Истина в зеркалах.

4-ая неделя. Среда. Я не проснулся: Я в панике и ужасе открыл глаза. Именно просто открыл глаза, потому что остальное тело болело и не хотело двигаться, как после двенадцатичасовой тренировки. Моральное состояние было еще более ужасным: Перед глазами все еще была картина Арсения в крови, а я будто стоял среди зеркального лабиринта, стараясь найти тот ракурс, с которого соберу себя полностью, а не часть ноги или руки. Медленно мои глаза посмотрели вниз, то есть вперед: Это судя по всему была комната Арсения. Я был в ней, помню все еще ту ситуацию. Я заставил себя резко подскочить с кровати, с дикими болями будто ломая все тело, потому что меня волновал Арсений. Я видел его мертвым, и видел ту тварь. Но только я подскочил, сзади на кресле что-то дернулось. Мне потребовались все свои силы, как моральные так и физические, чтобы обернуться. От моего резкого подъема Арс дернулся, выныривая из полудремы, и смотря на меня сонными, но большими глазами. Привычного огонька, точнее, капельки в них не было. Даже все его спокойствие, которое всегда таилось где-то на донышке по краям синих глаз вмиг испарилось. Я рухнул спиной на кровать. По тело разлилось облегчение, опять же, будто я бежал марафон, но в горле было слишком сухо. -Воды,-Прохрипел я, и все еще сонный Попов тут же подорвался, вроде бодро а вроде нет, растерявшись. Потом кивнул на тумбу рядом. Там стояла вода с нурофеном. Нахера мне нурофен- я так и не понял. Мне пришлось сильно повозиться: Арсений помогал мне встать, потому что все болело неистово, еще он помогал мне выпить эту ебучую таблетку и только тогда бросив короткое, сухое но при этом очень красноречивое “Отдыхай.” ушел на кухню, закрыв дверь. А я и не мог ничего сделать, только повиноваться, раскидывая руки в морскую звезду и закрыв глаза. Спать не хотелось категорически, но тело ломило от усталости. Я все думал: Арсений здесь, живой, невредимый, но что тогда произошло? Почему он такой напуганный? Это было ведение, правда, или, блять, что? На кухне послышался второй голос. А потом третий. И четвертый. И лишь через минуту, я узнал их: Паша и Борисыч. Третьего не узнал. Но для меня и так нахождение этих двух не было неожиданностью, ведь я знал об их дружбе, но как минимум было сюрпризом. Что они тут забыли? Этот вопрос хотелось задать в лицо всем присутствующем там, на кухне, поэтому я на пробу пошевелил рукой. Потом ногой. Похоже, я был в той же одежде, что и…Что и до: Бледно-розовое худи с черными штанами. Даже кольца с браслетами на месте. К слову, тело как по волшебству теперь не так ломило, хотя пролежал я от силы минут пять-десять. Не уж то Нурофен такой сильный? Встал я кое-как, и точно так же кое-как вошел на кухню. Дверь открылась бесшумно, но Паша, единственный стоявший ко мне лицом, замолчал, смотря на меня. Теперь обернулись все: Вот теперь это было неожиданностью. Паша, Борисыч, и, о какая неожиданность, Нурлан Алибекович. Кого кого, а его тут точно не должно быть: Он, к слову, молчал, лишь хмурясь. Остальные ничего кроме необъяснимого волнения не выдавали, но по их лицам было видно- ни слова на этот счет не скажут. -О, Антоха, привет. А я-то думал, что тебя в институте не было…-Задумчиво протянул Борисыч, все так же спиной подпирая стену. Остальные, за исключением Нурлана, стояли в проходе по обе стороны от дивана. Они внимательно следили. Я посмотрел на настенные часы: Четыре дня. Заебись. Мало того, что “проспал”, так еще и “проспал” вообще и далеко не самым лучшим образом. В голове зависла мысль. -А вы с Нурланом Алибековичем, почему не в институте? У вас же еще практика вроде должна быть…-Пародируя, насколько хватает сил Борисыча, я состроил такую же задумчивую мину. Силы потихоньку прибавлялись, будто черпаясь из ниоткуда. Борисыч рассмеялся, хотя-бы немного развеивая гнетущую атмосферу. -Вопросом на вопрос, иж какой хитрюга. -Вытирая невидимую слезу с улыбкой сказал он, потом посмотрел на Сабурова. Потом добавил. -Можешь не Вы-кать, мои правила ты знаешь, а Нурлану вообще…-Сергей неопределенно махнул на задумчивого Нурлана, смотрящего в стену рукой. -Похуй. Сабуров тут же, как по щелчку повернул на него голову, мол, “Не матерись при ребенке!”, на что Борисыч тоже махнул рукой, отвечая “Все свои.”. Теперь гнетущей атмосферы будто и не было, особенно после того, как заржал Паша. За ним и Сережа. Идеальная парочка, оба те еще шутники… -Как ты? -Невзначай, но требовательно спросил Арсений. Я только кивнул, подразумевая “нормально”. День жестов какой-то. Арсений ушел на кухню, оставляя меня один на один с моим педагогами. Иронично, на самом деле получается: Все они, работают в моем институте, а Арс просто тоже меня учит, только слегка другому. Вообще, не один на один. Я видел все, что происходит на кухне, особенно с моего ракурса, и видел, как Арсений, запрокидывая голову целиком вливает в себя бокал вина. На столешнице стояла вторая бутылка вина. Видимо, в их обществе все уже подвыпили. -Антон-Антоха-Шаст, -Улыбнулся Воля. -Не подох там, не? А то этот тиран наверняка тебя споить пытается. -Все понимающе кивнули, а я улыбнулся. Ну, не прям споить пытается, но вина и виски предлагает с завидной регулярностью: Как не приду к нему, так предлагает выпить. Видимо, он светские беседы ведет исключительно с бокалом хорошего вина. -Я-то не подох, а вы как там с Ляйсан? -Паша нахмурился. Остальные стояли тихо. Видимо, никто не хотел ворошить этот мешок с хрен-пойми-чем. Я постарался отшутиться. -Детей уже завели, а? -Атмосферу это не разбавило, хотя, может, это так только для меня, но плечи Паши тут же опустились, хотя хрен знает когда он их вообще поднимал. Он вымученно ухмыльнулся, наклоняя голову и качая ей. С кухни вышел Арсений. Он быстро шел ко мне, а когда дошел, пихнул в живот, заставляя отойти назад. Когда я оказался обратно в комнате, потому что до этого дальше порога не продвигался, Арсений закрыл дверь. Не оборачиваясь спросил. -Что было? -Тихо так, шепотом, угрожающе, но напугано. За дверью тихо шуршали: Скорее всего, собирались уходить, поняв настрой Арсения. Только я его понять не смог. -Кто ты? -Ляпнул я первое, что пришло в голову. Вопросом на вопрос- Гений Антон Андреевич Шастун! Конечно, придумали это до меня, но в настолько неподходящих ситуациях пользуюсь этим только я. Плечи Арсения напряглись, и он развернулся: Весь бледный, испарина на лбу и взъерошенные волосы. Он сполз по стене, садясь на пол, смотря куда-то в прострацию. Я сел на кровать, неудобно повернув шею и смотря на него. Тело еще болело немного, хотелось лечь, но я держался. Он закрыл глаза и нахмурил брови. Я тут же понял, что сейчас будет что-то интересное. -Как думаешь, сколько мне? -Мягко, тихо и слабо спросил он. Ну заебись. Я ожидал чего-то масштабного, какую-то историю что раньше он был суперменом но потом он проиграл злодею и теперь прячется от него, а сейчас понял, что скоро сдохнет и ему нужен приемник…Эх, Арсений. Все испортил. -Ну-у…Двадцать девять-тридцать? Или тебе на самом деле шестнадцать? Или сорок восемь? -Тут же добавил я, сощурив глаза. Хотелось чего-то необычного: Игривость и любознательность выползли во мне в самый неподходящий момент. Уголок губ на лице Арсения дернулся. -Антон, мне сто шестьдесят семь. -И сказал еще так, как какую-то вещь, которую при всей очевидности долгое время не признавал. Но даже при таком тупом сравнении, сказать что я ахуел- ничего не сказать. Вообще, слишком много слова “ахуеть” в моей жизни в последнее время. Но, тем не менее, сейчас оно точно подходит. А еще, в моей голове тут же начали пролетать тысяча и одна ассоциация с теми самыми манхвами, где точно есть Тацуми (на русском Ким-пак-шкаф), супер-сильный тысячелетний красавчик, и Вакаса (на русском номер 2 Люк-пак-хуй), супер-пупер-мега омежка шестнадцати лет. Конечно, не совсем наша ситуация, но тоже подходит. Я не знаю почему, но я даже засмеялся, правда коротко и нервно. Нервно, не потому, что я как-то не ожидал этого от Арсения, а потому…А потому. Объяснения нет. Все, на этом можете отстать. Арсений тоже ухмыльнулся, -И что ты ржешь? -Теперь спросил как-то строго. Я ничего не отвечал, мы так сидели минут пять-десять: За дверью, да и в принципе в квартире кроме нас уже давно никого не было, поэтому стояла гробовая тишина. Арс теперь тоже молчал, все еще не открывая глаз, а я все думал: Хорошо, сто шестьдесят семь лет, знает то, чего не знает никто, владеет всякими там способностями, и… -Арсений, -Тихо и хрипло, как после страстного секса: Замените слово “секса” на “молчания”. -Откуда ты меня знаешь? -Вопрос будто удар куда-то в грудь, и судя по резко поднявшемуся и опустившемуся кадыку Арсения, не для меня одного. Он медленно поднял руки и потер лицо, глаза до сих пор закрыты, будто откроет их, и увидит всю жестокость мира, с которой я еще особо не сталкивался, но уверен: Арсений точно сталкивался. -Я…Ммм…-Явно думает как начать, а я и не тороплю: Не хочется, уж лучше вопросы съедят меня заживо, чем я его потороплю. Он и так выглядит не особо-то, похоже, и с его нервами тоже не особо-то, и тут лишняя спешка явно ни к чему. -Тебе было два года. Дом, Пожар, я только пробовал пробиться в мире, как герой, а не сумасшедший-шизофреник: Пожарный, отвага, адреналин, азарт, все дела, да и моя способность была к месту. Мог спокойно ходить в огне, как родной, все такое…-Он усмехается, ностальгически как-то, и замолкает. Я не пытался даже сложить пазл, желая услышать полную историю, но те самые фантомные сильные руки вновь ощущаются чуть ниже лопаток, и тело вздрагивает от холодка, прошедшему по спине. Я уже догадался, уже узнал правду, но все еще хотели дослушать. Хотел до посинения, до кругами перед глазами, но Арсений все не спешил: медлил, то-ли собираясь с мыслями, то-ли наводя интригу. Я хотел было открыть рот, требовать хоть какого-то продолжения, но он снова сделал все за меня. -Я зашел в огонь, как в свой дом. Все тушили пожар, а меня, вдвоем с Пашей, отправили внутрь: Мы огня не боялись, знали, что где-то в нем есть наше спасение. А потом, я увидел тебя, когда уже смерть подавала тебе свою костлявую руку. Это была далеко не первой, хоть и моей последней вылазкой: Мне пришлось отречься от звания пожарного. Паша пытался, пытался спасти их, но когда открыл дверь их спальни, закричал: Это было первое на моей памяти появление Сокара. Создал я его давно, позабыл уже о нем, а тут он мало того, что появился, так еще и материализовался, хотя до этого рассчитывался исключительно как какой-то дух, призрак…-Последовала пауза, к счастью, недолгая. -И вот, Паша кричал “Беги!”, а я, с огромным замешательством тут же подхватил тебя и выбежал из здания: Знал, Паша сильный, справится. И вот, я, с маленьким тобой, выбегаю из здания, только заметив: Огонь достал до меня. Я чувствовал жар, который раньше никогда не чувствовал, а потом, смотрю на тебя, и понимаю: Я отдал силу тебе. -Он замолкает, подбирая предложения, а я, немигающим взглядом, смотрю в пол. На периферии, вижу движение: Надеюсь, что Арсений хоть как-то пошевелился, но вместо Арсения взгляд падает на зеркало напротив, сбоку от Арсения: Сзади меня, снова стоит туман, со своими пожирающими, волчьими глазами, окутывая меня будто изнутри. *** Конец близок, мой век недолог, как оказалось. Что делать: Теперь не знаю я. Правду, выдал как на духу, но чую что близко он подобрался. А ведь не я его цель, его цель маленький и несчастный Огонек, что был приговорен на смерть. Я клянусь всем богам, которых знаю: Я породил, я и уничтожу.

А госпожа, что промолчала, Молчит и по сей день: Никто не знает правды той, Что от нее бежала. Никто не знает мысли той, Что от нее страдала. Ведь не узнают, верно быть. С собой в могилу унесет, Всю тайну двух сердец, Что так отчаянно милы, Но так прекрасны и несчастны.