Познавая любовь, я познаю ненависть

— Войско Кригана Старка соединилось с армией Кермита Талли и движется на Королевскую Гавань, — произнес лорд Корлис, указывая пальцем на карте их примерное расположение и дальнейший путь, — нужно что-то предпринять, Ваша Милость. Лорд Велирион выглядел неважно — не каждый стойко вынесет пленение принцессой Рейнирой — но даже малейшим жестом не выдал свое состояние. Алисса должна была бы испытывать к нему ненависть и неприязнь за то, что он встал на сторону ее сестры и сражался за нее — но внутри была только усталость. — Разве людей, нанятых из Вольных Городов, не хватит? — спросила матушка, нервно заламывая руки. Она тоже выглядела хуже, чем Алисса помнила — рыжие волосы потускнели, лицо осунулось, а под глазами залегли глубокие тени. Мать часто обхватывала себя руками, будто пытаясь удержать расходящийся по швам рассудок, дергалась и замирала на месте испуганной птицей. Даже на их маленьком собрании королева-в-цепях находилась номинально — Алисса читала в карих глазах желание сбежать в детскую к близнецам Хелейны и маленькой Дейнерис. Сердце пронзил укол жалости. — Они не успеют прибыть, — покачал головой лорд Корлис. Матушка резко отвернулась от него, впиваясь ненавидящим взглядом в карту. Она часто заморгала — должно быть, старалась не расплакаться от осознания того, насколько их положение было ужасным. Рейнира была мертва, они победили, но что это принесло, кроме нового витка страданий? — Я советую вам сдаться, Ваша Милость, — обратился к ней лорд Корлис, но его тут же прервали голоса: — Нет! — Ни в коем случае! Алисса молчала. Мать посмотрела на нее с паникой в глазах, со страхом — Алисса знала, что ее согласие сломает бывшую королеву окончательно. Она отвернулась, не в силах выдержать этот взгляд и понимание той силы, которую мать вложила в ее уста. Они потеряли слишком много — слишком многих. — Вы думаете, лорд Старк проявит милосердие к моей сестре? — раздался хмурый голос Дейрона с другой стороны стола. Лорд Корлис пожал плечами. — Что еще нам остается? У них оставался единственный выживший дракон Санфаер, да сын Рейниры Эйгон, но все в этой комнате прекрасно понимали, что зеленые проиграли тоже. Последнее войско, верное им, было разбито. Надо было удержать остатки того, что осталось. — Я поговорю с ним, — решила Алисса, — лорд Десница прав — больше нам ничего не остается. Никто не возразил, пусть Дейрон и тревожно хмурился. Но что им еще оставалось? «И почему должна решать я?» — мрачно подумала Алисса, чувствуя, как немилосердно болят плечи от свалившейся на них ответственности. Перед переговорами с лордом Старком мать поймала ее за руку и приблизила к себе. После захвата Королевской Гавани Рейнирой она почти потеряла рассудок — потери надломили Алисенту Хайтауэр сильнее, чем это смогли бы сделать долг и время. Мать поцеловала ее в лоб и притянула в объятия. Алисса неловко обняла ее в ответ, чувствуя под руками выпирающие ребра. Она не знала, что сказать, не привыкла, что матушка, считающая ее своим главным разочарованием, так ярко и отчаянно выражала любовь — стоит ли врать и говорить, что все будет хорошо? Когда у них что-либо было хорошо? — Не позволь ему убить себя, — исступленно прошептала мама, ласково пропуская сквозь пальцы жидкие светлые волосы. Алисса только кивнула, внимая стуку ее сердца. Лорд Криган Старк оказался младшее нее, счастливее нее и довольнее жизнью — Алисса подавила жалкие ростки зависти, пока рассматривала юное лицо северянина. Он был суров и справедлив, верен своим словам и клятвам, но Алисса вдруг почувствовала себя старухой рядом с ним. В ее сердце уже давно пришла зима. — Мой племянник Джейкерис мертв, — сказала Алисса, пока северянин с опаской рассматривал ее, — а его мать погибла на улицах столицы. Вам больше некому хранить данное слово. За кончину Рейниры ей стоило благодарить Джоффри — говорят, Сиракс сбросила их с неба на улицы столицы, где дело завершила обезумевшая от вседозволенности толпа. Алисса не испытывала к ним жалости — сестра получила соответствующий ее жизни конец. — У королевы остался сын. Алисса хмыкнула — а ее статус королевы лорд Старк проигнорировал. — Эйгона радушно принимают в Красном замке, — произнесла она. Эйгон, сын Рейниры, мальчик с испуганными глазами, который боялся вымолвить слово при их первой встрече. Может, он ждал, что Алисса прикажет его убить, как только увидит — может, так и стоило сделать — но она оставила его в живых. Глаза его, фиолетовые, робкие, были так ей знакомы — она знала другого мальчика с такими же глазами, и жизнь его закончилась немилосердно рано. Алисса не стала дожидаться ответных слов Хранителя Севера, сказала первой: — Он женится на моей дочери. Она потянулась к кубку — никакого вина, ее тело отказывалось принимать его — и пригубила подслащенную воду с лимоном. Криган Старк нахмурился: — И кто из них будет на самом деле править Семью Королевствами? Алисса позволила себе улыбнуться — этот вопрос она с лордом Десницей обсуждали не раз. — Оба. — Разве это возможно? — Поверьте, возможно, — Алисса поставила кубок на стол, — я с моей матерью и братом будем наставлять их в умении править до вступления во взрослый возраст. Криган Старк нахмурился — или это было его обычное выражение лица? Алисса не была так близко знакома с немногословными угрюмыми северянами, чтобы с легкостью распознавать их эмоции. — И какова вероятность, что наследник не погибнет до своей коронации? — не стал юлить он. Алисса в ответ тоже решила быть предельно честной: — Будет ли кому-нибудь из нас от этого выгода, лорд Старк? Ваша клятва точно дамоклов меч над нашими хрупкими шеями, — она горько усмехнулась неприятной правде, — столько Таргариенов уже погибло. Стоит ли продолжать этот кровавый танец? Взгляд Старка изменился — презрение и настороженность в его глазах сменились искренним удивлением. И что ему показалось интересным в ее осунувшемся лице, потрескавшихся губах и непомерной усталости во взгляде? — Мне нравятся ваши слова, миледи, — признался Криган Старк, — но я хотел бы задержаться в столице на некоторое время. «Я хочу проверить их действительность», — повисли в воздухе его настоящие намерения. — Конечно, — кивнула Алисса. Это было лучше, чем она могла надеяться. Вечер Алисса решила встретить на одном из балконов Красного замка. Подкрадывающаяся зима холодила драконью кровь, и она завернулась в теплую шаль, опираясь на перила и рассматривая развернувшуюся перед ней столицу. Казалось бы, город пережил столько всего, а смог выстоять и продолжал существовать, оставаясь все таким же грязным и шумным. Алисса услышала краем уха шарканье и стук дерева о каменную поверхность пола. — Сир Марстон, — приказала она, прежде чем посетитель явил себя сам, — пропустите моего брата. Номинально Алисса оставалась королевой — пусть король и пропал под Божьим Оком — и королевские гвардейцы защищали ее, оставаясь тенями за хрупкой женской спиной. В реальности же Алисса стала регентом при малолетней дочери. Это потом они решили соединить Дейнерис узами брака с Эйгоном, когда отмели идею о коронации Дейрона и матушкино предложение о женитьбе Дейнерис на сыне Хелейны. Решение о равном браке пришло в последнюю очередь, но это было вынужденным компромиссом — все понимали, что так, наверняка, не получится, но это был единственный безболезненный выход из ситуации. Чем-то пришлось бы пожертвовать в любом случае — и Алисса пожертвовала свободой выбора для дочери. Делало ли это ее похожей на собственную мать? Или Алисса так никогда и не смогла бы добиться этого? Иногда она вспоминала свои глупые детские мечты: иметь рыжие волосы, лишь бы напоминать хотя бы внешним обликом матушку, или проснуться однажды с членом между ног, только бы не замечать в ее карих глазах застывшую тень разочарования. Дейрон медленно подошел к Алиссе. Он опирался на клюшку и старался не морщиться от собственной медлительности — брат так и не рассказал, как он смог выбраться из Тамблтона. Какой ценой. Алисса не спрашивала — каждый из них имел право на секреты. Или она просто не хотела слышать его ответ и предательски дрожащий голос. Легче было притвориться, что все было как раньше. Что Дейрон остался надежным плечом, в которое можно было поплакаться, на которое можно было опереться. Алисса привыкла видеть на его лице мягкую улыбку да нежность во взгляде, но теперь все это исчезло, точно море смыло счастье с ранее пышущего молодостью лица — Дейрон более не улыбался и стал часто хмуриться. Его тело покрывали ожоги, которые причиняли боль, и от брата часто исходил запах макового молока. И взгляд его был полон безнадежной пустоты — Тессарион из Тамблтона не выбралась. Иногда Алисса думала, что Дейрон ей завидовал. Санфаер смог выжить, пусть битва с Лунной Плясуньей его и потрепала — но что ему, взрослому дракону против хрупкой молодой драконицы? Санфаер перекусил тонкую шею Лунной Плясуньи точно ветку, а затем пожрал Бейлу. Алисса не чувствовала вины за то, что не остановила его — дочь за сына, не правда ли, дядя Деймон? Ты мстил Эймонду, не мне, но я принесла жертву в ответ, уравняв счет. — Наслаждаешься видом? — спросил Дейрон, вырывая ее из безрадостных воспоминаний. Алисса повела плечами. — Я хотела пойти в Драконье Логово, но… — она замолчала и глубоко вздохнула, чувствуя знакомую вонь столицы. До Драконьего Логова Алисса не дошла — после беременности и тяжелых родов она потеряла большую часть сил и так и не смогла до конца восстановиться. Теперь Алисса постоянно уставала и чувствовала себя слабой и неповоротливой. Даже стоять долго не могла — колени начинали дрожать, а ноги подкашивались. Дейрон ничего не ответил. Наверняка, ему было больно это слышать — Алисса помнила, с каким восторгом он всегда говорил о своей прекрасной драконице. Неудивительно, что после ее гибели он отказался от возможности снова летать в небе и отверг предложенное ему драконье яйцо. — Думаешь, — задумчиво спросила Алисса, обхватывая себя руками, — мы справимся? Она повернулась в сторону Дейрона, мысленно содрогаясь от вида шрамов на его лице. Алисса никак не могла привыкнуть к этому, как не могла спокойно воспринимать болезненную необходимость матушки постоянно проверять ее и удостоверяться, что она еще жива. Что же это противостояние с ними сделало. — Я не знаю, — честно ответил Дейрон, опираясь на перила, — хочется верить, что тебе удалось договориться со Старком, но я уже давно перестал верить во что-то хорошее. Алисса хмыкнула, признавая его правоту. В них уже давно не было ни счастья, ни радости — только мрак и упадок, тоска и пустота. — Мне страшно, — призналась она с дрожью в теле. После родов она никак не могла согреться, — с того момента, как Эймонд убил Люка, я боюсь даже своей тени, и этот страх не проходит. Дейрон вздохнул. В его взгляде мелькнуло сочувствие и тень той знакомой из детства нежности. — Иногда я не хочу жить, — прошептала Алисса, — думаю о том, как отравлюсь или повешусь, только бы не просыпаться в этом дерьмовом мире. Дейрон опустил голову. — Я тоже, — тихо признался он, — никогда не думал, что это так сложно — искать причины просыпаться по утрам. Алисса кивнула и отвернулась, окидывая взглядом вечно живой город. Ее ноша, бремя, ответственность. — Ты, мама, Дейнерис, дети Хелейны, — перечислила Алисса, — мои причины, чтобы жить. Она не упомянула Санфаера, не желая причинять Дейрону боль. Она замечала, как его глаза стекленели каждый раз, когда ее дракон взмывал в воздух — и сердце тоскливо ныло. За что ее доброму милосердному брату досталась такая доля? — У меня тоже, — сказал Дейрон, и Алисса нашла в себе силы улыбнуться уголками губ. На следующий день Алисса направилась в детскую. Ожидаемо там оказалась матушка — дни свои она проводила с Дейроном и Алиссой или здесь, в окружении оставшихся в живых внуков. Алисса была не против, лишь бы только мать смогла оправиться от пережитого ею горя. — Алисса, — произнесла мама, заметив ее, — как хорошо, что ты пришла. А я уже хотела идти к тебе. На руках бывшей королевы умостилась Дейнерис. От улыбки дочери внутри Алиссы что-то привычно дрогнуло. Она подошла к матери, которая без лишних слов передала ей ребенка. Дейнерис была тяжелой — еще при рождении она оказалась неожиданно крупной, громкой и здоровой. Это Мейлор был болезненным и слабым, задумчивым и молчаливым, и вспоминать его все еще было сладостной пыткой. Дейнерис улыбнулась ей и агукнула. Уже сейчас, спустя несколько месяцев после рождения, она была шумной, а что будет потом? — Она похожа на него, — заметила матушка, наблюдая за ней. Алисса хмыкнула, не в силах игнорировать ее слова. Еще одной пыткой было то, как сильно Дейнерис напоминала своего отца — в отличии от Мейлора, который пошел в нее — точно Эймонд напоследок оставил жестокий подарок. Разрез глаз, черты лица, даже извечное упрямство во взгляде — маленькая копия. Может, стоило назвать ее Висеньей? Послышался смех — дети Хелейны играли на полу. Живые и светловолосые, они напоминали Хайтауэров только цветом глаз. Интересно, что они подумают о матери, когда вырастут и узнают правду о ее судьбе? Хелейна покинула их, не вынеся силы своего выбора — она не смогла жить с мыслью, что обрекла своим решением Мейлора на смерть. Мама ничего не говорила о гибели сестры, но Алисса умела слушать. Говорили, что светлые волосы покраснели от разлитой крови, что миловидное лицо исказилось до неузнаваемости, что грудь пронзили острые пики, на которые Хелейна неудачно приземлилась при падении с Твердыни Мейгора. — Ма, — произнесла Дейнерис. Упорная девочка — уже сейчас пыталась выговорить заветное слово. Алисса улыбнулась уголками губ, игнорируя сжимающую ее сердце тревогу. Мейлор никогда не называл ее матерью, потому что для него она бы выросла самой худшей из всех. Для Мейлора мамой была Хелейна с ее рассеянными улыбками и ласковыми объятиями. Будь она жива, кого бы попыталась назвать матерью Дейнерис? Алисса прижала дочь к груди — будь Хелейна жива, они никогда не позволила бы ей приблизиться к своему ребенку. Это она рожала Дейнерис в грозу, это она мучалась долгие недели и потеряла молоко, истекала кровью, лишилась парочки зубов и собирала в ладони клоки волос, это она отдала остатки своей красоты ради жизни дочери. Все, что Алисса делала с момента рождения Дейнерис, было ради нее. И что это, если не доказательство того, что она была не худшей в мире матерью? Руки задрожали, и Алисса неловко покачнулась. Матушка мгновенно оказалась рядом, забирая Дейнерис. — Тебе надо больше отдыхать, — обеспокоенно сказала она. Алисса отмахнулась от ее слов. — Разве ты смогла хоть раз отдохнуть за все эти годы? Матушка кривовато улыбнулась — раньше между ними не было такой искренности и откровенности, но горе сблизило и сплотило крепче кровных уз — и кивнула: — Нет. Долг королевы состоит в том, чтобы заботиться о королевстве даже во вред себе. Алисса хотела сказать, что она никогда не желала быть королевой и нести это бремя, но вовремя прикусила язык. К чему этот спор, если ничего нельзя изменить? Пустые слова. Ей оставалось молча смотреть на мать, все еще красивую, несмотря на отпечаток горя, укравший часть ее великолепия — вместо бескрайнего лета теперь она напоминала Алиссе увядающую осень. Солнечные лучи ласкали потускневшие рыжие волосы и тонкий стан, привычно превращая маму в Матерь, изображенную на фресках в септе. И это также привычно вселяло в Алиссу странное спокойствие. Ночью она пришла к Дейрону, гонимая кошмарами и страхом одиночества — в темноте любой шорох вызывал панику. Алиссе часто снилась тьма, точно болотная тина, из которой невозможно было выбраться и спастись, либо обезглавленное тело Мейлора и слова, сказанные его тихим голосом: «Где ты была, Алисса?» (никогда — мама). С Дейроном переживать ночи было легче — они отчаянно хватались друг за друга, пытаясь удержать остатки рассудка и не шагнуть в пучину отчаяния. Алисса прижалась лицом к груди брата. От него пахло маковым молоком — значит, сегодня боль оказалась для Дейрона особенно невыносимой. Алисса должна была почувствовать сожаление, но, в противовес своим чувствам, запах только успокоил ее и позволил расслабиться в ласковых объятиях. Их ждало туманное будущее, валирийский Лед Старка висел над их шеями, но здесь и сейчас Алисса отбросила все тревожные мысли и прикрыла глаза. Может, с Эймондом было бы легче. Он нашел бы, как договориться со Старком на своих условиях — или вовсе, наплевал на дипломатию и сжег бы войско северян сидя на спине Вхагар. — Когда я вышла замуж за Эймонда, я мечтала по ночам, чтобы моим мужем оказался ты, — призналась шепотом Алисса, — и чтобы мы так в обнимку лежали всю ночь. И вот ее мечта исполнилась — но стоило ли платить за нее такую цену? — И о чем ты мечтаешь теперь? — тихо спросил Дейрон, ласково целуя ее в лоб. Алисса могла сказать так много слов, могла бы столько всего произнести, перечеркивая все, что было, но правда от этого бы не изменилась — красная нить проходила сквозь их жизни и связывала крепче любых желаний и пустых мечтаний. Но та клятва, данная перед Новыми богами, действовала до сих пор, раз Алисса никак не могла забыть своего пропавшего мужа. — А сейчас я мечтаю только о том, чтобы он вернулся.