VI сезон. Глава IV «Прощальный привет»

      Усаги сидела под огромной яблоней, прислонившись к ней спиной, и смотрела вверх. Широкий бугристый ствол уходил в небо и распадался по обе стороны на длинные разлапистые ветви. Правая половина ветвей была опушена нежно-розовыми душистыми лепестками. Левая была чёрной и голой, без единого листика. Сучья торчали, словно обугленные, на одном, самом крепком, сидел большой ворон. Он не каркал, не хлопал крыльями, только поворачивал слегка голову и смотрел чёрными блестящими глазами. Усаги перевела взгляд вправо. Между розовых облачков виднелась острокрылая ласточка…       Дверь громко бахнула, и Усаги проснулась. В комнату бил яркий солнечный свет, рядом с кроватью двигалась маленькая фигурка и весело говорила:       – Вставай, соня! Девять часов уже, твои друзья в деревню идут. Я из окна их вижу… Вставай, тебя Сейя требует, и Ятен увидеть хотел.       Усаги, щурясь, села и с хрустом потянулась.       – Точно, надо лекарство ему дать… – проговорила она. – Вот ведь упрямый… А где Вахо?       – Она у Макото. По-моему, сегодня первая сова получит разрешение выходить на улицу.       – Да ладно! – обрадовалась Усаги. – Макото выписывают? Здорово!       – Одним больным меньше, – кивнула Фино, забирая оплывший подсвечник. – Всё, вроде… Ну, пойдём?       Она вышла на улицу, Усаги, зевая, прошла за ней. Вокруг уже кишела деревенская жизнь, раздавался громкий стук, крик, смех, все что-то делали, не стесняясь друг друга. Усаги в который раз подумала, что ей очень нравится эта деревня, и завернула за девочкой за угол сарайчика.       До обиталища Сейи было две минуты хода. Не встретив по пути знакомых лиц, Усаги прошла в уже знакомую калитку и поднялась на крыльцо.       – …когда, неизвестно! – раздался голос Вахо, только открылась дверь. Усаги увидела её, Сейю, сидящего на постели, и жизнерадостно поздоровалась:       – Доброе утро!       – Вот и она, – поднял руку Сейя.       – Слава богу! – проворчала Вахо. – Давай скорее ему лекарство! У меня не принимает.       Усаги усмехнулась, взяла из её рук бутылку с пробкой и налила розоватой жидкости.       – Просто из её рук эта гадость слаще покажется, – спокойно пояснил Сейя. – Проверенно высшими технологиями…       – Давай, давай, посмотрим, – с ухмылкой проговорила Вахо. – Давай, вторую…       Сейя проглотил снадобье и удивлённо поднял брови. Усаги посмотрела на него, потом на улыбающуюся Фино и вспомнила слова лекарки: если сладкий вкус появится, значит, выздоравливает.       – Ну как? Помогло? – спросила Вахо. – Слаще?       – Э-э-э… Да, – ошарашено проговорил Сейя. – Но я, честно говоря…       – Да не удивляйся ты, – с улыбкой проворчала Усаги. – Не во мне тут дело. Просто ты на поправку идёшь, поэтому и сладкое.       Она подошла и пощупала его лоб.       – Да у него жара почти нет! И глаза нормальные.       – Ну, почти, не почти – вставать ему ещё нельзя, – сказала Вахо, пряча пузырёк в сумку. – Вот когда вкус компота малинового появится, тогда и поговорим.       Она подошла к двери и обернулась.       – Пойдём, девочка, со мной. Другу твоему уже помощь не потребуется, сам выздоравливает. А тот слабый совсем, посмотреть его надо.       – А я причём? – недоумённо проговорила Усаги.       – А ты влияешь на него хорошо, – с бесстрастной улыбкой сказала Вахо. – Пойдём, поможешь.       Усаги пожала плечами и бросила на Сейю виноватый взгляд.       – Сюда сейчас девочки придут, – сказала она. – Они уже в деревне. Думаю, скучно не будет…       – Да ты иди, – серьёзно и без всякой обиды посмотрел на неё Сейя. – Мне, правда, уже лучше, сам чувствую. А вот с Ятеном… Ему больше досталось. Сам-то и не знаю про него ничего, только по рассказам. Иди.       Усаги благодарно посмотрела на него и вышла за Фино, чувствуя себя наследственной целительницей. К забору и впрямь подходили все её друзья.       – Усаги, привет! – помахала рукой Рей. – Как дела у наших мальчиков?       – Нормально! – ответила Усаги, сходя с крыльца. – Вот, сейчас к Ятену иду…       – Ты что уже и Ятена лекарством поишь? – с усмешкой спросила Харука. – Он-то хоть как? Признаёт кроме тебя кого-нибудь?       – Да вы не так поняли! – смутилась Усаги. – Я просто помогаю Вахо…       – Ладно, ясно всё с тобой.       – Смотри, не зазнавайся! – помахала пальцем Минако. – Я уже ревную!       – Да что вы, в самом деле!..       Девушки пропустили подругу на улицу, а сами начали заходить во двор. Вахо целенаправленно двинулась к стоящему неподалёку дому, и Усаги поспешила за бойко идущей старушкой. Она ожидала, что её поведут за угол к такому же обиталищу, как у Сейи, но Вахо шагала прямо и вскоре дошла до большого резного крыльца. Усаги подняла голову и восхищённо оглядела массивный бревенчатый дом, мастерски украшенный и, по всей видимости, очень хорошо сделанный. Вот это честь оказали Ятену! Кто же живёт в этом доме, если не самый старший в деревне? Вахо тем временем уже открывала дверь, и Усаги поспешила подняться по ступенькам.       – Доброго здравия вам! – раздался густой низкий голос какого-то мужчины. Усаги перевела взгляд на Вахо и увидела, что она здоровалась с хозяином дома.       – И вам поздорову. Я тут с помощницей, пустите в хоромы?       – Конечно, от чего ж не пустить? – добродушно развёл руки мужчина и перевёл взгляд на Усаги. – Заходи, красавица!       Усаги пригляделась к незнакомцу и подумала, что люди с такой внешностью вряд ли будут льстить и обманывать. Они в большинстве случаев вообще этого делать не умеют. Она приветливо кивнула мужчине и заторопилась за вновь убежавшей Вахо.       В конце длинного коридора оказалась нужная дверь. Усаги проскользнула вслед за старушкой и пораженно застыла на месте. На широкой белоснежной кровати действительно лежал Ятен, но вокруг него стояло столько людей, что больного почти не было видно. И все девушки. Усаги заметила тут Рину, Атику и ещё с десяток знакомых лиц. Бедный Ятен! – пронеслось в голове. И тут от поклонниц не спастись.       – Так! – прогремел голос Вахо. – Сейчас же вымелись отсюда все! Я что говорила? Только покой! Сова серьёзная, что непонятно?       Девушки, некоторые смущённо, некоторые с сожалением, отскочили от кровати и побежали к двери. Усаги с холодком почувствовала ядовитый взгляд Рины и пожалела, что не может слиться со стеной. Вместо этого она опустила глаза и стала считать проходящие мимо ноги. Семь… восемь… девять… Ноги всё не кончались, и Усаги подумала, не рябит ли у неё в глазах от напряжения? Двенадцать… тринадцать… четырнадцать… пятнадцать! Шестнадцать! Семнадцать!!!       Дверь хлопнула и Усаги подняла округлившиеся глаза.       – Восемнадцать!!! – выдохнула она. – Восемнадцать!       – Что? – не поняла Вахо.       – Восемнадцать девушек! Как они смогли здесь поместиться?!       Комната была не бедной, но, очевидно, самой маленькой в доме.       – Боже мой, Усаги… – слабо проговорил Ятен. – Где вы раньше ходили?..       Он смотрел на неё из гнезда подушек такой же бледный, как и вчера, но улыбающийся.       – Развлекаешься во всю! – покачала головой Усаги. – Не рано ли? Два дня назад и глаз открыть не мог.       Она подошла к кровати и села на одну из табуреток. Ятен смущённо на неё посмотрел.       – Да я… Они сами приходят. Всё время что-то говорят, наперебой расспрашивают… Я иногда даже не знаю, что отвечать.       – Так. Я сейчас пойду, бинты принесу, – сказала Вахо. – Ты никуда не уходи. И не пускай никого.       – Да ни за что, – усмехнулась Усаги.       Вахо взяла сумку и вышла из комнаты. Ятен закинул руку за голову и устроился поудобнее на подушках.       – Как там у наших дела? – спросил он. – Как Сейя?       Ятен уже знал, что Сейя серьёзно отравился и тоже вынужден был лежать в постели.       – Всё время про тебя спрашивает, – улыбнулась Усаги. – Мы рассказываем, чем ты тут занимаешься. Сейчас у него все наши. Как ты-то себя чувствуешь?       – Да я… как сказать. Бывает, лежу, как накатит, ну прямо сейчас горы сверну. Пытаюсь подняться, и сразу бьёт, чуть сознание не теряю.       – А это совсем незачем! – тревожно сказала Усаги. – Перенапрягаться опасно! Ты силы ещё не восстановил, а уже тратишь. Впадёшь опять в свою кому, что мы с тобой будем делать?       Ятен улыбнулся, в ярко-зелёных глазах переливались жёлтые солнечные блики. Усаги смотрела на него и чувствовала себя странно по-детски счастливой, сердце билось чуть быстрее, чем всегда. За всё время их знакомства, она не могла вспомнить такой улыбки. От Ятена можно было дождаться лишь пренебрежения, колкости или в лучшем случае ленивой насмешки. Но чтобы такой довольной, умиротворённой и… ласковой что ли? Такой счастливой? Никогда…       – Ко мне ещё никогда столько внимания не проявляли, – тихо проговорил Ятен. – Прямо как в другую жизнь попал. Все по очереди подходят, спрашивают, как дела, как себя чувствую… Все! И воины-звери, и твои с внешних орбит, и Галаксия даже.       – Мисао, – поправила Усаги. – Не забывай.       – Точно… – Ятен смотрел в окно и улыбался. – Раньше не поверил бы. Но как тут… Я им в глаза смотрю… а там тревога… И не шуточная такая, настоящая! Помочь готовы, всем, чем смогут. И боятся… Очень боятся… Отчего это?       Он посмотрел на Усаги как-то жалостно. Она почесала кончик носа.       – Это же хорошо. Ты видишь истину. В глазах людей всегда можно прочитать их чувства.       – Но раньше я этого не умел! – мотнул головой Ятен. – Я был слеп! Я никогда не понимал людей по-настоящему, если не проводил с ними бок о бок довольно много времени. И не понимал тех, кто судил сразу, уверенно говорил, каков человек, о чём он думает, видел внутренний свет… Я не отношусь к таким людям, как Сейя… вернее, не относился. Теперь что-то изменилось… Понимаешь?       – Понимаю, – серьёзно кивнула Усаги.       Ятен пытливо смотрел на неё несколько секунд, потом облегчённо положил голову на подушку.       – Вот, опять, – сказал он с усмешкой. – Вроде бы ты должна удивиться и не поверить мне, но я вижу, что ты сказала правду. Почему? Что со мной произошло?       Усаги засмеялась и покачала головой. Ятен удивлённо поднял брови.       – Слушай, ты говоришь так, словно у тебя выросла третья нога! – проговорила Усаги. – Ты наоборот радуйся, это же счастье!       – Но я… я просто…       – Ты стал видеть сердцем. Не головой, как вы привыкли на Кинмоку, а сердцем. И, поверь мне, эти другие глаза могут выдавать картины, совершенно не вяжущиеся с рассудком. Ты не должен прятать или стыдиться этого, просто не говорить сразу окружающим о своих впечатлениях. Оставлять их для себя и потом делать правильные выводы…       – Но ты же не прячешь, – внезапно прищурился Ятен.       – Э-э… – Усаги от неожиданности открыла рот и потом смущённо улыбнулась. – Ну… это я. Я как-то… просто не могу держать в себе. Сразу выдаю всё, что вижу. Но тебе не советую, потому что это вызовет кучу противоречий и споров с друзьями!       – О да! – протянул Ятен. – Это я знаю, насмотрелся. Не бойся, я и не собирался никому рассказывать. Кроме тебя.       Усаги почувствовала себя слегка неловко и одновременно радостно.       – Почему же? – осторожно спросила она.       – Потому что ты была рядом со мной, когда я наконец пришёл в сознание.       Ятен приобрёл серьёзный и подобранный вид, зелёные глаза словно сжались и затвердели. Куда только делся радостный и слегка потерянный мальчик?       – Тебе что-то про это рассказывали? – тихо спросила Усаги.       – Почти ничего. Только то, что я сказал.       – Ну и?       – Но я знаю, что всё не так просто. – Он говорил со спокойной уверенностью, словно зная, что возражений не будет.       А Усаги могла возразить. Ой, как могла… Но не стала. Потому что сама не верила в случайность его пробуждения. А что-то скрывать от чуть ли не впервые раскрывшегося ей Ятена… Это слишком много для неё значило.       – Что-то хочешь спросить?       – Скорее рассказать. – Ятен перевернулся на бок и опёрся щекой о руку. – Выслушаешь?       – Конечно.       Парень помолчал немного, словно давая себе последнюю возможность передумать. Вздохнул. И решил всё же заговорить.       – По пути к замку свет мерк для меня несчётное количество раз. Весь путь я помню короткими обрывками. Когда Меркурий начала сражаться с демонами, я был на грани. Меня спасла Принцесса, но я чувствовал, что это не надолго, что она отдала всё, что только можно. Её силы хватило до конца пути, и потом свет снова стал меркнуть. Но уже не скачками, а медленно, постепенно. Так наверно чувствуют себя умирающие люди. Холодеет тело, слабеют ноги, сердце стучит всё тяжелее, потом тише… Глаза, уши – всё отказывается работать. Страшно ощущать это всё. До тех пор, пока ты чувствуешь страх.       Я помню всё до того момента, когда мы разняли руки. Следом за этим не было уже ничего. Я был уверен, что наконец умер.       Потом произошло что-то очень странное. Я открыл глаза и увидел только темноту. Я всё помнил, ощущал своё тело, мог думать, но не знал, где нахожусь.       – Ты говоришь, темнота? – тихо спросила Усаги. – Просто темнота и никаких вещей?       – Нет, никакого определённого места. Ни неба, ни земли, никакой границы. Я поднялся и пошёл. Просто пошёл туда, куда меня повели ноги. Никакого ориентира, ни проблеска света. Я видел только своё тело. Свои руки, ноги, живот. Вот эту белую майку.       – Ты был парнем… – чуть слышно прошептала Усаги.       – Ещё я ничего не чувствовал, – продолжал Ятен. – Не знаю, сколько времени прошло, я не ощущал его течения, но вдруг прямо из темноты появилось что-то ослепительно белое. Это было животное. Я почти не помню, как оно выглядело, после пробуждения все эти видения наполовину стёрлись. Только знаю, что оно было пушистым, доходило до моего пояса и имело пасть с длинными острыми зубами. Этими самыми зубами оно взяло меня за руку и потянуло в сторону от моего пути. Так бережно, не кусая, но очень твёрдо, я понял, что не смогу не пойти. И пошёл. И через какое-то время увидел полоску света.       Он замолчал, и Усаги не стала больше ни о чём спрашивать. Они сидели, уставившись каждый в свою точку, и чувствовали странную неловкость. Он, оттого что произнёс это вслух. Она оттого, что не знала, что сказать. Вернее как сказать то, что хотела.       – Я понимаю, чушь какая-то… – выдохнул наконец Ятен. Он смущённо и как-то нервно опустил голову, бормоча: – Глупо было всё это… я знаю… забудь…       – Нет, Ятен! – Усаги вскинула глаза, и он удивлённо застыл. – Я… я тоже это видела!       Она слегка побледнела, и синие глаза стали ещё ярче. Ятен медленно, не отрывая от неё взгляда, покачал головой.       – Не может быть…       – Может. Я видела. В тот самый момент, когда ты проснулся.       Дверь громко ударилась о стену, и в комнату суетливо вошла Вахо. В руках она несла несколько свёртков.       – Вот, еле отыскала! Запрятали неизвестно куда! – громко говорила она, не обращая внимания на остолбеневших друзей. – Так, вот это… нет, вот это сейчас на ногу. Вот это… а, это уже не надо. Вот! Это на твою ключицу.       Она быстро разложила всё на постели и тогда только подняла голову. В маленьких глазках светился смех. Усаги закрыла рот, с обидой посмотрела на неё и уже хотела попросить объяснений, как старушка воскликнула:       – Ой, забыла совсем! Я же бинты принесла, а лекарство оставила! Сейчас схожу, – она просеменила к двери. – У вас три минуты.       Ятен и Усаги недоумённо проводили её взглядом и, опомнившись, быстро придвинулись друг к другу.       – Так что ты там говорила… – быстро зашептал Ятен.       – Я говорила, что видела это самое животное! – Усаги быстро оглянулась. – Такое белое, пушистое, с большим хвостом…       – Да, да…       – Ты лежал, совсем бледный, холодный, дыхания не слышно, я… я…       – Ну что, скорее!       – Я пыталась отогреть твою руку! Потом мне показалось, что она холодеет, и я что-то крикнула… не помню… Ну а потом какая-то чернота перед глазами разлилась, ничего не видно, в голове стучит, и вдруг эта шерсть белая... Она быстро так промелькнула, и всё стало на свои места.       – И всё? Ничего больше не было?       – Нет. А… а потом я случайно дотронулась… и чувствую, рука твоя тёплая… А ты глаза открываешь…       Ятен медленно облокотился на подушки, а Усаги выпрямилась на стуле. В коридоре послышались шаги.       – Спасибо, – вдруг сказал Ятен и улыбнулся.       – За что? – опешила Усаги.       – За то, что рассказала. Могла бы ведь и промолчать.       – Не смогла бы. – Усаги улыбнулась в ответ. – Ты намного больше мне рассказал. Твоё доверие… Вообще, доверие, оно важнее многих ценностей.       В комнату решительно вошла Вахо, а Ятен прикрыл глаза и добродушно проворчал:       – Сам не понимаю, почему именно тебе рассказал. Начинаю думать и сам себе удивляюсь.       – А ты меньше думай! – засмеялась Усаги и встала. – Вообще не начинай. Лучше будет.       – Давай, разматывай вон тот бинт, – указала Вахо. – Поможешь мне одну ранку полечить и пойдёшь.       Усаги разорвала обёртку и вытащила белую ткань. Вахо тем временем положила Ятена ровно, руки по швам, и подняла слегка подбородок.       – Иди-ка сюда, – позвала она свою помощницу.       Усаги наклонилась над Ятеном и увидела ту самую ранку возле ключицы, маленькую, но глубокую. Поразительно, но даже чудесные лекарства Вахо не смогли с ней справиться. Кожа словно упиралась, не желая срастаться, и выглядела точно также как в тот памятный вечер.       – А в чём же дело? – удивлённо спросила Усаги. – Почему не заживает?       – Тоже заметила? – Вахо покачала головой. – Необычная это рана.       – Вы о чём это? – нетерпеливо спросил Ятен, пытаясь скосить глаза вниз. – Что там?       Посмотреть самому ему вряд ли удалось бы до встречи с зеркалом.       – Лежи, не дёргайся, – прикрикнула Вахо. – А то не попадём ещё. Давай сюда лекарство.       Усаги взяла с постели маленькую баночку и протянула старушке. Проворные пальцы быстро открутили крышку и набрали чуть-чуть светлой серо-голубой мази.       – Натяни слегка кожу.       Усаги осторожно опустила пальцы с разных сторон ключицы. Ятен слегка дёрнулся.       – Что? – испугалась Усаги. – Больно?       – Не-а… Щекотно…       – Да лежи ты уже! – взмахнула рукой Вахо.       Ятен лежал, задрав подбородок, косил глазами и тихо посмеивался. Вахо тем временем быстро обрабатывала ранку.       – Здорово, – проговорила Усаги, следя за маленькими пальцами. – Никогда бы не подумала, что это так сложно.       Просто намазать сверху оказалось недостаточно. Вахо промазывала кончиком пальца кожу вокруг, приближаясь к середине, останавливаясь, стирая мазь, набирая новую с другой стороны баночки и начиная новый виток. Так несколько спиралей и потом немного лекарства в самую ранку. Обернула палец бинтом и осторожно надавила верху.       – Ай, – подал голос Ятен.       – Терпи, – ответила Вахо.       Усаги хмыкнула. Ятен извернул голову и заявил:       – Цвет ужасный. Мне не нравится.       – Ну, что есть, то есть, – сказала Вахо и защёлкнула пробку. – Давай бинт.       Усаги протянула ей свёрток, и старушка начала обматывать плечо и грудь.       – Столько проблем из-за какой-то маленькой ранки, – проворчал Ятен. – И так бы зажила.       – Ты мне порассуждай! – буркнула Вахо.       – Нет, правда. Это же царапина…       – Не умничай, говорю.       – Но я…       – Придушу, – пообещала Вахо, и Ятен умолк.       Усаги рассмеялась и стукнула упрямцу по носу.       – Ладно, я пошла. К тебе сейчас целая толпа набежит, так что скучать не будешь. Пока!       – Не-е-ет… – полушутливо простонал Ятен.       – Да что ты дёргаешься, не съедят они тебя..!