Я и Мистер Безупречность

В машине Тома пахло сигаретами. Я заметила это давно, но каждый раз словно заново открывала это для себя. Прокуренный салон. Кажется, что сиденья набиты табаком – такой стойкий запах. Сам владелец авто уверенно держит руль, так расслабленно и легко поворачивает. Во рту у владельца авто малиновая жвачка – я одолжила ему, когда он зашарил в бардачке с таким выражением лица, будто зажевать ему сейчас было жизненно необходимо. Том вообще постоянно что-то жевал: сказывалась привычка курить каждые полчаса. - Неудачная идея, - уверенно сказала я, констатируя итог сегодняшнего вечера. Я сидела неудобно, обхватив руками свои колени, практически сжавшись на сидении в комочек. Странное чувство охватывало меня, но пока я не могла разобрать его. Оно изматывало, мучило мою сущность, тянуло в груди. Хотелось унять его – но как, если я не понимала, отчего оно возникло? - Вообще не понимаю, зачем ты меня туда притащила, - проворчал недовольный Том, забавя меня своим серьезным видом и совершенно не вяжущимся с ним жеванием. – Лили совсем от рук отбилась. - Ты так говоришь, будто она была твоим ручным зверьком, - нахмурилась я. - Не так выразился. Она как будто…Сама не своя. Какая-то ненастоящая, - мягко исправился парень в ответ на мой тон. – Еще и друг ее этот, чтоб его…. Я невольно чувствовала себя виноватой, ведь это я устроила эту встречу. А Том расстроился. Этого я хотела меньше всего. - Извини, - просто сказала я и погладила его по плечу, не зная, как можно загладить свою вину. – Но, может быть, оно и к лучшему? Видишь, у Лили новые друзья, она не одинока. И явно они ей нравятся, не зря же она с ними общается. - Ты не понимаешь, - вздыхает Том, и кроме непонятного щемящего чувства в груди я ощутила нарастающее раздражение от этого упрямого желания вернуть Эванс во что бы то ни стало. – Ты же видела ее «друга», неужели он показался тебе нормальным? Он же наверняка не приведет ее ни к чему хорошему. «Какие же вы все трудные», - подумала я и терпеливо ответила: - Том, ну ты же не ее папочка. Хватит ее осуждать, и вообще…У меня такое чувство, будто кроме нее нам и обсуждать нечего. - Пришло время мне извиняться? Даф, она моя подруга, я не могу так просто забить на нее. Да и черт со мной, она девушка моего брата! Я чуть не застонала в голос. - Бывшая! Бывшая девушка, Том, не забывай уточнять! Сегодня я однозначно поняла несколько вещей: пока рядом присутствует проблемная Лили Эванс, мы с Томом не сможем заниматься только своими отношениями. Значит, эту проблему надо как-то решать. Еще я поняла, откуда в Томе такая забота об этой девушке. Я ведь сама сказала это слово. Папочка. Какое-то отцовское собственничество было в Каулитце-старшем, возникшее, видимо, из-за их долгого общения. Как бы хотелось быть единственной, о ком Том стал бы беспокоиться… * * * Том оставил меня около гостиницы и на этом наш вечер закончился. Весь романтический настрой пропал после ухода из бара. Провожая взглядом уезжающее авто, мигнувшее фарами, я думала о своей глупости и наивности. Нашлась самая умная, решила всех помирить, как же. Ругая себя на чем свет стоит, я смотрелась в зеркало – африканские косички были совсем не актуальны зимой. Вздохнув и дав себе обещание расплести их, я легла на кровать и предалась своим тяжелым думам. Проснулась я далеко засветло, чувствуя себя как никогда полной сил и энергии, будто вчера и не было сплошного расстройства. Ближе к ночи я решила прогуляться в одиночестве. Безудержный шопинг всегда был для меня лучшим средством от стресса. Смотря, как деньги со скоростью геометрической прогрессии исчезают с карточки, я ощущала какое-то извращенное наслаждение, представляя, как отец вздыхает и снова пополняет мой счет. Был хоть какой-то плюс в моем изгнании из дома: бесконечный запас денег. Деньги, деньги, деньги… - К сожалению, средств на вашем счете не хватает для покупки этой вещи, - мило улыбаясь, продавец-консультант вежливо улыбнулась и отдала мне мою карточку. Удивление и плохое предчувствие – не самая лучшая смесь ощущений, и я хаотично забегала взглядом по бутику. - То есть как? Сколько же у меня денег? С безразличным видом, продолжая приторно улыбаться, консультантка снова взяла мою карту и проверила счет, отрапортовав: - Один доллар пятьдесят центов. Что это значит, отец решил оставить меня без средств к существованию? Вот с*ка! Его дочь мотается непонятно где по его желанию, так у нее теперь и денег нет. Я разозлилась, и это было мягко сказано. Но звонить отцу и требовать объяснений я не стала – унижаться совсем не хотелось, но и действия отца были непонятны. Может, ему просто надоело обеспечивать меня? - Спасибо, - все-таки поблагодарила я продавца и вышла из бутика в расстроенных чувствах. Вот так вот просто – раз, и мне даже ужинать не на что. Спасибо, папочка. Понимая, что сегодняшняя ночь в гостинице будет последней, я начала лихорадочно размышлять, как мне теперь быть? Снова заявиться к Каулитцам - не вариант. Вот Билл бы посмеялся: только сбежала от них, стараясь сделать это красиво, и сразу прибежала обратно, как побитая собачонка. С внезапным ужасом я поняла, что без денег я ничего не могу. Стою ли я что-то? * * * - Прямо-таки постоялый двор, а не квартира, - фыркнула Лили, когда я и мой чемоданчик оказались на ее пороге. Я - мило улыбающаяся, активно закивала головой, чем развеселила немку еще сильнее. Она пропустила меня внутрь; ее гостеприимство даже немного удивило меня, мне она казалась немного нелюдимой. Я просто плохо ее знала. У меня было мало поводов ее узнавать: она была девушкой Билла, человека, которого я не понимала и, вследствие чего, плохо переносила. Наша поездка в Москву хоть и открыла Лили для меня, но не совсем. Она так и осталась для меня темной лошадкой, прозрачной ланью с синими глазами. В квартире оказалась одна только Лили. Она определила меня в свободную комнату. - Симпатично, - сказала я, оглядев временное жилище. Лили оперлась о косяк и, как-то совершенно знакомо подняв одну бровь, спросила: - Что ты теперь будешь делать? Тебе ведь деньги нужны. Поднятая тема была для меня неприятной: я терпеть не могла думать о том, откуда достать денег. В моем привычном представлении они сами плыли ко мне в ручки, падали буквально с неба. - Ты можешь устроиться на работу, - ох, ненавистное слово «работа». – Но у тебя, вероятно, нет нужных документов? - Трудовой книжки, или как там у вас это здесь называется? Нет, - я покачала головой с каким-то облегчением от того, что не смогу устроиться на работу. Я могла бы работать где-нибудь, где много платят – о, вот там бы я постаралась. Но Лили явно подразумевала что-то вроде вакансии официантки, или, что еще хуже, продавщицы… - У меня и образования нет, - довольно протянула я, глядя на вытянувшееся лицо девушки. Остаток дня я провела, ничего не делая. То есть, я сидела на диване, смотрела телевизор и сметала все, что было в холодильнике у Эванс. Мне нужно было как-то пережить стресс, постигший меня после опустошения моей карточки. Хозяйка квартиры сначала не обращала на меня внимания, но, когда на следующий день она застала меня у микроволновки, где шипела подогревающаяся курочка, не выдержала и сказала удивленно: - Ты что, так и собираешься сидеть и есть? - Нет, сидеть, есть и смотреть телевизор. - Я сегодня же позвоню Тому. Пусть приводит тебя в чувство, - заявила Лили, и я, до этого пританцовывающая у микроволновки, замерла. Девушка не заметила моего замешательства и вышла из комнаты – а я так и осталась стоять. Что ж, пусть звонит, уверена, ее звонок очень польстит самолюбию Тома. Хихикнув, я открыла микроволновку и с наслаждением достала свой обед. Лили куда-то собиралась, и, когда я спросила, куда, она ответила: - Я, в отличие от некоторых, не тунеядец. У меня работа есть. Она ушла, а я так и не узнала, что у нее за работа такая. Через какое-то время начала просыпаться совесть: что я в самом деле, сижу тут и ничего не делаю. Решив сделать хозяйке квартиры приятно, я нашла ведро и швабру. Кое-как нацепив на швабру тряпку, я, честно стараясь, вымыла пол, представляя себе лицо Эванс, когда она поймет, что я никакой не тунеядец. - Поверить не могу, - смеялся в трубке Том, и его смех ласкал мой слух. – Ты убираешься? - И откуда такой удивленный тон, - цокаю, притворно обижаясь, и провожу салфеткой по тумбочке, сметая невидимую пыль. – Неужели тебе меня не жаль? - Очень жаль, но теперь ты независима от отца, разве плохо? Сможешь, наконец, делать, что захочешь. И он не сможет попрекнуть тебя деньгами. - Мой отец – жадюга, - я искренне не понимала, почему он вдруг перекрыл мне кислород. - Может, он хотел, как лучше? Тебе пора самой заботиться о себе, - рано выпорхнувший из-под крыла матери Том был прав, конечно; но банальная гордость не давала мне с ним согласиться. Промычав что-то неопределенное, я открыла нижнюю полку тумбы, и телефон со звоном выпал из моих рук, разражаясь криками Тома, явно не понимающего, откуда взялся такой шум, и что со мной случилось. - Я тебе потом перезвоню, - протараторила я, как только смогла поднять мобильный ослабевшими пальцами. – Я тут это…обожглась, короче. - Так и знал, что уборка для тебя – плохая идея, - вздохнул Том перед тем, как я сбросила вызов. Я чувствовала нечто сродни тому ощущению, постигшему меня на кухне Каулитцев, когда я заметила камеру. Но здесь, в квартире Лили Эванс, девушки, боязливой во всех смыслах этого слова, был предмет куда хуже камеры. Камера наблюдает, но она не может убивать. Colt, черный тяжелый пистолет, обмотанный целлофановым пакетом. Я осторожно взяла его двумя пальцами, в недоумении рассматривая. Знает ли Билл, что его бывшая хранит в доме огнестрельное оружие? Я представила Лили с пистолетом в руках и горящими решимостью глазами. И тут же вспоминаю свой недавний кошмар. Как обухом по голове. На грани ускользающего сознания слышу резкий хлопок, неожиданно сильно ударивший по ушам, и что-то теплое орошает мое лицо, а змеиная хватка слабнет. В эту секунду вижу синие глаза с горящим в них неистовым огнем. Тишина, свет и неистовое пламя. И я ускользаю. - Так, Даша, не думай об этом, - пробормотала я, закрывая шкафчик, хороня там черный молчаливый Colt. * * * Скрежетание в двери разбавлялось какими-то выкриками. Я, задремавшая на диванчике, встрепенулась, прислушиваясь. Возня в коридоре становилась все отчетливей, и тогда я вскочила на ноги и через секунду оказалась в коридоре. Каулитц-младший, до этого крепко сжимающий брыкающуюся Лили в руках, обернулся и мрачно посмотрел на меня. На щеке у него я заметила царапину – след, ознаменовывающий встречу ногтей Эванс с его холеным лицом. - Ты что здесь делаешь? – с немалой долей удивления спросил Билл, отпуская, наконец, Эванс, которая тут же метнулась в мою сторону и спряталась за моей спиной. – Лили, мы не договорили. - Я все сказала, - глухо раздалось из-за моей спины. – Уходи. - Не веди себя, как ребенок. Я же вижу, что ты страдаешь, - смягчил тон парень, но это не подействовало: - Уходи. Я услышала тихий всхлип, но не знала, услышал ли его Билл. Что-то мне подсказывало, что Лили бы не хотела, чтобы он увидел ее слабость, поэтому я взяла борозды правления в свои руки. - Билл, послушай, видишь же, Лили не хочет говорить, тем более сейчас. Она только что пришла с работы, устала, дай ей отдохнуть спокойно, - отчетливо и медленно сказала я, чувствуя себя единственным адекватным человеком в этой комнате. Парень сомневался; его взгляд метался то к двери, то ко мне. Он сделал шаг вперед, и Лили за моей спиной всхлипнула громче. Расстроено поджав губы, Билл посмотрел прямо мне в глаза с какой-то мольбой, и я, глядя на него в ответ, покачала головой. Уходи. - Черт с вами, - выплюнул он, разворачиваясь и припечатывая Лили напоследок: - Только ты не думай, что сможешь дальше обжиматься с этим своим дружком. Я этого не потерплю. Мой возмущенный вдох был неслышен из-за захлопнувшейся двери. Стоило мне развернуться, как к моей груди прильнуло что-то худое, маленькое, вздрагивающее и, похоже, горько плачущее. - Эй, - мягко сказала я, поглаживая девушку по волосам. Она обнимала меня с неожиданной силой, и я подумала, что точно так же дети льнут к своим матерям. – Неужели этот придурок так тебя расстроил своим появлением, а? Хочешь, я добавлю ему еще пару царапин? Лили покачала головой и просипела: - Что же это такое, Даф? Стоит ему заявиться, как я расклеиваюсь. Слабачка. «Твоя слабость – твоя любовь», - раздалось в моей голове. - Если тебе так тяжело видеть его, значит, это неспроста, не так ли? – вкрадчиво спросила я. - Я ведь…Я ведь его простила, Даф, - продолжала плакать Лили, и моя майка намокала из-за ее слез. – Но не могу ему верить. Поэтому ничего не будет, понимаешь? Так будет лучше, я знаю… В этот момент ее слабости я вдруг поняла, что, возможно, многого не понимаю в этой ситуации и мыслю однобоко. С одной стороны был Том и его убеждения, с другой – Билл, его упрямство и собственничество. Совсем в сторонке стояла Лили – девушка с горьким опытом, боящаяся довериться предателю снова. Как какое-то озарение, снизошедшее до меня, пришла мысль: «Да они же все страдают. И Лили больше всех, похоже. Хоть она и скрывает это под новой маской». Когда она немного успокоилась, то отлепилась от меня и, пряча глаза, тихо сказала: - Все, все хорошо. Забудь, что я тут говорила. Естественно, ей не хотелось открывать душу. Я подумала, что, возможно, иногда лучше засунуть свою гордость куда подальше и поддаться чувствам. В конце концов, лучше снова ошибиться и окончательно разочароваться, чем ничего не делать и страдать. * * * - Я могла бы быть дизайнером одежды, - сказала я как-то Лили, когда мы коротали вечер перед телевизором, жуя свежеиспеченное печенье. Эванс кусала печенье, которое беспрерывно крошилось ей на майку, кивала, но, кажется, почти меня не слушала. Мы вот уже часа два смотрели какую-то нудную комедию, где юмор замер на уровне плинтуса и туалетных шуточек. Что там усмотрела Эванс, я не понимала, и, заскучав, я решила развеять скуку. Проблема была в том, что девушка никак не отрывала своего внимания от просмотра злосчастного телевизора. Ладно – телевизор, так еще и в ее жизни все как-то застоялось. Она была апатична. - Ага, - ответила она. - Серьезно. У меня бы неплохо получилось, - девушка, наконец, обратила на меня внимание, переводя взгляд своих светло-синих глаз на меня. Она внимательно посмотрела на меня с явным стремлением понять, о чем я говорю. Вздохнув, я повторила: - У меня хороший вкус. Я могу попробовать себя в дизайне. Лили недоверчиво поморщила нос, из-за чего ее маленькое худое лицо приобрело еще более жалостливое выражение. - Ну, и что бы ты изменила во мне? – спросила она без всякого интереса. Решив, что такое равнодушие ну просто не справедливо, я встала и вышла из комнаты под удивленный возглас Лили. Протопав на кухню, я открыла ящик стола и достала ножницы. Немка все так же сидела на ковре, вперив взгляд в телевизор, похожая на зомби. Я легонько и бесшумно опустилась рядом с ней, осматривая ее торс, облаченный в тесную майку. Быстрое и такое простое движение ножницами – и лямка майки спадает, перерезанная у основания, оголяя хрупкую ключицу. - Эй, что за х*йня?! – вскрикивает немка, отскакивая от меня и с ужасом глядя на ножницы в моих руках, которыми я специально защелкала, видя ее реакцию. – Даф, ты просто ненормальная! Какого хрена ты это сделала? - Ты же спросила, что бы я изменила в тебе, - невинно ответила я. – Вот теперь – ты идеальна! Лили Эванс, еще секунду назад ошарашенная моим поступком, засмеялась. Эта шоковая терапия всегда действовала на ура: одно неловкое движение, и вот – результат на лицо. Под взглядом смеющейся Лили я помотала ножницами в воздухе и поднесла палец ко рту, делая вид задумчивой блондинки. - Какая глупость, - простонала через смех немка, отходя куда-то в сторону. - Ах так, глупость значит? Погоди, где там твой гардероб, - я нарочито нахмурилась, и под вопли бросившейся за мной Лили кинулась вон из комнаты. Возможно, все дело было в том, что мы, наконец, смогли оказаться где-то наедине. Я бы сказала, что это было наше первое свидание – настоящее свидание. Если задуматься, так оно и было: до этого наши отношения основывались лишь на веселье и кровати. Одно время меня это устраивало. Но не теперь. Поэтому я была счастлива, сидя за одним столиком с Томом, который сам признался, что не является романтиком и все эти штучки для него мало что значат. Однако, как я поняла из его слов, он готов постараться ради меня. И он постарался. - Хорошее заведение, - дала я оценку ресторану, куда меня привез Каулитц-старший. У нас был вип, и это мне нравилось больше всего. - Мы часто здесь бываем, - как-то неуверенно ответил Том. - Как ты провел эти дни, что мы не виделись? – я улыбнулась, потому что хотела сказать многое другое, но сдерживалась, и эта улыбка словно щит оградила меня от возможных ошибок. Том приободрился, и я поняла, что выбрала правильную тактику. - Ничем особенным. Мотался туда-сюда, но, знаешь, мое обычное состояние, - отзеркалил он мою улыбку, и, надо сказать, его улыбка всегда казалась мне куда красивее моей. Или дело было том, что для меня Том вообще был красавцем? Странно, у меня никогда не было идеала. Я была со многими, и с парнями-моделями в том числе, но никто из них даже отдаленно не казался мне настолько красивым. Даже такой, жующий и озорно поглядывающий на меня, Том был просто потрясающим. Это и правда какая-то химия. В целом, разговор получался простым, милым и…ни о чем. Но сейчас это было так неважно. Мы будто заново узнавали друг друга; ощущение было такое, что мы только что познакомились и решились отужинать вместе. Понимаете, именно ради этого я и затеяла все это: что-то теплое чувствовалось в воздухе, и я понимала, что так нас начинают связывать ниточки доверия. - Это был очень милый вечер, - со всей искренностью сказала я, когда принесли десерт. – Кстати…Лили передавала тебе кое-что. Я вспомнила о «письме» немки только под конец ужина, что было не удивительно: какое уж тут письмо, когда рядом сидит такое чудо. Которое, к слову, сразу насторожилось после упоминании Лили. - Вот, - я извлекла из сумочки смятый конвертик и передала его Тому, который взял его и недоуменно посмотрел на меня. - Думаю, там извинения, - я пожала плечами. – Или еще что. Она просто не может сказать тебе что-то в глаза, боится или стесняется, не суть. Вы же поссорились. Я уверена, это ее шаг к примирению. - Мы не ссорились, - возразил Том, показательно небрежно, но все же бережно засовывая письмо в карман джинсов. Почему-то в этот раз я была убеждена, что это сработает, и все пройдет гладко и правильно. Я прямо-таки чувствовала, что грандиозное примирение не за горами. Остается Билл, но с ним все слишком сложно. Уверена: спроси я у Тома, что он сейчас чувствует ко мне, он бы замялся и не смог дать вразумительного ответа. И это – моя большая победа, огромный шаг на пути к моей цели. Все было целомудренно, как и должно было быть. Он снова подвез меня до дома Лили, но в этот раз в парне не было напряженности и даже толики тоски – он был ободренным, повеселевшим, возбужденным. Таким, какими бывают люди, которые еще не до конца осознали, что с их плеч свалился тяжкий груз. Поэтому и поцелуй – который, как мне казалось, длился несколько минут, но вполне мог длиться всего несколько секунд – вышел таким же. С надеждой, что ли. Целомудренный, но уже с привкусом разгорающейся страсти. Мне это нравилось. - Спасибо, - тихо сказал мне Том, и я поняла, что это тихое «спасибо» было не только за прекрасно проведенный вечер. Ноги сами принесли меня к шкафчику. Одно мое уверенное движение – и черный Colt в моих руках, а смех Лили за моей спиной разбился вдребезги о тишину. - Положи его обратно, - твердо-звенящим голосом сказала девушка, но я не спешила подчиниться. – Ты можешь просто взять и положить его туда, откуда взяла, Дафна?! - Разоралась, - я цокнула языком. – Откуда у тебя, такой милой девушки, пистолет? Лили сразу как-то сникла, грустно переводя взгляд на предмет в моих руках. - Я забрала его из дома близнецов, - ответила она, наконец. - Зачем? - Мне никогда не нравилось, что у Билла есть пистолет. Он…не должен храниться у него, понимаешь? - Билл же не настолько глуп, чтобы… - Нет, я не это имею в виду! Просто мне как-то спокойнее, что он спрятан у меня, - переубеждала меня Эванс, краснея. Делая вид, что такое объяснение меня вполне устраивает, я поджала губы и убрала Colt обратно в его хранилище, сделав, правда, себе внутреннюю заметку спросить у Тома, почему его брат до сих пор не хватился своей пропавшей вещи. * * * Приход весны всегда означал что-то новое, свежее, оживающее. И это каждый раз так неожиданно, хотя всегда происходит одно и то же. Все равно, что каждый год первого марта просыпаться и с удивлением говорить: «О, весна пришла, ну надо же». Просто в один прекрасный день из промерзшей земли начинают проглядывать живые росточки – ознаменование новой жизни. Холода, наконец, отступили – можно было сколь угодно ходить по улочкам, вдыхая воздух полной грудью, не боясь подхватить что-нибудь крайне неприятное, воспаление легких, например. Я, безработная, но совсем не беззаботная, была крайне увлечена своими свежими, неокрепшими, как весенние росточки, чувствами. На этом фоне даже отсутствие денег как-то не было особо важно. Как-то раз Том вскользь предложил свою временную помощь. Это было очень мило, тем более со стороны такого человека, как он: не то чтобы близнецов можно было назвать скрягами, но в вопросе финансов они держались довольно строго. Это давало мне еще один повод думать, что Лили явно недооценивала себя, живя практически на полном обеспечении. Близнецы, на какое-то время вернувшиеся в Америку, по их собственным словам, были готовы к большим переменам, и во время их отсутствия я думала, что бы это значило. Вообще, за это время произошло довольно много событий, хороших и не очень. Прямо перед отъездом Билла Лили устроила незабываемый вечер разбора полетов, но, надо признать, это явно пошло на пользу им обоим. Лед тронулся – вот что я могла сказать наверняка. - Да, вот так, - Том балдел под моими сильными ладонями, полулежа на диване. Убрав черные косички ему за плечо, я мягко, но уверено разминала ему мышцы, а он только и знал, что улыбаться, щуриться и сладостно вздыхать, смеша меня этими своими наигранными вздохами. Ведь он явно делал все, чтобы показать, как ему приятны мои старания. И мне было приятно осознание этого. - Тебе нравится? – томно выдохнула я ему на ухо, щекоча дыханием. – Скажи мне, тебе нравится? Том хохотнул, вжимая голову в плечи: - Прекрати, лучше прилагай больше усилий на массаж. «Ах так!» - подумала я и начала сильнее мять его кожу, пощипывать, с нажимом гладить. А все началось со спора на автозаправке – Том заявил мне, что одна девушка всегда делает ему скидку, потому что, как он сказал (и звучало это как-то неприятно), она являлась поклонницей его группы. «Она моя фанатка», - вот как на самом деле сказал Том, а я возвела глаза к небу и сказала, что он брешет, как сивый мерин. Так и зародился наш спор, буквально на ровном месте: сделает скидку или не сделает? Скидку сделали. Когда Том с невероятно довольным видом уселся обратно на водительское сидение, я была не в силах смотреть на его самодовольное лицо. Изогнувшись, я, прежде лежавшая на заднем сидении, дотянулась до его головы и ощутимо дернула его за косички, за что была награждена возмущенным «за что?». - Это нечестно, пользоваться своей популярностью, - не то чтобы я действительно так думала; на самом деле, мне не казалось это таким уж зазорным. Просто этот конкретный случай мне не понравился. Я представила, как девушка улыбается Тому, как горят ее глаза, и это меня отчего-то невероятно раздражало. - Она делает это всего лишь для того, чтобы я приезжал заправляться именно сюда, - просто объяснил Том. В общем, я проиграла Тому массаж, и в этот вечер я занималась исполнением долга дома у близнецов. Мы с Томом сидели в гостиной под шум орущего телевизора, Билл шатался где-то наверху, но он явно не избегал меня. Мы награждали друг друга пустыми взглядами, когда оказывались рядом, даже перекидывались фразами. Билл был в настроении, что было редкостью – я вообще почти не видела его таким…довольным жизнью. В целом, обстановка была дружеская, и это не могло не радовать. До одного определенного момента. Часы только-только лениво показали шесть вечера. Это был, несомненно, самый разгар дня близнецов, которые к полудню только начинали подавать признаки жизни. Так вот, этот самый переломный момент наступил, когда я начала разминать плечо сидящего передо мной Тома, нажимая на болевые точки. Панель на двери что-то пропиликала, но сначала я даже не обратила на это внимание. Лишь когда Том крикнул: «Билл, открой дверь!», - я поняла, что что-то не так. - Открой сам, - в том же тоне отозвался Билл. – Я никого не жду. - Я тоже, - немного растеряно сказал Том, оглядываясь на меня, а я пожала плечами, мол, мне-то точно некого ждать. Билл все же спустился, с не самым воодушевленным видом смотря на панель. Всего за секунду его лицо сменило несколько оттенков и выражений, останавливаясь на удивленно-предвкушающем. Это был первый раз, когда я видела Билла в растерянности и какой-то не ясно выраженной радости. Он отпрянул от двери, отвечая на вопросительный взгляд Тома придушенным тоном: - Лили. Том тут же весь подобрался, и я вздохнула и сложила руки на груди. Странно, что Лили пришла, не могла же она хотеть попрощаться с близнецами, ведь так? Хотя, от нее можно было ожидать что угодно. На то, чтобы пересечь двор и влететь в дом, ей пришлось потратить от силы секунды три. Она была похожа на безумную. Совсем немного. Ее дутая синяя куртка задралась, оголяя поясницу и плоский живот, шапка чуть съехала вбок, волосы растрепались, и дышала Лили так, словно за ней гналась стая волков. Решительным взглядом она просмотрела гостиную, коридор, даже, похоже, не замечая нас с Томом, застывших на диване в нелепой позе. - Ты! – тонкий пальчик девушки указал на Билла, которого абсолютно не напугал грозный вид бывшей девушки. На самом деле, Лили выглядела больше смешно, чем грозно: маленькая, худенькая, в дутой куртке, с горящими глазами – прямо-таки разозленный котеночек. Умиляло. - Кем ты себя возомнил, Билл Каулитц? – звенящий голос девушки срывался, а она все ближе подходила к застывшему обвиняемому, с интересом наблюдающему за ней. – Я, конечно, знала, что ты сволочь, но чтобы ты устроил такое… - А что случилось-то? – несмело спросила я, а Лили удивленно глянула на меня, словно только что заметила. Возможно, так оно и было; возможно, она была удивлена моему присутствию в доме братьев, хотя она была в курсе, что мои отношения с Томом развивались. - Ты знала, не так ли? - Да что знала-то? – закипала я. – Я вообще ничего не понимаю. - Этот, - тонкий пальчик Лили на этот раз ткнулся Биллу в грудь, - этот возомнил себя черт знает кем! Из-за него уволили моего друга! - О, - только и смогла выдать я, поражаясь уму Каулитца-младшего. - Я ничего не делал, - Билл остановился, услышав шипение Лили, - ладно, я не делал ничего, что могло бы причинить тебе вред. Наоборот. - При чем здесь мои друзья? Господи, Героя вышвырнули с работы, как провинившегося щенка! Как ты мог! Ему теперь даже нечем платить за жилье! - Да, это сделал я. Ну и что? Я же говорил тебе, что сделаю все, чтобы он не ошивался рядом с тобой, - Билл совсем не раскаивался, впрочем, как по мне, так он не умел раскаиваться. - Он мой друг, черт возьми! - Лили, давай ты успокоишься, - Том набрался мужества влезть в этот душещипательный разговор. – Я уверен, что все не так уж страшно. - Том, не поощряй это! Вы делаете с моей жизнью все, что захотите, - пыл Лили начал угасать по мере того, как к ней приближался Том. – Теперь и Героя уволили. Ни за что. Тебе не кажется это несправедливым? - Несправедливым? – это слово Билл произнес таким тоном, какой я ни разу в жизни не слышала. Это было словно шипение разъяренной змеи. – Несправедливым! А этому твоему…Герою не кажется несправедливым то, что ты называешь его другом, когда вы зажимаетесь по подъездам?! Я натурально открыла рот от удивления. Том тяжело вздохнул, Лили покраснела, а Билл, выплюнув все эти слова, вышел из комнаты. - Нет, мы еще не закончили! – внезапно опомнилась Лили, следуя за Биллом. – Это не повод поступать, как последняя скотина, и пользоваться своей властью! Том пошел за ними, как потерявшийся ребенок. Я сидела на диване посреди опустевшей гостиной и чувствовала непонятную гордость за близнецов. Это ощущение пришло так внезапно, что я задохнулась, когда оно наполнило меня сполна. Мне совершенно не из-за чего было радоваться, ведь я слышала звуки ссоры, но отчего-то именно в тот момент я была уверена, что все у нас будет хорошо. И, когда Том появился на пороге гостиной, он рассмеялся, заметив выражение моего лица, и сказал заговорщицким тоном: - Знаешь, мне кажется, что Лили пришла сюда не из-за этого…как его… - Героя, - с улыбкой подсказала я, чувствуя прилив нежности в такому вот втихушку довольному Тому. – А из-за чего тогда? - Она хотела поругаться с Биллом. Она уже могла развернуться и уйти, но продолжает стоять рядом с ним и препираться. Я прямо-таки чувствую, как Билл кайфует от этого. - Ты его ощущаешь? – с проснувшимся интересом спросила я, а на втором этаже что-то упало и разбилось. – То есть, его настроение? - Иногда, - Том пожал плечами, присаживаясь рядом и смотря в потолок. - И что он чувствует сейчас? - Он чувствует себя победившим. И тут-то я поняла, что по-настоящему рада этому поступку Билла, как бы странно это не звучало. Пусть это и была маленькая месть, но, если это заставило Лили прийти сюда, оно того стоило. Я дотронулась до плеча улыбающегося Тома, и мне вдруг показалось, что я, как и Том, тоже чувствую торжество Билла.