Я для тебя останусь...

*Все мысли только её. Джулия проснулась в незнакомой комнате, чувствуя на себе тепло, по сути, чужой ладони. «Чужой или уже до боли родной?» Девушка аккуратно выбралась из-под неё и повернулась к спящему рядом парню. Она смотрела на него, стараясь при тусклом свете ночника, рассмотреть и запомнить каждую чёрточку его, такого дорогого теперь для неё, лица. Наклонилась к нему и повела носом вдоль ключицы, остановилась в сантиметре от основания шеи, наслаждаясь запахом, теплом его дыхания, слушая еле различимый стук сердца. Провела пальчиком по брови, носу, вдруг Хосок что-то пробормотал, она не удержалась и прошептала: – Спи, солнышко, отдыхай. – А ты? Почему не спишь? – он, даже не открывая глаз, приобнял девушку и притянул поближе к себе. – Или уже утро, пора вставать? – голос парня хрипел спросонья, отзываясь в ней какими-то неясными желаниями и дрожью в кончиках пальцев рук. – Ещё ночь. Я… мне пока не спится, вот, пользуюсь моментом, любуюсь на тебя. – Там смотреть не на что, а вот здесь… – парень мгновенно повернулся, нависая над ней, и стал медленно, едва касаясь кожи губами, поцелуями продвигаться по обнаженному плечу девушки к её губам. – Хей, спи, не приставай! – девушка перевернула его на спину и выскользнула из объятий. – Я в душ собираюсь, сразу же не успела, уснула. – Прости, хочешь я тебе помогу, м-м-м? – Хосок говорил негромко, слегка растягивая слова. Также ленивы, слишком томны были его движения, лёгкие поглаживания её оголённой спины. Это придавало ему сходство с довольным, но всё же опасным хищником. «Опасным? Точно, меня это беспокоит – моя безопасность. Я оказалась беззащитна перед нахлынувшими на меня чувствами и ещё беззащитнее перед утром. Что принесёт с собой рассвет?» – Не надо, как-нибудь сама. А ты спи, тебе рано вставать. Я же безработная, могу и днём отоспаться. – Мне тоже с утра никуда не надо, я ребят предупредил, будем долго валяться в постели, – он сладко потянулся и тут же уснул, буквально через минуту, даже не ответил, а может и не услышал её следующую фразу. – Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. Хотя Джулии сейчас всё казалось слишком. Слишком… эта пижама, приготовленная Хосоком для неё, и огромная его футболка на её выбор… «А сам-то спишь только в боксёрах», – невольно хихикнула девушка, но его забота и деликатность должны были её успокоить, однако сейчас напоминали, что так не бывает. Это слишком!!! «Слишком… убранные в его шкаф на плечики её вещи. Слишком… – Когда только успел-то?! – выстиранное и высушенное её бельё и топ, сложенные аккуратной стопкой. А клубника и шампанское в ведёрке с изрядно подтаявшим льдом?! Их же точно накануне не было здесь. А тапочки? Это же он положил их друг против друга, уткнув носами. Айщ, не тапочки, а целующиеся парочки! Аааа, это слишком! Слишком заботливо, уютно, трогательно, мило. Слишком, чтобы быть правдой». Её раздирали сейчас тоже слишком противоречивые чувства, но разобраться в себе было необходимо. «Шампанское с утра пьют дегенераты? По ходу это твой диагноз, Джулия. А пока душ, мне нужен душ!» Через полчаса девушка вернулась в комнату практически при полном параде и с принятым решением. Она достала из шкафа свой жакет и задержалась у кровати, стараясь унести с собой в памяти всё. Его лёгкую улыбку на губах, едва заметные ямочки, спадающие на лоб волосы и слегка оттопыренные уши. Его руки, удивительно хрупкие и сильные, раскинувшиеся сейчас по постели. «Похоже, вчера был не совсем мой день. И мой здравый смысл воспользовался единственным шансом на миллион, культурно помахал мне ручкой и сказал: «Адьос, май дарлинг!» – ещё в ресторане. Никогда такого не было. Какое-то наваждение, параллельная вселенная. Но я ни о чём не жалею, надеюсь, что ты тоже. По крайней мере, я сделаю всё, чтобы не узнать о твоём сожалении. Вот сейчас чуть-чуть полюбуюсь на тебя, спящего, и уйду. Соберу всю волю, крохи рассудка и самоуважения и уйду. Если смогу… Должна смочь, потому что всё было слишком хорошо, но неправильно. Спасибо за сказку. Не хочу видеть твою досаду из-за содеянного ночью или ещё хуже – услышать, что это была только ночь. «Одна ночь и ничего более, бай-бай, детка!» Не переживу в твоём взгляде пренебрежения, а ещё хуже жалости и презрения ко мне, если я буду цепляться за тебя, просить или обещать другие ночи. Уйти, пока ты спишь, – лучший и самый безболезненный вариант для меня. Нам не быть вместе, но отказаться позже, если ты мне хоть что-нибудь предложишь в плане отношений, я не смогу. А если не предложишь, будет ужасно больно и обидно. И даже если ты потом обо мне никогда не вспомнишь, в этом нет ничего ужасного, ведь я не буду этого знать, наверняка. А мои воспоминания останутся со мной. И они прекрасны, если не заниматься самоанализом и не зацикливаться на причинах такого странного нашего поведения. И я не буду! Не буду думать, что это было с твоей и моей стороны. Буду просто вспоминать, как было прекрасно…» Она смотрела на него и вспоминала ощущения, вкус, звуки… Многое сейчас не раскладывалось на составляющие, а просто вызывало неясное воспоминание, трепетное чувство восторга … и тело… его прошиб какой-то импульс, вызвавший небывалый жар, участившийся пульс, дыхание. Он вызывал одно желание – хочу ещё! Всего его. «А ещё хочу просто прижаться к твоей груди и считать удары сердца. Касаться твоих губ, снова слышать твой голос у себя над ухом». И тут же по телу прошла другая дрожь, почти животный страх: «ТАКОГО БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ БУДЕТ!» Но включился разум, который остановил панику и стремления что-то сделать немедленно: «Реально смотри на жизнь, Джулия, ведь ты уже большая девочка. Действительно, навряд ли такое ещё раз повторится. Ни с ним, ни с кем-то ещё. Сказка закончилась, оставив только воспоминания, пусть они будут разные: смешные, нежные, страстные, но, по сути, они прекрасные. Всё, что связано с Хосоком, было замечательно. И хорошо, что было, жалеть можно, если только что-то забуду». Опять она начала буквально прощупывать глазами каждый сантиметр его тела, чтобы ни одна клеточка, ни одна родинка не исчезли из её памяти. Взгляд Джулии скользнул по телу парня и остановился на его руках. Эти руки накануне дали так необходимое ей ощущение счастья, внутренней силы, веры в себя, защиты и любви. Любви, которая сейчас казалась иллюзорной. Потому что счастье это было незаслуженно, огромно и очень быстротечно. Но хотелось, хоть на мгновение, продлить это чудо, хоть как-то. Руки сами схватили его рубашку и прижали к груди, подавляя стон, который рвался наружу. «Всему в этой жизни приходит конец. И сказке, и волшебной ночи. Спасибо за это чудо! Я не хочу знать, что тобой руководило: привычка делать людям приятное и давать надежду, жалость, страсть, просто физиология или поиски приключений. Пусть это будет необъяснимое чудо необъятной и всесильной любви. Только думая так, я смогу жить дальше. Жить, не жалея ни о чём, не буду презирать и ненавидеть себя, тебя и всю эту волшебную ночь. Не хочу утром становиться «деткой», «крошкой», «зайкой». Запомню твой шёпот «моя любимая девочка». Поэтому, прощай! Моя любовь, мой принц, моё солнышко. Таким ты для меня и останешься – недосягаемым счастьем…»