‒ Знаешь, Поттер, иногда я жалею, что предложил тебе опеку в туалете над дохлым троллем.
‒ Думаешь, надо было над живым? Чтобы он нависал над нами, капал слюной, вонял, а мы с тобой торопливо резали друг другу руки и уворачивались от дубины? ‒ поймав сверкнувший металлом взгляд, я мечтательно улыбнулся. ‒ И потом, ты всё время забываешь добавить, что жалеешь, что не сделал этого значительно раньше, к примеру в день моего распределения на Гриффиндор! Или в моё первое занятие по зельям! Ты был впечатляющим! ‒ Я прокашлялся, расправил плечи, вздёрнул подбородок: ‒
Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку. Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки.
Я постараюсь научить вас, как околдовать разум и обмануть чувства. Я расскажу вам, как разлить по бутылкам известность, как заваривать славу и даже как закупорить смерть.
И хотя я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие ароматы, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства… и лишь от вас зависит, овладеете ли вы тонкой наукой зельеварения! ‒ с чувством продекламировал я.
На некоторое время мой опекун замер, словно его окатило ледяной водой. Но я заметил, как дрожит у него мизинец на левой руке. Это бывает, когда Северус переживает внутри себя целую бурю чувств.
‒ Нет!
‒ Что «нет»?
‒ Ты не можешь помнить это в таких деталях!
‒ Почему это не могу? ‒ обиделся я. ‒ Ты меня тогда поразил!
‒ Я был шокирован тем, что ты так похож на своего отца, и откровенно сорвался на тебе.
‒ Сорвался, да, но ты же знаешь, что я отходчивый. Так вот. Думаю, прямо тогда ты должен был схватить меня в охапку, прижать к себе и сказать: "Будешь ли ты, Гарри Джеймс Поттер, мне сыном, как я буду отцом тебе?". Я бы крикнул: "да!" ‒ и мы бы убежали в закат, весело хохоча и переплетя пальцы.
Снейп передёрнул плечами в жесте отвращения, и я рассмеялся.
Мы сидели в ресторане после моего эпичного выступления на сцене большого зала Ильвермони в костюме Супермена, ну это для меня я был в костюме героя, а для Северуса ‒ в лосинах, поверх которых были надеты трусы. Он негодовал, пока я объяснял ему нетленность образа маггловского выдуманного героя, и я, чтобы не раздражать опекуна, вновь вернул иллюзию на место, оказавшись во вполне приличном костюме.
Выпускной у меня завтра, а сегодняшний вечер и я сам полностью принадлежат моему опекуну. Человеку, который помог мне забыть страшное детство и первые месяцы в Хогвартсе, чуть не сделавшие из меня пешку в жестокой игре беспринципного Дамблдора. Я научился улыбаться, я научился принимать помощь и любовь, я научился доверять, я научился быть счастливым.
Первое время было тяжело. Я истерил, капризничал, не доверял, не верил, что это надолго. Снейп психовал, срывался и сомневался. Но наше горячее желание идти навстречу друг другу помогло преодолеть и эмоциональную холодность Северуса, и мою недоверчивость. Говорят, что между людьми всегда десять шагов. Если сделал пять и не встретил своего близкого нос к носу ‒ он не близкий. Так вот. Всегда, в любой ситуации, как бы мы ни ссорились, как бы тяжело нам друг с другом ни было, мы с моим опекуном оказывались нос к носу.
Я поднял бокал и посмотрел на Снейпа, ставшего для меня отцом, наставником, другом, братом.
‒ Я хочу, чтобы ты выслушал меня без возражений, ‒ торжественно сказал я.
‒ Хорошо, ‒ напрягся он. Северус ‒ как взведённая пружина. Всегда готов к войне.
‒ Ты ‒ самый лучший, и я тебя люблю! ‒ я увидел, как вычурные губы кривятся, и кинул невербальное Силенцио. Скулы Снейпа пошли красными пятнами. Самой страшной пыткой для моего опекуна были открыто проявляемые чувства к нему. ‒ Я выяснил, что в мире существует около двух с половиной тысяч богов и богинь. Так вот, я выписал их имена и каждый день благодарю одного из списка за то, что ты тогда протянул мне порезанную Секо руку. На текущий момент я отблагодарил 2190 высших существ. Оставшийся список мне предстоит благодарить в течение следующего года.
‒ Ты ненормальный! ‒ в голосе опекуна я услышал восхищение и ужас одновременно. От избытка чувств он умудрился снять моё заклинание.
‒ Безусловно! ‒ согласился я. ‒ Но ты ведь меня такого любишь.
‒ Безусловно, ‒ печально признал сей тревожный факт Северус. Тема его любви ко мне была ещё печальней проявления чувств. Снейп считал, что недопустимая это слабость.
‒ Но помимо бога или богини, я ещё благодарю тебя. Каждый день. Потому что для моей вселенной ты стал персональным богом.
‒ Поттер, прекрати!
‒ Я Поттер-Принц, мой Лорд!
‒ Гарри!
Я поднял руки в защитном жесте. Когда надо остановиться, я знал, мы оба выяснили опытным путём.
‒ Прошу прощения, уважаемый лорд Принц, за свои неучтивые, но искренние речи.
Снейп закатил глаза. В этот момент нам принесли заказ, и некоторое время мы наслаждались едой. Сев заказал себе лосося в белом соусе с отварной спаржей в виде гарнира, я же огромный стейк с картошкой.
Сыто отвалившись, я отодвинул от себя тарелку, на которой осталась лишь косточка, веточка розмарина и ломтики чеснока, обжаренного в сливочном масле.
‒ Сыт, маленькое чудовище?
‒ Благодаря твоим зельям, не такое я и маленькое. Костюм Супермена мне, между прочим, пришлось заказывать размера XXL.
‒ Если бы я так ел, я бы не влез и в 6XL.
‒ Зачем тебе еда, если ты можешь пить кровь и ковырять мозги ложечкой? А они очень питательны.
‒ Не у всех! Твой, к примеру, как обезжиренный йогурт.
‒ Что, собственно, и спасает меня от посягательств.
‒ Мерлин, когда ты стал таким говорливым?
‒ Зови меня Гарри, Сев, не смущай!
Северус кинул в меня салфетку и решительно встал. Я не стал его задерживать. Я знал, что он меня не бросит. Мы это уже проходили. Первый год я отпускал его от себя только до туалета и в душ, и всё время отсутствия опекуна сидел под дверями, где он находился. Северус вначале злился, но потом понял, что это не моя блажь, а глубинная острая потребность, и всегда давал мне знать, что я не один. Что даже если я его не вижу, он рядом. Снейп либо комментировал этапы приготовления зелья, если работал в лаборатории, куда ход мне был категорически запрещён, хоть дверь была открыта. Либо пел, если был в душе. С его потрясающим низким богатым голосом особенно хороши были арии на итальянском. Остальное время он был рядом со мной. Мы вместе готовили, вместе читали, вместе спали, вместе производили уборку. Примерно через год я решился на посещение лекций, фактически отпуская ведущую меня руку. Школа Ильверморни не была интернатом с обязательным проживанием, хотя при ней был целый кампус с развитой инфраструктурой. Но были и те, кто приходил в школу только на пять часов, именно столько длились уроки с небольшими переменами.
Каждый раз, выпадая из камина, я бегал по дому и искал своего опекуна, ставшего опорой моего нового мира. И неизменно находил его. Даже если Северус отлучался в магазин или банк, то он старался подгадать время так, чтобы к моему возвращению с занятий оказаться дома. Как же я был ему благодарен за чувство облегчения и уверенности в завтрашнем дне!
А ещё я был ему бесконечно благодарен за кристальную честность между нами. На прямой вопрос я всегда получал прямой ответ. Северус постепенно рассказал мне всё, даже то, что именно он был тем человеком, который подслушал пророчество и передал его Тёмному Лорду. И я простил его. Потому что никто не мог предугадать, что это коснётся близких Снейпу людей. Информацию о том, что зельевар любил мою маму и ненавидел моего отца, я тоже получил в полном объёме. Так же как и то, что мой отец оказался не очень хорошим человеком... В правде вообще мало приятного, могу вам сказать. Но это никогда не останавливало меня от любопытства, а Северуса ‒ от искренних ответов. Выяснил я и причину его предвзятого отношения ко мне.
‒ Ты очень похож на отца. Внешне. Внутренне же ты как Лили ‒ смелый, открытый, добрый. Я любил её, Гарри, и люблю. Иногда я вижу отблеск своей любви в твоих глазах, и это согревает мне душу.
Это был тот редкий случай, когда Снейп проявил чувства сверх необходимого. Он всегда очень дозировано выдавал мне ласку, словно он скряга или же просто зельевар, выверяющий дорогостоящий компонент на аптекарских весах. Так оно, наверно, и было. Детство Северуса тоже не было беззаботным, хоть он и жил в полной семье. Я в стремлении узнать всё-всё о своём опекуне, выпытывал подробности, по малолетству не понимая, что ему может быть больно.
Постепенно в разговорах мы дошли и до Тёмного Лорда, и Дамблдора.
Первый, как оказалось, начал сходить с ума, так как, боясь смерти, создал очень страшную вещь ‒ крестраж. Это предмет, в который помещают осколок души, разорвав специальным ритуалом душу. Ритуал основан на человеческом жертвоприношении. Северус много рассказывал о Томе Реддле, ставшем впоследствии Тёмным Лордом Волдемортом, причём старался делать это максимально беспристрастно, чтобы я сам сделал свои выводы. И я понял, что тот действительно был великим волшебником, сделавшим непоправимую ошибку.
Он и правда не умер в 1981. Северус сказал, что он сталкивался с Волдемортом после его развоплощения. И что тот оставил все попытки найти меня после того, как узнал о моей клятве никогда никого больше не спасать. После того, как мы эмигрировали в Америку, Тёмный Лорд отыскал все свои крестражи, собрал их, обрёл тело в сложном ритуале, после чего покинул Англию для дальнейшего изучения свойств души и путей бессмертия менее чудовищными методами. По слухам он сейчас на Тибете, но это не точно. Мне, честно говоря, было всё равно, лишь бы он меня не трогал. На мои четырнадцать, возраст малого совершеннолетия, Тёмный Лорд прислал мне письмо, в котором приносил извинения мне и моей семье, и дал клятву, что больше не будет преследовать меня. К письму Темный Лорд присовокупил чек на такую внушительную сумму, что мы смогли приобрести дом в магическом квартале Салема.
Северус на мой вопрос, почему Том Реддл так поступил, пожал плечами.
‒ Не знаю, Гарри. Могу лишь предположить, что искреннее раскаяние является одним из этапов восстановления души. Душа ‒ это не тарелка, но даже посуда, разбитая на кусочки, при восстановлении Репаро необратимо утрачивает мелкие частицы, от чего становится уже не такой, какой была.
Я припомнил свои опыты с этим заклинанием и вынужден был согласиться: вещь выглядела вроде как обычно, но быстро ветшала и с каждым последующим заклинанием теряла удельный вес.
Дамблдор от магического отката так и не оправился. Оказывается то, что с ним случилось, ‒ это наказание Магии за то, что он, как мой опекун, сознательно подверг мою жизнь риску. Директор стал сквибом. Как объяснил Северус, Магия очень не любит, когда обижают детей. Альбус обретался нынче в трактире своего младшего брата, в Хогсмиде, после того как Хогвартс его буквально изгнал с должности директора: замок выкинул Дамблдора прямо из Больничного крыла, как только тот очнулся. Бедолага пришёл в себя в ночной рубашке и носках за пределами аппарационного барьера.
Но мне было не жаль бывшего директора. Дамблдор до сих пор был уверен, что я вздорный и неблагодарный мальчишка, предавший его и дело Света.
МакГонагалл написала Северусу большое подробное письмо, когда всё это случилось. Мы, прочитав его, недоуменно переглянулись с Северусом и пожали плечами. Мне прощение или извинения от бывшего опекуна совершенно были не нужны. Впрочем, как и ему ‒ мои.
Директором Хогвартса стал профессор чар Филиус Флитвик. Его заместителем так и осталась Минерва МакГонагалл. На место Северуса вернулся его прежний учитель ‒ Гораций Слизнорт. С Роном мы больше не виделись, но переписываемся до сих пор. Он встречается с Гермионой Грейнджер. После окончания Хогвартса они собираются пожениться, и мы с Северусом получили приглашения на их свадьбу.
Вот собственно и всё, что я могу рассказать о своей бывшей родине.
Северус работает в собственной лаборатории, поставляя зелья в алхимические, колдомедицинские, аптекарские лавки. Недавно с ним заключил контракт МАКУСА на Антиликантропное зелье, которое не имеет аналогов в мире. Также он пишет статьи и рецензии в "Вестник зельевара", ездит по конференциям и конгрессам. Я же избрал своей стезёй артефакторику. У меня есть маленькая лаборатория, в которой я работаю, в основном, с колдофото. Северус обучил меня менталистике, и я на основе воспоминаний создаю колдографии. Этот способ уникален настолько, что я его запатентовал. Он же стал моей выпускной работой. Лаборатория у меня пока скромная, но очередь на колдофото на год вперёд. Увы, в большинстве своём маги хотят запечатлеть тех, кого они так или иначе утратили. И я помогаю немного облегчить их горе.
‒ Ты о чём задумался? ‒ с подозрением спросил вернувшийся из туалета опекун.
‒ О том, что люди, которые обращаются ко мне, в большинстве своём кого-то потеряли.
‒ О...
Начало моему увлечению положили воспоминания о маме, которые мне Северус подарил на пятнадцать лет. Я с изумлением рассматривал эпизоды, пронизанные светом и любовью, где маленькая рыжеволосая девочка смеялась, плакала, делилась тайнами, жила, познавала мир, росла. Тогда я и захотел сделать для Северуса нечто более материальное, чем серебристая дымка в омуте памяти.
Как перенести мысль на фотобумагу? Виденное, но не запечатлённое на пластине из серебра? Патронус! Ментальный защитник вполне материален. Он колкий на ощупь, он может толкнуть, в моём случае поддеть на рога. Да, мой Патронус ‒ олень. Северус говорит, что такой же был у моего отца, забывая что у него самого ‒ лань. И отцом я считаю его, а не человека, которого совсем не помню. К тому же именно из-за Джеймса Поттера, бравого аврора, семья не покинула Британию, несмотря на то, что за ними устроил охоту сильнейший маг, а осталась под чарами Фиделиуса, которые пали после предательства близкого друга...
Да, печальную историю моего крёстного я тоже знаю. В 1993 году в аврорат кто-то подкинул клетку с крысой, оказавшейся анимагом Питером Петтигрю, другом моего отца, которого считали убитым. А мой крёстный, который якобы его убил, отсидел в Азкабане двенадцать лет по сфабрикованному обвинению. Сириус Блэк был не виновен! Вот во что превратилась правовая система магической Британии: кумовство, расхлябанность, непрофессионализм. Блэка даже не допросили. Он проорал в истерике, что Поттеры погибли из-за него, и вуаля, тюрьма гостеприимно открывает скрипучие двери.
Вышедший на свободу Блэк несколько лет лечился в Мунго, а потом приехал меня навестить. Одним визитом мы и ограничились, как только он обозвал опекуна детской кличкой Нюниус. У меня от злости случился магический выброс, и это в пятнадцать лет, и я, придя в себя, послал Блэка... назад, в Англию. Он засыпал меня подарками и письмами, но я на контакт не шёл до тех пор, пока он не прислал Северусу покаянное большое письмо с просьбой о прощении. С тех пор мы регулярно переписываемся, хоть больше так и не виделись. Возможно, я сделаю это, посетив свадьбу Гермионы и Рона.
Так вот, возвращаясь к Патронусу. Я научился воспроизводить образ увиденного мной человека или живого существа в виде Патронуса и фотографировал на заданном фоне. Так как воображение у меня было богатым, и я был внимателен к деталям, то и образы выходили не серебристыми и полупрозрачными, а такими, какими я их видел в чужих воспоминаниях. Очень редко я показывал это воплощение родным воочию, а не на фото. Но после того, как на меня напал отец погибшей недавно девочки, требуя вернуть его дочь, я больше этого не делал. И дело даже не в сломанной челюсти, а в том, что я в полной мере ощутил, как больно бывает тем, кто потерял близкого человека. Я никогда в осознанном возрасте никого не терял, но мне хватало эмпатии проникнуться чужим горем.
‒ Гарри, ты со мной?
‒ Ох, прости, Северус, задумался.
‒ Ты в порядке? ‒ спросил опекун, и я улыбнулся. Его "ты в порядке", сухое и чёткое, несло в себе такую гамму чувств, что я каждый раз вспыхивал, как нагретый солнцем миртовый куст. Я знал, что за этим стоит его беспокойство не только о моём физическом комфорте, но и о моём моральном состоянии. Сдержанный, внешне холодный Северус, как никто другой, мог меня понять, утешить, успокоить. ‒ Когда ты так улыбаешься, я буквально вижу, как твоё огромное сердце сочится ванилью и патокой, затапливая тебя до макушки, ‒ ворчливо произнёс Снейп.
‒ Это моя любовь к тебе.
‒ Фу! Мерзость!
‒ Знаешь, Северус, я, пожалуй, впишу в листочек ещё и всех второстепенных богов.
‒ Почему это?
‒ Мне моя благодарность высшим силам кажется недостаточной. Ты ‒ потрясающий!
‒ Это решительно невыносимо! Ты меня словно всего розовым вареньем измазал! Официант, счёт!
Я расхохотался, а Снейп зашипел на меня как гадюка.
***
Выйдя из самолёта, я глубоко вдохнул воздух отчизны и закашлялся. Пахло керосином, жжёной резиной и ещё какой-то гадостью. Снейп скептически выгнул бровь.
‒ Попрошу не оскорблять мои чувства к Родине! ‒ пафосно воскликнул я и получил невербальное Жалящее. Потирая зад, я думал, что за любовь к отчизне приходится платить. Хорошо, что люблю я её крайне редко и избирательно.
На такси мы добрались до Гриммо и вот мы стоим в чахлом сквере и читаем с бумажки острые буквы в завитушках.
‒ Тебе не кажется, что мы выглядим, как два дебила? ‒ спрашиваю я опекуна.
‒ Не проецируй свою интеллектуальную инвалидность на меня, ‒ отмахивается Сев.
‒ Эй, это не толерантно! Я просто альтернативно мыслящий!
‒ Мерлин, заткните его кто-нибудь!
Когда перед нами начинает прорастать тёмный особняк, сдвигая светлые маггловские домики, я замираю. Это очень сложная пространственная магия. Вау!
‒ Сев, ты уверен, что сможешь ужиться с Сириусом? Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя некомфортно.
‒ С каких это пор ты заботишься обо мне, а не наоборот?
‒ Ну, тебе уже 38, ты уже не молод, даже я бы сказал, что приближаешься к старости... ‒ с трагическим видом говорю я, и получаю такой возмущённый взгляд, что у меня начинают дымиться волосы.
Я с гоготом взбегаю на высокое закопчённое крыльцо и вламываюсь в дверь, сбивая с ног крёстного.
‒ Гарри, что случилось? ‒ вопрошает Блэк.
‒ На нас напали авроры!
‒ Кричер!
Я слышу гул и хлопок. За окнами становится темно. Снейп, стоящий над нами, валяющимися на полу, невозмутимо поправляет манжеты.
‒ Почему на нас напали авроры? ‒ растерянно спрашивает Блэк.
‒ Поздравляю, пёс, ты познакомился с тёмной стороной своего крестника.
‒ В смысле?
‒ Я хотел проверить систему защиты Гриммо, ‒ смущённо говорю я, почёсывая голову, за что получаю от Северуса по руке. ‒ Прости, Сири.
Крёстный некоторое время хлопает глазами, а потом разражается лающим смехом. Северус закатывает глаза и уходит куда-то вглубь дома.
‒ Мерлин, ты как Джеймс! ‒ я слышу в голосе Сириуса искренний восторг.
‒ Нет! ‒ в ужасе выпаливаю я.
‒ Да! ‒ слышу голос Снейпа из соседней комнаты.
‒ Сири, почему в окнах темно?
‒ Дом при угрозе нападения проваливается в подпространство. Выходить из него в такой ситуации нельзя, так как по сути сам дом является оболочкой пространственного пузыря.
‒ Вау! А всплывать мы будем?
‒ Нет! Я никого не жду и так... спокойнее. Сниму защиту перед переходом в "Нору".
Норой называется дом клана Уизли, где будет проходить свадьба Рона и Гермионы. Мы с Северусом решили, что всё же стоит посетить Англию. Тем более, принявший дистанционно род опекун давно хотел навестить родовой алтарь и пожертвовать ему толику крови. Кровью необходимо поделиться и мне, окончательно закрепляя нашу родственную связь перед Принцами.
Поэтому после ужина, прошедшего достаточно мирно, мы расходимся по комнатам. Завтра церемония бракосочетания, а послезавтра мы навестим законсервированный Принц-менор. И сходим на могилу мамы...
***
‒ Гарри? ‒ высокая стройная девушка с красиво уложенными гладкими волосами вызывает у меня чувство узнавания.
‒ Гермиона?
‒ Да!
Я обнимаю её, ощущая запах книжной пыли, осени и чернил. Удивительно, как пушистая смешная девочка изменилась, а её личный запах ‒ нет.
Перетаптывающийся за ней рослый рыжий парень, в веснушках, с широким улыбающимся ртом, точно Рон. Вот он почти не изменился, просто возмужал. У него огромные ладони, сильные руки и пахнет от него жжёной карамелью.
‒ Дружище! Ты так вырос!
Мы с ним почти одного роста, только он шире. В плечах, в талии, в бёдрах.
‒ Ты прям фотомодель! ‒ хохмит Рон. ‒ Вон, Чарли уже стойку сделал! Он предпочитает мужиков, так что береги свой бутон невинности!
‒ Чарли? ‒ спрашивает с подозрением Снейп, крутя головой и щуря глаза.
Ну, началось! Опекун трясётся над моей невинностью, как я над пирогом с патокой. Он считает, что до восемнадцати чувственный опыт может носить у меня исключительно платонический характер: то есть взгляды, пожатия рук, лёгкий поцелуй в губы, но с закрытым ртом! Мол, для магического ядра это плохо. Спасибо, хоть мастурбировать мне не запрещено. Более того, в двенадцать мне выдали книгу о половой гигиене мальчиков, где были не только описаны рекомендации по самоудовлетворению, но и целый трактат о пользе регулярного семяизвержения.
К чести опекуна могу сказать, что на самые стыдные вопросы он мне отвечал без запинки, позволяя утолить любопытство без излишнего смущения. Я знал о сексе всё! В теории. Я был самым подкованным теоретиком из своих сверстников.
Восемнадцать мне в июле, то есть через месяц, и Северус уже сварил смазку и купил презервативы. Когда я узнал об этом, хохотал как ненормальный. Иногда мне кажется, что опекун уверен, что 31 июля, ровно в 00:01 я выбегу голым на улицы Салема и крикну: "Налетай, кто хочет!" ‒ и меня возьмёт по очереди, или одновременно, целая толпа похотливых мужиков и дам. Так как со своими сексуальными предпочтениями я решил определиться на практике, какого пола окажется мой несчастный, но исключительно смелый партнёр ‒ я пока не знаю. Но точно знаю, что ему/ей придётся крайне нелегко. Потому что не для него/неё эта розочка цвела! Не для него/неё Снейп растил меня, свою...
‒ Северус, а кто я для тебя, если не кровиночка?
‒ Твариночка! ‒ буркает Снейп, придирчиво рассматривая коренастого крепкого парня с загорелой кожей и чуть выгоревшими медными волосами, который ёжится под его пронзительным взглядом.
‒ З... здравствуйте, профессор Снейп! ‒ говорит он неуверенно.
‒ Я бы пожелал вам хорошего дня, мистер Уизли, но я в этом не уверен, ‒ цедит сквозь зубы грозный зельевар, и я утыкаюсь крёстному в плечо, потому что мне срочно надо порыдать от смеха. А когда к нам подходит очень красивая девушка с огненными волосами, и Рон представляет её как свою сестру, давно мечтающую познакомиться со знаменитым Гарри Поттером, Северус начинает напоминать мне тролля из туалета, когда тот увидел одновременно слишком много целей для убийства.
‒ Что с ним? ‒ шепчет мне Сириус.
‒ Он трясётся над моей невинностью, как драконица над яйцом, ‒ сквозь смех выдавливаю я.
‒ Иди ты! ‒ Сириус раскрывает синие глаза. ‒ Так я тогда присоединюсь к этому клубу! Это прикольно.
‒ Пёс ты! ‒ обиженно говорю я, отворачиваясь и галантно кланяюсь раскрасневшейся и неимоверно прекрасной Джинни, как представил сестру Рон.
‒ Мне приятно познакомиться, великолепная мисс. Правда, моему опекуну и моему крёстному это не так приятно, так как они берегут свой цветочек от любых матримониальных посягательств до 31 июля сего года.
‒ Что, и даже от добрачного блуда? ‒ делает огромные глаза девушка, мгновенно включаясь в игру.
‒ От него особенно! Потому что брак без секса ещё возможен, а вот секс до брака ‒ ни-ни!
Обернувшись, с удовольствием разглядываю вытянутое лицо Сириуса и застывшее лицо Северуса, а потом, подхватив за руки Чарли и Джинни, убегаю в толпу, смеясь от души. Может мне не размениваться и потерять девственность одновременно с двух сторон, между сестрой и братом?
***
Это был отличный день. Церемония была простой, безыскусной, но очень искренней. Огромный клан Уизли собрался весь. От малышки Мари-Виктуар ‒ первого младенца большой семьи за последние семнадцать лет ‒ дочки Билла Уизли и француженки Флёр, в девичестве Делакур, до гранд-дамы Мирюэль, которой было сто с гаком.
Столы были расставлены прямо во дворе и накрыты шатром. На лавках вперемешку сидели как лорд Прюэтт, так и сапожник из Оттери-Сен-Кэчпоул ‒ деревни рядом с "Норой". Я познакомился с очень милыми и доброжелательными людьми. Всё же Британия без Тёмного и Светлого Лордов за семь лет их отсутствия сильно изменилась. Люди стали более открытыми, расслабленными.
Молодые жених и невеста, соединившие свои сердца под аркой из цветов, лихо отплясывали в круге близких, хлопающих в ладоши, а я сидел зажатый между пьяненьким Сириусом и напряжённым Северусом.
‒ Ну что, папаша и крёстный, заклинание Вирджин кидать в меня будем?
‒ Я тебе доверяю, Гарри, ‒ невнятно промямлил Блэк. Он выиграл конкурс "семь цветов", где быстрее всех выпил коктейли, представляющий семь цветов радуги, после чего смог наполнить магией огромную чашу для пунша чистейшим как слеза джином.
‒ Мы дома поговорим, Поттер, о твоём поведении!
‒ Ну, Се-е-ев! ‒ занудил я. ‒ Я просто оторвался!
‒ Ты не тромб, чтобы отрываться! ‒ рявкнул опекун. ‒ Кто признался в любви сразу трём девушкам и двум парням, и отправил их ко мне просить своей руки?!
‒ Чё, правда?! ‒ икнул Сириус. ‒ Малыш, ты как Джеймс! ‒ выдал крёстный, и я поник. Самым худшим для меня было сравнение с биологическим отцом.
‒ Прости, Северус, ‒ покаянно сказал я. ‒ Я, кажется, действительно перегнул палку.
‒ Я дал согласие, ‒ вдруг сказал Снейп и, я замер.
‒ К... кому?
‒ Троим. Такому распиздяю, как ты, нужна триада, один не справится.
Если опекун использует обсценную лексику, значит, всё серьёзно. Я мгновенно протрезвел и развернулся к нему.
‒ Я серьёзно, Сев. Кому?
‒ Луне Лавгуд, Джинни и Чарли Уизли.
‒ Это чересчур! ‒ осипшим голосом произнёс я. Обе девушки были потрясающими и Чарли тоже красавчик, но трое! Серьёзно?!
‒ Завтра в Принц-меноре заключим помолвку.
Вскочив, я забегал перед лавкой, на которой, прямой как палка, сидел опекун и скукожился ошарашенный крёстный.
‒ Нет! Я против! ‒ решительно сказал я.
‒ Всех или кого-то одного? ‒ въедливо уточнил Снейп.
‒ Против брака в принципе! Мне даже восемнадцати нет, какой брак, Сев?! ‒ в моём голосе звучали панические нотки.
‒ А, ну хорошо.
Я споткнулся, упал и, подняв всклокоченную голову, с возмущением посмотрел на зельевара.
‒ Чем ты опять недоволен, маленькое чудовище?
‒ Ты меня развёл?
‒ Да. Не только же тебе надо мной глумиться!
‒ Фух.
Я упал лицом во влажную от росы траву, перевернулся и посмотрел на тёмное бархатное летнее небо. Рядом, плечом к плечу, улёгся Сириус.
‒ Слушай, и вы так всё время? ‒ с любопытством спросил крёстный.
‒ Ага.
‒ Я рад. Я не думал, что Снейп окажется таким... хорошим отцом. Я бы не... В общем, он ‒ крутой!
‒ Очень!
‒ Вам не надоело меня обсуждать? ‒ раздалось над нами усталое.
‒ Нет, ‒ в унисон ответили мы с Сириусом и рассмеялись. Снейп закатил глаза, прихватил нас за одежду одной рукой и щёлкнул пальцами другой, перенося нас на Гриммо. На руке у него был уникальный универсальный портал-кольцо, который можно было настраивать на любую точку перемещения.
Мы рухнули с крёстным на пыльный ковёр гостиной и снова расхохотались. А потом в начищенном боку пузатой китайской вазы я увидел в отражении мягкую расслабленную улыбку Северуса и понял, что он очень меня любит. Я никогда ему не скажу об увиденном, но по возвращению в Америку сделаю себе колдографию именно с этим моментом, чтобы хранить её у самого сердца.
