Кристофер Альбертович Банов»
Минхо бросает взгляд на перчатку и, хмыкнув, складывает записку, оставляя ее на столе. За подарок он, конечно, благодарен не меньше, чем за вкусный обед, но прежде, чем цеплять на себя какую-то «новейшую разработку», лучше расспросить Банова о ней поподробнее. Все-таки не привык он еще ко всем чудесам инженерной мысли. Неужели все это в самом деле было чем-то обыденным, до того, как он… технически, умер? Сложно в это поверить, когда сейчас все технологии вызывают лишь искреннее изумление. Джисон негромко подпевает песне по радио и едва не прикусывает язык, когда Минхо, сменивший серую санаторную одежду на красную клетчатую рубашку и джинсы, резко открывает дверцу и плюхается рядом. — Для чего Вам маска, товарищ майор? — Не нравится мне, как на меня глазеют, — Минхо немного приспускает нетканое черное полотно с лица, чтобы то не приглушало голос. — Вы ведь понимаете, что, наоборот, привлекаете больше внимания в таком виде? — Джисон спрашивает это так осторожно, словно общается с несмышленым ребенком. — Зато лица не видно, — пожимает плечами. — Ну, хозяин — барин. Он командует «Волге» ехать к научному центру и хмурится, замечая, как Минхо бросает коробочку на приборную панель. — Вы решили отказаться от подарка? — А ты в курсе, что там? — Минхо складывает руки на груди, откинувшись на спинку сиденья. — Я правая рука академика Банова, конечно, я «в курсе», — Джисон звучит немного возмущенно. — Вы не ответили на мой вопрос, товарищ майор. — Я не отказываюсь, просто хочу узнать у Кристофера Альбертовича больше подробностей об этой вещице. Джисон вздыхает и кивает, больше не пытаясь вступить в диалог. Минхо ему за это даже почти благодарен. Натягивает маску обратно на лицо, снова обращает все внимание на пестрящий красками город и чуть постукивает пальцами по предплечью в такт сменяющихся на радио песен. Научный центр своими масштабами поражает. Возвышается над скромными пятиэтажными районами величественной крепостью. Царство науки во всей красе. «Волга» огибает фонтан и бронзовую скульптуру раскрытой ладони с атомом на ней, останавливаясь у самого крыльца. — Спасибо, что подкинул, товарищ Одинцов, — у Джисона, кажется, дергается веко. — Бывай. Минхо прячет коробочку в карман джинс, глазеет по сторонам, как на экскурсии, пока поднимается по ступеням. Какие-то едва уловимые отголоски воспоминаний скребутся в мозгу, но ничего конкретного на ум не приходит. Минхо отмахивается от этого ощущения, толкая тяжелые двери. Все равно ведь вспомнить не сможет, лучше уж и дальше считать, что он тут впервые. Потолок холла теряется где-то в высоте, оставляет на полу блики от витража с серпом и молотом. Колонны, подобно мифическим атлантам, держат это великолепие на своих плечах, окружив холл по периметру. И в центре, прямо напротив входа, довольно скромный, в сравнении со всем остальным, вход в лифт. Банов рассказывал, какой прекрасный вид открывается на «Челомей» из окна его кабинета, поэтому Минхо без раздумий жмет на кнопку самого верхнего этажа. Экран в кабине демонстрирует презентацию различных дизайнов «Мысли» — устройства, что должно позволить людям в «Коллективе» общаться друг с другом на расстоянии и отдавать приказы роботам, — но это зрелище наскучивает уже на втором кругу. Минхо отвлекается на то, что комкает маску в руках. Снял ее, потому что перед Бановым ему незачем скрывать лицо. Холл на выходе из лифта уже поскромнее. Стены увешаны портретами выдающихся ученых, а в центре на небольшом постаменте несуразный робот с круглой головой, по центру которой, как пояс, проходят в два ряда круглые ячейки. Он держит в своих стальных руках над головой голографическую проекцию земного шара, походя на младшего брата колонн-атлантов из главного холла. Минхо тихо хмыкает, обходя его, чтобы наконец зайти в кабинет. Он не успевает пройти и пары шагов, направляясь к сидящему ко входу спиной за длинным столом академику Банову, как путь преграждают два высоких безликих андроида-близнеца, головы на полторы выше самого Минхо. Он хмурится, глядя в их гладкие зеркальные «лица». — Левый, Правый, пропустите. Свои, — Банов поднимается из-за стола, пока андроиды расходятся в стороны, и приветственно раскрывает руки. — С возвращением, сынок. — Кристофер Альбертович, Вы всех гостей так встречаете? — Минхо не сдерживается и оборачивается на роботов, проходя вперед. — Осторожность еще никому не помешала, — он улыбается, широко и ярко, отчего на щеках появляются ямочки. Бросает взгляд на руки Минхо и меняется в лице, вскидывая брови. — Ты не оценил мой подарок? — Нет-нет, я очень благодарен за него, — Минхо достает из кармана коробочку. — Я просто… Ну, знаете, не привык еще ко всем этим новшествам, хотел сразу побольше узнать, что это за штуковина такая. Да и лучше уж под Вашим присмотром, мало ли, что может произойти. Вы ведь писали, что это новейшая разработка Вашего центра. — Именно, — Банов кивает, опираясь руками на край столешницы. — Единственная в своем роде. Считай, специально для тебя, — Минхо опускает глаза на перчатку. — Можно сказать, переносная библиотека. Этот искусственный интеллект обладает бесчисленным множеством знаний, так что я подумал, что с твоей… проблемной памятью это будет полезно. Поможет быстрее сориентироваться и влиться в нынешний темп жизни. Минхо понятливо кивает, вытаскивая перчатку из коробочки. Один из андроидов появляется рядом и протягивает раскрытую ладонь. Минхо поднимает немного растерянный взгляд, нахмурившись. Еще бы понять хоть что-то по безликому зеркальному лицу робота. — Можешь отдать ему коробку. Не таскать же ее с собой. Минхо бросает взгляд на Банова и кивает. Андроид возвращается на свое место вместе с коробкой, а сам он крутит в руках перчатку. Банов ободряюще улыбается: — Надевай, сынок. Как ты и сказал, если что-то вдруг пойдет не так, я буду рядом. Минхо поджимает губы, все еще недоверчиво разглядывая подарок Банова, и, еще немного помедлив, все-таки надевает перчатку на левую руку. Он понятия не имеет, чего ожидал — может, каких-то спецэффектов или внезапного просветления, — но происходит ровным счетом ничего. Он часто моргает, глядя на перчатку, вытянув руку перед собой, и несколько секунд спустя поднимает глаза на Банова: — Кристофер Альбертович, а она точно… — Здравствуйте, майор Литвинов, — Минхо дергается от неожиданности, когда звонкий, почти мальчишеский, но все-таки искаженный роботизированным звучанием голос раздается прямо из перчатки одновременно с тем, как из центра поднимаются гибкие полимерные волокна, черные, с синими огоньками на концах. — Я… — Какой я тебе, нахрен, Литвинов? — он встряхивает рукой, и волокна трусливо прячутся наполовину обратно в перчатку. Банов выразительно коротко кашляет и делает шаг вперед, чтобы мягко положить руку на плечо Минхо: — Не злись на него, сынок. В советской базе данных ты значишься как майор Михаил Литвинов, так что, технически, он назвал тебя правильно. — Так вот почему медсестры в санатории звали меня Мишей, — он хмыкает, еще раз встряхивая рукой, чтобы волокна полностью скрылись в перчатке. — И для чего такая конспирация? — Это не конспирация, — Банов вздыхает, убирает руку и прохаживается взад-вперед перед своим столом. — Знаешь ведь, Советский Союз — многонациональная страна. Он собрал столько государств под своим крылом, в том числе и Корейскую ССР, сколько себе мир и представить не мог, когда все только начиналось. Да думаю, сам Владимир Ильич не подозревал, как разрастется его творение, но, как оказалось, его идеи не чужды многим. Но как-то так повелось, что, если хочешь пробиться повыше, отношение будет лучше, если имя будет… скажем, более близким. Все ведь начиналось с РСФР, — у Минхо от мельтешений Банова уже голова кружиться начинает, — и расширялось постепенно. Ко мне, знаешь ли, до сих пор довольно много претензий и недоверия просто из-за моего имени, — он усмехается и качает головой. — В общем, это, скорее, вынужденная мера. — Вот вам и хваленая дружба народов, тьфу, — Банов бросает на Минхо красноречивый взгляд и вздыхает. — Ты и правда очень изменился, — он поджимает губы и чуть прищуривается. — Раньше это не вызывало у тебя такого возмущения. — Тогда я рад, что изменился, — Минхо отводит взгляд к панорамному окну. «Челомей» действительно выглядит прекрасно с высоты птичьего полета. Раскинулся внизу, как на ладони, яркий, красочный. Людей отсюда не видно, но они там, внизу, веселятся и радуются жизни. Скольким из них так же приходится подстраиваться, жить не под своими именами? Дикость какая. — Я позвал тебя не для того, чтобы ссориться, — Банов снова оказывается совсем рядом, сжимает плечо, вынуждая отвлечься от вида за окном. — У меня есть для тебя задание. Если ты, конечно, готов. — Конечно готов, Кристофер Альбертович, — он разворачивается всем телом. — Достало уже задницу пролеживать на койке. Буду только рад делом заняться. Банов мягко улыбается и щелкает пальцами. Окно в тот же момент превращается в экран. Изображение едва заметно подрагивает, но это не мешает как следует разглядеть портрет из досье на нем. — Как я уже много раз говорил, мы собираемся запустить «Коллектив 2.0» в понедельник, но для этого нам необходимо участие главного инженера — Евгения Хвалевского, его ты видишь сейчас на экране. Минхо разглядывает смазливое лицо с лисьим, явно азиатским, разрезом глаз и хмыкает: — Еще одна жертва «вынужденной меры»? Банов вздыхает: — Можно и так сказать, — он складывает руки на груди. — Хвалевский сейчас находится в подземном комплексе «Вавилов» под строгим наблюдением из-за одного… неприятного инцидента, назовем это так. Но для запуска «Коллектива» он нужен нам здесь, в научном центре. Так что я хотел бы попросить тебя доставить его ко мне. — В «Вавилове» ведь должно быть полно охраны, — Минхо приходилось сталкиваться с работниками комплекса в санатории, — она не может отлучиться для его сопровождения сюда? Вы не подумайте, я не отказываюсь, просто интересуюсь. — Дело в том, что, так как Хвалевский находится там на исправительных работах, о его «отлучке» должно быть известно как можно меньшему количеству людей. Руководство в курсе, а вот рядовым сотрудникам знать об этом необязательно. Охранники, как ты понимаешь, относятся к числу таких. Да и люди они довольно разговорчивые, — Банов качает головой. — Если доверить это дело им — уже завтра весь Советский Союз будет в курсе того, что преступник вышел из «Вавилова» раньше срока. — И какой у Хвалевского срок? — Минхо выгибает бровь, оборачиваясь к Банову. — Пожизненный. Минхо округляет рот в беззвучном «о» и переводит взгляд обратно на экран. Да уж, внешность действительно обманчива. Хвалевский больше тянет на Заслуженного Артиста СССР, чем на преступника. Даже не верится, что он мог совершить что-то такое, за что его упекли в «Вавилов». — Так что, возьмешься? Вид у тебя, конечно, не очень подходящий, но, может, оно и к лучшему. — Если бы знал, что Вы меня на задание отправите, оделся бы поприличнее, — Минхо приподнимает один уголок губ, отворачиваясь от экрана. — Возьмусь, Кристофер Альбертович. — Вот и славно, — Банов кивает, мягко улыбаясь. — Необходимое снаряжение можешь взять в комплексе. И… не пренебрегай, пожалуйста, своим новым помощником. Кроме прочего, именно через него я смогу с тобой связаться, когда ты будешь в «Вавилове». — Если это чудо инженерной мысли не будет звать меня Литвиновым, может, сладим, — Минхо поднимает руку, развернув ладонью к себе, и чуть прищуривается. — Не думаю, что он сможет звать тебя иначе, — улыбка Банова становится натянутой. — Хрен с ним, прорвемся, — Минхо ведет плечом, опустив руку, так и не дождавшись никакой реакции от перчатки. — Могу идти? — Что осталось неизменным, так это твое рвение, — Банов кивает. — Иди. Возьми автомобиль на служебной парковке, он доставит тебя прямиком в «Вавилов». — Мы ведь, вроде, на летающем острове, а комплекс под землей, — он вскидывает брови, глядя на Банова с недоверием. — Технологии, — он отпускает короткий смешок и разводит руками. — Поверь, это самый быстрый способ добраться. Удачи тебе, сынок. Минхо кивает и салютует Банову на прощанье. А тот провожает его взглядом до тех пор, пока лифт полностью не скрывается из виду. — Миша, Миша… — Банов качает головой, усаживаясь за стол и щелкая пальцами, чтобы лицо Хвалевского больше не мешало наслаждаться видом. Безликие андроиды-близнецы становятся прямо за его спиной, готовые в любой момент встретить нового гостя. — Сколько же я упустил…pt. 1
26 марта 2023 г. в 00:00
Яркое апрельское солнце — хотя, уже почти майское — ярко слепит, заставляя жмуриться. Минхо прикладывает руку ко лбу на манер козырька, чтобы видеть хоть что-то, кроме, даже немного болезненного, света. Да уж, не привык он к такой яркости. В больничных палатах шторы почти все время задернуты, а искусственное освещение всегда приглушенное и какое-то более нежное, что ли.
Технически, «Рассвет» — санаторий, но обстановка уж больно напоминает больничную. По крайней мере, для Минхо. Бледно-зеленые стены, лекарства в каких-то лошадиных дозах, на процедуры его таскали очень и очень редко, а о том, чтобы выйти на улицу — и речи не шло. А, ну и еда. Особенно отвратительная. А Минхо, между прочим, тот еще любитель вкусно поесть.
По крайней мере, так ему кажется, исходя из того, что осталось от памяти.
Он, вообще-то, не уверен, что его действительно зовут Ли Минхо. Так ему сказали врачи, когда он наконец очнулся после одной из многочисленных операций, и академик Банов, особенно счастливый из-за его возвращения с того света. Его Минхо смог вспомнить сразу. Яркая улыбка и ямочки на щеках моментально всколыхнули какое-то теплое чувство за ребрами. Такое, что возникает обычно в семейном кругу.
Банов своим поведением и отношением это чувство только укреплял. Навещал практически каждый день сразу в больнице, потом в санатории, рассказывал изредка истории из прошлого — больше не мог, с его слов, врачи рекомендовали не давить, память должна возвращаться сама, постепенно — и ласково обращался к Минхо «сынок».
Вообще, Минхо готов руку на отсечение отдать — Банов не его настоящая фамилия. Уж больно имя Кристофер с ней контрастирует. Но не лезть в это он решил сознательно. Издержки высокой должности или другие причины — не его ума дело. В конце концов, и у легендарных вождей Союза были поводы брать псевдонимы.
Да и сам Минхо, что уж греха таить, на уроженца Москвы не шибко тянет. Натерпелся и странных взглядов медсестричек в санатории (благо, хоть роботам наплевать), и переложенного на русский манер имени — все звали его Мишей, даже не пытаясь назвать правильно. Да и хрен с ними. Минхо надеется больше никогда их не увидеть.
Наотдыхался уже, хватит. Пора бы и честь знать. «Служу Советскому Союзу, мать его».
Черная «Волга» элегантно паркуется у ворот санатория, и Минхо наконец опускает руку, позволяя солнцу и дальше слепить. Жмурится, вглядываясь в лицо выскочившего с водительского места мужчины, торопливо обходящего машину. Рожа знакомая, но Минхо, хоть убей, не вспомнит.
— Я уже успел решить, что вы меня в шашлык превратить хотите, — Минхо фыркает, поднимая дорожную сумку с земли быстрее, чем до нее добирается мужчина.
— Прошу прощения, товарищ майор, — он неуклюже отступает на шаг назад, пряча руки за спину. — В «Челомее» сейчас творится настоящий дурдом, сами ведь знаете, что будет в понедельник.
— Мир! Труд! Май! — Минхо не дожидается помощи, с которой никто и не спешит, самостоятельно закидывает сумку в багажник и звучно хлопает крышкой.
— Да-да, куда же без этого, — кажется, мужчина закатывает глаза. — А еще запуск…
— Да в курсе я, не жужжи. Кристофер Альбертович и так мне все мозги загрузил с этим «Коллективом», — Минхо сокращает расстояние в пару шагов и предпринимает еще одну попытку вспомнить, пристально разглядывая лицо напротив.
— Что-то не так, товарищ майор? — мужчина не сдерживается и отступает на шаг назад.
— Да больно рожа твоя знакомая, а припомнить никак не получается.
На доли секунды мужчина выглядит обиженным, но тут же берет себя в руки, приосанивается и поправляет галстук:
— Перед Вами правая рука академика Банова, Одинцов… — он прочищает горло и опускает плечи. — Да что это я, свои же люди. Хан Джисон.
Что-то неуловимо проскальзывает на задворках сознания, и Минхо только кивает. Джисон, кажется, выдыхает. Он хлопает себя по лбу и торопливо открывает пассажирскую дверь:
— Присаживайтесь, товарищ майор. В планы Кристофера Альбертовича не входит, как Вы выразились, Ваше превращение в шашлык.
— И на том спасибо, — хмыкает Минхо, скрипя кожаной обивкой, пока пытается усесться. Захлопывать дверцу приходится самому, потому что Джисон уже успевает оббежать машину и приютиться на месте водителя.
— Волга, — короткий звуковой сигнал заставляет Минхо удивленно вскинуть брови, — на проспект Акимова, двадцать пятый дом.
— Маршрут построен, — звучит в ответ приятный женский голос, и машина плавно трогается с места.
Джисон откидывается на спинку сиденья, даже прикрывая глаза на несколько секунд. Удобно устроился.
— Хрена себе технологии, — не сдерживается Минхо. Наклоняется ближе к приборной панели, разглядывая ее с неподдельным интересом.
— Многое же вы забыли, товарищ майор, — Джисон позволяет себе смешок, пока копошится во внутреннем кармане пиджака.
— Да у меня вообще не память, а решето. Ты-то уж должен быть в курсе, товарищ правая рука Одинцов, — Минхо поворачивается на вздох и качает головой на протянутую пачку сигарет. — Не курю.
— Оно и правильно, — Джисон кажется немного сбитым с толку, но, тем не менее, прячет пачку обратно в карман.
— Вообще, я думал, мы сейчас к Кристоферу Альбертовичу. Он ведь хотел меня видеть, когда я наконец освобожусь из этого концлагеря.
— Отвратительная шутка, — Джисон кривится, а Минхо только пожимает плечами, отворачиваясь к окну. — Вы же не собирались в самом деле заявиться в научный центр с сумкой наперевес?
— А почему нет? — Минхо пригибается, чтобы получше разглядеть растянутый над улицей транспарант. «Мир! Труд! Май!» Ну естественно, что же еще может быть там написано.
Джисон раздраженно вздыхает уже во второй раз, но Минхо делает вид, будто не замечает этого.
— В любом случае, сейчас мы с Вами заедем в Вашу новую квартиру: скинете вещи, пообедаете по-человечески, и уже после этого отправимся к Кристоферу Альбертовичу. Это его личные распоряжения, а не моя прихоть.
Минхо ведет плечом, мол, понял, и откидывается на спинку сиденья по примеру Джисона. Устал он от болтовни с этим лже-Одинцовым, да и городские виды кажутся намного интереснее чужой персоны. Все-таки, это первая возможность полюбоваться красотами Союза с тех пор, как его буквально собрали по частям и вернули к жизни. Джисон щелкает кнопкой на панели, и негромкий искаженный голос Аллы Борисовны из радиоприемника заполняет салон, напевая об отсутствии ревности и обиды.
Улицы пестрят яркими красками, цветными шарами и лентами. Роботы, двигаясь скованно и неестественно, расклеивают плакаты с лозунгами, пока их жужжащие в воздухе собратья растягивают над дорогой транспаранты. Люди, сбившись в небольшие группки, прогуливаются мимо, весело смеясь. До Первомая ведь целые выходные, но, кажется, праздничное настроение настигло их уже сейчас. Дети дурачатся перед автоматом с газировкой, передразнивают обеспокоенную их поведением Терешкову — андроида, используемого в самых разных сферах, и, по личному мнению Минхо, довольно жуткого из-за стеклянных немигающих глаз и дерганой жестикуляции — и воровато поглядывают на неповоротливого робота за прилавком ларька с мороженым.
Город живет, и Минхо, кажется, впервые со своего «пробуждения» тоже чувствует себя по-настоящему живым. Признаться честно, потрясающее чувство.
«Волга» заезжает во двор пятиэтажки, не особо отличающейся от своих соседок, и аккуратно становится между двумя другими припаркованными автомобилями. Все тот же женский голос сообщает о том, что они прибыли на место, прерывая ненадолго «Шарманку» Баскова, и Джисон прочищает горло, привлекая к себе внимание.
— Первый подъезд, третий этаж, квартира восьмая, — он передает Минхо ключи и постукивает пальцами по рулю. — Если Вы не против, я подожду в машине.
— Я и так тебя не приглашал на новоселье, — Минхо хмыкает, толкая пассажирскую дверцу. — Не усни тут только, а то я понятия не имею, как этим чудом техники пользоваться.
Недовольное «уж постараюсь» тонет в громком хлопке дверцы.
Рассевшиеся на лавках жильцы пятиэтажки мгновенно замолкают, стоит Минхо приблизиться к ним. Провожают недоверчивыми взглядами и негромко шушукаются, едва подъездная дверь захлопывается за спиной. Кажется, теплых отношений с соседями построить не выйдет. Ну и хрен бы с ними.
Квартирка Минхо досталась довольно скромная — крохотная кухня, раздельный тесный санузел и одна жилая комната с мягким диваном напротив серванта во всю стену, — но жаловаться не на что. Ему-то одному много не надо, а после палаты в санатории — и это царские хоромы.
Минхо бросает сумку на диван, разувшись в прихожей, и заглядывает на кухню. На столе пара контейнеров с едой и небольшая квадратная коробочка черного цвета. Явно Банов позаботился. Минхо даже позволяет себе слабо улыбнуться.
Он находит в ящике кухонной тумбы ложку, раскрывает контейнеры и крутит свободной рукой коробочку, пока уплетает пюре с котлетами и «селедкой под шубой». Стоит отдать должное, на вкус намного лучше, чем в санатории. Минхо бы даже решил, что Банов это сам все приготовил, если бы не знал, какой он занятой человек. Но даже такой жест заботы греет душу.
До конца трапезы терпения не хватает, и Минхо все-таки открывает загадочную коробку. Первое же, что видит — сложенный вчетверо лист бумаги. Записка, написанная рукой Банова. Под ней что-то похожее на перчатку, без пальцев, но с какой-то странной штукой в центре ладони. Минхо пока отодвигает ее в сторону, вчитываясь в записку.
«Я рад, что ты наконец возвращаешься в полной мере. В честь этого, позволь преподнести тебе небольшой подарок — новейшая разработка нашего научного центра. Это перчатка со встроенным нейрополимерным искусственным интеллектом. Надеюсь, он станет достойным помощником для тебя.