Ветивер и нарциссы

      Дни летели за днями. Деревья сменили листву, Черное Озеро подернулось льдом, загнав Гигантского Кальмара на глубину до наступления весны, пожухла и вскоре завяла трава, сорвались с неба первые снежинки, несмело кружась в воздухе, они вскоре превратились в настоящий снегопад. Хогвартс готовился к Рождеству. В залах и коридорах сверкали гирлянды, повсюду висели венки и мишура. В Большом зале стояло двенадцать огромных елок, украшенных золотыми звездами, серебряными шарами и мерцающими огоньками. На столах горели свечи, а из каминов тепло пахло дровами и корицей.       Гермиона сидела за дальним столом в библиотеке и что-то строчила в дневнике. Она любила Рождество в Хогвартсе, но всё теперь стало другим. Прошедшие полгода изменили ее взгляд на привычные вещи, показали, что после войны нет места для былой школьной вражды, и они давно уже не дети, они как-то резко встали взрослыми и решали свои проблемы, смело глядя вперед. Кто бы мог подумать, что реставрация школы так сблизит ее и Малфоя… Невыносимый, чванливый говнюк, которым она всегда его считала, оказался вполне сносным помощником, и как ни странно, неплохим собеседником. Он много рассказывал о детстве, о родителях, которые возлагали на него кучу бестолковых обязанностей, о собственной переоценке ценностей и о роли Северуса Снейпа в становлении самого Малфоя. У каждого должен быть кто-то, кто даст подзатыльник, а после — напоит чаем. Именно благодаря таким людям мы и становимся достойными личностями. У Гермионы была профессор Макгонагалл, а у Драко — его крестный. Как Гермиона узнала от профессора Снейпа, суть снятия проклятия заключалась в том, чтобы принять его и отпустить, принять друг друга и простить врагов. Так просто и так невыносимо сложно: пройти через боль, чтобы исцелиться. Эдакий поствоенный катарсис. Шрам на запястье больше не болел. За спиной маячил Малфой, и Гермионе впервые за полгода было спокойно. Она почти не обращала внимания на шум и смех вокруг, пока не услышала знакомый голос.        — Привет, Грейнджер. Третий том диссертации по Защите Магических Существ пошел, как продвигается работа? — спросил Драко Малфой, подойдя к ней со своим обычным насмешливым выражением.       Гермиона подняла голову и показала ему язык. Он заглянул через плечо в ее блокнот, почесал переносицу, но никак не прокомментировал.        — Это — моя новогодняя или, скорее, рождественская резолюция, Малфой. Ты знаешь, что такое Рождество? — спросила она с издевкой.        — Конечно, знаю. Это то время года, когда все дарят друг другу подарки и едят до отвала. А еще это то время года, когда ты становишься еще более занудной и скучной. — ответил он с ухмылкой.        — Нет, Малфой. Это не только про подарки и еду. Это про доброту, прощение и любовь. Это про то, чтобы быть счастливым и делать счастливыми других. Это про то, чтобы давать новогодние обещания и стараться их сдержать. — возразила Гермиона.        — Новогодние обещания? Что это такое? — спросил он с недоумением.        — Это когда ты обещаешь себе или кому-то что-то хорошее или полезное на следующий год. Вот ты что пообещаешь себе? — спросила она.        — Я? Я ничего не обещал себе. Зачем мне это? Я и так прекрасен. — ответил он самодовольно.        — Ой, да ладно. Мистер-сама-скромность. У тебя полно недостатков, которые ты можешь исправить. Например, ты можешь быть более дружелюбным, вежливым и учтивым. Ты можешь быть более открытым к новому и разному. Ты можешь быть более честным, справедливым и смелым. Ты можешь быть более… — начала перечислять Гермиона, но Малфой перебил ее.        — Хватит, хватит. Я понял. Ты хочешь, чтобы я стал как ты. Но это невозможно. Я Малфой, а ты Грейнджер. Мы слишком разные. — сказал он.        — Нет, я не хочу, чтобы ты стал как я. Я хочу, чтобы ты стал лучше. Лучше себя. Лучше того, кем ты был раньше. Я хочу, чтобы ты стал счастливее. — сказала она.        — Счастливее? А зачем мне это? Я и так счастлив. У меня есть все, что мне нужно.        — Нет, Малфой. Это не все, что тебе нужно. Тебе нужны друзья, которые будут любить тебя не за то, что ты Малфой, а за то, что ты Драко. Ты проделал большой путь за эти полгода, чтобы так просто от всего отказаться в угоду своим бестолковым слизеринским амбициям, а еще…        — Стоп, Грейнджер! Я понял! Не нужно читать мне очередную нотацию в духе: Как-стать-лучше-за-тридцать-дней. Если бы я пытался стать лучше, мы бы убили друг друга еще в процессе реставрации школы. А так, мы просто были собой.       Гермиона надолго замолчала, обдумывая его слова. А ведь и правда. Они не бравировали, пытаясь переиграть друг друга в пресловутой борьбе факультетов, не пытались доказать, кто умнее, не сыпали проклятьями исподтишка. Они были собой. Она сидела с ним до четырех утра, когда боль в шрамах не давала ему спать, он приносил ей чай и оставлял на библиотечном столе под угрозы Мадам Пинс, которые строгая ведьма щедро сыпала ему на голову. Они гуляли вокруг Черного Озера и потом профессор Снейп от всей души отчитывал их за неугодное поведение, но отработки так и не назначил. Они работали до седьмого пота в теплицах, и потом профессор Спраут отпаивала их липовым чаем собственного сбора. Они драили кубки в Зале Славы и торжественно обещали профессору Макгонагалл, что слава обязательно вернется в Хогвартс. Они разыскивали по коридорам школы перепуганных первокурсников и просили привидений быть с детьми помягче. Они делили один на двоих бутерброд, когда им случилось помогать Хагриду принимать роды у единорога и с благоговением наблюдали за магией момента.       Они простили друг друга, потому что им удалось простить самих себя.       Гермиона подвинулась, освобождая место для Малфоя.        — Итак, давай придумаем себе новогоднюю резолюцию…       Пахло ветивером и нарциссами, какао, хвоей, и чем-то еще, чем-то таким, что скрывает в себе Амортенция и надежда на будущее.       Приближалось Рождество. И всё было хорошо. Конец.