Шот второй. Охота на Ласточку, или Выше только небо.

Домик, к которому меня привел Акира оказался совсем небольшим и почти полностью занесенным снегом. Но внутри было тепло и горел свет. Нас встретил невысокий молодой японец. Он поклонился Акире, перекинулся с ним парой недоступных моему пониманию фраз, после чего, парень кинул на меня недоверчивый и обиженный взгляд и быстро засобирался. – Не представишь нас? – спросил я. – Нет. Он не говорит на русском. – Слуга? – подколол я с улыбкой. – Работает на меня. Следит за домом в мое отсутствие и подготавливает всё к моему приезду. – Понятно. Ну ты и феодал. Акира лишь сдержано улыбнулся на моё замечание. Возможно, не понял слово «феодал». Хотя, судя по тому, как он со мной разговаривал, русский он знал не хуже родного. Некоторым из моих знакомых, общающихся исключительно посредством речевых выкидышей, следовало бы взять у этого японца уроки грамотной речи. Как только мы остались одни, Акира снова включил свой командный тон. – Раздевайся, мне нужно тебя осмотреть. – Зачем? Я в норме. – Тимур, хватит со мной спорить. Раздевайся. Я должен убедиться, что у тебя нет травм и обморожений. – Ладно. Все тело действительно ломило и жутко саднил бок, которым я приложился во время падения. Поэтому я стянул с себя рубашку и носки, чтоб прежде всего самому убедиться, что не травмировался. – Брюки тоже, – он указал взглядом на мои ноги. – Да зачем? Там все в норме. – Стесняешься? – Да вот ещё. Я стянул и брюки, оставшись в одних мокрых от пота трусах. И Акира с видом опытного доктора принялся меня осматривать. Начал с ушей и носа. После прощупал пальцы, положил мои руки себе на запястья и попросил: – Сожми со всей силой. Я сделал, как он просил, и снова ощутил смущение. Картина маслом: Я стою в одних трусах и держу за руки Акиру. Гачимучи, ей-богу. – Хорошо, – сказал он спокойно, не обращая внимания на мое смущение. – Рефлексы в норме. Можешь отпустить. Затем повернул меня к себе спиной и принялся осматривать мой красно-фиолетовый бок. Нежные прохладные пальцы заскользили по коже, разгоняя тысячи мурашек. Это было до одури приятно, несмотря на боль при каждом нажатии на ушибленные места. Потом он положил ладони по обе стороны моего торса, видимо выявляя возможную асимметрию и попросил: – Сделай глубокий вдох и медленный выдох. Только если почувствуешь боль, сразу скажи. Я выполнил. Боли как таковой не было, если не брать в расчет ноющий синяк, но зато я отчётливо чувствовал волнующее присутствие стоящего за спиной Акиры. Его ладони на моих боках. Его дыхание теплыми волнами бьющееся мне в загривок. Я замер, сжался, боясь пошевелиться, но он снова вывел меня из этого ступора: – Ну, рёбра целы, – констатировал Такаи, – давай еще ноги посмотрим. Он опустился на пол и, похлопав себя по колену, попросил: – Поставь ступню сюда. Я немного поколебался, но всё же сделал. Всё это было как-то слишком. Я был готов к тому, что этот человек попытается меня убить, запугать или… ну не знаю, что еще. Сегодня утром я видел в нём врага. Я реально опасался его. А сейчас он сидел передо мой на полу и осматривал мои пальцы, которые едва не целовал там в горах, стараясь меня отогреть. Я вспомнил, как ощущал ступней жар его упругого живота, вспомнил прикосновения к его горячей голой коже и то, как он провел пальцем по моим кровоточащим губам… Его фантомные руки все еще лежали на моих ребрах, а губы едва не касались моего колена. От всех этих мыслей мне пришлось зажать рукой пах. Второй ладонью я закрыл лицо и, резко отвернувшись сделал несколько шагов в сторону. – Чёрт… Извини… – я готов был провалиться под землю, не зная, как теперь объяснить реакцию своего взбунтовавшегося в последние дни организма. Скажи кому, что у меня встал на Акиру, будут ржать до икоты. А мне вот реально было не до смеха, несмотря на то, что сам виновник всего этого беспредела предпочел не заметить моего позора. – Обморожений тоже нет. Так что, всё в порядке, – сказал он спокойно, – Сейчас иди в душ и сделай воду погорячее. Тебе нужно хорошо прогреться. Одежду можешь оставить там же. Я потом закину стираться со своей. Если ты не против. – Да, конечно. В смысле нет, не против. Я окончательно стушевался и предпочел как можно скорее скрыться за дверью душевой. Несмотря на рекомендации хозяина дома, долго плескаться под горячим душем не стал. Вода здесь возможно привозная. Но вот настроиться на то, чтоб выйти и снова встретиться лицом к лицу с японцем, все никак не получалось. Было стыдно. «Представляю, что он сейчас обо мне думает. Возится со мной весь день, как с младенцем. Мало того, что выгляжу на его фоне как слабак, так еще и это…, – я посмотрел вниз и досадливо обернул полотенцем бедра. – С другой стороны, я его ни о чём не просил. И вообще, какого чёрта он меня притащил сюда?» Приободрив себя праведным негодованием, я, наконец, толкнул дверь и вышел. Однако сказать ничего не успел. Акира встретил меня со стаканом горячего грога и, вручив его мне, как-то устало произнес: – Иди к камину. И грог не жалей. Там на каминной полке еще целый термос. Лучшее лекарство от всех простуд. В общем отдыхай. Я скоро. И теперь он скрылся за дверью, из-за которой только что вышел я. В комнате царил полумрак. Единственными источниками света были свечи, расставленные по всему периметру, и мерцающий очаг. Но вся эта романтика имела вполне банальное объяснение: источником электричества в таком доме мог быть только дизельгенератор, что естественно требовало экономии ресурса. Несмотря на тусклое освещение, термос с грогом я нашел без труда. Улыбнуло то, что рядом с ним стояла большая округлая ваза, в какие насыпают разноцветную карамель для посетителей. Вот только вместо карамели, ваза была на треть наполнена блестящими упаковками презервативов. Похоже Акира приезжал сюда отнюдь не для отдыха в блаженном уединении. Я даже предположил, что возможно позже к нам присоединятся какие-нибудь «со́ски»… Или тайки. И мой пах снова заволновался. Что поделать, я всегда заводился с пол-оборота. Пока он отмывался, я устроился возле камина, прямо на полу на мягких овечьих шкурах. Теперь, когда избавился от насквозь промокшей и просоленной одежды и смыл пот, я почувствовал себя намного лучше. Тепло от потрескивающего очага ласкало кожу, а жгучий грог разносил приятную ломоту по венам. Танцующее в камине пламя и запах пряностей дурманили, точно навивали морок, унося за пределы реального мира куда-то далеко в средневековье. И я с удовольствием отдавался этим ощущениям. К тому моменту, когда Акира вошёл в комнату я уже слегка захмелел. Он был абсолютно голым. И в этом не было ничего необычного, я и сам сидел в одном лишь полотенце. Если бы я ни уставился на него в упор своим уже нетрезвым взглядом. При первой нашей встрече, облаченный в строгий костюм, Акира показался мне слишком изящным, изнеженным. Да и сегодня утром в армейской робе на фоне своих широкоплечих бойцов он не выглядел слишком уж мужественным. Однако на поверку его тело оказалось хоть и тонкокостным, но довольно жилистым и крепким. Кроме того, его невероятно бледная, словно фарфоровая, кожа была вся исчерчена множеством шрамов. Узкие и широкие, светлые и темно-бордовые, они сетью покрывали все его тело. Забывшись, я бесстыже и неотрывно смотрел на его, пытаясь угадать, где пришлось побывать этому человеку, и кто мог оставить на нем столько отметин. Нетронутым оставалось только лицо. Мокрые волосы Акиры были зачесаны назад, открывая мне его утончённые черты. Его азиатские глаза. В полумраке комнаты его губы потеряли свой кроваво-хищный оттенок, уступив место цвету жгучего грога, вкус которого все еще таял у меня на языке. Слишком красив. Но даже сейчас слишком непредсказуем и потому слишком опасен… Он во всем был слишком. Японское божество, сошедшее со страниц манги. Губительное для души и смертоносное для тела. Он опустился рядом со мной на колени. Мы на мгновение встретились глазами, и я снова почувствовал себя неловко. Чтоб как-то разбавить тишину, я попытался заговорить: – Акира, ты извини, что… – Тс! Его палец резко взлетел вверх к моим губам, но, не коснувшись их, медленно перекочевал к губам самого Акиры. Я заткнулся, и он продолжил молча изучать меня с хищным интересом. Мне же хотелось провалиться под землю от этого взгляда. Я изо всех сил гнал от себя догадки о том, зачем он меня сюда притащил. «Если это то, о чем я сейчас думаю, – промелькнуло в голове, – я всё-таки набью ему морду. Ей-богу, набью. Сон в руку, как говориться». Однако я не мог отрицать и того, что сам с каждой секундой все больше увлекался этой игрой. Смешайте в одном бокале опасность и запретность, нечто новое и неопробованное. Разбавьте крепким алкоголем. Забросьте в получившийся коктейль ледяной взгляд настоящего Айдола. А потом наблюдая за тем, как плавится этот лёд, сделайте большой неосторожный глоток. И вы пропали. Я пропал. Если в японской мифологии есть дьявол, то он сейчас сидел передо мной. Я в жизни не испытывал бо́льшего искушения. Моя сердечная аритмия долбила меня изнутри так, что казалось даже Акира это видел. Но сам он молчал и не проявлял никакой инициативы. Доступный, но соблюдающий дистанцию. И это переворачивало ситуацию с ног на голову. Это не он, а я сейчас думал о близости. Не он, а я ждал того, что вот-вот должно было произойти. Это не он, а я только что гасил свою эрекцию контрастным душем, а сейчас она снова рвалась наружу сквозь махровую ткань полотенца. Из опасений быть разоблаченным, я попытался отвести глаза. Но Акира тут же поймал меня за подбородок и вернул себе мой ускользающий взгляд: – Смелее, – донеслось до моего слуха, и я на мгновение замер, пытаясь сообразить, правильно ли я его понял. «Смелее»? Он сказал «смелее»? Или я просто услышал то, что хотел услышать? Прочитав замешательство в моих глазах, он взял мою руку, прижал ее ладонью к своей горячей и влажной после душа груди. Пальцы мгновенно задрожали. Я должен бы отдернуть руку, должен был послать его. Набить морду, как и собирался. Но я лишь безвольно скользнул ладонью по рельефам его изрезанной шрамами кожи. – С-ме-лее, – повторил он немного растянуто. Его губы сомкнулись и тут же разомкнулись на звуке «м», словно послали мне воздушный поцелуй. И я почти физически почувствовал, как кончик его языка коснулся нёба на звуке «лее». О, я прекрасно помнил это горячее гладкое нёбо из своего сна. И сейчас я просто выгорал изнутри от желания соприкоснуться с ним снова. И вдруг, еще не до конца осознавая, что творю, я повалил его на пушистые овечьи шкуры и прижал всем телом к полу. Он держал руки в капитулирующем жесте, разведя их чуть в стороны ладонями вверх, и не сопротивлялся. Давал мне возможность, поиграть с собой. Его лицо было так близко, что я чувствовал его морозное ментоловое дыхание с примесью табака. Но отдавать губы под мой поцелуй он не спешил. «Проверка? – мелькнуло у меня в голове, – Издевается надо мной? Хочет выставить…» Я не успел додумать эту фразу. Акира, наконец, сгреб меня и прижал мои губы к своим. Ментоловый кончик языка скользнул по моим зубам, проник в мой всё ещё пылающий от терпкого пряного напитка рот, и я принял его, с жадностью отвечая на самый безумный в моей жизни поцелуй. Тонкие пальцы Акиры стянули с меня влажное полотенце, и я ощутил, как соприкоснулись два наших возбуждения. Теплая нежная ладонь легла мне на поясницу, плотнее прижимая мой живот к животу Акиры. В том месте, где мы соприкасались головками, моментально стало влажно и скользко от выделившейся прозрачной вязкой смазки. Слегка покачивая бедрами, Акира создавал волнующее трение, иллюзию того, что я уже проник в него. Вдыхая резкий запах возбужденных тел, я поплыл. Беда в том, что я, впервые оказавшись в такой ситуации, не знал, как быть дальше. Я безумно хотел секса. Но подо мной лежал парень. И да, я понимал, что физически это возможно. Но как понять, какую роль Акира отвел мне. Согласится ли он на то, что я буду верхним? А если нет, то как объяснить теперь, что я тоже не гожусь на роль пассива? – Подожди, – прошептал он, высвобождаясь из моих рук. После поднялся с пола, подошел к камину и, выудив из стеклянной вазы презерватив, кинул его мне. – Держи. А потом сгреб еще горсть и высыпал их прямо на пол, то ли для антуража, то ли давая понять, что одного раза нам будет мало. Вот так, одним простым жестом он с легкостью расставил все точки. Пока я расправлял на себе тонкий латекс, Акира взял с этой же полки стеклянную баночку, свернул крышку, зачерпнул пальцами прозрачную желеобразную массу и, подойдя ко мне, опустился рядом. Спустя несколько секунд, он снова лежал подо мной, и я осторожными толчками входил в его упругое тело. Тонкие нежные пальцы то впивались мне в ребра, то требовательно ложись на мои ягодицы, нетерпеливо притягивая вниз. Вскоре его тело принимало меня полностью. И с каждым моим толчком, возбужденная плоть Акиры вздрагивала и иногда, когда я склонялся для быстрого поцелуя, ударялась о мой живот. Заметив это, я облизал свою ладонь и сжал мокрой от слюны рукой его головку. От моего прикосновения Акира выгнулся, подавшись бедрами вверх. Его зрачки закатились под веки, так что на мгновенье я увидел белки его глаз. Закусив нижнюю губу, он сипло застонал, давая понять, что я угадал его желание. И я едва не кончил раньше времени. Мне пришлось срочно занять голову посторонними мыслями, чтоб не оказаться в числе скорострелов. Однако это было непросто. Кажется, впервые в жизни я не мог отвести глаз от того, с кем сливался в единое целое. То, как он наслаждался мной, было поистине завораживающим зрелищем. В этот момент я даже немного позавидовал ему, понимая, что его ощущения сейчас кратно сильнее того, что испытывал я. К своему удивлению, я не испытывал ни стыда, ни отвращения к тому что происходило. Напротив, я чувствовал себя невероятно желанным. В этот момент я не брал его, я отдавал себя. Я, точно теплый воск, заполнял его собой. Ласкал ладонью его подрагивающую плоть. Моя рука уже давно потеряла остатки моей слюны, но оставалась все такой же мокрой теперь уже от его собственной тягучей смазки. Я упивался тем, как он нетерпеливо вскидывает бедра мне на встречу и как трепещут его широко раскинутые колени. Как с каждым выдохнутым стоном он приближается к вершине наслаждения. И это я́ вёл его к этой вершине. Когда же Акира, весь покрывшись мурашками, дрожа и пульсируя, разрядился на собственный живот, я дал себе волю. Стиснув зубы и рыча, я ускорился до бешеного темпа, отчего очень скоро щекотка оргазма начала разбегаться от паха вверх по животу. Где-то внутри. Под кожей. Заставляя меня замереть и лишь слегка содрогаться бедрами при каждом толчке выплёскивающейся из меня истомы. Сердце гулко ухало у меня в груди и, казалось, я пульсирую весь. Всем телом. Я р астворился в этих ощущениях. И я не хотел их отпускать. Когда же эта буря стихла, я, тяжело дыша и блаженно улыбаясь, упал на спину и закрыл глаза.