Межгалактическое пространство

Грозовые тучи затянули Атеару. Раскаты грома доносились до каждого жителя, а поднявшийся в океане шторм беспокоил морскую охрану сильными порывами ветра и высокими волнами. На город надвигалась буря. Первые капли дождя начали бить по стеклу. Начавшийся легкий дождик стремительно превратился в град. Алвин проснулся от громких звуков. После похищение его боязнь громких звуков обострилась. Он чувствовал, как подрагивало его тело от очередного раската грома. Пытался заставить себя перебороть иррациональный страх, но разум сдавался. Он открыл глаза. К удивлению, взору открылся не вид из панорамного окна на бушующий океан, а широкая крепкая грудь, скрытая за легкой зеленой пижамой, и открытая шея, за которую Алвин бесстыдно держался, как за подушку. Юноша мгновенно отскочил от Эндвейта, на которого умудрился еще и ногу закинуть во сне. Мужчина поморщился, но так и не проснулся. «Какого черта он здесь забыл?!» — пытался понять Алвин, как вдруг вспомнил прошлую ночь. Кошмар, в котором он вернулся в холодную сырую комнату, а напротив стояла женщина с карими глазами, спрятавшая лицо за маской. Ее клинок медленно скользил по его коже, а из губ слетали слова, которые Алвин, к счастью, не запомнил. Эндвейт разбудил его. Шептал о том, что он рядом. Что все хорошо. Что Алвин в безопасности. Что больше никто не причинит ему вреда… Юноша заливался краской по мере того, как вспоминал. Он был тем, кто обнял мужчину спросонья. Он был тем, кто не позволил ему уйти, а сейчас… Глава самой влиятельной, богатой и технологически развитой корпорации, лежит у него в постели и мирно посапывает, а Алвин так бесстыже рассматривает черты его лица. Тонкие аристократические губы, ровный нос и волевой подбородок. Чистую светлую кожу без намека на пятнышко или родинку. Лишь небольшая щетина, появившаяся на утро — единственный изъян в бесподобной картине. Алвин впервые словил себя на мысли, как молод Делан. Ему пятьдесят шесть и он, как и должен благодаря таблеткам долголетия, выглядит на свои двадцать пять, но грозный образ и сложный характер накидают сверху еще лет десять, из-за чего Алвин никогда не чувствовал себя на одной волне с Эндвейтом. Но с недавних пор все изменилось. Юноша так и не словил ту же волну, что и Делан, но теперь Алвину намного проще общаться с мужчиной. Рядом с ним стало уютно. Хорошо. И даже простое лежание на кровати в присутствие Эндвейта заставляло юношу позабыть о страшных звуках снаружи. Его присутствие умиротворяло, но и будоражило. — Доброе утро, — прохрипел Эндвейт, приоткрыв зеленые глаза и заметив не спящего Алвина. — Доброе, — кивнул Алвин и продолжил смотреть, изучая каждую деталь мужчины. Он тщетно пытался понять, что же изменилось между ними, и как это повлияет в дальнейшем. Юноша боялся, что столь быстрые изменения в поведении и отношении могут в который раз очернить их чистый лист. Алвин боялся все потерять. Боялся потерять покой и уют, который дарил Эндвейт своей легкой улыбкой. — Почему пялишься? — спросил Эндвейт, потирая глаза. — У меня что-то на лице? — Да нет, — мотнул Алвин и подпер голову рукой. — Странно это как-то. У меня в кровати сам Глава Эндвейт! Юноша усмехнулся, что сделал и сам Делан. — Прости, я вчера слишком устал и уже не смог уйти. — Ничего, — махнул рукой Алвин. — Будет чем похвастаться. Хотя вряд ли мне хоть кто-либо поверит, что сам Эндвейт спал со мной. — Скажи так и тебе точно никто не поверит, — усмехнулся мужчина. — Все знают, что место в моей постели принадлежит Эйнштейну. Лицо юноши сильнее залилось краской, совершенно не подразумевая секс. Спал в прямом смысле спал, а не кувыркался всю ночь в кровати! Внезапно Алвин словил себя на мысли, что только об этом и можно подумать, когда они буквально проснулись в одной кровати. Увидь их кто-то вместе выходящих из его спальни, и вряд ли бы Алвин доказал, что Эндвейт просто уснул здесь! «Я ведь не могу даже сказать, что он успокоил меня во время кошмара! Это даже звучит так, будто… будто…» — Алвин не смог закончить мысль. Багрянец перекинулся из щек на уши и Эндвейт ухмыльнулся, заметив это. Не сложно понять, к чему юношу привели размышления. — Ваш фиктивный любовник, — возразил Алвин. — Но ведь у вас должны были быть и настоящие. Эйнштейн ведь никогда не был с вами, ведь так? — Эйнштейн прошелся по стольким рукам, что я боюсь и посчитать. Он весьма загульный и когда-то он все же пытался затянуть и меня в свою постель. Как и Мэйсона, и других ребят с охраны, — объяснил Делан, не вдаваясь в подробности. Алвину не стоило знать, что Эйнштейн спал со всем, что двигалось. С деловыми партнерами. С парнями из клуба. С богачами и бедными. Эйнштейну было плевать на личность человека, ведь секс всегда был единоразовой акцией. Для него было важно то, что в штанах, а не личность или состояние. — А вы? Что насчет вас? Вы так и не ответили, — настоял Алвин, заметив, что Эндвейт уклонился от личного вопроса. — Я ведь рассказал вам об Арсе. Может, я тоже хочу услышать какой-то ваш личный секрет. — Хочешь секрет? Я расскажу тебе. Делан приподнялся и сел на постель. Его взгляд зацепился за неподдельное любопытство в глазах юноши. Алвин интересовался им. Это уже был прогресс! — Мне никто и никогда не нравился. «До тебя», — хотелось добавить Делану, но тот скромно промолчал. Не время вываливать на только отошедшего от плена юношу знания о первой влюбленности Делана Эндвейта. — Как это… Точнее… Серьезно?! — Алвин округлил глаза и открыл рот от удивления. — Как такое может быть?! Конечно, раньше Алвин считал Эндвейта бесчувственным роботом, неспособным любить, но с того времени все изменилось. В его глазах Делан стал живым человеком и знание, что мужчина никогда не любил, стало шоком. Даже Алвин столько раз влюблялся только в Академии, что и на пальцах не сосчитать! Он легко подцеплял симпатию и легко с ней прощался — таким уж были все влюбленности Алвина Греммера. — Не было подходящего человека. Папа пытался свести меня с некоторыми людьми. Весьма хорошие парни, но дальше секса и пары встреч у нас никогда не заходило. Просто они мне не подходили, а интерес к ним пропадал слишком быстро. Естественно Делан умолчал, что были еще парни, подосланные врагами и даже членами Совета. Было так много людей с которыми его пытались свести. Красивых и образованных, умных и обаятельных, но совершенно никто не впадал ему в душу так, как Алвин Греммер. И дело вовсе не в удовлетворении похоти, с которой мужчина легко и сам справлялся. Дело в чувстве глубже. Дело в привязанности и желании проводить не только дни за разговорами, но и ночи, защищая сны любимого от кошмаров. Раньше Делану было достаточно одиночества, но с появлением Алвина Греммера все изменилось. — Утолил любопытство? — Да… — протянул Алвин и неловко отвел взгляд. «Утолил» не то слово. Юноша явно не ожидал таких подробностей личной жизни Эндвейта. Жизни, вход в которую был ему закрыт из-за отца, бдящего за его невинностью, как за какой-то драгоценностью! — Отлично. А теперь вставай. Наш ждет утренний обряд с какао и эспрессо. Алвин мгновенно вскочил из кровати и побежал в гостиную, словно только и ждал этих слов. Делан на минутку задержался в постели. Его взгляд ласково скользил по еще теплому месту, на котором только что лежал юноша, по разбросанной одежде, игровых приставках, десяткам шнуров от наушников и компьютера в углу комнаты. Эта спальня словно была живым олицетворением Алвина и, находясь в ней, Делан представлял, что однажды в сердце Алвина найдется место и ему.

***

Шторм обездвижил и так замершую на время карантина Атеару. Ужин в сталагмитовом ресторане пришлось отменить, что несказанно расстроило Делана. Алвин предложил провести его в комнате отдыха на пятом этаже. Приготовить перекусить и тихо посидеть, наблюдая, как за окном дождь заливает улицы города, а океан силится выйти из берегов. Эндвейт не смог не согласиться с предложением юноши, когда заметил, как загорелись его глаза. Дождливая погода — любимая пора Алвина. Когда большую часть жизни прожил на астероиде без атмосферы, то такие погодные условия, как дождь или град, снег или метель, начинают ощущаться праздничным чудом. К вечеру еще было полным-полно времени и Делан погрузился в работу сразу же после завтрака, а вот Алвину запретили работать. Габриэль сообщила, что Глава оторвет ей голову, если заставит юношу работать сразу после случившегося, поэтому Алвину предоставили выходные до конца недели. Тем временем скучно юноше не было. Стейнар завладел всем его вниманием. Похищение стало для всех неожиданностью, но Стейнар воспринял это слишком близко к сердцу. Уже во второй раз из его дома похищают людей! Сначала родного сына, а теперь еще и его жениха! Стейнар не мог этого просто так оставить и уже готовился к усилении охраны сразу после окончания карантина. Старик возился с Алвином до самого вечера, не отпуская от себя ни на шаг. Алвин чувствовал себя маленьким ребенком, за которым пристально следит отец, чтобы тот не сбежал. И юноша не мог отрицать, что ему нравится это чувство. Наверняка каждому хотелось бы иметь такого отца, как Стейнар Эндвейт. Тем временем Делан сидел за бумагами, отрываясь лишь на то, чтобы заварить очередную чашку эспрессо. Без Мэйсона работать было в два разы сложнее. Отчеты Карлайла были просты и лаконичны, как и сама речь телохранителя, что не скажешь о человека, временно пришедшему на его замену. Делан уже мечтал, когда Мэйсон заявиться на порог его кабинета и сообщит, что сбежал из больницы, чтобы облегчить ношу своего Главы. С самого утра кольцо-связи разрывалось. Делан заглушил его, а после и вовсе выключил, чтобы не отвлекаться от работы, но ближе к вечеру вновь включил. Звонки так и не прекратились. — Эйнштейн, ты и мертвого из могилы поднимешь. Мужчина снял очки и потер переносицу, установив перед собой голограмму. — Да, но сначала я закопаю тебя туда! Сколько, черт возьми, можно не отвечать на мои звонки, Делан?! Ты ведь знаешь, я не отстану от тебя! Колись, какой к черту, союз с Адельманном?! Делан уже собирался ответить, как вдруг взгляд зацепился за голограмму. Голос принадлежал Эйнштейну, но лицо… Мужчина присмотрелся внимательней. Нет, смазливое личико Эйнштейна тоже на месте. Дело в цвете его глаз и волос. Парню понадобилось шестнадцать лет, чтобы показаться Делану в настоящем облике. Короткие волосы, которые тот отстриг на сатурнианских кольцах, отросли обратно к прежней длине, а едкая черная краска из них исчезла. Линзы также пропали, выдавая в Эйнштейне последнего члена баронской семьи Лейтнер. «Что ж, теперь понятно, почему он никогда не снимал линзы», — наконец осознал Делан спустя столько лет, внимательно разглядывая настоящие фиалковые глаза. — Я знаю, что выгляжу сногсшибательно. Если бы ты уделял мне хоть немного больше времени, то уже давно заметил мою смену стиля, но нет! Ты был занят не пойми чем!.. Скажи мне, пожалуйста, чем можно было заниматься, чтобы упустить Алвина прямо из-под носа?! Да еще и Мэйсон лежит в больнице! Нет, лучше скажи мне что за чертов союз? И как скоро мне ждать вас дома? Ты обещал забрать меня через месяц, но совсем скоро будет второй! Как всегда — много слов, одни упреки и ни одного полезного слова. Такой уж был Эйнштейн и как же Делан соскучился за этим. За тем, как ему профессионально выносят мозги. — Много вопросов, Эйнштейн. Давай по порядку. — Ладно, — тяжело вздохнул парень и с упреком в фиолетовых глазах взглянул на Эндвейта. — Но если ты снова разорвешь связь, ничего не объяснив, можешь забыть о союзе с Адельманном. Я возьму чертов корабль и прилечу прямо к тебе, понял?! — Да понял я! — вскрикнул Делан и махнул рукой. Эйнштейн довольно заткнулся. Его бравада возымела результат. От и до рассказав о похищении Алвина и ранении Мэйсона, Делан успокоил Эйнштейна. С обоими все хорошо. Алвин уже дома, а Мэйсона скоро выпишут. С разговора мужчина понял, почему Эйнштейн настолько нервничал. Доктора запретили Мэйсону использовать кольцо-связи и какую-либо связь до выписки, поэтому Эйнштейн не мог связаться с Карлайлом. Единственной ниточкой связи с Мэйсоном стал Делан, который так некрасиво игнорировал его. Делану пришлось признаться самому себе, что он поступил крайне неправильно. В особенно, если знать, какие отношения теперь связывают лучшего ученого корпорации с главой безопасности. — Как только карантин закончится, я заберу тебя. Так что успокойся. Лучше расскажи, как там твоя месть? Адельманн получил по заслугам? — Да я как-то… — Эйнштейн запнулся и отвел взгляд. — Я решил, что месть того не стоит. И, честно говоря, сейчас мы с Малом на стадии переговоров. — Серьезно? — приподнял Делан одну бровь и сложил перед собой руки. — И нужно было мне тогда трепать нервы, раз ты и сам заключил мир с бывшим мужем? — Нет, Делан, ты ничегошеньки не понимаешь в наших с Малом отношения… Это я хочу заключить мир, пока он держится за идею, что меня можно вернуть. Пока что это односторонние переговоры. — А ты случаем не хочешь вернуться к нему? — решил спросить Делан на всякий случай. Кто знает, что могло произойти за месяц под одной крышей. Бывшие враги могут стать друзьями. Как Делан с Алвином. За месяц они преодолели многое. — Ты нужен мне здесь, Эйнштейн. Каэлор, лаборатория и мой отец ждут тебя. Здесь твой дом. Эйнштейн грустно улыбнулся и отвел взгляд. Он долго молчал, не отвечая на вопрос. Делан успел рассмотреть место, в котором находится парень. И это явно не поместье Адельманн, а скорее какая-то лаборатория. — Я не хочу возвращаться к нему, — твердо ответил парень с ноткой отрешенности в голосе. — Но я по-прежнему люблю его. Это не то чувство, что было раньше. Совершенно не то. Скорее… Это как любовь к прошлому, которое никогда не вернуться. Фобос так на меня влияет. Этот дом, лаборатория и люди… Мне срочно нужно выбираться отсюда, Делан. Забери меня отсюда, потому что я не уверен, что смогу ответить так же, спроси ты меня в следующий раз. — А как же Мэйсон? — недовольно свел брови мужчина. — Наигрался и бросил? Как обычно? Слова Делана выбили весь недавний запал парня. — Только благодаря Мэйсону я продержался здесь так долго… Но мы не говорили с ним уже несколько дней, а вот Малхиор только и ищет момента, чтобы поговорить со мной, понимаешь? Мне нужен Мэйсон, чтобы держаться в руках, Делан. Он мой чертов спасательный круг! — Он человек, Эйнштейн, а не спасательный круг, шлюпка или что-то еще. Парень потупил взгляд и тяжело вздохнул. Делан больше не стал настаивать на разговоре. Лишь Эйнштейну решать, вернуться ли к бывшему или начать новые отношения. Конечно, Делан был бы рад, если бы Эйнштейн выбрал Мэйсона и, наконец, остепенился, но… если сердце парня склонялось к Адельманну, то что здесь поделать? Эндвейт уж точно не хороший советчик в любовных делах. Он и сам обидел объект своей симпатии, осознал влюбленность слишком поздно, а теперь пытается все исправить. — Ты заговорил мне зубы, — усмехнулся Эйнштейн, возвращая прежнюю улыбку. Весьма фальшивую. — Что там насчет союза? Ты ведь ненавидишь Земных, так какой союз? — Когда я прилечу в Знать, чтобы забрать тебя, я предложу Адельманну сделку. В этот раз реальный союз. Я помогу Земной Знати восстать из пепла. — А что взамен? Ты никогда не занимался благотворительностью, Делан. По крайней мере в политической сфере. — Хочу показать народу своей корпорации, что мы преодолели ненависть к Земным и движемся дальше. Нам ведь нужен взгляд в будущее, верно? Да и Адемальнн, думаю, сумеет предложить что-то достойное взамен на мою открытую поддержку. — Ты не обманешься меня, Делан, — хитро ухмыльнулся парень, подловив друга на лжи. — Колись, зачем тебе этот союз? Делан откинулся на мягкую спинку рабочего кресла и сложил перед собой руки. — Я практически не соврал, — парировал Делан. — Хочу изменить мнение народа, чтобы спокойно привести в свою семью еще одного человека из Знати. Чтобы он чувствовал себя здесь комфортно и его не ненавидели. — Погоди-погоди! — замахал руками Эйнштейн и усмехнулся. — Ты имеешь в виду брак?! Делан Эндвейт, которого я знаю, был против брака! Стоп… Брак с кем? С аристократом? Хах, тебе успел кто-то понравится, когда был в Солнечной системе? Но ты ни с кем близко не общался… Или… Да не может быть… Древние Боги, Делан, только не говори мне что это… Эйнштейн округлил глаза и аж подпрыгнул с рабочего кресла. Он хотел что-то сказать, но слова никак не имели смелость быть озвученными. Делан решил помочь Эйнштейну принять этот факт. — Ты прав, я не благотворитель. От союза со Знатью я хочу получить Алвина Греммера. Вернее, стоит сказать, возможность на отношения с ним, потому что если Ал не захочет быть со мной… что ж, мне придется отпустить его. А если он захочет быть вместе, то я сделаю весомый вклад в осуществление его мечты. Так что да, Эйнштейн, это не благотворительность. Делан замолчал, давая Эйнштейну время переварить услышанное. — У меня сейчас взорвется голова! — завопил парень, ухватившись руками за край стола. — То есть ты аж настолько серьезно настроен к ребенку? И как? Давно это у тебя? Я хочу знать все! И Делан рассказал. Впервые, кроме отца, рассказал о своем влечении. Первом и единственном за всю жизнь. Таком искреннем и чистом, подобном платонической любви, не очерненной животными желаниями. Эйнштейн внимательно слушал о том, как Делану было сложно принять свою влюбленность. Как сложно было осознать ее и преодолеть ревность. Как внутри все разрывалось от мысли, что Алвин может быть убитым. Как Делан сдержался и впервые уснул вместе с юношей, никогда прежде не высыпаясь так, как с вечно ворочающимся Алвином… Делан Эндвейт влюбился. Эйнштейну было трудно поверить, что объектом симпатии стал никто иной, как тот, к кому Делан ранее испытывал чистое отвращение. — Если Алвин не захочет быть со мной, я не расторгну союз со Знатью. Буду помогать ему в осуществлении его мечты, даже если он возненавидит меня за мои чувства. Да и в одном он прав: пора покончить с древней неприязнью эндвейтцов к Земным. — Почему ты думаешь, что возненавидит? — искренне удивился Эйнштейн. — Потому что я слишком сильно обидел его в прошлом и просто не имею право просить о чем-то больше, чем дружба. — Делан Эндвейт, ты совершенно ничего не смыслишь в любви, — констатировал Эйнштейн, усмехнувшись. — Не узнаю тебя, друг. Ты размяк. Собери яйца в кулак и шуруй к Алу. Никогда бы не подумал, что ты будешь так слаб в самый ответственный момент своей жизни! Завоюй его, черт возьми! — Папа говорил также. — Потому что Стейнар очень мудрый человек, в отличие от своего непутевого сына, — заявил Эйнштейн, прежде чем они поставили точку в разговоре об отношениях и перешли к обсуждению начавшейся добычи медиума из пояса астероидов.

***

Алвин спустился на кухню ровно в назначенное время. На первом этаже не было никого. Стейнар с супругами развлекались у себя в комнате, решив уединиться и, наконец, отпустить Алвина. Юноше было очень неловко, когда кто-то из супруг начал откровенно приставать к Стейнару, намекая, что пришло время близости. Спускаясь по лестнице на первый этаж, Алвин пытался унять горящие щеки. Активная сексуальная жизнь свекра до ужаса смущала его. Эндвейт нашелся на кухне. Открыв голограмму с рецептом, он возился с продуктами, которые недавно принес один из телохранителей. Алвин незаметно подошел сзади и заглянул за плечо мужчины, заметив там два огромных куска мяса. Мужчина планировал приготовить стейки. — Вы когда-либо их готовили? — спросил Алвин, не веря, что Эндвейт сможет приготовить что-то съедобное. — Стейки? — склонил голову мужчина к юноше. — Нет. — Тогда может лучше позволить роботам приготовить ужин? — В нашей семье так не заведено. Папа открутит мне голову, если узнает, что я принес одного такого робота домой. Алвин залился смехом, представляя эту картину. И правда, в семье Эндвейт готовят всю еду собственноручно. Вот только каждый раз готовил Стейнар вместе с супругами, а Алвин на правах гостя не приближался к кухне. Сегодня он впервые планировал взять в руки кухонный нож и лопатку за двадцать один год жизни. Да и Эндвейта за готовкой никогда не замечал. — Вы уверены, что сможете это приготовить? Мы можем заказать доставку или использовать систему принтинга. — Сомневаешься в моих кулинарных способностях? — Разве что немного. — Тогда я переубежу тебя сегодня. — Попытайтесь, — усмехнулся юноша, привстав на носочки. Пока Эндвейт готовил мясо, Алвин решил заняться гарниром, а именно — огромной миской салата. По крайней мере, это единственное, что Эндвейт сумел доверить юноше, который никогда в жизни не держал нож в руках нож. Однако Алвин быстро учился, вместе с тем знакомясь с овощами, выращиваемые в корпорации Эндвейт. Некоторые листья были такими же белыми с серебряными переливами, как и хвойные леса Каэлора. Один из синих овощей напомнил Алвину о земном томате, но на вкус оказался намного слаще. Закатав рукава рубашки и не забыв о переднике, Делан принялся к готовке, за чем он очень пристально и с недоверием наблюдал Алвин. Однако все недоверие быстро испарилось, стоило увидеть, как ловко Эндвейт орудует ножом. Каждый кусок мяса был разделан на ровные с математической точностью куски. Даже масло на сковороде, повинуясь мужчине, не разбрызгивалось по кухне, разогревшись точно до нужной температуры, чтобы пожарить стейк так полюбившиеся юноше. Когда салат был с горем пополам готов, Делан отправил юношу за вином, разрешив выбирать любую бутылку, приглянувшуюся Алвину. Юноша не мог поверить своему счастью, когда в небольшой комнатушке, где хранились продукты, нашел еще и стенд с бутылками! На Земле они с друзьями могли пить только дешевые напитки, разливаемые в клубах, ведь родители давали им лишь мизерную сумму карманных денег. Те считали, раз их дети не покидают территорию Академии, то и много денег им не нужно. Как же они ошибались, совершенно не зная собственных детей! Как только стейки оказались готовы, Алвин побежал на пятый этаж готовить место для посиделок. За окном по-прежнему лил дождь, охлаждая и так холодные в последнее время ночи на Каэлоре. Раскатов грома больше не было слышно, зато вдали можно было рассмотреть, как длинные розовые молнии рассекают небом. Наслаждаясь этой красотой Алвин решил обустроиться возле окна. Притянув из второго конца комнаты небольшой стеклянный столик, он поставил на него бокалы, тарелки, две пары столовых наборов и вино. Остальное принес Эндвейт. После первого бокала вина юноша окончательно расслабился и отпустил себя. Заливаясь смехом, он рассказывал забавные истории со времен Академии. Как их случайно не поймали роботы-охранники во время одной из вылазок в Зентарию. Как один из его друзей перепил и им пришлось переночевать в городе, рискуя не успеть на первый урок и быть наказанными учителями. Как на первом курсе Алвин принципиально не посещал все занятия курса по сексологии, за что в конце семестра его закрыли в комнате для наказаний и заставили до вечера смотреть материалы всех лекций. Алвин рассказывал об этом с таким восторгом, что Эндвейт почти представил юношу в то время. Такого свободно, веселого, раскрепощенного, желающего нарушить все существующие правила и законы. В эту ночь Алвин не хотел вспоминать о митингах. Он полностью отдался рассказу о временах своего беззаботного детства, когда не пришлось повзрослеть и открыть глаза на настоящий жестокий мир. — Я так завидую тому, что вы получили образование в Галактической Академии! И Эйнштейн тоже! Это должен быть так познавательно! — Это чертовски сложно, — мгновенно возразил мужчина. — Эйнштейн поступил сразу на последний курс, да еще и на дистанционное обучение. Ему было просто, а я все года ходил туда. Учил все с нуля самостоятельно. Некоторые учителя относились ко мне предвзято из-за того, что я был наследником Эндвейтов. А некоторые и вовсе занижали оценки, как бы хорошо я не знал предмет. Кажется, нелюбовь к высшему классу не измениться никогда. Делан залпом допил остаток бокала и переместился с дивана на пол, где на пледе удобно устроился Алвин. — Но ведь Галактическую Академию основал ваш дед. Они действительно занижали вам оценки, зная, кто вы такой? — Я идеально знал эконометрику, но для мисс Гарсии этого никогда не было достаточно. Никогда. Это был единственный предмет на втором курсе, который я не мог закрыть на «отлично», — фыркнул мужчина подливая себе и Алвину красную опьяняющую жидкость в бокал. — Но она поплатилась. Больше она не работает в главном корпусе Галактической Академии, находящемся на Каэлоре. Не помню, куда ее сослали, но теперь она изучает свою эконометрику где-то за пределами моей корпорации. — А вы злопамятны, — усмехнувшись, подметил Алвин. — Скорее ненавижу, когда людей оценивают по статусу. Она бы ни за что не занизила мне оценку, будь я из среднего класса. — Справедливо, — кивнул Алвин и протянул бокал. — За то, чтобы подобных мисс Гарсий никогда больше не было в образовательной системе. Делан тихо рассмеялся и скрестил с юношей бокал. Перед ними в который раз пролетел розовая молния. В этот раз она была близко и Алвин аж подпрыгнул на месте от громкого звука. Едва ли не разлив бокал с вином на себя, юноша неловко улыбнулся Эндвейту и скосил взгляд к тарелке. Потянувшись к вилке, он поддел последний оставшийся на тарелке кусочек стейка. Сочное и мягкое мясо таяло во рту. Алвин не мог поверить, что Эндвейт сделал его без помощи роботов. — Почему ты боишься громких звуков? — не смог удержаться от вопроса Делан. — Я не заметил этого сразу, но ты действительно дрожишь, стоить повысить голос или чему-то упасть. — Все мы чего-то боимся, — пожал плечами юноша, пытаясь соскользнуть с темы. — Не расскажешь? Делан склонил голову набок, внимательно наблюдая, как бегают серые глаза из стороны в сторону. Алвин не хотел портить этот вечер воспоминаниями о митингах, но… Эндвейт хотел услышать рассказ. Он был единственным человеком, который видел все слабости юноши. Видел его полностью разбитым, бьющимся в истерике, изуродованным шрамами и страдающим от кошмаров. Если кому Алвин и мог рассказать о произошедшем, так только Эндвейту. — Это случилось три года назад… На то время Алвин участвовал в митингах уже больше года. Молва о молодом человеке, скрывающимся за плотной белой маской и назвавшимся Алом, достигла всех уголков Земной Знати. Его речи вселяли желание к долгожданной революции. Люди были истощены. Их страдания с каждым годом все увеличивались и увеличивались, а аристократы лишь наживались на их труде. Исчезновение озонового слоя Земли и затянувшаяся стройка искусственного слоя стали последними нитями терпения для землян. И они окончательно разорвались, стоило Алу провозгласить начало революции. Люди поднялись. Сначала десятки, после сотни, тысячи, миллионы! Митинги захватили не только Зентарию, но и другие города Земли, а вскоре и всю Солнечную систему. Тогдашняя власть во главе с Камалом Кондором наивно считали, что люди побесятся и успокоятся, как случалось десятки раз до этого. Но в это раз все было по-другому. В этот раз голосом революции стал Ал. На разгон митингов не пожалели выделить крупную сумму из бюджета. Было отобрано тысячи полицейских в каждом городе. Тысячи бластеров и миллионы пуль. Они не жалели, прикладывать силу даже к тем, кто умолял пощадить. Алвин был там. Видел собственными глазами, как людей расстреливали толпами. Как дети роняли слезы на трупы родителей. Как влюбленные закрывали друг друга телами, тщетно пытаясь спасти любимого. Это был настоящий ад. И среди всего этого Алвин не слышал ничего. Ни криков. Ни стонов боли. Ни рыданий. Звуки от летящих пуль, рассекающих воздух, заглушали все. — Я помню произошедшее, словно это было вчера. Помню лица людей, которые были убиты, и тех, кто их убил. Помню их одежду и номера бластеров, выгравированных на оружие. Но эти звуки… Алвин крепче сжал бокал в руках, поморщившись. — Иногда я слышу их из ниоткуда. Иду где-то и внезапно ощущая звон в ушах. Или даже вот так сидя, вспоминая о тех временах, я слышу их. Я всегда их слышу и никогда не забуду. Наверное, так и развилась мой страх, а после похищения… все обострилось, понимаете? Может, из-за стресса, не знаю… Он потупил взгляд, скрыл глаза за челкой и отпил несколько глотков вина. Они не заметили, как опустошили целую бутылку только вдвоем. «Не стоило вспоминать о митингах. Я же знал, что так и будет. Испортил всю атмосферу», — корил себя юноша, вздрогнув от очередного громкого раската грома. — А я боюсь выходить в космос, — внезапно заявил Эндвейт и усмехнулся. — Просто потому что он страшен и холоден. Ты боишься громких звуков не по столь же глупым причинам, поэтому тебе нечего стыдиться, Ал. — Пожалуй, вы правы… — усмехнулся юноша, понимая, что Эндвейт предпринял своеобразную попытку поддержать. Алвин ценил это. — Вы действительно боитесь космоса? — Однажды Эйнштейн заставил меня выйти космос, чтобы посмотреть на медиум вблизи. Это был первый и последний раз, когда я решился. Больше ни за что в жизни не повторю этот ужас. Но он об этом не знает. До сих пор думает, что я слишком ленив и не хочу выходить наружу, когда можно посидеть в теплом и уютном звездолете. Алвин усмехнулся и несильно пихнул мужчина в плечо. Он и не заметил, что они сидят впритык друг к другу. — Оказывается великий Глава Эндвейт не такой уж и страшный. Знаете, когда-то я часто сравнивал вас с роботом. — Я тоже человек… — неуверенно протянул мужчина, смотря на последний глоток жидкости в бокале. — С роботами проще. Ты ведь общался с Ларсом, должен понять, о чем я говорю. Да, он примитивен в своих потребностях, но у него также есть желания. С годами он развивается и становится человечнее. По-своему. — И чем же тогда роботы будут отличаться от людей? Мужчина отставил бокал и откинул челку набок. Его скулы покрылись румянцем от алкоголя, согревавшего тело и разум изнутри. Алвин притулился к его плечу своим, совершенно не ощущая угрозы или неловкости. Его лицо, избавленное от шрамов, всего в десятке сантиметров. Они говорили, на философские темы, но все мысли Делана были об одном — вкусе вина на пухлых губах юноши. Такое же оно терпкое, как и на его собственных? Такое же сладкое?.. — Они никогда не смогут испытать человеческих чувств. Им будет неподвластна радость. Страх. Ненависть. Любовь. Влечение. Страсть… Делан замер на полуслове, словив на себе взгляд юноши. Алвин отпил из бокала и внимательно посмотрел на затуманенные алкоголем глаза Эндвейта. Они смотрели друг на друга, ничего не говоря. Серые глаза в зеленые. Их разделяли считанные сантиметры и повисшее между обоими слово «страсть» так ярко отпечатавшаяся в памяти каждого. — Страсть? — вопросительно протянул Алвин, словно за этим словом скрывались глубокие размышление. На самом же деле в его голове было пусто. Все зарождающие мысли пожирал взгляд мужчины, которым тот смотрел на него впервые. Не ненависть. Не отвращение. Не любопытство. И вовсе не дружелюбие. Что-то более интимное. Более дикое. Более человеческое. — Страсть, — прошептал в ответ мужчина, заглядывая в самую глубь серых глаз. Что он искал там? Взаимную симпатию? Привязанность? Любовь? Алкоголь мешал найти там хоть что-то, зато подбивал на неразумные действия. Действия, о которых он точно пожалеет. Медленно сократив расстояние, Делан прикоснулся своими губами к отблескам вина на губах Алвина. Нежно. Ласково. Совершенно не настойчиво. Ожидая хоть какого-то отклика… но его не последовало. Мужчина медленно отстранился, смотря в серые глаза, уставившийся на него с неподдельным шоком. Из Делана вот-вот должны были вырваться слова извинения. Хотелось сбежать, пока чувство вины окончательно не раздавило его, однако он продолжал сидеть, ожидая чего-то. И он дождался. Алвин приблизился стремительно. Обхватил мужчину за шею и углубил поцелуй. Вкус вина так ярко завладел мыслями обоих, опьяняя еще больше. Руки Делана скользили по спине юноши, часто зарываясь в светлые кудри. Изучая их, запоминая мягкость от касаний. Алвин почти взобрался на мужчину, зарывшись пальцами в волосы. Дыхания не хватало. Поцелуй становился все больше похож на чистое сумасшествие. Неподвластное разуму безумие, вызванное теплом алкоголя, несвойственной обоим уютной близостью и личными разговорами, пересекающими границы понятия «дружбы». Шторм вновь надвигался на Атеару. Розовые вспышки по ту сторону панорамного окна становились ярче, а звук громче, пока очередной раскат грома не прозвучал так близко, что заставил Алвина прийти в себя. Он отпрянул, упершись руками в плечи Делана. Посмотрел на затуманенный взгляд Эндвейта. На его припухшие от поцелуя губы. На раскрасневшиеся щеки и несмываемую поцелуем нежную улыбку. Юноша резко поднялся, сделал несколько шагов назад и посмотрел на ситуацию под другим углом. Ужин. Они готовили вместе. Накрывали на стол вместе. Болтали о пустяках и серьезных темах вместе. Сидели прислонившись друг к другу, обмотанные в любимый плед Эндвейта. Разделили одно вино на двоих, наблюдая за романтической погодой по ту сторону окна. А утром проснулись в одной постели… «А если я скажу, что в этот раз между нами ничего не измениться? Все будет также хорошо, как и сейчас.» «Прошу, Алвин, дай мне последний шанс… Я дам тебе все, что ты захочешь. Покажу белые леса, как ты всегда мечтал. Свожу тебя в такие места, что ты бы никогда не увидел в Солнечной системе.» «Я пытаюсь преодолеть свою ненависть, Алвин. С того момента, как предложил начать начать с чистого листа, все пытаюсь и пытаюсь. Но только благодаря тебе я отпускаю ее, понимаешь? Я нуждаюсь в тебе. Ты — образец хорошего аристократа. Борющегося с системой и пытающегося восстановить Знать такой, какой она была до того, как люди забыли о Кодексе. Я хочу, чтобы ты был рядом и напоминал мне, что есть и хорошие аристократы. Ради моей и твоей корпорации. Ради их союза.» «Ради будущих отношений со Знатью.» Союз. Единственная константа в мире не только аристократии, но и всего высшего общества Млечного Пути — это заключение брачных союзов между семьями или корпорациями. Вот что считается залогом успешной сделки. Неразрывный контракт двух людей, связывающих не только их самих, но и их семьи, родины. В голове юноши вдруг прояснилось. Пазл сложился и он осознал, откуда взялась вся любезность и дружелюбность Эндвейта. Мужчина хотел заключить с ним брак во имя их корпораций. Закрепить контракт о сотрудничестве бракосочетанием. И Алвин должен был согласиться на него сам, ведь Герцог ни за что бы не склонил Алвина к браку с Эндвейтом, если бы тот не желал. Вот почему Эндвейт пытался наладить отношения. Вот почему дарил подарки. Вот почему спас и помог залечить шрамы. Вот почему успокаивал во время кошмара. Вот почему лично готовил для него ужин. Вот почему выслушивал все несвязные речи юноши о прошлом. Вот почему потянулся за поцелуем, создав правильную атмосферу… И Алвин повелся. На подарки, спасение, кошмары, милые разговоры и поцелуй. Повелся, как ребенок, тянущийся к любви, как растения к последнему лучу света. — Ал? — осторожно позвал Делан, не понимая, почему юноша вдруг отшатнулся. Почему ответил на поцелуй, а после отстранился. Почему серые глаза больше не смотрели на него с желанием, скрывшись за кудрявой челкой. — Да как вы могли… — прошипел Алвин, обняв себя руками. — Я ведь доверился вам! И первый, и во второй раз, но вы… вы замышляли это с самого начала, да?! Я нужен был вам лишь для союза, а после заключения брака вы бы избавились от меня?! — О чем ты вообще говоришь? Делан смотрел непонимающими глазами и это еще больше злило Алвина. Конечно, мужчина притворялся. До последнего играл роль невинного агнца! — О союзе! Пытались подобраться ко мне таким образом? Чтобы я согласился на брак?! Отвечайте! — Мне кажется, что ты что-то не понял. Ал, послушай… — Не называйте меня так! Мужчина словил на себе взгляд Алвина. Его наполненные слезами глаза. Уверенные, что его предали. Такие уязвленные. Несчастные… Делан хотел его утешить, как делал раньше, когда тот спал. Хотел обнять и прижать к себе так сильно, ни на миг не отпуская! Но стоило ему подняться на ноги и сделать шагу навстречу, как Алвин отшатнулся, с каждым шагом становясь все ближе к лестнице. — Ты нравишься мне, Алвин Греммер, — твердо признался Делан, прежде чем Алвин успел что-либо сказать. — Я хочу, чтобы ты знал об этом. Ты мне нравишься. Очень сильно. Делан сделал медленный шаг вперед и в этот раз Алвин не отшатнулся. Он замер в шоке от услышанного. — Могу только представить, какой бред сейчас крутиться в твоей голове о союзе со Знатью с помощью брака, но клянусь: я бы никогда не заставил тебя пойти на это. И я вовсе не собирался признаваться сегодня, да и вообще до возвращения в Знать, но раз уж так сложилось, то ты должен знать, что я настроен исключительно серьезно. Этот поцелуй и моя симпатия ни на что тебя не обязывает. — Я вам не верю, — произнес Алвин, вжавшись в стену. — Вы ненавидели меня всего несколько недель назад, но резко сменили гнев на милость. Думаю, тогда в вашу голову и пришла эта мысль с союзом. Сейчас вы всего лишь пытаетесь сделать так, чтобы я сам согласился на брак, но этому не бывать! Я не настолько наивный. Я вовсе не ребенок. И вовсе не глупый. Нет, Алвин вовсе не наивный и не глупый. Делан хорошо знал, какой перед ним разумный и рассудительный, как для своего возраста, молодой человек. Очень сильная личность, которую он раньше не замечал. Но сейчас все изменилось и Эндвейт говорил с Алвином на равных. Честно признался в чувствах, ни разу не соврав насчет союза. Дал возможность и свободу выбора, ни на что не обязывая. — Неужели так сложно поверить в то, что ты мне нравишься? — прошептал Делан в нескольких сантиментах от лица юноши. — Неужели ты склоняешься к тому, что я придумал весь этот хитромудрый план лишь ради какого-то союза со Знатью? Посмотри на это с другой стороны, Ал. Союз со Знатью мне и нужен только из-за тебя. Потому что я хочу быть ближе к тебе. Потому что мне дорога твоя мечта так же, как моя собственная. — Чертовски сложно поверить, — мгновенно ответил Алвин на первый вопрос и выставил перед собой руки, чтобы Эндвейт не приближался дальше. — Почему? — задал вопрос Делан, продолжая напирать. — Вы ненавидели меня. Испытывали отвращения. Ударили. Обзывали… Подобное не делают с теми, к кому что-то испытают. — Ты сам говорил, что я ублюдок. А еще я дурак, который повел себя, как последний козел, когда впервые в жизни влюбился. Мне понадобилось время, чтобы осознать свои чувства, и я готов до конца жизни раскаиваться в причиненной боли, поэтому… Прошу, Ал… Мужчина уперся грудью в выставленные вперед ладони и осторожно положил на них свои. Вовсе ненастойчиво переплел пальцы. — Не отстраняйся. Даже если отвергаешь меня, просто останься рядом. Прошу. Я нуждаюсь в тебе… «Я нуждаюсь в тебе. Ты — образец хорошего аристократа. Борющегося с системой и пытающегося восстановить Знать такой, какой она была до того, как люди забыли о Кодексе. Я хочу, чтобы ты был рядом и напоминал мне, что есть и хорошие аристократы. Ради моей и твоей корпорации. Ради их союза.» «Ради их союза.» Союз. «Он нуждается во мне ради союза», — сердце Алвина сжалось от боли, а в голове продолжали крутиться бредовые мысли. — «Я нужен ему из-за союза. Союз…» Алвин в последний раз поднял взгляд на Эндвейта. На его темно-русые брови, сведенные на переносице. На плотно сжатые губы, прикушенные изнутри. На прищуренные зеленые глаза, в которых отобразилось всего одного чувство — мольба… И не смог поверить в их искренность. Не смог довериться. Отпихнув мужчину руками, юноша рванул к лестнице, растворившись в темноте лестничной площадки. Делан продолжал стоять у стены, где еще недавно был Алвин. Продолжал стоять, закусывая губу изнутри до крови. Вскоре он вернулся обратно в их уютный уголок возле окна. Буря снаружи усиливалась, возвращалась с небывалой мощностью. Делан потянулся ко второй закупоренной бутылке вина. Отштопорив ту, он налил темную красную жидкость по венца. Взяв полный бокал, он сел на пол, прислонившись спиной к холодному стеклу, об который разбивались миллионы капель. Делан поднял бокал и криво усмехнулся перед тем, как жидкость растворилась в его теле. В эту ночь Делан собирался забыться в алкоголе, но завтра он обязательно поговорит с Алвином. Даст ему ночь на обдумывание всего сказанного, а после вновь сделает ход навстречу юноше. Делан Эндвейт отказывал сдаваться. Он будет до последнего сражаться, пока Алвин не заметит искренность его слов о любви, пока не поверит в то, что никакому коварного плана со Знатью нет места быть. Но лишь в эту ночь Делан сдастся. Отпустит руки и утопит сердечную боль в алкоголе. Боль, которую он чувствовал впервые за пятьдесят шесть лет жизни.