Широко закрытыми глазами

Он просто ушел. И оставил меня лежать. Хотя, лежать я и так лежу постоянно. Только теперь нормально лежать еще мешал и тот факт, что все же афродизиак отпускать не хотел. Создавалось некое впечатление брошенного щенка. Радовало хотя бы то, что теперь действие было не таким сильным. Не то чтобы мне удобно так лежать, просто кроме горьких размышлений не вижу иного способа занять себя. К тому же, пока можно даже стерпеть тот факт, что у меня стоит. Было действительно противно, но это становилось практически постоянным и обыденным состоянием. И все же было и несколько грустно от того, что он ушел. Хотя это приносило и облегчение. Глаза болели, но все же они были на месте, и боль достаточно быстро проходила. Он ведь не соврал, когда говорил, что с ними все будет в порядке? И как давно он ушел? Может, уже утро? Было все же горько не знать, день сейчас или ночь. Вокруг только темнота, и ей не было конца. Наверное, пора бы уже смириться с этим. Но все равно это угнетало, спасали лишь мысли о том, что глаза на месте, я смогу ими видеть. Ведь смогу же. И я надеялся, что скоро действие этой гадости пройдет. Но это тянулось и тянулось, время шло. Может, ползло. Сложно следить за ходом времени. Все кажется вечностью. Я уже даже пробовал ерзать, пытался повернуться на живот. Может, все же удастся как-то сбить это напряжение? Раньше бы я посчитал подобное крайне унизительным, но сейчас это воспринималось скорее как обычное средство избавиться от неудобства. Лучше уж таким образом, чем ждать, когда придет эта тварь. В голову даже закрались разные мысли. Не то чтобы слишком уж неприятные. Нет, ну надо же хотя бы попытаться подумать о чем-то хорошем? Может, тогда быстрее отпустит. Разрядки все же хочется. Так просто лежать уже не выйдет. И тянет, пульсирует, зараза. Подлый организм все еще помнил ощущение в себе чего-то инородного. И жалобно просил еще. Но нет, подобных издевательств я над собой не хочу. Хотя мысли возвращались, я пытался зажмуриться и подумать о чем-то другом. Но в памяти всплывали с диким упорством сладкие воспоминания о том, как же приятно было быть под любимым человеком. Любимым? Кого я обманываю? Вся моя личная жизнь сводилась к тому, что меня трахали сволочи. Только в этот раз сволочь оказалась совсем уж полной тварью. Сами по себе наворачивались слезы. Я безвольно шмыгал носом, пытаясь вытерпеть тянущую боль в руках. Извернуться мне все же удалось. Хотя бы тереться о постель, уже что-то. Но чем больше голову буравили всплывающие картинки, тем сильнее хотелось, чтобы мне банально вставили. Все равно его тут нет. Да и плевать уже, что я занимаюсь подобным и глотаю сопли. Дайте хотя бы оплакать мерзкое прошлое. Хотя мне было действительно хорошо с ними. Мне нравилось, когда Кир зажимал меня в коридоре и трахал почти без смазки. Нравилось, когда он с глухим сипением трахал меня как последнюю шлюху. Даже со всей моей ненавистью сейчас Кир казался мне чуть ли не ангелом. Пусть обманывал, пусть так поступил. Он хотя бы не мучил. Он хотя бы не делал таких ужасных вещей. И он не выключал свет, когда мы занимались сексом. Но картинки всплывали с новой силой. Казалось, я даже чувствовал, как он обнимает меня. Желание становилось болезненно тягучим, мне так хотелось прикосновений. Его прикосновений. Да что там скрывать, я так дико хотел почувствовать его член, что готов был разрыдаться в голос. Но что мне оставалось, кроме как возиться на этой чертовой постели, кусая губы и всхлипывая. Наверное, крайне жалкое зрелище. Но хотя бы я был один. Но было так темно. Но едва только удалось хотя бы немного расслабиться, как словно молния прошла через позвонки. Дверь. Дверь открылась. Я замер в ужасе, пробил холодный пот. Этого мне только не хватало, только не он. Только не сейчас. Я хочу один побыть, просто побыть один. - О, я вижу, ты уже оправился. Развлекаешься, малыш? - Как же я все-таки ненавижу этот скрипучий насмехающийся голос. Даже странно, что он еще не стал для меня привычным. Все равно каждый новый раз я ненавидел его все больше, как мне кажется. Замерев, я зажмурился что было сил. Главной моей мечтой стало лишь то, чтобы он ушел. Ушел, как можно скорее и куда-нибудь подальше. Как можно дальше. И как можно скорее. - Грязному развратному малышу прописаны водные процедуры. - Смеясь, он подходил ближе. Водные процедуры? Сразу представилось, как меня скидывают на пол и поливают из шланга. Даже мурашки по коже пробежали, словно бы я почувствовал холод воды. Щелчок. Стоп, это... Наручники, он отцепил меня от кровати?! Я и не знал, как быть, но сразу же браслет был надет обратно. Что, теперь меня можно скидывать на холодный пол? Но так странно и так удивительно было слышать, как расстегиваются наручники. Этот звук давал некую надежду. Ведь теперь я могу подняться! У меня есть шанс! Одеяло было убрано. Прохладный воздух погнал мурашки, я даже про свой стояк забыл ненадолго. И, кстати, зря, что вспомнил. Хотя про такое-то сложно не вспомнить. Особенно когда не влияет на него, хочу я секса или нет. И все равно хочется, черт подери.