Гипоаллергенный

— Хозяин, просыпайтесь. Он гудит в ответ низко и очень недовольно, накрыв голову второй подушкой. Питер обречённо вздохнул. Он уже много чего перепробовал: менял преломление окон, пропуская свет, стучал чашками, громко топал, стаскивал одеяло. Разбудить этого человека можно лишь из пушки. Ну или, может, из пульверизатора. Последний как раз был зажат в руке. Питер оттащил подушку и прыснул на спящего водой точно на какой-нибудь кактус. Тони поморщился в ответ, скукожился и издал ещё одно недовольное мычание, чтобы затем снова отвернуться. — Ладно, Вы сами напросились. Питер надел на руки силиконовые перчатки и начал тормошить его так, как не всякая стиральная машина тормошит бельё в барабане. Удивленный и обескураженный мужчина наконец открыл глаза и посмотрел на него, как обожравшаяся сова. — Ты что…ты что…делаешь? — Бужу Вас. — Ты что, трогал меня? — он подскочил в кровати и быстро осмотрел себя. — Я был в перчатках, так что всё в норме. Не помрёте. — Изобретательно. Принеси мне почту и дай телефон, я должен посмотреть, что у нас в планах. — Почта вот, — он положил письма рядом на тумбочку, — по расписанию встреча с Осборном в час дня, потом собрание акционеров в четыре, в шесть вечеринка в честь открытия выставки. Вы приглашены. — Ты всё запомнил? — он удивленно приподнял брови. — Это моя работа. Вставайте, я хочу есть, хозяин. Тони обвёл его взглядом, сегодня на Питере светлая рубашка и мягкий серый джемпер, как раз под стать весеннему деньку. Питер приподнялся с кровати, оставляя за собой едва уловимый шлейф парфюма. Приятный древесно-цветочный аромат с нотками личи и жасмина. Тони почти невольно втянул его носом и слегка прикрыл глаза. — Что за одеколон ты используешь? — Fleur Narcotique, — сказал он уже зазубрено. Юноша сдвинул руками створки дверей чужой спальни и направился в сторону кухни, стащив с себя латексные перчатки. В холодильнике было так много еды, и он совсем ничего не мог себе приготовить из неё. В желудке заурчало уже громче, поэтому бормоча под нос, он схватил яблоко с полки и как хомяк, принялся его уплетать в надежде немного наполнить своенравный желудок. Когда двери снова открылись, заспанный мужчина пошлёпал вперёд по коридору, всё ещё зевая. Он приоткрыл дверь дальней комнаты, чем-то зашуршал, что-то осматривал, похоже, принимал таблетки, и наконец загремела вода в душевой. Желудок заурчал громче и противней. Парой минут спустя в наушнике раздалось: — Принеси мне полотенца. — И где они, хозяин? — Гардеробная, верхняя полка. Ты ещё тут найди эту гардеробную, чёрт бы её побрал. Пришлось открывать и закрывать каждую дверь на этаже в поисках нужной комнаты. Питер нашёл её только с пятой попытки. — А можно как-то поживее? — вновь раздалось в динамике. Вредный начальник просыпался утром в дурном настроении, это следовало запомнить. Он привстал на цыпочки и достав пальцами до верхней полки, поддел пару больших полотенец, а затем быстрым шагом двинулся назад, постучался в стеклянную дверь. — Заходи. Парень едва не выронил те самые полотенца, которые принес, уставившись на голого Старка. Мужчина обвёл его ленивым взглядом и протянул руку вперёд. — Ты отдашь мне полотенца? Вот дьявол, без одежды он был даже лучше, чем в ней. Противная тягучая слюна собралась под самым горлом. Питер, кажется, даже облизнулся. Такой лакомый кусочек пропадал без дела. Парень скользнул взглядом по чужой фигуре. С широких плеч мелкими каплями струилась вода, падала на подтянутый живот и забиралась в густую поросль мелких волосков на лобке. Питер приметил парочку седых. Это даже слегка возбуждало. Особое внимание он уделил чужому члену и улыбка сама собой появилась на лице. — Приём, — щёлкнул Тони пальцами. — Хьюстон, как меня слышно? — А? — Полотенца. Ты вцепился в них как в святой грааль. — Прошу прощения, засмотрелся. — Засмотрелся? — Вы очень привлекательный, хозяин. Тони не краснеет, не тушуется и явно не смущен. Вместо этого он прищурился и показал пальцем на стойку, призывая оставить его полотенца именно здесь, и парень покорно положил их на указанное место, а затем нехотя скользнул обратно к двери всё ещё его разглядывая, будто жирафа в зоопарке. Зачем он только сказал это? Чёрт. Чёрт. Когда дверь вновь открылась, мужчина был уже более сносно одет, не костюм конечно, но хотя бы халат. На его лице цвело недовольство. — Сядь на стул. Питер покорно уселся на барный стул и стал наблюдать за ним с тихим смущением. Как-то странно у них складываются рабочие отношения. Всё пошло не совсем по плану. — Давай проясним этот вопрос раз и навсегда, — сказал он строго. — У нас ничего не может быть общего. Я всегда буду страдать от контакта с другими людьми, а твоя жизнь только начинается. Не рассматривай меня как своего потенциального партнера, я никогда не смогу им стать. — Я понимаю, — тихо кивнул тот. — Наши отношения должны носить исключительно профессиональный характер. Мы поняли друг друга? — Да, хозяин. — Прекрасно, что ж, теперь позавтракаем. Будешь панкейки? — Буду, — он всё-таки улыбнулся украдкой. — Чего это ты такой довольный? Я ведь тебя отбрил. — Это я от панкейков. — Любишь поесть, да? — Люблю, а у Вас хорошо получается. Стейк был очень вкусным. Только теперь на чужом лице появилась тень смущения, и Тони трогательно спрятал взгляд, с молчанием и строгостью принимаясь за работу. Все его движения источали умение. Интересно, каково ему было оставаться в полном одиночестве, в этом большом доме, без близких и друзей? Наверное, он много страдал. Питер посмотрел на него с сожалением. Выходило, что когда его родные погибли — Тони было около двадцати лет. Вряд ли сын богачей до этого когда-то готовил себе, скорее всего за него это делал кто-то другой. Возможно даже, что ему пришлось перенести трудности более существенные, чем просто готовка. Питер был в этом уверен. — Вы выросли очень хорошим человеком, — сказал он всё ещё глядя в чужое лицо. — О чём ты? — Тяжело жить одному, без друзей, без родных и близких. Мне жаль, что всё это обрушилось на Вас, но я рад, что это не сделало Вас свирепым. Хозяин. Когда Тони посмотрел на него снова, в его взгляде мелькнула нотка удивления. Он едва успел перевернуть толстенький блинчик на другую сторону. Мужчина тихо кашлянул в кулак и сложил парочку панкейков на тарелку, затем ещё парочку. Питер схватил пару блинов, как какая-нибудь чайка, и перекинул в свою тарелку. — Эй! — рыкнул Старк. — Это моя порция. — Была ваша, стала наша, — сказал тот, с набитым ртом. — Ты наглая мартышка! — Я голодный. Два часа курсировал возле холодильника, пока Вы спали. Мне очень хотелось есть, но из-за правил я не мог ничего съесть более существенного, чем пара яблок. Очень вкусные панкейки. Не хотите поработать шеф-поваром? — Чтобы кормить таких обормотов, как ты? Нет, спасибо, — он едва улыбнулся. — Может, ещё кофе сделаете? — Я тебе что, гувернантка? Сам сделай! — Мне ничего нельзя готовить, помните? Кофе тоже нужно готовить, — он зажмурился как хомяк. — Я был уверен, что ты хотя бы будешь смущаться или бояться лишний раз попросить меня о том, чтобы я готовил. Так делали все предыдущие помощники. — И где они сейчас? — отозвался он с вызовом. — Вот именно, они где-то в другом месте. Вам нужен такой наглый, как я, который сможет дать Вам отпор, потребовать если нужно, поспорить, если придётся, и при этом будет выполнять все Ваши указания и терпеть сложный характер. Если уж я Ваш сенбернар, то кормите меня как следует, хозяин. Это не могло не заставить его усмехнуться. Парень был прав, ему требовался не просто безмозглый помощник, а нечто большее. Нечто более значительное, а это значит, что это нечто более значительное обязано было противостоять ему. Тони прищурился и, прихватив пульверизатор, прыснул водой в юношеское лицо. Питер дернулся, как кот, и выронил часть блинчика на тарелку. — Это тебе за наглый тон, — хитро сказал мужчина, вновь зажав крючок, — а это за то, что отобрал блины. — Эй, хватит! — Мальчишка. — Я буду весь мокрый и заболею! — Скажите, пожалуйста, какая нежная принцесса, — он снова прыснул ему в лицо водой. — Панкейки подгорают. — Ха, ну-ну. — Да панкейки подгорают! — он показал рукой на сковороду. Тони перевёл взгляд на почти черный блинчик и ругнулся под нос, схватив сковороду за горячую ручку. — Дьявол! Питер коротко поморщился от противного звука и грохота, и, оставив свой завтрак в покое, приподнялся с места, прокурсировал к другой стороне острова, где на полу теперь валялась сковорода и пара горелых панкейков. Он обнял ручку сковороды полотенцем, убрал горелый блин в мусорку, и поставил посуду обратно на остров. На руке Тони остался небольшой ожог. — Где аптечка? — Второй ящик справа в соседней комнате. Тони недоволен началом этого утра. Всё идет кувырком. Возможно, ему и правда следует жить в одиночестве. Так спокойнее и блины не горят, а он обычно не обжигается. Ход его мыслей прервал Питер, что вернулся назад с небольшим ящиком. Он достал из кармана пару новых латексных перчаток, а затем, найдя нужную мазь в коробке, неожиданно жестко перехватил мужчину за руку. — Эй! — Это моя работа — заботиться о Вашем состоянии. Забыли? — лениво сказал парень, касаясь пальцем чужой руки и осторожно распределил мазь по обожженному участку кожи. Это неожиданно приятно. Давненько никто за ним вот так никто не ухаживал. Что ж, возможно это утро не такое уж и плохое. Питер подул на мазь, создавая приятное ощущение холодка, а затем столь же аккуратно приклеил пластырь. — Всё, готово, хозяин. — Спасибо, — звучит совсем тихо. — Может, наконец позавтракаем? — в чужих глазах сквозило тёплое добродушие. — Неплохая затея, я бы давно позавтракал, если бы ты не вёл себя, как маленький наглец. — Наглец или нет, но завтрак входит в расписание. Продолжайте готовить. — Ты даже своим завтраком не поделишься со мной? — Даже не подумаю, а попробуете отнять — укушу. Он услышал приятный запах личи и нотки жасмина. Только это сглаживает неудовольствие, кипящее под глоткой. Тони удивлённо посмотрел на него, следил взглядом за этим мелким паршивцем и тихо, недовольно бормоча под нос, встал снова у плиты. — Я тебя уволю! — Это будет довольно грустный исход, ведь я даже не смог отработать и дня, а контракт у нас заключен на полгода. У нас ещё час в запасе, если мы не хотим опоздать на встречу с Осборном. Приходится с бормотанием вновь приниматься за работу. Теперь Питер кротко молчал и совсем не мешал ему работать, времени едва хватило на кофе и на сборы. Когда Тони уже почти собрался и двинулся в сторону двери, одетый как обычно в строгий костюм, его вредный помощник уже оказался рядом, в его руках папка с договором, списки имён гостей, досье на каждого и расписание. — Ты должен запомнить, как кого зовут, — лениво отозвался мужчина, застегнув часы на руке. — Ого. Так много. — В твоих же интересах справиться, иначе накажу. Поток матерных слов замер в мозгу, когда он начал перелистывать листы один за другим. Чёрт возьми, ну и задачку он ему задал. Питер запыхтел у самого выхода и едва не врезался в дверь головой, благо Старк успел приоткрыть её чуть раньше. — Простите, — на чужих губах застыла виноватая улыбка. — Ты несчастье. Его это нисколько не цепляет, Питер лишь упорно продолжал листать страницы, даже толком не замечая, как плюхнулся в дорогую ламборгини, и скорее на автомате пристегнул ремень безопасности. Имена в голове медленно структурируются, формируются ровным рядком. Он достаёт ручку из кармана, что-то обводит, что-то подчёркивает, выписывает прямо на листах. Тони лишь украдкой подсмотрел. Парень в самом деле очень старался. Интересно, запомнит ли всех? — Надеюсь, что ты взял всё необходимое? Ничего не забыл? — Ампулы со мной, шприцы тоже, наушник вот, браслет вот, — сказал он не открываясь взглядом от текста, демонстрируя и маленькую капсулу в ухе и браслет на руке. Хотел бы он сказать, что тот молодец, но повода нет. Это его работа. Питер просто пока не понимает, насколько всё серьёзно и насколько опасно. Он никогда не видел его в том жутком состоянии, и остается молиться, чтобы не увидел в принципе. Машина же с низким урчанием проехала вперёд будто по маслу, а не по дороге. Скорость выше ста двадцати. Питер поднял взгляд на спидометр и вновь подал голос: — Сбавьте немного, нам нет нужды так торопиться. — Это спорткар, хочешь, чтобы я ехал в своей машине со скоростью повозки? — Превышение скорости грозит фатальным исходом. Вы можете погибнуть даже не от удушья, а от собственной дурости, сбавьте, пожалуйста, скорость, хозяин. — Ну ты зануда, каких ещё поискать нужно. — Да-да, он самый. Тони вновь почувствовал пламенное недовольство, но всё-таки покорно сбросил скорость до восьмидесяти, поморщился так, будто теперь они плелись как черепахи. Парень же откинулся на сидении и протёр глаза, уже потянулся к сенсорной панели, чтобы включить музыку. — Куда лапы тянешь? — С музыкой будет веселее. — Веселее? Кому будет веселее? — Всем. Вы слишком напряжены, расслабьтесь, хозяин. Чужое недовольство глохнет в реве музыки, и Питер начал мягко качаться на сидении в такт музыке, даже подпевал. Кислая мина на лице Старка цвела ещё пару минут, пока парень не повернулся, игриво двигая бровями и начал петь громче. — Вот дурень, — давит в себе улыбку Старк. — Hey, hey, hey. Ba-dee-ya, say, do you remember? Ba-dee-ya, dancin' in September, — протянул тот, качая руками. — В самом деле дурень. Откуда ты только взялся такой? — My thoughts are with you. Holdin' hands with your heart to see you. Ладно, это даже забавно. Чёрт с ним, Тони мог принять всё это и смириться, ведь Питер в самом деле очень забавный, и уголки губ уже начали болеть от того, насколько он непосредственный. Для Питера он не болен чем-то страшным, он не урод, каким его принято считать. Он самый обычный человек, такой же, как множество других людей, и, к несчастью, будь Тони даже самым обычным мужчиной, без своей непереносимости — у них ничего бы не вышло, ведь Питер ещё так молод. Короткое мгновение печали замерло в зачатке, когда парень начал пародировать Элвиса, хищно задвинув волосы назад с серьёзной миной, и наружу всё-таки вырвался хриплый смех.

***

В тени огромного ресторанчика, где они обязаны были встретиться, довольно прохладно. Питер заметил людей, они двигались к ним ровным рядком. Мужчина средних лет протянул руку к Тони, его кисть как обычно, затянута в плотную перчатку, а затем его взгляд коснулся Питера. Парень бы и рад броситься, чтобы разорвать его прямо так, зубами, но увы, не мог. Хотя очень хотел бы. Чёртов Осборн, чтобы он провалился. — Это Ваша новая собачка, мистер Старк? — кивнул тот в сторону Питера. — Именно так. Моя новая собачка, но руки я бы к ней не тянул, по локоть отхватит. — И как зовут эту прелестную болонку? — Питер Паркер. — Мистер Паркер предпочитает лежать на мягких подушках и чтобы его чесала сильная рука? — Норман довольно оскалился. — Хорошо, если при этом в моей собственной руке будет коктейль, мистер Осборн — без тени смущения отозвался он. — Тогда я вообще буду балдеть от восторга. Хотите предложить свои услуги пузочёса? Старку пришлось прикусить губы, чтобы сдержать очередную улыбку. Ух, у этого пакостника и правда были крепкие зубки. Лицо Осборна исказила гримаса недовольства, он даже двинулся вперёд, но Питер попятился вовсе не назад, а встал впереди, перегораживая путь к Тони, за которого обязан нести ответственность. — Не стоит подходить так близко к моему хозяину. Соблюдайте дистанцию. — Хозяину? — он перевёл взгляд на Старка. — Серьезно? Вы обязываете сотрудников говорить нечто подобное, или это добрая воля? — Обязываю. Мне нравится, как это звучит. Что ж, может наконец пройдём внутрь? Питер вовсе не смущается так говорить даже на людях? Это неожиданно. Обычно его помощники приятно краснели, когда приходилось давить из себя простое словечко в общественном месте, но этот парень даже ухом не повёл. Это снова кажется ему очень приятным, даже отзывается внутри сладким послевкусием. Возможно…хотя нет. Он всё ещё не способен трогать людей. Тони уже куда более грустно показал рукой на дверь ресторанчика.