The Name of the First Hate

Мысли терзали президента Л'Мэнберга неясное даже ему количество времени. Он путался в бесконечных нитях своего сознания, не понимая, к чему в итоге пришел и что это ему дало. Да, он в очередной раз прогнал Квакити, сказал, что ненавидит его. Но что ему с этого? Что это ему даст? Разве Уилбур почувствовал себя счастливым? Почувствовал себя лучше? Что-то вообще может заставить его чувствовать себя лучше? С очередной мыслью не о самом лучшем решении, Уилбур поднялся с кресла и подошёл к окну в половину стены, вглядываясь в виды его города. А его вспомнят? Солнце только недавно взошло в самый зенит. Как жаль, что его закрывали тучи, из которых так и льет дождь, который, кажется, не собирается заканчиваться в ближайший час точно. Капли воды бьют по стеклу, создавая даже в какой-то мере приятный звук, но предательски погружая в мысли и странные желания. Резкое движение, меньше минуты шустрого передвижения крупными шагами, которые Уил не запомнил. Да и вряд ли запомнил бы. Он стоит на своём балконе. Холодно. Капли дождя неприятно бьют в лицо, будто обжигая. Президент неуверенно садится на довольно неплохо выглядевшую перегородку лицом к выходу с балкона. Эта перегородка, вроде, должна защищать от падения, а не становится помощником в нем, но разницы вроде не было. Сейчас. Вещи можно использовать по-разному, все-таки. Сут глубоко вдохнул. Легко оттолкнулся, почти не прикладывая никаких сил, и завалился назад, прямо в открытое окно. Не было никакой эйфории от полета. Не было чувства свободы. Был только дикий страх, паника, сжимающая горло, и все тело напряглось так, будто собиралось бороться с гравитацией и вцепиться в сам воздух, только чтобы остановить падение, но этого не произошло. В ушах играет любимая музыка — одинокий и давящий гул. Прикрыв глаза, Уилбур наслаждается легким ветром и прядями, лезущими в лицо. Даже минуты не прошло, хотя, казалось, тянулась целая вечность. Он не столько почувствовал удар, сколько услышал его. Боли, внезапно возникшей так резко и так сильно, было слишком много, чтобы мозг мог ее осмыслить, вместо этого он предпочел укрыться в темноте. Хватаясь за отголоски сознания, он чувствует горячую кровь на своих щеках. Что-то такое же теплое касается его руки, волос. Крови было много. Багровая жидкость растекалась недалеко от тела, смешиваясь с дождём. Это должно было быть концом. Уилбур, как ни в чем не бывало, стоит у окна. В той же позе, смотрит туда же, чувствует то же. В смысле.. Он не чувствовал боли, нет. Он чувствовал угрызения своих мыслей и все то же странное желание, которое он не помнил. Хотя в глубинах сознания был панический страх и падение. Тогда перед глазами буквально пронеслась вся жизнь и всё здание, с балкона которого он падал. Это желание дало о себе знать в резком порыве активного движения, которое было уже более отточенное, но все еще смутно вспоминающееся. И вот он снова сидит на перегородке балкона, отпускает ее, толкается назад. То же самое. Тот же страх, уже менее заметный, более быстрый по ощущениям полет. Боль, темнота, обжигающее ощущение крови. Снова, снова и снова. Суту понадобилось около семи, а то и десяти повторений этого прежде, чем на последнюю попытку понять, что он прожил это и не раз. Что-то возвращало его обратно, не давая погибнуть. Время будто упрямилось, заставляя президента ходить по кругу прежде, чем он осознает, что это ничего не даст. Тусклый свет в комнате нагнетал обстановку и юноша бессильно сполз на пол. Бесчисленные слезы стекали по его щекам, тело тряслось от непонятного озноба. Хотелось кричать, но он будто онемел. Лишь тихие стоны боли эхом отталкивались от стен комнаты, давя на сознание. Во рту пересохло. Казалось, что на груди лежит незримый груз, мешающий дышать. Невыносимая боль вперемешку с паникой сводила с ума. Сут замер, не имея возможности пошевелиться. Тело била крупная дрожь. Сердце юноши стучало с неимоверной скоростью. В горле встал ком. Нежданные слёзы всё сильнее лились из глаз, но парню было далеко не до этого. Он не понимал, чего добивается, что делает. Не понимал, почему это происходит с ним. Хотелось просто покончить с этим раз и навсегда, но что-то попросту не давало ему оборвать эту историю. Он слышит голоса, кричащие о чем-то. Неразборчивые, многочисленные голоса. Какие-то из них до боли знакомы, какие-то он слышит впервые. Они словно ругаются на непонятную Уилбуру тему. Он прижимает колени к себе, зарывается пальцами в волосы, тщетно пытается заставить себя успокоиться. Голоса раздражали, не давали сосредоточиться. Было ощущение, что Уилбур и правда сходит с ума.