ничто в мире не могло остановить тебя от встречи с ним. И поэтому… Я всегда очень радовалась, когда была счастлива ты, Люмин. — Это другое… — Я не хочу тебе грубить, — вдруг прервала её Паймон довольно властным голосом, обратив внимание на себя, — но ты противоречишь сама себе. Даже Сяо никогда не убегал от своих чувств. Он их принял, как бы тяжело ему это ни давалось. А ты просто испугалась, что вам с ним однажды придется расстаться. Хотя, если спросишь мое мнение — Паймон считает это глупым. Паймон бы не хотела, чтобы ты покинула и меня тоже. — Как я могу покинуть тебя?.. — Когда вы с братом встретитесь, ты выберешь его, не так ли? Почему-то слова феи прозвучали так звонко, что будто оглушили, оставив давящую тишину действительности. Ни звуки воды, ни шуршание травы, не песни птиц — ничего не было слышно. Словно отключили звук. — Теперь уже я не знаю, Паймон. Стоит ли выбирать кого-то, кто однажды не выбрал тебя? — Это только твой выбор, — глухим голосом ответила фея и поднялась в воздух. — В любом случае, я за тобой отправиться не смогу. Не в другие миры. Над этим тебе стоит поразмышлять самой. Паймон тяжело вздохнула и поднялась повыше, чтобы полететь в обратную сторону. Их всё ещё ждал разожженный костер, и даже если кролик сгорел — повторения пожара уж точно не хотелось. — Скажи, Паймон… — вдруг окликнула её Путешественница, слабо качнув повернувшейся головой, — Скажи, есть ли смысл возвращаться в то место, которое всё равно покинешь? Девочка застыла в воздухе и удивленно подняла брови, посмотрев в ответ на тихо сопящую Люмин, окончательно запутавшуюся в собственных мотивах и решениях. Она выглядела отчаянно, болезненно, как выглядят люди, оказавшиеся на пределе своих возможностей. Которые отдали всё, выжав все силы для достижения цели, которая себя не оправдала. И сейчас её старшая подруга нуждалась лишь в одном — в ясности, которую сможет найти исключительно самостоятельно. — А зачем жить, если всё равно умрешь? — ответила вопросом на вопрос фея и упорхнула, заметив, как светлые брови поднялись от какого-то внезапного, но такого необходимого осознания. Когда-то Люмин сказала практически то же самое Защитнику Яксе, вернув ему веру в смысл него самого. И то было непреложной истиной — жизнь дана, чтобы жить, а не ждать смерти. Даже если они с Итэром воссоединятся, когда-нибудь и им придется разойтись вновь. И в этом не было ничего плохого, и Путешественница даже удивилась, почему она боялась допустить подобные мысли раньше. Ведь… Она тоже может решать, а не только слепо следовать. Незаметно слух заново уловил чистое журчание воды. Девушка вернула взор к речке, ласково омывающей серебристые камни размывая песок. Поневоле вспомнилось, как Люмин впервые увидела Сяо без рубашки, когда проходила мимо, собирая ракушки. Она до сих пор могла с точностью произвести в голове каждую секунду. Как впалые щеки заалели от смущения, каким робким сделался взгляд золотистых глаз, сделавшись ещё более похожим на кошачьи; как он впервые коснулся её ладонью, не облаченной в перчатку… Что-то сдавило грудную клетку, заставив опустошить легкие от остатков кислорода. При одном только воспоминании, как Сяо всегда на неё смотрел… С неподдельным любопытством, восхищением и в то же время слабым страхом, будто боялся сделать что-то не так. Люмин резко закрыла глаза, до боли сжав веки, только бы закончить поток слез и выкинуть призрачный образ Адепта из головы. Любое упоминание причиняло боль. Тем не менее, Путешественница немного успокоилась и теперь могла мыслить в нормальном режиме. Хотя ей не хотелось есть, всё же оставить Паймон одну на такое долгое время позволить себе не могла. Устало отряхнула платье и поправила высокие сапоги, прежде чем вернуться к догорающему костру. Чудо, но фея управилась со всем сама и заботливо протянула подруге её порцию. Кое-как расправились с пищей в тишине — вкуса никто особо не чувствовал. Это было лишь способом восполнения энергии перед предстоящей дорогой в столицу. Пока Паймон доедала мясо, Люмин от скуки откинулась назад, однако, случайно легла нечто твердое и слегка острое. Это оказалась сумка Яксы, напрочь вылетевшая из светловолосой головы. И толком не отдавая себе отчета, Путешественница зачем-то решила её открыть. Внутри всё лежало в беспорядке, похожим на ящики его Обители. В куче, смято, но в такой лёгкой небрежности, в какой обычно пребывали его волосы. Смятые бумаги, исписанные его исследованиями, баночка с подводкой и кисть, а ещё… Ракушка. Та самая, которую Люмин подарила ему, даже особо не подумав. Сяо забрал с собой лишь самое важное, перед тем, как покинуть родной Постоялый Двор. И в этой маленькой куче был её подарок, особо ничего не значащий. Видимо, только для неё. Раковина искрилась в солнечном свете на её ладони, слегка коля кожу. Но Путешественница думала лишь о том, что видел и чувствовал Якса, когда рассматривал её подарок так же, как она сейчас. Вновь поймала себя на мысли, что возвращается к Сяо в который раз. Нахмурившись, резко убрала ракушку на место, чтобы поскорее забыть, и уже хотела закрыть сумку, как на глаза попался конверт с незнакомым ей почерком. Он уже был открыт, а потому Люмин не особо церемонилась, когда залезла в содержимое и быстрым взглядом пробежалась по тексту. По неизвестной причине, Путешественницу не покидало ощущение, что записи принадлежат Кадзухе. Как и почему он связался с Адептом — оставалось лишь гадать. Однако письмо предназначалось точно Сяо, по крайней мере, приписка внизу «…Только не пытайся разобраться в одиночку. Лучше подумай, где провести время с возлюбленной девушкой. Я оставил пару интересных мест на обороте. Не благодари!..» У Люмин даже получилось выдавить грустную ухмылку. Самурай был уникален в своей мягкости, идеально сочетающейся со стойкостью духа. И своими глупыми советами, выписанными круглыми, большими буквами, смог заставить горло Путешественницы сжаться почти до удушья. Остальное же касалось расшифровки тех самых неизвестных символов, но по правде, это мало о чем говорило девушке. Особо углубляться в смысл загадочных стихов она не собиралась, да у неё и не получилось бы — мозги отказывались работать. Но лучше всего уведомить обо всем Чжун Ли. По крайней мере, это точно сможет повлиять на получение очередной неприятности Яксой. И как только Паймон доела, девушки вновь выдвинулись в путь. Шли не по дороге — тропами, чтобы не привлекать лишнего внимания и не попасться на глаза миллелитам. Солнце слишком остро жгло кожу — стояла ужасная и удушающая жара. Тело становилось липким от пота, но ни одна из подружек даже не раздумывала над отдыхом. Обе упрямо продолжали путь, изредка обмениваясь комментариями о противной погоде. Уже к полудню они почти приблизились к городу. Оставалось всего несколько миль до заветного Похоронного Бюро, после чего все дороги открыты — можно будет двигаться дальше, наступая на невидимые острые гвозди собственных последствий. И больше не было смысла врать — грядущее отбытие являлось самым тяжелым из всех, что Люмин доводилось испытывать. Впереди показалась высокая каменная арка, ознаменовавшая вход в столицу. А там всего лишь спуститься вниз с горы. И стоило путешественницам выйти из тени каменных врат, как глаза наткнулись на высокую фигуру, повернутую спиной к девушкам. Широкие плечи тяжело поднимались, а пальцы крепко сжимались в кулаки. Не пришлось даже заходить в город — Чжун Ли будто бы сам обнаружил их раньше. — Господин Консультант? — собрав волю в кулак, Люмин смогла выдавить фальшивую улыбку, в ответ на медленный поворот бывшего Архонта, — Добрый день. Мы как раз собирались в Ваншэн, чтобы кое-что вам передать… — Путешественница, Паймон… И вам добрый день… — словно запоздало ответил Чжун Ли, лишь бы покончить с нелепыми любезностями. Но до того, как Путешественница протянула сумку Яксы, он продолжил, — Сегодня совсем нет ветра. Рука с сумкой застыла прямо перед Консультантом, и Люмин озадаченно приоткрыла рот, словно сознание пыталось что-то до неё донести, но никак не могло оформить суть в логическую цепочку. — Д-да… Сегодня жарко… — промямлила девушка в ответ, ощущая непонятно откуда нарастающую панику. — Путешественница… Где сейчас Сяо? Вам неизвестно? — тихо спросил Чжун Ли, однако, взволнованный взгляд только добавлял к беспокойству Люмин — Нет… Мы в последний раз виделись ночью… После чего мы с Паймон ушли, мы собирались в Фонтейн… — голос дрожал с каждым новом словом, и у неё не получалось это контролировать. Неприятные догадки зароились в голове, как улей взбешенных пчел, но допускать худшего исхода Люмин не хотела. — Позови его, — скорее приказал Моракс, требовательно вглядываясь в её глаза. — Пожалуйста, позови. Это очень важно. Люмин сглотнула вязкий ком в горле и тяжело вздохнула. Последнее, чего она хотела сейчас — звать Яксу, как собаку по команде, но Чжун Ли был неумолим. Но хуже было то, что она четко ощущала — на её зов никто не придет. И явно не потому, что Охотник на Демонов сам того не захотел. — Сяо… — глухим голосом выдавила Путешественница, но в ответ получила лишь тишину и нарастающий страх в змеиных глазах напротив. Люмин даже оглянулась, но даже намека на присутствие Адепта не ощутила. Она решила повторить, уже громче, — Сяо… Сяо! Но сколько бы раз она не произносила заветное имя… Никто не являлся из изумрудных вспышек за её спиной. Никто не уведомлял коротким «Звала?». Никто не пришел. Губы Чжун Ли приоткрылись в немой беспомощности, и он с содроганием во взгляде, пялился на Люмин, что безостановочно звала Адепта. — На твой зов он не посмел бы не явиться… — смог лишь безутешно констатировать бывший Архонт, и до всех коллективно начало доходить нечто ужасающее. Нечто, что совершенно не хотелось признавать. — Вы тоже его звали?.. — выдавила Путешественница, чувствуя, как влага начинается скапливаться в уголках глаз. — Много раз… — коротко отрезал дракон, сложив руки на груди с громким хрустом. И кажется Люмин ногами ощутила слабую дрожь земли, — Сяо не из тех, кто нарушает обещания из обиды или нежелания. Он не придет. — Архонты… — выдохнула девушка, резко ухватившись за болезненно пульсирующее солнечное сплетение, — Нет, я не могу поверить. — Что-то случилось. Иной причины, почему Сяо не является посреди дня попусту нет. И это было правдой, которую никто до последнего не хотел признавать. — Что же делать… Нужно его найти… Скорее всего ему нужна помощь… — Путешественница, — оборвал её поток бессвязного лепета мужчина и устало поправил перчатки, — я понятия не имею, где он может быть, и что с ним. Однако единственное, в чем я абсолютно уверен, так это то, что он жив и не сошел с ума от влияния кармы. Но до того, как Люмин смогла ответить хоть что-то, раздался громкий звук шелестящих, как шелк, перьев, и всего за мгновение промелькнувший силуэт светлой птицы обернулся грациозной женщиной. — Господин Рекс Ляпис, где Сяо? — с ходу спросила Хранительница Облаков, не потрудившись поздороваться. — Как ты…? Вместо ответа Сянь Юнь подняла крепко сжатую ладонь и будто бы нехотя раскрыла пальцы, открывая элегантную механическую бабочку, слабо потрескивающую крыльями. — Я подарила ему устройство, способное обнаруживать Адептов неподалеку. И всё бы ничего, если бы бабочка не прилетела ко мне. А мы оба знаем, что это могло произойти, только если ей отдали такой приказ. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь всхлипами Паймон, молча прижимавшейся к Путешественнице от страха. — И она вернулась к тебе… — Повелитель, что вы сказали Яксе? — не сдерживая громкости, выпалила Сянь Юнь, попав в самую суть, — Что вы такое ему сказали? Однако не только Моракс сказал Яксе нечто убийственное. Тяжелыми взглядами Путешественница и бывший Архонт буравили друг друга несколько секунд, без слов осознавая, что причин вытекших последствий было более, чем достаточно. — Я сказал ему, что теперь он должен идти своей дорогой… — прошептал Чжун Ли, отчего Хранительница Облаков в конец потеряла самообладание. — Вы это серьёзно?! — вскрикнула женщина, тут же слегка прочистив горло, — Как вы могли сказать такое юному Адепту в столь неподходящее время?! — Я лишь дал ему свободу. — Боюсь, с его точки зрения это выглядело совершенно иначе! — продолжала нагнетать Сянь Юнь, — Мой Повелитель, при всем уважении… Сяо служил вам верой и правдой столько лет, а вы даже не подумали, как он воспримет подобное решение?! — Увы, Хранительница Облаков права… — немного разбавила перепалку Путешественница, перетянув все взгляды на себя, — Он посчитал, что вы от него отреклись. Однако не вы один сказали ему нечто ошеломляющее. Сянь Юнь и Чжун Ли быстро переглянулись, кажется, поняв друг друга без слов. Женщина выпустила шумный выдох, посильнее вжав когти в плечи, а бывший Архонт потер висок. — В любом случае, Повелитель, теперь нам нужно его найти. И если с ним что-то случится, то я забуду о том, что вы были моим Архонтом несколько тысяч лет! — Я тоже… — вдруг подала голос Люмин и медленно подняла голову навстречу удивленным её решением взглядам, — Я не могу его так просто оставить. В этом есть и моя вина.***
— …Сколько можно… Отпустите меня уже! — неустанно ворчал Сяо, хотя, стоило признать, без ярких интонаций в голосе, — Хоть скажите, долго ещё мне идти с закрытыми глазами? — Осталось совсем чуть-чуть! — хихикнула Индариас, чьи горячие пальцы накрыли веки взвинченного от происходящего сюрприза, — И-и… Всё! Якса раскрыл глаза, и солнечный свет сразу же ударил по ним. Сяо зажмурился самую малость, но разглядеть всё смог. И в то же мгновение его сердце ухнуло вниз. — С днем рождения, Сяо! — громко и одновременно скандировали Адепты и Яксы вместе с Гуй Чжун, а Рекс Ляпис стоял поодаль, но тоже улыбался и мягко кивал в приветствии. Юный Якса не успел даже слово вставить, как на него навалились старшие, а Босациус сжал в таких крепких тисках, что ещё немного, и Сяо бы выплюнул собственные кишки, однако… Это было так безумно тепло и приятно, несмотря на лёгкую тревогу, что всегда появлялась в больших скоплениях людей. — С днем рождения, малыш! — хмыкнул Босациус, слегка растрепав и без того мохнатую макушку юноши. — Мы решили приготовить для тебя небольшой сюрприз! — хихикнула Бонанас, прикрыв клешнями рот. — Садись за стол, Сяо! — позвал его Меногиас, приглашая к настолько забитому разными блюдами столу, что свободного места там попусту не осталось. И молодой Адепт всё же сдвинулся с места. Пошел, хотя его так отчаянно тянуло убежать и спрятаться. Но вовсе не потому, что он не был рад. Просто потому, что был глубоко убежден, что не достоин чего-то подобного. — Ты что, правда думал, что мы никак не отпразднуем твой день? — усмехнулась Индариас, присаживаясь напротив. — Если честно, то я… Забыл… — смущенно выдавил Сяо, чем вызвал звонкий смех за столом. — Ну-ну! Хватит шутить! За столом все едят, — тут же усмирила всех присутствующих короткой фразой Хранительница Облаков. — Я приготовила очень много миндального тофу. Хватит на всех. Но сначала покончите с основной трапезой. К имениннику это тоже относится. Совсем ничего не ешь! И пока Адепт громко причитала и хвасталась своей готовкой, Сяо едва сдерживался, чтобы не наброситься на всё то обилие еды, что предстало перед ним. Но стоило ему услышать про тофу… Глаза загорелись на радость присутствующим, и он начал охотно уплетать всё, что ему клали в тарелку. Да и не мог никто удержаться от улыбки. Юный Адепт, которого несдержанно тискал Босациус весь вечер, выглядел столь робко, невинно и испуганно, но в то же время пытался тщательно скрыть всё удовольствие, что он испытывал от такого незаслуженного по его меркам внимания к собственной персоне. — …Знаешь, Сяо… Мы все так рады, что ты с нами… — сказал Босациус после очередного тоста, когда шум немного стих и все вернулись к разговорам, — Ты такой маленький и вредный иногда, как ворона, но без тебя нам уже никак! — Даже в праздник будешь доставать Алатуса? — слегка нахмурившись, спросила Индариас, и Босациус тут же растаял в улыбке, хотя та никак бы не смогла смерить гнев Пиро Яксы, — Братик, мы правда очень тобой гордимся и ценим. Я надеюсь, однажды прошлое окончательно тебя отпустит. — Надеюсь, однажды Сяо найдет себе хорошенькую девочку! Он очень нуждается в женской заботе… — с тихим смешком добавила Бонанас, отчего Сяо обильно покраснел и едва сдержал очередной приступ словесных возмущений на этот счет. — Точно-точно! Чтобы красавица и умница была, — подхватил уже основательно опьяневший Босациус. — А то всё ходит угрюмый, ни с кем не разговаривает… — Мне вполне достаточно… Вас… — последнее слово Сяо произнес так тихо, как мог, однако, против слуха Адептов не существовала никаких средств противодействия. Девушки дружно захныкали от умиления, а остальные немного посмеялись и вскоре успокоились. — Это ты сейчас так говоришь, — прохрипел Владыка Лун. — А вот когда найдешь… Уже не отстанешь. Вы ещё очень молодые Адепты, и ваша молодость вся впереди. Если бы вы знали, как интересно за вами наблюдать… — Будет вам! Оставьте юного Адепта в покое, — вставила и свое слово Гуй Чжун. — Время всё расставит по своим местам. Никому из нас некуда торопиться. Миндальный тофу Хранительницы Облаков оказался поистине вкусным. Творец Гор и Владыка Лун даже поссорились из-за того, что одному из них показалось, что его порция меньше. Но Сяо, конечно же, никто не обделил. Алатусу преподнесли самую огромную тарелку из всех. Хранительница Облаков не поскупилась. Но к тофу он почему-то не смог прикоснуться, хотя будто бы должен был. Что-то тяжелое надавило на его затылок, а рука как будто не могла подцепить тофу ложкой. Сильный порыв ветра всколыхнул весь стол, но никто будто бы этого и не заметил. Один Анемо Якса обеспокоенно повернулся по направлению потока, и тут же заметил светлое размытое пятно. Но взгляд сфокусировался довольно быстро, и его взору предстала светловолосая девушка в ослепительном белом платье. — Лю…мин…? — дрожащим голосом спросил Сяо, поднявшись с места. Однако никто кроме него не увидел незнакомку. Адепт и сам не мог понять, почему она была здесь. Словно Яксы и она никогда не находились вместе. Он знал каждого, и её тоже, но чувство, будто Путешественницы здесь быть не должно, не покидало его. — С днем рождения, Сяо! — тихо вымолвила девушка, повернувшись к нему лицом, — Всегда хотела поздравить тебя лично, но мне каждый раз приходилось уезжать после Праздника Морских Фонарей. — Я не понимаю… — голова гудела от постепенно увеличивающегося объёма информации. Будто бы вся его жизнь вдруг разом скопилась внутри черепной коробки и дала напомнить о себе. Стало даже неприятно, но вдруг он вспомнил их последнюю встречу… И тогда окончательно перестал разбираться в происходящем, — Что ты здесь делаешь? Ты ведь… Ты ушла тогда… — А ты против? — Никогда не против. Люмин странно улыбнулась, словно и ожидала услышать такой ответ, но лишь покачала головой и подошла ближе. — Какой уютный праздник… Твои близкие очень милы, — прошептала девушка, оглядываясь за спину Адепта. И вправду — они все продолжали сидеть там, не обращая на него и Путешественницу никакого внимания. — Я думаю, вы бы нашли общий язык… — сказал Сяо, повернувшись обратно к девушке. — Почему ты так думаешь? — Ты подружишься, с кем угодно. Как и они. — Что ж, тогда я непременно воспользуюсь такой возможностью, — промурчала Люмин, подняв руки к его лицу и мягко очертив скулы. — Ты так изменился… Вдруг она поднялась на цыпочках и притянула его лицо ближе, окунув в долгий и трепетный поцелуй. Сяо ответил не сразу — просто не понял, что произошло. Но сколько бы вопросов ни заполнили его помутненный рассудок, он не мог удержаться и не обхватить её талию, прижав сильнее к себе. Люмин сдавленно простонала в его рот и отстранилась, когда касания их губ начали переходить грань дозволенного и заметно увеличивать темп. Но пальцы всё так же нежно гладили его лицо и перебирали жесткие пряди. — Почему ты уходишь от меня…? Почему вы все… Почему…? — уткнувшись в шею, бормотал Якса, но теплая ладонь потянула его за подбородок вверх. — О чем ты? Я здесь… Яксы, Адепты… Все здесь. Я никуда не уходила и не собираюсь, — Путешественница выглядела скорее недоуменно, и её лицо никак не укладывалось в голове с их последним разговором, но то воспоминание казалось таким далеким и странным, будто ему это приснилось. — Сяо, что с тобой? Тебе нехорошо? — Я лишь хочу… Чтобы так было всегда… — прошептал Сяо, подняв взгляд к её золотистым глазам, тут же раскрывшихся в изумлении глаз. И он не сразу понял почему, девушка выглядела так, но почувствовал, как мокрые дорожки очерчивают его лицо вниз, до линии челюсти. — Сяо… Милый… Что ты такое говоришь? Так и будет… Никто никуда не уйдет… — залепетала Путешественница, но толку не было — Адепт сжал её в руках слишком сильно и не собирался отпускать объятий. Она шептала что-то нежное ему на ухо и легонько поглаживала спину, стараясь успокоить, но Сяо продолжал заливать слезами её ключицы. — Почему ты не любишь меня? — захныкал Якса, а в ответ она только обвела ногтями выступающие лопатки. — Я знаю, знаю… Это больно… — повторяла Люмин, но это не помогало. Сяо беззвучно плакал на её руках. Плакал, пока она вновь не подняла его голову, заставив посмотреть в налившиеся холодом глаза. Мурашки от её взгляда заполнили каждый миллиметр его бледной кожи. Перед ним словно была совсем другая Люмин. А Гора Аоцан, на которой они праздновали его день рождения, вдруг окутала ночная тьма. — Сяо, не смей спать! — закричала Путешественница в его лицо, только бы смотрел ей в глаза, а не на окружающий мрак. — Спать? — Тебе нельзя спать, слышишь? — продолжала кричать Люмин, словно пытаясь образумить последним возможным способом, — Как бы тебе ни было хорошо во сне, как бы сурова ни была реальность — только не спи! — Но я не… — бессознательно мямлил Якса, чувствуя, как вся действительность сворачивается в одну огромную грязную массу, и он перестал что-либо понимать. — Сяо, очнись! Тебе пора просыпаться… — …Давай уже, просыпайся, — вдруг женский голос сменился на грубый и низкий мужской. — Сколько можно уже… Тяжелые веки разлепились с пятой попытки, но глаза не сразу смогли что-либо увидеть. Первые несколько секунд Сяо привыкал к темноте и звуку хлюпающих об камни капель. Он чувствовал, как толстая корка крови заволокла половину лица, но руками пошевелить не получалось — те были намертво зажаты кандалами и подвешены вверх. Мужчина громко забренчал ведром и какими-то инструментами сбоку, после чего довольно кивнул, убедившись, что Якса не спит, и ушел, оставив кромешную тьму за собой и звенящую тишину. Сяо попробовал двигать онемевшими пальцами — вышло с трудом. Кое-как дернул руки, но это никак не изменило его положения. Цепи сжимали запястья в железных тисках, и никакими усилиями не получилось бы с ними справиться. Ни глаза Бога, ни оружия, ни элементальной магии Адептов не было. Просто человеческая оболочка его тела, что пытается адаптироваться под условия. Отчаяние начало накатывать с утроенной силой вместе с тошнотой и нарастающей болью во всем теле, а Охотник на Демонов почувствовал, как по его щеке скатилась одинокая слеза.