Абсолют: Тип Земля

      Темнота всегда была и остается одним из наиболее универсальных и могущественных источников страха для человечества. И этот страх был вписан в каждого на генетическом уровне. Испокон веков, когда древние предки ещё жили в пещерах и зависели от костров для света и тепла, темнота символизировала неизвестность и опасность. Темнота ночи воплощала в себе бесконечное чувство уязвимости, когда наши собственные чувства и воображение начинают играть злые шутки с уязвимым и беспокойным от тревоги разумом. Ведь во тьме могут скрываться не только реальные опасности, но и монстры, созданные буйным воображением. В этой неясной, искусственно порожденной атмосфере тревоги даже самые обыденные звуки и тени могут принимать устрашающие формы, вызывая подспудное чувство неуверенности, а иногда и неконтролируемого ужаса. Когда кровь стучит в ушах, а тело так и норовит резко отшатнуться на любой фантомный звук в ожидании того, что в той стороне к тебе крадётся ужасный монстр, но ничего не найдя глазами твоё тело замирает в облегчении. Ведь твой внезапный выброс страха оказался беспричинным и напрасным. Но стоит тебе обернуться обратно, как твоего затылка тут же касается теплое зловонное дыхание того самого монстра, которого ты так боялся, и про которого ты думал, что его не было во тьме. И вновь твои волосы становятся дыбом, и вновь для тебя нет безопасности в непроглядной ночи.       Люди не приспособлены к темноте, у них недостаточно острые глаза, чтобы видеть сквозь неё при недостатке света. У них недостаточно чуткий слух, чтобы отличить обычный шелест листьев от поступи хищника, который выбрал человека своей добычей. У них недостаточно чувствительное обоняние. Во тьме человек не более, чем беспомощный младенец. Ночь и тьма — это друзья монстров и хищников, но не людей.       И эту истину на собственном опыте остро прочувствовал молодой ученик древней ведьмы, которая скинула его во всеми богами забытое ущелье, где тьма была настолько густой, что даже его самое сильное магическое пламя не могло развеять ту больше, чем на пару метров вокруг него. А ещё в этой тьме обитали сотни отвратительных паукообразных монстров, от которых, из-за его одного неправильного решения, теперь нужно было отбиваться изо всех сил, чтобы не стать их перекусом. И ему пришлось буквально за считанные секунды изобретать методы, как преодолеть царившую в глубоком ущелье явно ненормальную темноту, скрывавшей сотни плотоядных обитателей, которые заметили его и теперь жаждали его плоти.       От первых двух бросившихся на него паукообразных монстров он отбился удивительно легко и небрежно, всё же в его памяти были свежи воспоминания о том, где они были, и как пытались накинуться на него. А потому было не сложно, двумя точными взмахами посоха-копья, разделаться с теми. Вот только на этом его фора закончилась. В этой ситуации он принял единственно верное с его точки зрения решение — бежать, со всех ног, не важно куда, лишь бы не стоять на месте легкодоступной мишенью. Ты не сражаешься с превосходящим тебя по численности врагом, не обладая даже минимальной осведомлённостью о том, что твориться вокруг тебя!       Любила же Скатах устраивать ему жаркие свидания с отвратительно мерзкими существами! Но меньше жалоб и больше бега!       Бег в кромешной тьме был самым разумным и легким делом, ему нужно было иметь хоть какое-то представление о том, куда он драпал от наступающих ему на пятки восьмилапых уродцев с человеческими головами. Чтобы ненароком не прибежать в чью-то пасть, или не упасть в яму, или банально не запнуться об корягу под ногами. И подгоняемый реальной опасностью разум лихорадочно выдал подобие решения проблемы заполнившей всё ущелье черноты. Руна Совуло показала хоть какой-то результат в том, чтобы противостоять здешней тьме, пускай всего на пару метров вокруг, пускай на миг неосторожного моргания глазами, но это лучше, чем ничего! Да и не было у него ни возможности, ни времени подумать над другим вариантом, его вот-вот настигнет орда огромных голодных пауков.       Следующие несколько минут слились для подростка в череду вспышек. Буквально. Лишь краткими вспышками солнечного света он освещал себе путь, по которому убегал что есть сил. Вспышка и перед ним камень, который нужно перепрыгнуть. Вспышка и ему в лицо растопырив все восемь мохнатых лап и оскалив уродливую пасть, полную десятков тонких с иглу клыков, бросается паук размером с собаку. Вспышка и ему нужно пригнуть голову, чтобы не зацепить лицом низко висящую ветку. Вспышка и впереди обрыв, который не перепрыгнуть.       — Ааааааа! — Окружающая, спасающего свою шкуру бегом, парня тьма поглощала не только любой источник света, но и гасила любой звук и вибрации. А потому громкий крик во все легкие, который в нормальной ситуации заложил бы ему свои собственные уши, в этой тьме даже не достиг его ушей в первую очередь.       Он вложил всё, что у него было в отчаянный прыжок вперёд, дергая в воздухе ногами и руками, в попытке долететь до далёкого противоположного края. И он допрыгнул. Правда тут же завалился спиной назад, одна из его ног неловко соскользнула с каменистого края, и он резко сиганул телом вниз. Лишь в последний миг он сумел зацепиться левой рукой за край уступа и не улететь в ещё одну пропасть, дно которой ещё неизвестно где.       Из него вырвался нервный вздох, его ноги болтались в пустоте пропасти, но по крайней мере он держался одной рукой… Внезапно что-то коснулось пальцев руки, которой он держал себя навесу. Что-то волосатое, что-то мерзкое на ощупь, что-то… Инстинктивная реакция отряхнуть руку стала роковой ошибкой. Его тело улетело вниз.       — О нет, только не во второй раз! Ансуз, ансуз, ансуз… Ансуз! — Он лихорадочно пытался начертить вокруг себя руну, но ничего не выходило, его пальцы слишком дрожали и каждый раз золотистая руна выходила кривой и непропорциональной, тут же истлевая искорками неудачи. И каждое неудачное черчение руны в наказание за ошибку обжигало его пальцы, превращая плоть его рук в обгоревшую до черноты шелуху. Магия не терпела неудач.       Каждая неудачная попытка лишь больше подпитывала панику внутри юного магуса, но он не сдавался, за те жалкие пару мгновений, что он падал, его свободная рука уже предприняла шесть неудавшихся попыток создать рунный щит вокруг него. Вся его ладонь была черной и дико болела. Магические цепи в пострадавшей конечности так же не были довольны всем происходящим. Но лучше чувствовать боль, чем не чувствовать вообще ничего в этой проклятой тьме. Удивительно, но именно поразившей его боль стала ему тем самым так необходимым маяком на пути к спасению. Поразив его, боль тут же привела его сознание в состояние крайнего фокуса.       И вот седьмая попытка начертить Ансуз вышла удачной. И очень вовремя.       — Ух! — Вот он создал тонкий защитный кокон вокруг себя, и тут же его спина напоролась на острый скальной выступ. Удар спиной об острый камень выбил не только воздух из его легких, но на миг погасил его сознание. — Аааакх! — В себя он пришёл только ради того, чтобы словить собой очередной выступ, на этот раз животом.       Ещё несколько раз он ударялся о скальную стену пока продолжал падать вниз, жирную точку в его падении поставила небольшая каменная выпуклость на стене, о которую он ударился виском головы. Увы, наспех созданного барьера было недостаточно, чтобы защитить парня от всех неудачных столкновений на пути ко дну очередной пропасти, в которую он падал во второй раз за последний час. Его сознание мигнуло, раз, второй, и на третий потухло, как задутая свеча.       Уже бессознательное тело упало на ровное каменное плато, как мокрая тряпка. Вокруг покрытого ссадинами тела ещё несколько раз мерцал тусклый золотистый барьер, прежде чем окончательно погаснуть со звуком разбившегося стекла.       В это же время на уступе, с которого ранее соскользнул и упал вниз молодой парень, мягко приземлилась женщина, её закованные в кожу ноги бесшумно ступили на камень, а копье в её руке указало своим острым концом в черные зев пропасти. Стоя на самом крае, она бесстрастно смотрела вниз, точно в ту точку, где лежало бессознательное тело её ученика, казалось, что для её алых глаз царящий в этом месте мрак вовсе не был помехой. По её сдержанно-холодному лицу было невозможно что-то прочитать, но внезапно она смягчилась, она заметила, что её ученик не выронил своё оружие.       Секунда-вторая на раздумья, и она делает шаг вперёд над пропастью, чтобы тут же устремиться в свободном падении, и на всём пути вниз её бесстрастное лицо ни разу не менялось. Приземление было мягким и неслышным, она не потревожила даже пылинки. Но как только её стопы коснулись земли в тот же миг копье в её руке ожило, делая несколько голодных взмахов. Где прошла алая кость на землю тут же упали по две половинки отвратительных паукообразных монстров.       — Кто дал вам право покушаться на моего бессознательного ученика, мерзости?       Алые глаза женщины разрезали царящую в этом месте тьму двумя злобными углями. Вокруг неё же во тьме можно было уловить лишь вибрации топота сотен волосатых лап. Множество их обладателей стекались вниз по отвесным скалам к женщине и её бессознательному ученику. Они хотели есть. Но ничего, сколько бы их не пришло, она проследит, чтобы её ребёнка не коснулся ни один здешний обитатель, пока тот в столь уязвимом положении.       Ведь таков долг учителя.