***
— В какой гостинице вы остановились? — Что? Планшет со шлепком упал, и Сяо Чжаню пришлось выбраться из-под одеяла, чтобы вновь установить его на постели. Вечерний разговор (кому как, учитывая разницу поясов) заранее обещал быть радостным, потому что два дня дались тяжело. Он не был зависим от общества Ван Ибо, так как знал, с кем встречался и насколько этот человек был занят, но всё равно скучал. Как и по коту, которого пришлось доверить Юй Биню и Цзи Ли. Может, поступок являлся чересчур безрассудным — оставлять две связки ключей ассистенту, готовому прийти на помощь, и другу, — но больше просить было некого. Ван Ибо физически не мог разрываться, родители жили далеко, а у остальных тоже имелось забот по горло. Удивительно, но младший (почти) смирился с тем, что «посторонние» стали приходить домой к Сяо Чжаню и ухаживать за его животным. «Любитель уксуса», — вот его идеальное прозвище. В отместку за «малыш». Судя по обстановке, Ибо находился у себя. Его выражение лица было привычно нечитаемым, взгляд оказался направлен прямиком в камеру. — Я прилечу к тебе. Перспектива провести несколько суток с ним в другой стране, где знающих Ван Ибо было меньше, застыла в горле комом. Было трудно дышать и поверить в сказанное, ведь для любой знаменитости свободные деньки сродни настоящему празднику. И тут важную роль играли приоритеты — с кем ты их проведёшь? Запрёшься дома и устроишь марафон сна, сериалов и вкусностей? Поедешь к родителям и сумеешь расслабиться там в полной мере? Или махнёшь из Китая в Германию, чтобы встретиться со своим партнёром, не беря в расчёт бешеное количество часов на перелёт? — Ты серьёзно?! — Мгм. — Как же я тебя люблю, — расчувствовавшись, наконец-таки, сказал главное. — Ван Ибо, ты не представляешь, как я рад. Улыбка тронула бледные губы. — Я тоже, гэгэ. И вот теперь, неловко топчась на вымощенной камнем площади, Сяо Чжань терпеливо дожидается встречи. С момента разговора минул всего день, и Ван Ибо давно заселился в свой номер, потому что из-за проведённого форума старший не сумел встретить его из аэропорта. Стемнело, кое-где загорелись фонари и стало приятно тихо. Атмосфера для идеального свидания. Пальцы немного дрожат. Сяо Чжань пожалел, что не взял плащ, — поверх костюма он пришёлся бы весьма кстати. Сяо Чжань не причислял себя к капризным и нуждающимся в привыкании к чужой местности и еде, но от фактов не пытался скрыться. Чьё-то прикосновение к спине заставляет вздрогнуть от секундного замешательства и обернуться. И лучше бы никогда не видел в реальности Ван Ибо, одетого в костюм и с вот этим вот отличным галстуком. В голове сразу рождаются неприличные мысли о том, как Ибо мог бы использовать данную деталь одежды. — Кто мы сегодня? Специальные агенты или брокеры? Что за внешний вид, Ван Ибо, а? — удержаться от поддразнивания — да ни за что. — Или вы тоже присутствовали на сборе врачей? Ох, или вы за мной следите?.. Ван Ибо обхватывает за подбородок слишком быстро, и Сяо Чжань не успевает ничего предпринять. Возмущённо мычит сквозь поцелуй — чёрт побери, кто разрешил ему затыкать данным способом? — и потом расслабляется. Двое целующихся мужчин в полутьме, когда на улице мало людей, но и тем плевать, потому что находятся поодаль… Великолепно, что сказать. Когда Сяо Чжань смотрит ему в глаза, то готов дать руку на отсечение, что видит в них весёлые искорки. Крепкие объятия становятся логичным завершением приветствия без классических слов. Вдыхать знакомый парфюм приятно до одури, и, будучи прижатым к телу Ибо без возможности отстраниться по собственной воле, Сяо Чжань окончательно обмякает. — Куда пойдём? — Я заказал столик. Там много острой еды, как ты любишь, — Ибо отпускает, но далеко не отходит. Они ещё очень близко друг к другу. Сяо Чжань смеётся и игриво касается пальцами шеи: — А ты основательно подготовился к нашей встрече. Какой молодец — знаешь, как порадовать, гэгэ. — Идём, — и без лишних слов тащит вперёд. Сяо Чжань подозревает, что место встречи выбрано не случайно, поэтому заведение обязано находиться где-то неподалёку. Они не держатся за руки, никак не выдают своих отношений (да и как бы?). Однако незримая связь и осознание того, что твои чувства взаимны, а партнёр по-настоящему готов на поступки ради тебя, а не разбрасывается пустыми фразами, греют душу. Порой Сяо Чжань переглядывается с ним, «случайно» дотрагивается тыльной стороной ладони и держится поближе. В ресторане свет приглушен — разительно отличается от кафе, в котором отмечали «проводы» Сяо Чжаня в Германию. В действительности же то было лишь поводом, чтобы собраться вместе (пускай и без Юй Биня, решившего навестить родственников) и похвалиться. О да, Сяо Чжаню хотелось увидеть восхищение по отношению к Ван Ибо. Друзья не зацикливались на артистах, испытывая уважение и стараясь подражать отличным врачам, членам семьи или легендарным адвокатам. Но они должны были знать, каким замечательным человеком являлся брат бывшей одноклассницы Сяо Чжаня; какой Ибо трудолюбивый и идеальный. — Я не вижу в составе соуса сычуаньского перца, но, думаю, ничего страшного, — с важным видом пролистывает меню и поднимает глаза на Ван Ибо. — Эй, нельзя так!.. Ты нарушаешь мои права. Гремлинская улыбка. Сяо Чжаня бессовестно фотографировали всё это время. Смущает, но радует. Он не против, если снимок нормальный. — Тебе следует поменьше общаться с адвокатами, гэгэ. Тем более, — делает акцент-паузу, — мне можно. — Пф… Еда тут вкусная, но не сравнится с китайскими блюдами. Сяо Чжань впервые за долгое время (ладно, та посиделка в кафе не берётся в счёт) чувствует удовлетворение от приёма пищи, сытость. Поездку в Германию по работе он запомнит не только из-за полученных врачебных знаний, но и благодаря свиданиям с Ибо. И, господи, какой же Ван Ибо гордый, когда оплачивает счёт. Даже становится стыдно за собственную ногу, пару раз «нечаянно» оказавшуюся в опасной близости к внутренней стороне бедра сидящего напротив. Всё равно скатерти доставали почти что до пола. — Мы можем быть супер романтичными и гулять всю ночь, — произносит Сяо Чжань, когда они выходят на улицу. Чаевые официанту получились приличными, но обслуживание того стоило. — Или можем вернуться. Вернуться — куда? Наитончайший намёк на гостиницу. Ван Ибо достаёт пачку сигарет и отвечает нечто неопределённое, напоминающее среднее между «мгм» и «угу». Вот ведь уникальный человек, в самом-то деле. Брошенное будто вскользь Ван Хаосюанем «полагаю, никто не сумел бы, кроме него, слушать тебя двадцать четыре на семь с этим блядским превосходством из-за того, что ты ему принадлежишь» приобретает иные краски. Но, вообще-то, со званием «жёнушка братца Ван Синь» Сяо Чжань не согласен, не-а. Высказывания полупьяных друзей не надо было принимать близко к сердцу — до такого они пока что не доросли. Да и странно взрослому мужчине — хирургу! — называться женой двадцатичетырёхлетнего артиста с миллионами поклонников. — Я хочу тебя, — неожиданно бросает он, и Сяо Чжань расплывается в лукаво-растерянной улыбке. — Тогда получай желаемое. Гэгэ даст тебе, что ты хочешь.***
Сяо Чжаню по большей части плевать, где это произойдёт, если место безопасно. Не то чтобы прямо совсем всё равно, но гостиничный номер Ван Ибо кажется идеальным, потому что здесь им пахнет. Ван Ибо мог не быть очевидно богатым и не заказывать самый дорогой номер, но он так же не был бы собой, если бы не выбрал комфорт. Двуспальная и на вид мягкая кровать, заправленная алым, смотрится непристойно. Сяо Чжань играет бровями, собираясь пошутить про определённые наклонности младшего и его желание заниматься сексом, а не прогуливаться по городу как приличные люди, но передумывает. Выражение лица Ибо — сосредоточенное, жаждущее — навек отпечатается в памяти. По крайней мере, пока снимает вмиг ставший чересчур тесным пиджак, Сяо Чжань окончательно смиряется с собственным положением. В некотором роде забавно встречаться с человеком, который младше тебя по возрасту, но более зрелый с точки зрения подготовленности к жизни. Так, помимо работы хирурга и ухаживания за котом, Сяо Чжань не причислил бы себя к тому, кто хорош в чём-то. — Думаю, до секса с проникновением мы сегодня не дойдём, — говорит он и обнимает Ибо за шею, чтобы оставить короткий поцелуй в уголке рта. — Или ты снизу?.. Ван Ибо морщится, будто его оскорбляет одна из частей фразы. Пожалуй, не очень здорово говорить подобные вещи сухим врачебным тоном, ведь сексуальность улетучивается. Но и в этом маленьком действии, как в секундном переключении с желания на «не говори так», есть нечто поистине очаровательное. Сяо Чжань заливисто смеётся, прежде чем с чувством поцеловать Ван Ибо в губы. Если сосредоточиться исключительно на тактильном контакте и закрыть глаза, создастся впечатление, словно Ван Ибо находится везде. Однако неоспоримый факт: его всегда мало. С лёгкой досадой Сяо Чжань проводит ладонью по крепкой груди и животу, подмечая, что собственная жилистость выглядит не столь привлекательно. Ибо словно читает мысли, прикусывая хрящик уха и шепча что-то до одури пошлое. Порция возмущения не заставляет себя ждать — так или иначе, но собачьи повадки принадлежат не старшему. А ведь если память не подводила, у некоторых народов укус означал то ли высокую привязанность, то ли любовь. Сомнительное удовольствие. — Ван Ибо, а, Ван Ибо?.. — зовёт Сяо Чжань и бездумно шарится по крепкой спине с выступающими полосками рёбер. Горячие губы оставляют на коже розовеющие отметины. Воистину, это обязано испугать. Врач-хирург, возлюбленный коего никак не в состоянии сдерживаться, и знаменитый молодой артист, считающийся постоянно собранным, но в реальности являющийся страстным любовником, — бракованный сюжет. Впрочем, странным Сяо Чжань считался чуть ли не с детства — шумный, с неиссякаемым запасом веселья и не умеющий выносить пользу из наказаний. Что толку, если на следующий день сценарий неизменный? Неисправимы. Оба. Обладая незаурядным умом и поразительным везением, он добился многого к тридцати годам. Ван Ибо — оплот трудолюбия и самосовершенствования. И нельзя не ощутить вновь невероятно сильную гордость за чужие достижения. — Ох, — выдыхает Сяо Чжань, распластавшись на кровати с широко разведёнными ногами, и следит за тем, как Ибо устраивается между ними, — что ты?.. Не верилось, что брат лучшей подруги получил свои навыки исключительно из литературы и «особенных» видео. Вариантов было немного: либо Ван Ибо давалось почти всё, к чему бы он ни проявил интерес, либо существовала маленькая ложь. Сяо Чжань прекрасно понимал, что в двадцать с лишним лет (при его-то как минимум внешности!) было странно оставаться нетронутым никем, не считая той смелой девушки-трейни в Корее. Но тлеющая ревность имелась, причём тлела она знатно. Неужели только поцелуй? Неужели смелая кореянка всего лишь «воспользовалась моментом в тёмном коридоре»? Звучало дико — омерзение считывалось в голосе Ибо, когда речь зашла об опыте. Сяо Чжань не хранил внушительный список любовников, потому что учёба, в принципе, не позволяла расслабься как следовало бы. Но после промелькнувшего осуждения в глазах младшего испытал стыд. В списке самых ревнивых — в рамках разумного, а не с какими-либо отклонениями психики — Ван Ибо оказался бы непременно. Тёплый рот идеален, язык ласкает каждую венку, а пальцы безупречно сжимают член у основания. Сяо Чжань с трудом приподнимается на локте одной руки, чтобы пальцами второй погладить Ибо по щеке и ощутить вот это. Сдерживать стоны невыносимо — остаётся верить, что ненароком не получится прокусить себе язык или что-то кроме. В пятнах крови нет ничего привлекательного. Этот демон поднимает свои большие глаза и выпускает плоть с причмокиванием, не стесняется. И в такой же тёмной, скрытой в глубине собственной души стороне Сяо Чжань на секунду предполагает, что сожаление до сих пор есть. Можно было бы заниматься подобным гораздо раньше. — Чжань-гэгэ? Сяо Чжань давит ему на затылок. — Ещё, ну!.. Если всякому суждено найти половину, хоть высказывание пышет пафосом, он, наверное, уже. Если мыслить эгоистично — значит, цепляться за то (того), что (кого) хочешь оставить рядом навсегда, — он эгоист высшей марки. Пусть однажды придётся поплатиться за самонадеянность, а газетёнка с иногда по-настоящему правдивыми статьями опубликует фотографию знаменитого Ван Ибо в компании незнакомца. Пусть агентство выпустит статью-пояснение о крепкой мужской дружбе или вроде того, ведь Ван Ибо же не застукали с девушкой, верно? Пусть будет, что будет. Два эгоиста — хорошо.