***
Уилбур простоял на балконе своего пентхауса почти всю ночь, смотря вдаль и иногда отвлекаясь на мелькающие силуэты. И ему постоянно казалось, что где-то здесь, в Л'Манбурге, бродил Квакити. Но он уверял себя, что это лишь паранойя. Сут клялся себе, что если он увидит, что Квакити перешёл границу его страны хотя бы на шаг, он лично свернёт ему шею. Но противоречивые мысли будто кричали друг на друга: один голос твердил, что от миловидного парня нужно избавиться, лично позаботившись об этом, но другой требовал понять то, что Уилбур думает о нём на самом деле и осознать свои чувства к этому безумцу, как считал президент. Но разве он сам не был безумным? Он покачал головой, томно выдыхая. Солнце скоро взойдёт, если небо не затянут тёмные, будто свинцовые тучи и не начнётся очередной ливень, которые уже так осточертели Суту и жителям города. Просто стоять на балконе вскоре надоело, если быть честным. Потому президент неторопливо покинул его, возвращаясь в ещё более менее тёплую комнату с желанием надеть что-то более презентабельное и выйти прогуляться по городу. Что он и сделал. Вскоре на нём была стандартная униформа президента Л'Манберга. Не то, чтобы она была особо теплой, как хотелось бы, но хотя бы что-то.***
С его выхода на улицу прошло не больше пятнадцати минут, а он увидел приторных и, как ему казалось, фальшивых улыбок и услышал слащавое "доброе утро, господин президент" столько раз, сколько в жизни у него не было. Но всё же он требовал от себя спокойствия, ведь это чистая формальность. В ответ на приветствия и пожелания доброго утра он лишь натянуто улыбался и коротко кивал, чуть прибавляя шагу, пока не пропадал из чужого поля зрения. Он направлялся к границе. Точнее, ко входу в город. Он был один, так что угадать, откуда мог бы прийти Алекс, было не сложно. Сут был насторожен. Ему не нравилась подозрительная тишина и спокойствие. Он взглянул в небо. Как и ожидалось, голубую лазурь небосвода затягивали дождевые облака, обещающие скорый дождь. Вскоре показался силуэт человека, к которому у президента были противоречивые чувства. Он отступил назад, тяжело вздыхая и дожидаясь, пока этот человек не подойдёт ближе. Никто иной, как Квакити собственной персоной. Его выдавало драное пальто, пропахшее каким-то дешёвым алкоголем, явно много раз зашитое, взъерошенные чёрные волосы, которые, на удивление, были подстрижены. Уилбур уж думал, что основатель Лас-Невадас(который его же и взорвал) забыл, что такое обрезка волос. Но всё же, в мыслях было одно лишь отвращение, которое чудом не показывал президент. — Что опять привело тебя в Л'Манбург? Мы уже говорили об этом, — твёрдо начал Сут, не давая пришедшему сказать и слова. — Проваливай отсюда, иначе я тебе своими же руками шею сверну. — на последних словах голос Уилбура дрогнул, заставляя вспомнить о тех чувствах в отголосках его мыслей. — Да ла-а-адно тебе, Уилби, — Квакити ухмыльнулся. — Неужели ты так не хочешь встретиться со старым другом? От этих слов президенту стало не по себе. Он на момент скривился. — Мы никогда не были друзьями и ты знаешь об этом, Алекс. Уходи отсюда. Не смей больше приходить в мой город. Квакити пожал плечами. Его ухмылка стала откровенно ублюдской и будто раскрывала его всего. Ты никогда не знаешь, что на уме у этого человека. Он мог сказать тебе то, что ты хотел бы услышать лишь ради того, чтобы ты сделал что-то, что ему нужно. Ему нельзя было верить ни при каких обстоятельствах. — Ну что же ты, Уилбур? Разве ты не помнишь всё то, что с нами было? Наши теплые отношения? — Кью явно хотел задеть чувства президента. — Ты ведь говорил мне, что та-а-ак дорожил мной. — Вот именно, что дорожил. Сейчас ты для меня никто и звать тебя никак. Я ненавижу тебя. Проваливай и не смей больше здесь появляться. — Ты ведь знаешь меня, я не уйду, — улыбка на миг пропала с лица Алекса. — Не уйду, пока не прекращу восхищаться тобой и твоими словами о ненависти. Это начинало выводить Уилбура из себя, он с трудом сдерживал желание разбить Алексу лицо. Но осознание того, насколько неуверенно он говорил о том, что ненавидит бывшего президента Лас-Невадас, будто ударило его чем-то тяжелым. Он вздохнул. — Чего ты хочешь? — Уилбур попытался сказать это жёстким голосом, но он снова предательски дрогнул. Алекс подло улыбнулся, не давая ответа. Они простояли в тишине несколько минут прежде, чем кудрявый снова заговорил. — Уходи. Не хочу ничего слушать. — Сут нахмурился, разворачиваясь к Квакити спиной и спешно уходя из его поля зрения. Кажется, его мысли вновь начинали противоречить друг другу, будто раскалывая Уилбура на две личности, между которыми, кажется, ему рано или поздно придется выбирать. Как жаль, что в его случае поговорка "с глаз — долой, из сердца — вон" не работала. Хотя, хотелось бы. Интересно, а от шрама на мыслях можно избавиться?