Межгалактическое пространство

«Черт тебя дери!» — присвистнул парень, наблюдая, как лифт одной из четырех самых высоких башен Этериума отвозит его наверх. — «Я не должен удивляться, что апартаменты на последних уровнях принадлежат ему, но черт возьми, я изумлен!» Притулившись к стеклянному лифту, парень смотрел на то, как стремительно они преодолевают расстояние до четырехсотого этажа, минуя крыши городских высоток. Только возвысившись над остальными зданиями, Норд осознал насколько же высока Западная башня, на которую они поднимаются. Насколько же высоки все четыре центральных башни Этериума! — Четыре башни Этериума — первый проект Сильвии. Герцог, элегантно закинув ногу на ногу, сидел в углу небольшого скоростного лифта и рассматривая неподдельное восхищение Норда. — Ты серьезно?! — наконец, повернул голову Норд, отрывая взгляд от Этериума. — Ей удалось построить их за три года. Открытие совершилось лет двадцать назад… Честно говоря, это было так давно, что я уже и не вспомню. — Всего за три? Это нереально! Парень взмахнул руками, показывая весь масштаб постройки. Слишком нереально, если не сказать сказочно. — Почему же? — выгнул темную бровь мужчина. — На тот момент, когда мы заключили брак, у Сильвии уже был готовый проект. Им же она и убедила меня взять ее в жены. К тому же, она строила башни не с нуля. Ее архитектурному перу принадлежит лишь уровни с двухсотого этажа, а те, что ниже, были построены еще до ее рождения. — То есть, она просто надстроила? — еще больше удивился Норд, впервые слыша о подобном. — Надстроила, — кивнул мужчина, — а также немного усовершенствовала вид зданий ниже, чтобы соответствовать общей картинке. «Всего за три года…» — никак не мог вообразить Норда. Окружающие люди называли гением его, но нынешние проекты Норда никогда не имели такого же масштаба, как башни Этериума. Первый большой проект парня, связанный с космическим лифтом, удачно провалился. Смотря на работу Сильвии, он понимал, что настоящий гений здесь она. Как и все остальные супруги Герцога, которые уже доказали ценность своей работой. Игнис Шатоден — ученая, создавший гравитационный магнит. Оливер и Оскар Эглинтоны — бесподобные ботаники, Боги зарождающейся природы Марса. Сильвия де Безьер — создатель четырех башен Этериума. Наоми Альвито — писательница, которой восхищаются и ненавидят за ее видение мира, имеющая влияние на умы среднего класса всей Земной Знати. Лилиана Вильфор — художница, признанная во всей галактике, несмотря на молодой возраст. А кто Норд Лейтнер? Безусловно, гениальный, но ребенок. С потенциалом, но без настоящего опыта. Совсем не такой, как супруги Малхиора… Апартаменты Адельманна занимали весь последний уровень Западной башни, а также ее крышу, где располагалась посадочная площадка для космических кораблей. Дверей в квартиру не было, вместо них лифт, который мог доставить на любой уровень. Комнат было немного, зато просторных. Три спальни, светлая и уютная зала для отдыха и общий для всех сан-узел. В общем, прекрасное место, где можно остановиться на пару ночей. На то время, когда прибыли Норд с Малхиором, Игнис уже находилась в апартаментах и весело беседовала с детьми по голографической связи. Бурно жестикулируя, Арс рассказывал о домашней работе, которую им задали на выходные. Серафина озадаченно кивала, соглашаясь с братом. Тем временем, роботы уже накрывали стол на троих и вскоре Норд, Малхиор и Игнис мило отужинали за столом. Адельманн лениво просматривал присланные секретарем файлы, пока Норд рассказывал Игнис о том, что произошло на центральной площади. Игнис согласилась с мужем, что поступок был крайне опасен и импульсивен, но восхитилась храбростью парня. Норд смутился, но почувствовал гордость от собственного поступка. Вечером парень впервые с момента помолвки решился на то, чтобы связаться с Нордином. Когда Игнис и Герцог уснули, парень открыл защищенный канал связи и послал сообщение младшему брату. — Рад, наконец, увидеть тебя, брат, — несмело улыбнулся младший, помахав рукой. Нордин сидел на кровати на фоне схемы большого адронного коллайдера. Теперь же Норд понимал, что же за сложный рисунок висел на стене у младшего. Он чувствовал, словно изучая ядерную инженерию, стал лучше понимать брата. По крайней мере, он надеялся на это. — Прошло всего две недели, но я так соскучился! Норд приблизился к экрану, пытаясь детальнее рассмотреть брата. Исхудал ли тот или поправился? В хорошем настроении или плохом? Прогрессировало ли его подавленное болезнью состояние или нет? Парень хотел знать все о жизни Нордина, пока его в ней не было. — Герцог тебя обижает? — с лоб спросил младший, выдав все, что его тревожило все то долгое время их разлуки. — Ты не звонил мне так долго, потому что Герцог тебе запрещает, да? Ты хорошо питаешься? Он не морит тебя голодом? Или быть может он запер тебя и поэтому ты только вышел на связь? Норд… На глазах младшего навернулись слезы и это резануло по сердцу Норда. — Нордин, Малхиор исключительно добрый и понимающий человек! То, каким ты видел его в Сети, не соответствует действительности. На Фобосе меня приняли хорошо. Исключительно хорошо! — попытался он успокоить Нордина. — Не ври мне! Я видел трансляцию с вашей помолвки. Он потащил тебя на Фобос сразу, как закончилась официальная часть! Скажи мне правду, он заставил тебя спать с ним, да? Он взял тебя силой?! По бледным исхудавшим щекам катились огромные слезинки. Нордин разрыдался, прижимая к груди подушку. — Я попросил Малхиор отвести меня домой пораньше, потому что мне стало плохо из-за тех таблеток, помнишь? И мы не спали. Он не прикасался ко мне и не собирается. Не принимай все так близко к сердцу и не волнуйся. Это может плохо сказаться на твоем состоянии, Нордин. — Но я не могу! — пропищал тот, пытаясь вытереть слезы. — Я должен был быть на твоем месте. Это моя обязанность, как младшего сына семьи. Если бы не эта чертова болезнь, тебе бы не пришлось идти на это!.. — Нордин… Тяжело вздохнув Норд приблизился камеру к себе и еще более внимательней присмотрелся к брату. За две недели он уподобился живому теплокровному трупу больше, чем до того, как Норд покинул Луну. Должно быть, волнения извели юношу и он снова вернулся в то болезненное состояние, когда не мог встать из кровати неделями. Так и до обмороков недалеко. «Что, черт возьми, делает матушка? Это ее работа заботиться о нем, пока меня нет», — проклинал парень Изабеллу. Он был уверен, что если бы Изабела была рядом с младшим, то ему не полезли бы в голову эти ужасные мысли с изнасилованием, голоданием и лишением свободы. Плохие мысли всегда негативно отражались на здоровье юноши, поэтому Норд пытался поддерживать вокруг Нордина позитивную среду. Так было с самого детства, когда Норд почувствовал ответственность за этого ребенка. — Я не связывался с тобой, потому что с Фобоса нельзя открывать прямой канал связи с обычного устройства. Малхиор опасается хакеров, поэтому звонки под запретом, пока мне не выдадут устройство с дополнительной защитой. Адельманн пообещал раздобыть одно такое с максимальным уровнем защищенности, чтобы Норд связывался с семьей, но предупредил, что на это уйдет время, а также настоял пользоваться им лишь в случае острой необходимости. Мужчина слишком помешан на контроле и защите. — И как нам тогда связываться? — шмыгнул тот носом, немного успокоившись. — Ну, я планировал время от времени приезжать на Луну, но еще не знаю, как об этом попросить у Малхиора. Он и так слишком много дал мне, хотя был не обязан, а просить у него еще что-то свыше этого… Обещаю, что я попытаюсь уговорить ему дать нам видеться хотя бы раз в полгода. — Раз в полгода? Мы виделись с тобой каждый день, а теперь вынуждены быть разделены так долго?! — Раньше у Малхиора не получится. Он очень занят, Нордин, прошу пойми. — Тогда прилети сам! Фиолетовые глаза брата выражали исключительное недовольство. — Я не могу. Такие правила, — развел руками Норд, вспоминая, как Адельманну не понравилось, как он попросился на прогулку по Марсу. Больше он не повторит такую ошибку. Нордин сильнее сжал подушку и обиженно прикусил губу. Его лицо выражало крайнюю степень обиженности. — Лучше расскажи, как там матушка. Ее нет дома? — Нет, она дома, — произнес Нордин и отвел глаза. — Работает в лаборатории над Лунным проектом. — И кто еще среди нас лгунишка? — усмехнулся парень. Младший был готов пойти на ложь, лишь бы мама и брат не ссорились. — Я говорю правду! Мама хочет вернуть тебя домой, как и я! — Мой маленький наивный братишка… «Она была рада избавиться от меня, а теперь работает на Лунным проектом в поте лица? Очень сомневаюсь, что матушка посещала лабораторию за эти две недели…» — сетовал парень. Он до последнего верил, что Изабела опомнится, но нет. Баронесса позабыла, благодаря кому, теперь имеет все. Всего две недели и она забыла, кому должна своей жизнью! — Когда матушка вернется домой, напомни ей о нашем соглашении. У нее есть не более десяти лет для того, чтобы закончить проект и получить деньги. Напомни ей, что чем быстрее она справится, тем лучше будет ее жизнь после того, как она покинет пост Главы семьи. Напомни ей хорошенько, что если бы не я, она бы стала рабыней уже давным-давно. Напомни ей об этом, Нордин. Норд сильнее сжал подол легкой воздушной рубашки и заставил себя улыбнуться брату радостно, как прежде, но получался лишь оскал. Отвратительный оскал, которого Нордин тут же испугался и заткнулся. — Я люблю тебя, братишка, — быстро произнес Норд, понимая, что нужно заканчивать разговор, пока совсем уж не напугал ребенка. Наружу рвались отвратительные чувства к собственной матери, которые нельзя было выливать на Нордина. — Все будет прекрасно, обещаю. Юноша потупил взгляд и пробурчал что-то в ответ, но к тому времени Норд уже отключил связь. Разговор с Нордином вернул парня в реальность. В жестокую реальность, где Фобос — лишь переходная ступенька в плане по возвращению семье Лейтнер былого величия. В реальность, где Малхиор Адельманн — один из многих людей, через которых ему придется переступить и забыть, чтобы двигаться дальше.

***

Утром Норд разговаривал мало. Его настроение колебалось недалеко от нуля и Игнис никак не могла привести парня в чувство. Смирившись с тем, что Норд встал не с той ноги и с этим ничего не поделать, женщина собрала вещи и улетела на Фобос. Ее ждали домашние дела и уход за детьми, которых оставлять без присмотра было опасно не только для супруг Герцога, но и самого Фобоса. Норд проводил ее, сам не понимая, почему Малхиор попросил его остаться с ним на Марсе. Герцог с Авророй под руку исчез с утра, пообещав вернуться после обеда. По работе или же из личных причин — Норд не знал и не хотел знать. «В конце концов он взрослый мужчина, который не спит ни с одним из супругов. У него должен быть любовник, любовница или даже любовники. Не может быть так, чтобы постель самого влиятельного человека Знати была холодной», — размышлял Норд, лежа на кровати и смотря в отражении зеркального потолка на себя. Ночью он спал плохо. Кошмар из одного переходил во второй и к утру Норд чувствовал себя измученным, что прекрасно отобразилось в виде синеватых теней под глазами. Сны с младшим братом снились Норду и раньше, но с приездом на Фобос их контекст изменился. С обычного волнения за состояние брата, они превратились в попытки Нордина открыть глаза Норда на текущую ситуацию. Подсознание пыталось дать Норду подсказку! Но только после разговора с Нордином, он смог принять тот факт, что слова младшего из сна были верны. «Своей наивностью и глупой первой влюбленностью, ты погубишь нас всех, брат», — из раза в раз, из кошмара в кошмар повторяла иллюзия Нордина старшему брату. И вот, проснувшись этим погожим утром, Норд больше не мог отрицать правду. Постоянное близкое присутствие Малхиора стало причиной зарождения никому не нужной симпатии. Она появилась еще в то время, когда Малхиор Адельманн был любопытным незнакомцем из форума. Симпатия, из-за которой его тело замирало, стоило мужчине внезапно подойти. Симпатия, из-за которой сердце вылетало, стоило Герцогу наклониться ближе или мимолетно коснуться его. Симпатия, из-за которой Норд часами перед сном вертел на пальцах кольца, подаренные Адельманном, и глупо улыбался. Симпатия, привязывающая Норда к Фобосу все сильнее и сильнее с каждым днем… Первая влюбленность. — Если так пойдет и дальше, я захочу остаться на Фобосе навсегда… — шептал Норд в пустоту, озвучивая терзающие мысли. Но он не мог! Не мог просто взять и позволить себе такую роскошь, как остаться рядом с мужчиной. У него был Нордин, семейное дело, и он был обязан позаботиться обо всем по возвращению, ведь для этого он был рожден! Именно поэтому успешное возвращение должно было стать неотъемлемой частью плана. И какая-то глупая симпатия не должна стать преградой. «Малхиор понимающий человек. Если скажу, что хочу разорвать помолвку, он должен согласиться. Лунный проект будет успешно приведен в реальность, а его инвестиции окупятся. Такой залог, как я, станет ему не нужен. Мы навсегда разойдемся и я буду очень тщательно избегать его, чтобы мы не встретились после моего становления бароном. Малхиор умный мужчина и сразу поймет подмену, если мы случайно встретимся, а я боюсь и представить, как он отреагирует на ложь…» — рассуждал Норд о будущем, где они с Герцогом будут не больше, чем незнакомцы. От подобных грез сердце обливалось кровью. — Нужно было не сближаться. Нужно было было не говорить, не видеть, не слышать его… — отчаянно шептал тот, скрутившись на кровати и обхватив себя руками. Хотелось рыдать от отчаяния, но слез не было. — Нужно было не говорить ему о фиалках. Все было бы намного проще, не связывай нас тот чертов форум… Так Норд и пролежал до вечера, мечтая о том мире, где он бы не встретил Малхиора. Где он бы страдал от постоянного переутомления в попытках заработать денег для покрытия семейного долга, но где его сердце не разрывалось от первой влюбленности, а совесть не страдала от лжи о настоящей личности. Где Герцог не обратил бы внимание на Лейтнеров и не решил предложить им финансирование взамен на помолвку… Герцог припозднился, найдя Норда сонного на кровати. Разбудив парня и дав десять минут на одевание, мужчина покинул комнату, оставив парня в недоумении. Норд нехотя надел первое, что предложила система принтинга и, зевая, вышел из комнаты. Адельманн уже ждал на выходе, а вместе с ним еще трое человек, среди которых Авроры не нашлось. Парень облегченно вздохнул, не заметив главу безопасности Адельманн. Вместо того, чтобы спуститься лифтом вниз, они поднялись на крышу, где недавно приземлился «Орлан-8». Также на платформе располагалась еще несколько звездолетов, которых Норд видел впервые — корабли богатых жителей верхних уровней Западной башни. Герцог любезно взял Норда под руку, когда увидел, что того чуть не сдул очень сильный, но типичный для Марса порыв ветра, и провел прямо к «Орлану-8». Не говоря ни слова, Герцог направился к мостику звездолета, где Аврора готовилась к взлету. Пока Малхиор не видел, Норд по-детски показал женщине язык, но азиатка никак не отреагировала, боясь что-либо сделать жениху босса при нем же. Когда корабль был поднят в воздух, «Орлан-8» направился к шлюзу, намереваясь вылететь за пределы Этериума. «Вот мы и возвращаемся на Фобос», — безразлично констатировал Норд в последний раз бросив взгляд на марсианский город. Однако, вопреки его предположению, космический корабль не стал набирать скорость, как и высоту, продолжил медленно и низко лететь над землей, а после и вовсе приземлился на расстоянии в три десятка километров от Этериума. В месте, где все еще смутно просматривались очертания купола и высоток под ним. — Пошли, — вновь кивнул Герцог на выход из звездолета в ответ на вопросительный взгляд парня. — Мы… выходим? Туда? Молчание Герцога стало ответом: они собирались наружу. Мужчина направился к выходу, а за ним и Норд, который не верил в то, что впервые ступит на настоящую марсианскую землю. От «Орлана-8» к поверхности уже был разложен портативный шлюз. Один из людей Герцога молча сунул парню в руки кислородный балончик с маской и коротко объяснил, как правильно пользоваться им. Герцог ловко надел маску и ждал, пока Норд сам разберется в системе подачи кислорода. Парня неподдельно заинтересовала кислородная маска, ведь тот впервые видел ее так близко. Внутрь шлюза вошли всего пятеро человек: Малхиор и Норд вместе с тремя охранниками. Дверь «Орлана-8» медленно закрылась, как только Герцог отдал приказ на мостик, а вскоре входные двери шлюза разъехались, соединяя их с атмосферой планеты. Первым сошли телохранители, рассредоточившись по периметру. Адельманн спрыгнул с высокой платформы шлюза и протянул руку Норду, предлагая помощь. Парень ухватился и спрыгнул с метрового расстояния, почувствовал укол боли в пятках от контролируемого падения. Марсианский ветер, прилетевший с побережья не так далеко от места посадки, ударил Норда по открытым щекам. Слух уловил с одной стороны тонкий гул звездолетов, летающих высоко над ними, а с другой — громкое пение птиц, сидящих на верхушках лесных деревьев. Высокая трава щекотала колени, а летающий вокруг пух от цветения разнообразных растений мимолетно щекотал открытые участки шеи, лица, рук и ног. Терраформированный Марс восхитителен. В разы восхитительней Земли, погруженной в вечный слой смога. — Когда я первый раз ступил на Марс, будучи еще подростком, не мог поверить в то, что такое место может существовать не на картинках в Сети, а в реальности. Отец повторял, что если бы не Адельманны, эта планета никогда бы не была так зелена и животворна, что марсианский прогресс полностью наша заслуга. Я не верил, что какому-то человеку подвластно создание чего-то настолько прекрасного. Не Бог ли он тогда? — задал вопрос Малхиор в никуда, не ожидая от Норда ответа. Парень бросил взгляд на высокие деревья леса, разросшийся от Этериума до самого побережья, а потом на безграничный темно-синий горизонт, к которому лежал их с мужчиной путь. Города, поля, леса и океаны — ничего бы этого не было, если бы этим местом правил другой человек. Вряд ли бы кто-то вложил столько денег в столь долгосрочный проект. Вряд ли бы кто-то отдал большую часть состояния для того, чтобы конечный итог увидели лишь далекие потомки. Такими были Адельманны — настоящие аристократы в их величии. «Благодетельность и великодушие у Малхиора в крови», — не прекращал восхищаться Норд мужчиной, а влюбленность лишь усугубляла вознесение личности Герцога к небесам. — Человеку подвластно все, если он того правда желает. В каком-то смысле каждый человек — Бог, — немного поразмыслив, ответил Норд. — Ты прав, Цветочек. Человеку подвластно изменить весь мир, если в нем найдется достаточно стремления. На фоне этого эгоистичные человеческие желания меркнут, не так ли? Норд молча закивал, как никто понимая, о чем говорит мужчина. Его желание стать Главой Лейтнер кажется столь низменным, ничтожным, человеческим, по сравнению с тем, что он мог бы сотворить для потребностей всего человечества, если бы не тратил время в никуда на игры с аристократической системой и попытками обойти ее законы. Парень внимательно присмотрелся к мужчине, заметив, что его привычное настроение изменилось. В нем не было злости или раздражения, как ранее. Скорее меланхолия и понимание. Словно у великого Герцога действительно были те же низменные, ничтожные и человеческие желания, как у Норда, которым он не мог сопротивляться. Словно произнесенные им слова не были красивыми пустышками. Ему не верилось, что мужчина такой же обычный, как и он. Симпатия идеализировала даже самого ужасного человека в глазах влюбленного. — Почему мы здесь? — спросил Норд, продолжая путь к побережью одного из марсианских океанов. — Я думал, мы полетим домой, как только ты закончишь с делами. Мне стоило улететь вместе с Игнис утром, а не сидеть без дела весь день. Начал бы работу над одним из проектов. — Ты связывался с братом вчера? — внезапно перебил Малхиор. — Да… — сглотнул Норд и попытался улыбнуться. Получилось жалко, поэтому он предпочел смотреть на океан, чем на мужчины. — Мы немного пообщались по закрытому каналу. Я позаботился о безопасности, не волнуйся. Но к чему здесь это? — К тому, что ты с утра ходишь без настроения. Старший брат сказал что-то? Обидел тебя? — Нет-нет! — замахал руками Норд, разворачиваясь к Герцогу. Еще не хватало, чтобы Герцог лез в их с братом отношения. Слишком опасно, если Адельманн заинтересуется Нордином и захочет встретиться. Их ложь с обменом братьями сразу раскроется. Лучше им никогда не встречаться. — У нас с братом хорошие отношение. Дело в другом. Я просто… просто скучаю по дому. По Луне. Скоро это пройдет! Ложь сорвалась с губ парня так привычно, как и вся предыдущая, только на сердце появился тяжелый ком. Скучать по Луне Норд никогда бы не стал. То место после смерти отца больше не было «домом», но такое оправдание вполне подходило под ситуацию, в которой он оказался. Ребенок скучает по семье и дому, оторванный от родных. Вполне логичное оправдание. — Так почему мы здесь? — попытался сменить тему Норд так же ловко, как и Герцог, но не удалось. — Ты так восхитился Этериумом, что я подумал, прогулка по Марсу должна отвлечь от гнетущих мыслей. «Так ты помог мне…» — сердце парня пропустило удар и он смущенно устремил взгляд вдаль. И прогулка действительно помогала. С каждым сделанным к побережью шагом, он чувствовал, как прежние мысли покидают его. Остаются где-то там, на космическом корабле, до того времени, пока Норд не вернется с прогулки. А пока парень просто хотел быть собой и наслаждаться планетой. Наслаждаться чувством свободы, которое дарует ветер, нежно щекочущий русые локоны. Норд не знал, на сколько хватит кислородной маски, но без страха к удушью шел прямиком за мужчиной к пляжу, все дальше отдаляясь от «Орлана-8». Вместо типично красного марсианского песка здесь были разбросаны камни. Малхиор не останавливался до тех пор, пока они не подошли к самой кромке воды. Черный пуленепробиваемый плащ, с которым мужчина не расставался, когда вылетел за пределы Фобоса, немного смочился в прибывшей волне. Еще одна достаточно сильная волна забрызгала шорты и открытые коленки, из-за чего Норда проняла дрожь и он отступил на шаг назад. Несмотря на безоблачный конец дня, ночь обещала быть бурной. Пресный марсианский океан начинало штормить. Пускай, штормы и бури на планете не были столь же сильны, как на Земле, Юпитере и Сатурне из-за едва-едва сформировавшейся атмосферы, но природа была все так же сильна и страшна. Если бы Норд мог дышать марсианским воздухом, то он уловил свежий резкий запах озона перед грозой. Тучи уже начали надвигаться из-за горизонта моря, но Малхиор и Норд все еще могли насладиться последними лучами марсианского заката. Солнце в несколько раз меньше, чем для наблюдателя с Земли, стремительно садилось за горизонт, а вместе с ним за океан прятался и Деймос — второй спутник Марса. Вопреки тому, что благодаря терраформированию температурная разница между марсианским днем и ночью почти сравнилась с Земной, Норд все же начинал чувствовать прилив холода. Ночи на Марсе были холоднее, чем привычные на Луне или Фобосе, где под куполами температура всегда поддерживалась на одном и том же уровне. — «Когда тебе плохо — прислушайся к природе. Тишина мира успокаивает лучше, чем миллионы ненужных слов», — внезапно произнес мужчина и также неожиданно накрыл Норда своим плащом. Он не снял его, а лишь приоткрыл, чтобы парень смог удобно устроиться внутри него. Разница в их росте позволяла спокойно провернуть такой трюк. Оказавшись под накидкой, Норд почувствовал себя цыпленком под теплым крылом матери. Свои же мысли заставили его прыснуть от смеха. — Снова Шекспир? Впервые слышу эту цитату. — Конфуций, — кивнул мужчина и наклонил голову, чтобы рассмотреть лицо Норда снизу. Для удобства Герцог положил руку на плечо парня и придерживал плащ, чтобы от порывов ветра тот не раскрыл тело парня, который, мягко говоря, оделся не для прогулки. В отличие от Малхиора, на котором был надет деловой наряд из теплой водолазки и строгих брюк, Норд облачился лишь в легкую рубаху и шорты до колен. Рука мужчины на плече заставила Норда от неожиданности вздрогнуть и прижаться к Герцогу. Украдкой взглянув вверх и не заметив недовольства, Норд решил остаться в таком чрезвычайном близком положении подольше. Он и не смел желать о подобной близости когда-либо вновь. — Мне казалось, что наизусть ты знаешь лишь Шекспира, — хмыкнул Норд, пытаясь отвлечься от того, как бешено стучит сердце. — Ты ведь без ума от него. — Вообще-то, я ненавижу его. — Ненавидишь?! — Брови парня взлетели кверху. — Но ты ведь только его и цитировал! — Я знаю все существующие произведения этого автора, но это не значит, что я его обожаю. У отца была нездоровая тяга к поэзии, а так как Шекспир едва ли не самый популярный из древних писателей, о которых дошли сведения к нашим дням, он заставлял меня и сестру зубрить все его творения наизусть. На самом деле я терпеть не могу романтические произведение, как и фантастику. Строгий отец у Малхиора? Норду почему-то было сложно поверить. Он слышал не много о предыдущем Главе Адельманн, ведь тот умер еще до его рождения, но никогда не слышал что-то плохого в его адрес. О Малхиоре ходили и то хуже слухи, которые иногда переходили все границы, но Норд никогда не верил в них. В особенно после того, как узнал Адельманна лично. — Я думал, что ты романтик по натуре. — Я? — Герцог удивленно приподнял темные брови и Норд мог поклясться, что увидел в его золотых глазах усмешку. — Не находил за собой стремление к романтике. — Возможно, потому что не было подходящего человек. Сам ведь сказал, что лишь достаточное стремление заставит человека свернуть горы. Норд опустил взгляд на мокрые камни под ногами. Уж лучше они, чем Герцог заметит, как покраснел Норд, когда намекнул на себя. Мимолетный намек, успевший вырваться быстрее, чем разум осмыслил сказанное. — Значит, у тебя есть сестра? — прокашлявшись, спросил парень, пытаясь сосредоточиться на море перед собой, а не на руке мужчине, изредка поглаживавшей его плечо. — Никогда не видел ее. — Она вышла замуж за нынешнего Главу Адвайта. Свадьба состоялась сразу после смерти нашего отца, поэтому Лея уехала из Солнечной системы уже более, чем двадцать лет назад. Много кто из молодого поколения не знает, что я был не один в семье. — Получается, ты продал ее? Если она вышла замуж после смерти предыдущего Главы, то именно ты был тем, кто подписал соглашение о браке… Тело Норда зацепенело. Он не мог поверить в то, что Малхиор мог продать родную сестру. Это как если бы Норд продал Нордина тому же Адельманну, если бы не стал на его место! Норд бы лучше умер, чем подписал документы, лишающие свободы члена своей семьи. Даже, если бы это была Изабела. — Я обещал, что выдам ее замуж за старого Главу Адвайта, если та поможет мне убить отца. У нас был договор и ее просьба была таковой. Я не мог нарушить ее, хотя не раз предлагал ей остаться и жить дальше под моей защитой. Лея бунтарка. Она ненавидела Знать, ненавидела брак и то, что ее единственным путем к власти был именно он, но все же решилась пройти им, чтобы в итоге доказать всем и самой себе, что можно достичь всего, будучи младшей дочерью аристократа. Что ж, сейчас она на полпути. Тот старик скоро попрощается с жизнью, а Лея получит деньги и долгожданную свободу, как вдова. — Убить? — Норд пропустил мимо ушей все сказанное о младшей сестре Малхиора, кроме их уговора. — Ты убил родного отца? — Что ж, мой отец никогда не был, как Томас де ла Мотт. Если бы я был младше, то точно завидовал тому, что у тебя такой папа. Мне и Лее повезло меньше, поэтому мы долго строили план, как укоротить его жизнь. Как видишь, у нас получилось. Он ни во что не ставил нас, за что, позже, жестоко поплатился. — И тебе можно рассказывать это мне? Я имею в виду, что я ведь по сути никто, даже не твой супруг. Рассказывать мне такие вещи… — Цветочек, в обществе все знают, что я убил его. Официально никто и никогда не докажет, а пустословить могут сколько влезет. Мы с Леей ни разу не пожалели о принятом решении. Это стоило того, даже если на меня свалилась вся ответственность, как Главы Адельманн, в двадцать шесть. И все же вот так сознаваться в убийстве родного отца… Норд все еще не был в силах переварить услышанную информацию. Оказывается, детство Малхиора не было уж так беззаботно, как представлял Норд. — Значит, тебе не стоит быть таким строгим с Арсом и Серафиной, если не хочешь тоже однажды умереть раньше времени. — Методы воспитания моего отца совершенно отличаются от моих. Арс и Серафина никогда не познают, что такое настоящее воспитание Адельманн, которое мой отец отыгрывал на мне с Леей, а его отец на нем. Арс и Серафина, пускай иногда и боятся отцовской строгости, но по-прежнему любят Малхиора. Если бы Норд лично не видел, как те радуются, когда Герцог навещает по вечерам, ни за что бы не поверил, что воспитываясь в такой строгости, они могут испытывать к нему позитивные чувства. А может любви способствует влияние Игнис, матери, которая является ниточкой связи между детьми и их отцом? Парень не был уверен, правильно ли разбирается в отношениях внутри поместья Адельманн, когда на Фобосе всего вторую неделю. «Имею ли я право судить Малхиора за поступки, когда не знаю их причину? Верно, не имею», — замотал головой парень, отгоняя гнусные мысли. Норд решил никогда больше не возвращаться к теме о предыдущим Главой Адельманн. — Я снова напугал тебя, Цветочек? Рука мужчины соскользнула с плеча ближе к шее, но остановилась прежде чем пересечь черту между одеждой и голой кожей. — Нет и, черт возьми, не зови меня так! Я ведь просил! — возмущено пискнул парень, напряженный касаниями. — И как тебя тогда называть? — У меня вообще-то есть имя? — У меня тоже, но ты никогда меня так не зовешь. Почему тогда я должен? Парень пырхнул от негодования и сердито сложил руки на груди. Признаться честно, он и правда никак не мог пересечь черту и обратиться к мужчине по имени. А теперь его сердце терзали сомнения, стоит ли так сближаться. Словно произнеси он имя и та тонкая стена, которую он наспех выстроил для защиты, навсегда рухнет. — Что это?! — вскрикнул парень и поднялся на носочках, пытаясь рассмотреть, что же увидел среди деревьев леса. — Ты видел?! — Какое-то животное, — пожал плечами мужчина. — Я не разбираюсь. — Животное?! Черт возьми, настоящее животное? Из-за недостатка кислорода лишь небольшая доля флоры и фауны могла выжить на Марсе с низким уровнем кислорода, освещения и приспособиться к динамичному изменению атмосферы, которое происходит из-за искусственно ускоренного процесса терраформирования. С озеленением Марса процесс шел проще, ведь человечество давно экспериментировало с растениями в условиях других планет, к тому же к тому времени штучный грунт широко использовался, а вот с заполнением Марса живностью возникли проблемы. Немногие животные могли выжить в условиях низкого уровня кислорода в воздухе и малой гравитации. Земные животные были хрупки и приспособлены лишь к Земле или к экзопланетам, но никак не к изменяющемуся Марсу. К тому же, после Последней войны старого мира с ее разрушительными последствиями мало каким животным удалось выжить. Для нормального функционирования пищевых цепочек человечеству пришлось восстанавливать множество видов млекопитающих с нуля благодаря Хранилищу Судного дня, куда человечество в свои последние мирные дни перед Последней войной успело поместить ДНК животных. Вопрос с заселением живностью завел марсианских ученых в тупик на долгие столетия. Тем временем Марс зеленел, уровень кислорода повысился и появилась возможность заселить некоторые виды, такие как: комары, крысы, карпы, некоторые виды анабазовых рыб с высоким уровнем адаптации, черви и насекомые. Однако они не смогли бы выжить без собственных пищевых цепочек. Поэтому ученым пришлось экспериментировать с тем, чтобы вывести новые виды животных, приспособленных к марсианским условиям. С насекомыми, рыбами и даже птицами ученые справились. Они стали первыми, кто наполнил марсианские джунгли, леса и океаны. С млекопитающими дело пошло сложнее, поэтому было принято решение отложить заселение животных до того времени, пока ситуация с кислородом не станет лучше, однако ученые не отчаивались и продолжали попытки создать млекопитающих, способных выдержать марсианские условия. — Мои ученые выдвинули теорию, что некоторые виды животных, даже без изменений в генах, могут выжить на Марсе, а именно — те, которые жили в горной Земной местности. Там мало кислорода, а жесткие условия заставляют их быстро приспособиться к низкой температуре по ночам. Более двадцати лет прошло, как мы запустили этот экспериментальный проект, и, как видишь, животные приспособились. — И кто же это был? — Может, снежный барс или викунья, гималайская коза или лама, наверняка не скажу. Мы высадили с двадцать видов и семнадцать с них успешно выжили. Мои ученые немного видоизменили пищевые цепочки, из-за чего один вид не выжил, но остальные прекрасно адаптировались, пускай популяция каждого вида составляя не больше нескольких сотен единиц. Я ведь уже говорил, что не разбираюсь в этом. Биология и генетика в целом — мой страшный сон. — А мне казалось, что ты человек, который стремиться к познанию всех знаний. По крайней мере на форуме, ты не стеснялся спрашивать о всем, что приходило в голову. — Физика мне интересна, но биология… ненавидел ее еще со времен Галактической Академии. До сих пор жалею, что выбрал ее в дополнительный курс, вместо изобразительных искусств. — Не представляю тебя за холстом, — хихикнул парень. Почему-то Норд так и предполагал, что Малхиор обучался не в Академии Земной Знати, которая почти не давала никаких знаний. Однако то, что в них была одна альма-матер стало неожиданным приятным сюрпризом. — Не думаю, что я рисую уж так плохо. Конечно, не сравниться с уровнем Лилианы, Сильвии или даже тебя, но все же. Норд уже видел захватывающие дух картины Лилианы Вильфор, а также 3D-модели строений Сильвии де Безьер. Его чертежи адронного коллайдера в сравнение не шли. Хотя вряд ли рабочие чертежи можно назвать полноценным творчеством и искусством. — Думаю, это был ирбис, — кивнул парень в сторону леса. Мужчина вопросительно поднял бровь. — Ирбис — это второе название снежного барса. В отличие от некоторых, я внимательно слушал курс биологии. Норд Лейтнер был круглым отличником и он этим до ужаса гордился после того, как лишь на третий раз смог сдать вступительные экзамены. — Я слушал в курсе биологии лишь те темы, которые мне были интересны. Лицо парня мгновенно зарделось. Они оба понимали, о каких именно темах идет речь, но Норд не смог удержать от вопроса, словно его тянуло нарваться на ответ. — Какие темы? — Такие, что детям твоего возраста не положено изучать на практике. — Но я ведь не ребенок, — продолжил играться Норд с огнем, прекрасно понимая, что его лишь раззадоривает нелепый спор. Как и Малхиора. — Пускай я и несовершеннолетний, но физически и ментально — взрослый человек. — Неужели? Рука мужчины скользнула по шее к выступающей венке, пульсирующей слишком быстро из-за учащенного сердцебиения. Всего одно слово и Норд действительно засомневался, не ребенок ли он. Вопреки тому, что он уже продолжительное время зарабатывал деньги для покрытия семейного долга, жил собственной жизнью, у него никогда не было времени на личную жизнь, поэтому в свои восемнадцать он знал лишь теорию, а практика оставался неизведанным миром. В отношении телесной близости он был неопытным ребенком — на это намекал Герцог. Все естество парня вопило доказать, что мужчина ошибается. Что он не ребенок! Дразнящая провокация, на которую он так по-детски легко и наивно повелся. Всего лишь провокация, которая разрушила все планы Норда не влюбляться и тихо уйти, когда пробьет время. Развернувшись к мужчине, Норд легким движением рук стянул из них обоих кислородные маски и впился губами в чужие.