Шот второй. Охота на Ласточку, или Выше только небо.

Места здесь действительно были великолепные. Несмотря на то, что на подъем ушло более часа, и я, непривыкший к таким нагрузкам, да еще и с лыжами наперевес, практически выбился из сил, снова весь вспотел и раскраснелся, и все же я был потрясён увиденным. Для человека, проводящего бо́льшую часть своей жизни в городе, будучи зажатым со всех сторон зданиями из стекла и бетона, увидеть столь бескрайние просторы, было равносильно полёту в космос. Стоя на пологом склоне, вдыхая ртом морозный воздух, я просто не мог охватить взглядом всё открывающиеся мне пространство. Впередилежащий горизонт уходил так далеко, что был практически неразличим, заставляя поверить в то, что где-то там земля действительно сливается с небом. Наверное, именно так выглядит дорога в рай. Окружающие нас горные вершины протыкали облака насквозь, превращая их в воротнички в стиле барокко времен Людовика XIII. А где-то там, далеко внизу, у подножья склона поблескивала излучина реки. Широкими размашистыми изгибами она змеилась по всей долине, огибала тёмное пятно леса и уходила куда-то вдаль за горизонт. У меня просто захватывало дух от восторга. Хотелось орать, выпуская на волю охватившую меня эйфорию. Улыбаясь, я обернулся к Акире… и остыл. Он стоял совершенно чужой, отстранённый. Его циничный и надменный взгляд рвал меня на части. На губах блуждала брезгливая ухмылка, – отражение каких-то скверных мыслей. Я попытался сделать к нему шаг, но Акира тут же вскинул руку, преграждая мне путь своей ладонью и тихо попросил: – Лучше не трогай меня сейчас, Тимур. Не надо. Я немного растерялся. Делая вид, что пытаюсь отогреть порозовевший от колючего мороза нос, закрыл лицо руками, подышал в ладони, потер ими замерзшие щеки. И все пытался сообразить, что делать дальше. Ну, не умею я успокаивать людей. Не знаю, что нужно говорить в таких ситуациях. Правда, как вы это делаете? Как вам удается нащупать нужные слова? Откройте курсы. Назовите их «Как успокоить якудзе словом?» и я первым вас озолочу. А пока я терялся в догадках даже относительно того, с кем сейчас поднимаюсь в горы. Кто мы друг другу: Друзья? Враги? Конкуренты? Кто? Слово «любовники» я боялся произносить даже в мыслях. – Вот держи, – «якудзе» кинул мне свой небольшой рюкзак, – Там чай и бутерброды. Если хочешь, можешь перекусить. Потом поднимемся еще немного. Хочу показать тебе площадку, с которой я на вингсьюте спускаюсь. Предложение это мне совсем не понравилось. Я совершенно не хотел больше никаких полётов. Да, конечно, вчера было здорово. Но второй раз я бы из вертолёта на такой высоте не вышел. Я где-то читал, что самый страшный прыжок с парашютом не первый. В первый раз ты еще не знаешь, что тебя ждёт. А именно второй. Так вот теперь я могу заявить вам с полной ответственностью, что да, это правда. Но если Акира решит, что мне стоит повторить этот подвиг, он найдет способ меня заставить. К сожалению, этот человек имел необъяснимую власть надо мной. Вчерашние события – самое яркое тому подтверждение. – Ну что, готов? – спросил Акира, втоптав ментоловый окурок в снег, когда я вернул ему рюкзак. От бутеров я отказался, а вот от чая не смог. В горле пересохло. – Да, идём, – пробурчал я обреченно, растеряв весь свой оптимизм и чувствуя, как между ребер, осторожно перебирая липкими паучьими лапками, подкрадывается гаденькое ожидание неладного. Я уже понимал, что Акира не просто так ведёт меня чёрт знает куда. Красо́ты тут вовсе ни при чём. Он даже ни разу не взглянул вокруг. Он смотрел либо под ноги, либо на тлеющий кончик сигареты… и изредка задумчиво поглядывал на меня. И все же я шёл. Шёл за Акирой, окунаясь в туман, зарываясь по колено в снег. Шёл упорно, стараясь не отставать, чтобы не потерять его из виду. Не потому что я тупой баран. А потому что мне бросили вызов, и я его принял. Пусть знает, что Тимур Славанский от опасностей не бегает. А кто кого, это мы еще посмотрим. Меж тем туман, в который мы погрузились сгустился до состояния молока. Я ничего не видел вокруг. Оставалось ориентироваться только по следам. Но в какой-то момент и они оборвались, будто Акира мистическим образом продолжил свой путь по воздуху. Я окончательно потерял его из виду. Слепо озираясь по сторонам, я чувствовал его присутствие, но самого японца не видел. Он шел где-то рядом. Я слышал шорох проседающего под его ногами снега. Или мне это только мерещилось? Он должен был идти намного выше меня, а никак ни с боку. Я остановился и прислушался. Да. Несомненно, он был выше. Но стоило мне двинуться с места и звуки чужих шагов настигли меня сзади. Я снова замер и преследовавшие меня шумы замерли вместе со мной. Втянув носом воздух, я попытался уловить запах табачного дыма или ментола. Но нет… конечно, я ничего не почуял. Я не зверь. Я скорее дичь. Жутковатое, скажу вам, чувство. – Акира? – позвал я негромко, но мой голос глухо увяз в этом густом тумане. Была бы у меня шерсть, она бы сейчас щеткой вздыбилась на холке. Окружающее меня пространство потеряло краски, будто кто-то стер весь фон, оставив меня в качестве оранжевой кляксы на белоснежном холсте. До меня только сейчас дошло, что, выходя из дома, Акира дал мне вчерашний ядовито-яркий комбинезон, а сам при этом облачился в светло-бежевый. Он сделал из меня мишень. А сам, как опытный охотник, слился с местностью воедино. Дыхание участилось. Я настороженно озирался по сторонам в попытке зацепиться взглядом хоть за какой-то видимый предмет. Безуспешно. Весь мир исчез. Нереальное чувство невесомости. Пространство медленно плыло по кругу, увлекая меня за собой. Голова кружилась от разряженного на высоте воздуха. Надо было срочно выбираться, пока не свихнулся. Поднявшись еще немного, я снова набрел на следы. Но они шли не вверх, а параллельно склону. Не давая возможности выбраться из туманной пелены. Акира точно играл со мной. Хищник загоняющий свою жертву поближе к логову. Неприятный холодок, зародившийся у меня в солнечном сплетении, расползаясь по венам, заставил напрячься еще сильнее. Слух обострился настолько, что мне казалось, будто мои уши оттопыриваются в попытке уловить хоть какие-то звуки. – Где же ты, Акира? – прошептал я одними губами, сжимая кулаки. И снова где-то сбоку послышался шорох. Я резко повернулся. Но шорох тут же стих, как одиночный выстрел. Еще немного постояв на месте, я медленно побрёл параллельно следам. Акира явно был где-то впереди. Но меня не оставляло ощущение, что кто-то идет следом за мной. Я спиной чувствовал его взгляд. Слышал шуршание шагов. Но стоило мне остановиться и все снова стихало. Вероятно, это все же шалило мое разыгравшееся воображение. Мозг, не получая никакой зрительной или слуховой информации, старался дорисовать окружающую меня картину самостоятельно. Вскоре склон стал более пологим. А после и вовсе перешел в ровное каменистое плато. Я наконец-то вышел из тумана. Снега на этой площадке практически не было. Его сметало непрерывно гуляющим здесь ветром. Пыльные клубы закручивались в небольшие позёмки и, цепляясь за каменистые преграды, издавали неприятное мрачноватое подвывание. Я устал настолько, что едва стоял на ногах. Хотелось сесть прямо тут, где стою. Однако мысль о том, что я понятия не имею, где оказался и насколько далеко отошел от дома, заставила меня сбросить снаряжение и подойти ближе к краю обрыва в попытке осмотреться. Вид отсюда открывался совсем иной. Подножья горы больше не было видно. Оно терялось где-то в тумане. Некоторые из вершин были теперь со мной на одном уровне. Да и остальные ненамного выше. Горизонта не было вовсе. Впереди одна сплошная белая пелена. И на её фоне я – яркая оранжевая мишень. Ничем не защищенный, уязвимый. Увлеченный созерцанием облачной бездны и оглушенный порывами ветра, я понятия не имел, что происходит у меня за спиной. Поэтому, когда что-то тяжелое опустилось мне на плечо, я вздрогнул так, что думал, из меня душа выскочит. Резко обернувшись, я увидел стоящего позади Акиру. – Как тебе вид? – спросил он, не глядя на меня, как тогда, когда я болтался на ремне в окне его офиса, и не дождавшись моего ответа, предложил, – пойдем ближе? – Зачем? – моментально отозвался я. – Хочу тебе кое-что показать, – вполне предсказуемо ответил Такаи и моё дежавю навострило уши. История повторялась. Чем это закончилось в прошлый раз, я помнил прекрасно. Повторений не хотелось. Да и кто может поручится за то, что в этот раз я снова отделаюсь легким испугом? – Я помню! Выше нас только небо, – постарался отшутиться я. Но шутка не сработала. Акира даже не улыбнулся. – Идём, не бойся. Здесь даже небо ниже нас. И он слегка подтолкнул меня к краю. «Господи, если ты есть…» – мелькнула в моей голове совершенно неожиданная мысль. Я никогда не был верующим. Но сейчас очень уж хотелось какой-то сверхъестественной помощи. Конечно, я сделал несколько шагов к краю обрыва. Не знаю, что было бы бо́льшей слабостью: согласиться или отказаться. Акира всегда ставил вопрос так, что мой отказ можно было принять за трусость, а мое согласие – за слабохарактерность. И то и другое в сущности -– малодушие. Так что выбор у меня был невелик. В этот момент я поймал себя на мысли, что вполне мог бы сейчас сам столкнуть его вниз. Достаточно было поднырнуть под его рукой назад, оказавшись таким образом у него за спиной. Потом нанести удар под колени, а как только потеряет равновесие и начет оседать, завершить дело легким толчком в спину. «Но что если я ошибся? Если он вовсе не угрожает мне. И я просто сам себя накрутил». – Ну? – спросил я, чтоб разбавить молчание. – Что ты хотел показать? – Смотри… – кивнул он вниз. Клубившийся под нами туман действительно создавал иллюзию того, что мы находимся над облаками. Выше неба. На самой вершине мира. Возможно рай и тот, к кому я обратился несколькими секундами ранее, были где-то совсем близко. Моё еще не до конца восстановившееся дыхание снова участилось. От головокружения к горлу подступила дурнота. Но беспокоило не это. Даже сквозь мягкую толстую ткань пуховика я отчетливо чувствовал, как тонкие длинные пальцы с каждой секундой все сильнее сжимают мое плечо. Словно зубастая пасть смыкает на мне свои челюсти. Вгрызается в мою плоть. Готовится к последнему фатальному рывку. Уже догадываясь, что на этот раз все зашло дальше некуда, я слегка повернул голову и произнес негромко, так что сквозь завывания ветра меня вряд ли было слышно: – Ты же сам не сможешь с этим жить. Однако Акира меня услышал и даже ответил. Спокойно, уверено и так же негромко: – Смогу. После такого признания сомнений в его намерениях не оставалось. Я попытался зацепиться за его комбинезон. Однако он будто ждал этого, тут же перехватив меня за запястье свободной рукой. Вторая, лежавшая на моем плече, вздрогнула и потащила меня по дуге вперед. Я не успел среагировать. Все было просто молниеносно. Одно движение и… Вам доводилось падать во сне? Помните то чувство, когда земля начинает уходить у вас из-под ног? Вы теряете равновесие. Испуганно делаете судорожный вдох. Воздух застревает у вас в легких. Летите под углом вниз… Помните, как вздрагиваете за долю секунды до удара? Как колотится взбесившееся сердце? Я испытал все это наяву. Я за секунду умер и воскрес. Впервые я почувствовал, как это страшно умирать. Теперь я знаю, почему обреченные на гибель так неистово цепляются за ускользающую жизнь в последнее своё мгновенье. …но он не столкнул меня вниз. Он протащил меня вперед, а когда я был уже на полкорпуса над бездной, вдруг рванул меня к себе. Безвольной марионеткой врезавшись в Акиру, я сбил его с ног и рухнул сверху сам. Я ничего не понимал, лишь почувствовал, как он крепко прижимает меня к себе. Как тяжело дыша, будто только что вырвал меня из лап смерти, что-то тихо повторяет на японском. Точно мантру. Точно заклинание. Пытаясь понять, что же все-таки произошло, я боялся пошевелиться. Акира не просто хотел меня напугать. Он реально собирался сбросить меня вниз. Но не смог. В последнее мгновение дал слабину. А ведь он не боится убивать. Я уверен, он уже делал это. И наверняка не раз. Но меня не смог. Осторожно высвободившись из рук своего несостоявшегося палача, я перевернулся на спину и остался лежать рядом с ним. На зубах премерзко скрипел песок. Я успел наглотаться пыли. Но это была такая ерунда в сравнении с тем, что могло бы быть. Под заунывное завывание ветра мы еще долго лежали, уставившись в небо на проплывающие мимо бодлеровские облака. Мне даже подумалось, что рядом со мной сейчас тот самый бодлеровский чужестранец со странными понятиями о любви, красоте, дружбе… Затем Акира порылся в нагрудном кармане, извлек сигаретную пачку и вытряхнул из нее две последние безнадежно изломанные сигареты. Повертев в руках, он показал их мне: – Теперь ты мне должен, Тимур. Я кивнул и, забрав у него обломки, ответил: – Я все тебе верну, Акира. Спускались мы, слава всем богам, не на вингсьютах, а на лыжах. Правда, и тут мне пришлось поволноваться. Акира всю дорогу вёл себя так, будто дал мне зарок непременно свернуть себе шею. Он собрал все трамплины, метался между редких деревьев и вообще вытворял бог знает что. Несмотря на рассеявшийся туман, он несколько раз совсем пропадал из виду, а потом выскакивал откуда-то, как чёрт из табакерки. Я же наученный предыдущим спуском вел себя благоразумно. Беспокоясь не только и не столько о собственной безопасности, я был почти уверен, что на этот раз мне придется вытаскивать Акиру из какой-нибудь ловушки. К счастью, до дома мы все же добрались без происшествий. Но Акира и там продолжал злится. Не знаю: на меня, на себя или на ситуацию в целом. При этом он упорно не хотел ничего объяснять. Я несколько раз пытался заговорить, но он лишь рявкал в ответ что-то на японском. И ему было наплевать, что я его не понимаю. Он вообще старался меня не замечать. Будто вчерашнего дня не было вовсе. Но для меня-то он был. И все мое нутро ныло, требуя продолжения. Я был одержим. Мне нужен был мой вчерашний ручной Айдол. Тем более, что он бы так близко. Но этот чёртов садист, несомненно, видя мое томление и расхаживая по дому с голым торсом, намеренно изводил меня тем, что держал на дистанции. Даже когда готовили ужин в четыре руки, он делал все, чтоб я не имел возможности к нему прикоснуться. Борясь со своими демонами, я сделал вид, что тоже потерял к нему всякий интерес. «Хочешь поиграть? Да, пожалуйста. Я принимаю правила этой игры». Так больше часа мы воротили друг от друга морды. Пока не оказались за одним столом. После нескольких коротких столкновений взглядами, почувствовав, что он наконец-то успокоился, я перешел в атаку: – Знаешь, а я даже рад, что в этом доме всего одно одеяло. Акира, мужественно поджал губы, чтоб не улыбнуться, и медленно скосил на меня глаза. Заметив в них похотливые искры, я дожал его тем, что «поиграл бровками» и, закусив нижнюю губу, состроил ту невинную гримаску, из-за которой девчонки называли меня ангелом. Глаза японского дьявола закатились к потолку, взгляд затуманился, поплыл по комнате, и сквозь прорезавшуюся улыбку раздался не то стон, не то вздох вперемешку с коротким: – Зараза… Акира резко подскочил со стула и рванулся ко мне. Но не тут-то было. Я тоже, сорвался со своего места, в два прыжка обогнул стол и, облокотившись о разделявшее нас препятствие, с улыбкой подмигнул своему охотнику. – Иди сюда, – рявкнул он. – Да, счас, – продолжая покусывать губу, парировал я. Он дернулся в одну сторону, я в другую, и снова замерли. – Иди сюда, я сказал. – Сам подойди и возьми, – продолжал дразнить я. Акира покачал головой и, добавляя в голос суровости, процедил: – Ну, держись. Резко оттолкнувшись от пола, он в один прыжок перемахнул через стол и схватил меня за голое плечо, но я успел вывернуться и кинулся в зал. Добежав до камина, я зачерпнул из вазы горсть презервативов, запустил ими в преследователя и метнулся в спальню. Там перескочив через кровать, я прижался спиной к стене и замер, изображая жертву, загнанную в ловушку. Акира вошел размеренно, скрестив на груди руки, в одной из которых он держал несколько пойманных блестящих упаковок. Облизав меня взглядом с головы до ног, он пружиня прошествовал прямо по кровати и, остановившись передо мной, театрально заглянул мне в глаза: – Попался? – Ты? Да! Попался, – нахально ответил я и повалил его спиной на кровать, падая сверху. Я сам поцеловал его. Я сам снова спровоцировал нашу близость. Я снова был сверху. Дважды. И я снова занимался сексом не закрывая глаз. Потому что в мире нет ничего более возбуждающего, чем лицо Акиры в момент соития.