Сынмин сам весь вспотел, пока дотащил еле живое тело до офиса. Открыв одной рукой дверь, он с облегчением сбросил Джисона на ближайший диван прям поверх кучи бумаг. Тот болезненно простонал. Сынмин уже собирался уйти к себе в отдельную комнату на втором этаже, но этот звук привлёк его внимание. Он хотел просто бросить белку в помещении и покончить на этом со своим великодушием. Джисон часто приходил в убитом состоянии и засыпал где попало, если повезёт — не на полу, а на утро сам приводил себя в порядок. Но тихий непрекращающийся стон и то, как он пытался свернуться в клубок, напомнило, что настолько побитым он ещё не был. Мысленно споря с самим собой, Ким всё-таки вздохнул и решил хотя бы оценить серьёзность повреждений, а то вдруг он его так сейчас оставит, и на утро тот отбросит свои беличьи лапы. С трупом придётся возиться именно ему.
Медицинского образования или хоть каких-нибудь профессиональных навыков в резюме у младшего не было. Но практического опыта было навалом. Минхо из-за рода своей деятельности постоянно попадал в неприятные ситуации, из которых далеко не всегда выходил невредимым. В больницы обращаться он не любил, и Сынмин по роликам на Ютубе научился базовой первой помощи. Оказывал он её ужасно и однажды даже зашил рану боссу обычной иголкой с нитками, но, к счастью, на том всё заживало как на собаке. Хоть псом все называли Сынмина, на нём как раз таки ничего не заживало неделями и месяцами, поэтому он редко ввязывался в горячие дела Минхо.
Обречённо подойдя к скулящей белке, Сынмину пришлось приложить усилия, чтобы убрать руки, которыми тот себя обхватил. Толкнув тело так, чтобы Джисон перевернулся на спину, младший с мягким нажимом стал проверять рёбра, отчего вызвал больше стонов, которые было решено игнорировать. Рёбра вроде бы целы. Быстро ощупал руки в сетчатых рукавах и длинные ноги, обтянутые кожей, всё сопровождалось охами и ахами, которые стали уже белым шумом на фоне. Пару пальцев, кажется, сломал. Да, точно сломал. Но это не смертельно, значит сам разберётся. Прикинув, что вообще могло бы быть серьёзным повреждением, Сынмин взял телефон и включил фонарик. Наклонившись над лицом страдающего Хана, он пальцами помог себе приоткрыть его веки шире и посветил поочерёдно в каждый глаз, наблюдая за реакций зрачков.
Тело Джисона горело от боли, от исходящего изнутри жара и пронизывающего снаружи холода. Ощущений было слишком много, он определённо сегодня переборщил. Но больше боли, больше любых других ощущений, его заставляли страдать прикосновения Сынмина. Хоть они и были беглыми, грубыми, они всё равно отдавались волнами эйфории в теле. Это побочный эффект таблеток. Хотя как посмотреть... большинство именно для этого их и принимало. Джисон же их предпочитал сугубо для того, чтобы танцевать, эффект позволял ему глубже погружаться в музыку и расслабляться.
— Да блять… я хрен его знает, у тебя радужки даже не видно, — раздражённо прошептал сам себе Сынмин, наклоняясь ближе и всматриваясь.
От усталости и тепла в помещении, Хан поплыл и совсем потерял связь с реальностью. Не отдавая себе отчёта, он здоровой рукой нащупал чужое бедро и попытался притянуть его поближе. Просто хотелось тактильности. Пусть руки вернутся, даже если они болезненно трогают рёбра.
— Какого…
Сынмин опустил голову, уставившись на тонкие пальцы, которые сжали его бедро. Он пару мгновений смотрел на руку, пребывая в недоумении, продолжая держать одной рукой лицо Джисона, а другой включённый фонарик.
— Хён, пожалуйста…
Хён? Сынмин был младше на одну неделю, и это окончательно сбило его с толку. Рука, поняв, что бедро не поддаётся, переместилась дальше и взялась за пояс джинсов.
— Что ты принимал? — быстро спросил Ким, убирая телефон. Затем он вспомнил железную коробку, таблетки и подкорректировал вопрос, — Сколько ты принял?
— Две, — выдохнул Хан, облизывая губы, на которых уже засохла кровь.
Ясно. Сынмин понял, в каком состоянии находится белка, потому что он на себе сам перепробовал почти всё в своё время. Но ничто его не зацепило достаточно сильно, и к веществам он больше не прикасался, даже алкоголь не пил. Он понял, что предпочитает ясность разума и контроль над ситуацией. Опустив глаза, он увидел то, что и ожидал, — Джисон был возбуждён до предела, его кожаные брюки плотно обтягивали бёдра и не скрывали этого. Хан, очевидно, страдал. А ещё, очевидно, ни черта не соображал, потому что пытался одной рукой расстегнуть чужой ремень, но не особо преуспевал в этом. Это был третий раз за вечер, когда Сынмин охренел, он даже замер на какое-то время, прикидывая, как поступить. Жизни Джисона вроде бы ничего не угрожало, и можно его тут бросить до утра, рациональность настаивала на этом. Но проснулось ещё и другое чувство… интерес.
Таким он соседа ещё не видел. Да, тот часто наряжался как шлюха, по мнению Сынмина, и едва живое тело, которое обнаруживалось на утро где-нибудь на столе, не было редкостью. Но настолько убитым он ещё не был. Вообще Ким был универсалом и аромантиком. Что означало, что ему было всё равно какого пола партнёр, он мог заниматься сексом с кем угодно, но в отношения вступать желания не имел. Джисон обладал хорошей фигурой, милой мордашкой, но Сынмин никогда бы не проявил интерес к напарнику напрямую, иначе тот потом не отлипнет, а он предпочитал тишину и сохранение дистанции со всеми. Но сейчас он знал, что белка в бессознательном состоянии и ничего не вспомнит на утро. Он позволил себе лениво наблюдать за тем, как тот, прижимая раненую руку к груди, пытался другой рукой справиться с пряжкой, но движения были замедленны и беспорядочны. Хан лежал на помятых листах бумаги, которые успели испачкаться от его же крови, каштановые пряди прилипли к лицу, он то и дело тихо стонал, проводя языком по губам, раздражая рану и заставляя кровь опять течь, какой-то дикий взгляд из-под полуприкрытых век блуждал повсюду, периодически цепляясь за Сынмина, но прерывался, чтобы сомкнуть глаза и опять мучительно стонать. Рука, не справившись с ремнём, сдалась и слишком резко и неаккуратно опустилась на пах друга, отчего тот дёрнулся, скривившись, и отстранился.
— Тц… Так не пойдёт.
Отсев на дистанцию, где его не доставали пальцы Джисона, младший с ухмылкой посмотрел на лёгкое отчаяние, с которым тот сжал теперь свободной рукой поверхность дивана.
— Эй. Белка. Что ты делал в клубе?
Ответ его не интересовал. Сынмин просто хотел проверить, осталась ли ещё хоть крупица сознания в теле. Похоже, что нет. Тот даже не мог ответить, лишь чуть перевернулся на бок, зашуршав грудой бумаг под собой. Ким ещё пару секунд наблюдал, потом, пожав плечами, поднялся. Похоже, всё-таки отрубился. Ну и славно, можно наконец принять душ и лечь спать. Уже сделав пару шагов в сторону лестницы, до ушей донёсся хриплый голос на грани слышимости.
— Я танцевал.
Ким оглянулся на секунду, но решил, что слишком много времени уже потратил на это безобразие, о чём он только думал. Сам весь потный и грязный из-за этого животного. Нужно больше от того знакомого не открывать сообщения…
Послышался шорох. Джисон попытался приподняться на одном локте, но пара листов бумаги под ним соскользнули, и он потерял опору, падая с дивана на пол. Глубокий стон остановил ногу Сынмина, которую он уже занёс над первой ступенькой.
— Да блять…
Быстро сократив дистанцию, он сел на корточки перед Ханом, одной рукой скомкал сетку на его груди, чуть приподнял и встряхнул.
— Угомонись. Чтоб я тебя больше не слышал, ясно? — прошипел ему прямо в лицо.
Хан лишь тихо заскулил и, согнув одну ногу в колене и развернув бёдра, потёрся пахом о ногу Сынмина. Тот, опять выругавшись, посмотрел на лицо Джисона и отметил, что тот уже не открывает глаза, но продолжает шумно дышать и пытаться двигать бёдрами. Вопреки всему губы Кима дрогнули в улыбке.
— Ты просто конченый, боже…
С силой надавив ладонью на приподнятое бедро и заставляя его прижаться обратно к полу, Сынмин вызвал мучительную гримасу на окровавленном лице. Собираясь убрать руку, он мимолётно огладил открытый смуглый живот, отчего Хан прогнулся в спине, втянув воздух носом. Кинув быстрый взгляд и отметив, что у того всё ещё закрыты глаза, Сынмин опустил руку обратно на живот и, заведя пальцы под сетчатую ткань, провёл ими по очертаниям пресса, вызвав на удивление громкий стон и чуть ли не судорогу у старшего. Зачем он это делает? Просто желание немного поиграть. Минхо определённо имеет плохое влияние.
— Хён… — едва слышимый выдох.
— Просто заткнись, — шёпот в ответ.
Медленным, но уверенным движением Ким провёл рукой от груди Джисона до разукрашенного синяками живота и довёл ладонь до паха. Как только пальцы коснулись через натянутую кожу брюк стояка, Хан дёрнулся всем телом, будто в него выстрелили. Едва касаясь, младший начал гладить, наблюдая за тем, как задрожали тёмные ресницы, а едва живое тело пробила дрожь. Хан уже пребывал где-то в другой реальности, где-то в огромном водовороте, куда его затягивало болезненно и приятно. Касание к паху пропустило сквозь него электрический шок, очищая разум от любых остатков мыслей, что ещё могли там находиться. Пара лёгких движений, и Джисон кончил в штаны. Протяжный низкий стон заставил Сынмина вскинуть бровь. Такой чувствительный. Всё ещё сидя на корточках, он ещё пару секунд понаблюдал, как вздымается и опускается рельефная грудь, и решил, что хватит с него благотворительности ещё на несколько лет вперёд.
━─━────༺༻────━─━
Звук радио, укачивающая тряска в такси, ночь за запотевшим стеклом. Феликс невидящим взглядом смотрел в окно, чувствуя себя опустошённым. Произошло настолько много всего, что просто не получалось всё сразу обдумать. Была лишь всепоглощающая усталость. Он провёл в Санрайзе ещё одну ночь, прежде чем уехать домой. Они втроём ели пиццу, смотрели телевизор, болтали. Ребята оказались очень хорошими. Чанбин помог напоследок обработать рану, Хёнджин оплатил такси, хоть Феликс и был против. Они были так добры к незнакомцу, почему? Сам владелец ресторана даже позволил приходить в любое время, сказал, что будет рад. Всё это вызывало смешанные эмоции.
Последующие дни Феликс просто отсыпался дома, выходя только за едой. Его начали мучить кошмары. Во сне появлялись тёмные фигуры, преследовали. Вскоре оказалось, что вид ножей тоже стал вызывать тревогу. Внутренний спор о том, стоит ли рассказать Чану о произошедшем или нет, выматывал ежесекундно. С одной стороны, он ведь был лучшим другом, да и занимал высокую должность в полиции. К кому, как не к нему, обратиться. С другой стороны, Хёнджин просил молчать. Не то чтобы его мнение было превыше многолетней дружбы, но если тот говорил правду, у Феликса, а, может, и у Чана, могли бы появиться проблемы. Свой человек в полиции… Если это так, то дела плохи. На свободе разгуливает безнаказанный маньяк, а с ним ничего не сделать. Нет, это точно неправильно. Хотелось поговорить с Чаном, но добавилось ещё и то, что у него происходит какая-то сверхважная операция сейчас, и он настолько поглощён делом, что не хотелось отвлекать. Для Чана это дело было очень важным.
Время проходило, рана на груди затягивалась, разум стали беспокоить более насущные вещи — чем-то нужно платить за аренду. Всегда оставался вариант уехать к родителям в Австралию, но это крайний случай. Феликсу нравилось в Сеуле, нравилось часто встречаться с лучшим другом, у которого сейчас наконец появилась пара выходных. Да даже эта съёмная однушка нравилась. А значит пришла пора искать работу.
Чан посоветовал попробовать начать программировать. Сейчас это очень востребовано, да и у Феликса в школе было хорошо с информатикой, но, начав курс обучения, он понял, что это скучно до жути. Тогда он устроился администратором фитнес-клуба, но, проработав два дня, уволился, потому что к нему настойчиво пытался подкатывать взрослый бородатый менеджер, последней каплей стала его попытка затащить Феликса вместе с ним в баню. Оставалось то, в чём Феликс имел опыт, но то, что он успел возненавидеть — работа официантом. Перебрав несколько вакансий, к большому разочарованию обнаружил, что действительно хороших предложений было мало, либо ставку предлагали мизерную, либо заоблачные требования в виде нескольких лет опыта работы, знания кучи языков, включая вымершие, нобелевской премии и способности превращать воду в вино.
Идея пришла не сразу. Отчасти потому, что Феликс не хотел её рассматривать. Ему было неудобно быть причиной хлопот для окружающих, а он чувствовал, что для него и так сделали слишком много, но, посомневавшись добрые пару суток, он всё-таки решил. Поедет в Санрайз узнать, не нужен ли им официант.
━─━────༺༻────━─━
— ЧЁРТОВ СУКИН СЫН!
Чана редко можно было увидеть в гневе, но если не повезло оказаться рядом, то это зрелище не для слабонервных. Из сонного скромного парня с ямочками на щеках при улыбке, он превращается в разъярённого зверя с вздымающимися плечами, выступающими венами на шее и темнеющими глазами, от которых хочется бежать подальше. Вокруг него нерешительно толпилось несколько человек в полном снаряжении — чёрная форма, маски, бронежилеты. Перед зданием отеля стояло около десяти полицейских машин, и вокруг начали собираться гражданские, чтобы посмотреть что случилось. А в том и была проблема, что не случилось ровным счётом ничего.
— Я сейчас же к нему поеду и своими руками достану из него объяснения, — в подтверждение своих слов, капитан полиции резко сорвался с места и пошёл к машине.
— Чан, стой… — голос из телефона был всё ещё мягок, но в нём чувствовалось напряжение.
— Он дал нам ложную информацию. Кто проводил допрос? Я его всех звёзд лишу. Я проведу допрос сам, поеду сейчас же…
— БАН! Ты мне нужен здесь, всё ещё необходимо обыскать отель, там могут быть следы…
Но капитан поспешно закончил разговор и, крикнув указания оставшимся подразделениям, сел в машину. Мощные руки легли на руль и сжали его. Ну уж нет, так просто он не сдастся. Два года они собирали по крупицам информацию о группировке мафии, которая почти не оставляла следов. И это было самое удивительное. Они существовали словно призраки, но Чан их чувствовал, он знал, что они есть, и это не давало ему покоя. Были все основания полагать, что они стояли за исчезновением людей, продажей наркотиков, оружия, коррупцией в городе. Мало-помалу путём усердной работы следователю удалось найти зацепки — мельчайшие подсказки, практически невесомые, которые по неосторожности не успевали за собой убрать неуловимые цели. Но когда их собиралось больше и больше, то они начинали складываться в пазл. Впервые за годы Чан, будто дикий хищник, чувствовал, что жертва близко. Им удалось поймать одного из клана. Это была невероятная удача. Но говорить он не хотел. Допрос длился три дня, и на это время он был лишён еды и сна. Таковы методы, Чан понимал, что так нужно. Заговорил задержанный только после того, как к нему приехал сам шеф. Это было ещё одной причиной, почему он заслужил безграничное уважение своих подчинённых — он был хорош во всём, за что брался и, учитывая его юный возраст (он был младше самого Чана), ему пророчили великое будущее. Мафиози выдал место встречи всей бандитской группировки и даже точное время. Он был настолько измучен, запуган, шантажирован и подкуплен, что не приходилось сомневаться, что информация верная. Однако всё-таки он обвёл полицию вокруг пальца. В назначенное время в указанном месте не было никого, не было и следа мафии. Операция с треском провалилась не начавшись.
Чан сжал челюсти и надавил на газ. Он поедет к шестёрке сейчас же и вытрясет из него правду. Он был последней зацепкой, и это было просто недопустимо — позволить нити оборваться.
Доехав до участка, он, игнорируя всех, кто его пытался о чём-то спросить, помчался к временным камерам заключения. Его пытались остановить. Зачем они мешаются? Что за суета? Чан просто растолкал всех и начал по-настоящему злиться, пока… не столкнулся лицом к лицу с самим шефом. Они были одного роста, но Чан был практически вдвое больше из-за своего мощного телосложения и униформы. На нём всё ещё был бронежилет. Шеф же стоял в простом костюме, чёрные волосы уложены назад, глаза были уставшие и напряжённые.
— Я же попросил тебя остаться.
Чан нахмурил брови. Он ослушался приказа, но был уверен, что поступает правильно.
— Чан, мне очень жаль… — коснувшись изящными пальцами собственного лица, шеф устало опустил взгляд, — Этот информатор… мёртв.
Внутри что-то оборвалось.
— Он покончил с собой сегодня утром. Где-то достал ключи и умудрился ими вскрыть вены, — при этом на лице шефа дрогнула чёрная бровь.
Чан стоял на месте не говоря ни слова. Только вздымалась и опускалась грудь, он всё ещё восстанавливал дыхание после спешки.
— Отправляйся домой. Я тебе пришлю отчёт экспертизы из отеля на почту.
Спорить не было желания, не было смысла. Что ещё оставалось делать? В голове стало как-то пусто и тихо. Не было даже злости, сожаления, усталости… было просто пусто. Чан, оставив снаряжение в отделе, поехал домой.
На следующий день пришёл отчёт и, ожидаемо, там не было абсолютно ничего, связанного с делом, только уклонение от налогов хозяина, что Чана совершенно не волновало. Прошло несколько дней, которые он провёл в апатии. В основном спал, бездумно смотрел телевизор, но больше просто смотрел в потолок и думал. Несколько раз даже приезжал Феликс, он выглядел обеспокоенным, но его поддержка была приятна. Пожалуй, Чан даже в полной мере не осознавал, насколько сильно она ему помогла. Феликс оставался на целый день, готовил и убирал. Разговорами отвлекал друга, даже один раз смог вытащить погулять, и это помогло освежить голову.
В один момент что-то просто переключилось. Чан вышел из сна.
Точно.
У него появилась идея.
