Шот второй. Охота на Ласточку, или Выше только небо.

Дома я долго стоял под душем, слушая, как разрывается мой сотовый. Вероятно, Милана пыталась отыскать меня в беснующейся толпе клуба. И я мысленно молил ее даже не думать о том, чтобы поехать ко мне. Я не хотел ее сейчас видеть. Не мог. Перед глазами стоял силуэт Акиры. Так бывает, когда посмотришь на яркую лампу, изображение которой потом еще долго преследует тебя, куда бы ты ни посмотрел. Когда, наконец, телефон смолк, я добрался до кровати и, раскинув руки, рухнул на нее лицом вниз. Хотелось умереть. – Господи, да, когда меня уже отпустить? – промычал я в подушку. В груди ныло. Мне было реально больно. Меня ломало, как наркомана. А ведь с того момента, как всё случилось прошёл уже месяц. Я никогда так долго не болел. Да, я вообще не болел никогда, если уж на то пошло. В мире полно вариантов анестезии, купирующей любовные переживания: алкоголь, активная работа, новые отношения, путешествия и многое другое. Я никогда не зацикливался на расставании с кем-либо. Но сейчас вся моя система сбоила. Со мной творилось что-то невообразимое. Я ничего не хотел. И никого. «Ладно, пройдет, – пытался я успокоить самого себя, – Скоро все это закончится. Как только завершу дела, рвану в круиз. Прихвачу с собой пару девчонок. Может и Миха к тому времени успокоится. Устроим себе каникулы в Вегасе. Просажу на хрен весь куш с этой сделки. Не хочу этих денег. Дерьмово все вышло.» Я перевернулся на спину и уставился в зеркальный потолок. Там, на потолке лежал я. Почти голый, в одних трусах. Распластавшись на тёмно-голубом покрывале, я точно парил в небе. Вспомнилось, как мы с Акирой спускались на вингах. Как я орал вначале от страха, потом от восторга. Вспомнил его голос в шлемофоне: – Тимур, ты просто рожден летать. Ползать тебе ни к лицу. Я с силой закусил нижнюю губу, чувствуя, как намокаю ресницы. Еще этого мне не хватало. Совсем раскис. Да что за хрень со мной твориться?! К счастью и сожалению одновременно, мои размышления прервала трель домофона. Я болезненно сморщился, зажмуривая глаза, и ни то зарычал, ни то застонал, выпуская на волю свое отчаяние. Похоже этот ад меня никогда не отпустит. Трель смолкла, но через секунду зазвучала снова. Несколько раз со всей дури влупив кулаком в матрас, я все-таки встал с постели и поплелся открывать. Это могла быть только Милана. Наверняка сообразила, что я уехал домой без нее и примчалась наводить разборки. Что будет дальше, я знал от А до Я: вначале скандал, потом истерика и слёзы, потом бурное примирение, секс и в финале утренний кофе. Всё как всегда, по одному и тому же сценарию. Как же мне все это обрыдло. Добравшись до трубки домофона, я молча нажал кнопку разблокировки подъездной двери, открыл свою входную и сделал несколько шагов назад в ожидании появления моей истеричной фаворитки. Но, когда входная дверь распахнулась, в нее вошел совсем другой гость. Моё и без того истрепанное за этот вечер сердце еще раз дернулось и сдулось, как проколотый презерватив. Чуть больше часа назад я удивлялся тому, что встретил этого человека в ночном клубе. А сейчас он стоял в моей квартире, и у меня не было сил удивляться. Я лишь устало прижался спиной и затылком к прохладной стене, скрестил на груди руки и молча уставился на кармин его губ. Акира вошел немного растрепанный, смущенный, будто сам не ожидал, что окажется здесь и, видимо, тоже не знал, что сказать. Он восковой фигурой замер у меня на пороге, продолжая держать приоткрытою дверь, будто не мог решить остаться ему или уйти, и, не в силах поднять на меня глаза, уставился на мои голые ноги. От него пахло морозом, ментолом, мадерой… Он был явно пьян. Впрочем, не более, чем я сам. Немая сцена. Пятнадцатисекундный диалог двух пар легких, с шумом перекачивающих воздух, ставший вдруг густым и тяжелым. Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать… Секунда за секундой падали в копилку ожидания. Кто-то должен был заговорить первым. Девятнадцать, двадцать… Из подъезда донесся звук проезжающего мимо лифта, нарушив ритм нашего синхронного дыхания. Не выдержав, я оттолкнулся от стены, развел руки в стороны и сказал первое, что пришло мне на ум: – Смелее… Взгляд Такаи молниеносно взметнулся вверх. Он точно ждал именно этого сигнала. Раздался громкий хлопок ударившейся о проём двери. Или это был звук внезапно схлопнувшегося воздуха? И в образовавшемся вакууме наши тела просто врезались друг в друга. Жадными пьяными губами Акира непрерывно тыкался в мое лицо, обдавая запахом сигаретного дыма и алкоголя. Его ледяные с мороза руки тискали и сжимали полуголого, покрывающегося от холода мурашками, меня. И казалось ещё немного, и он попросту разорвет меня на части. И я был не против. Это было то, что называют счастьем. Все в один миг ушло на второй план. И то, что этот человек предал меня, подставил. И то, что я сам готовился ответить ему тем же. И все остальное летело к чёрту. Я пятился спиной, натыкаясь на мебель и дверные проемы, увлекая за собой этот ментоловый торнадо. И он послушно следовал в заданном мной направлении, выстилая пол от порога до моей спальни собственной одеждой. Ботинки, пальто, кашне, пиджак, жилет, галстук, рубашка, брюки, носки, трусы… мои… Его трусы чуть дальше, у самой кровати. А на кровати мы, сплетающиеся руками и ногами в клубок влюбленных змей. И никто из нас не требует бо́льшего. Мы просто дышим друг другом. Мы вжимаемся телами так, что кажется срастаемся кожей. Впитывая тепло друг друга. Мы утоляем наш тактильный голод. Секс? Секс – это не просто трение слизистыми оболочками. Он не там, не между ног. Секс он в голове. Иначе люди не смотрели бы порно. Не занимались бы сексом с закрытыми глазами, представляя рядом кого-то другого: актеров, моделей, кого-то недостижимого, но такого желанного в данный момент. Не изменяли бы друг другу. Когда рядом со мной Акира, мне не нужно закрывать глаза. Он – моя единственная страсть. Болезненная и неизлечимая. Он – мой Айдол. И все же я закрыл. Всего на секунду. Поддавшись блаженной неге, я закрыл глаза всего на секунду. А когда открыл, в не задернутое с вечера окно светило яркое утреннее солнце. А на той самой подушке, где совсем недавно покоилась голова Акиры, лежал ТТ. Небольшая, тихая, смертоносная машинка с накрученным на ее ствол глушителем. ТТ – пистолет Тульский Токарева. Или Тотоша, как его ласково называют знатоки оружия. Пробивная способность этого малыша такова, что с близкого расстояния он прошивает черепную коробку, как картонную. Насквозь. Вот такой памятный подарок оставил мне уходя Акира, достаточно красноречиво объяснив, чего ради приходил ко мне в гости. Секс? Да, что такое секс по сравнению с тем, что произошло между нами этой ночью? Эта ночь была в стократ откровеннее всего того, что случилось с нами в горах. Дала понять, что мы давно срослись в единое целое. Сиамские души, сиамские сердца. И если погибнет один, второму тоже не жить.