Гарри Грейнджер, узник экрана

- Слушай, ты себя хорошо чувствуешь? На тебе лица нет, - озабочено произнес второй (?) Гарри Поттер. Он сглотнул. Он действительно чувствовал себя как после мясорубки. - Кто я? – его голос звучал весьма необычно, - В смысле: Кто? Я? – поправил он сам себя (хотя ответ на первый вопрос волновал его гораздо больше). - Нет, что-то с тобой не так. Я попрошу мадам Пинс срочно вызвать мадам Помфи в библиотеку. Вот стул, присядь. Грейнджера понемногу «отпускало». Руки уже почти не дрожали, он уже чувствовал, что сидит на стуле, одежду, которая касалась его тела… Но он все еще не понимал, что произошло. Прибежал Гарри Поттер: - Вот зеркало, приведи себя в порядок. Гарри Грейнджер посмотрел в зеркало, которое протянули ему. В зеркале он увидел лицо Гермионы-однофамилицы… *** Он опять лежал в больничных покоях, причем даже на той самой кровати, где он лежал еще будучи Гарри Поттером, буквально чуть больше получаса назад. Его бывшее тело превратилось в настоящего, книжного Гарри Поттера и по пути в больничную палату рассказывало ему про то, как они будут пытаться спасти гиппогрифа и еще о какой-то чепухе. Он был бесконечно благодарен мадам Помфи, которая выставила Гарри за дверь. - Как ты себя чувствуешь, милочка? – участливо спросила она у Грейнджера. А чувствовал он себя, прямо скажем, не очень хорошо. Сначала в библиотеке ему полегчало, и он спокойно шел к больничным покоям, зная, что там сможет передохнуть и собраться с мыслями. Ну, для виду он прихрамывал и опирался на свою бывшую тушку. Но теперь… Теперь его опять начало жечь и крутить изнутри. Живот пылал, а в промежности было ощущение присутствия острого клинка в самом интересном месте. Он почувствовал, как между ног стало мокро. «Я что, обмочился?» - подумал он. Грейнджер приподнял одеяло. Его сердце сжалось в комок от увиденного: между его ног расплывалось огромное кровавое пятно. Он отбросил одеяло и отчаянно заорал: - Спасите меня, я истекаю кровью! К его удивлению, миссис Помфи не бросилась его реанимировать, а просто сказала: - Ах, милочка, успокойся. Тебе же тринадцать лет. Поздравляю, с сегодняшнего дня ты уже не девочка. - Не девочка, а кто? – озадачено спросил Гарри. Он мутирует во что-то? - Теперь ты – девушка! И тут до Гарри дошло, что у него месячные. Это и вправду была участь, которая показалась ему хуже смерти. *** Он проснулся в больничной кровати. Варкалось, хливкие шорьки пырялись по наве и хрюкотали зелюки, как мюмзики в мове. Настроение было отличным, пока не поднес руку к лицу, и не увидел на ней тонкие, девичьи пальцы. Гарри вспомнил, что теперь он – Гермиона Грейнджер. Но почему и как это случилось? Он напряженно вспоминал события, произошедшие с момента получения письма, но они никак не укладывались в цельную картину. Ошибки быть не могло: девушкой из его мира должна была быть Гермиона Грейнджер. Из болтовни книжно-киношного Поттера он хорошо запомнил только то, что тот упомянул, как он летал на гиппогрифе, тогда как больше этого ни у кого не получилось. А он, когда был в его теле, наотрез отказывался подойти к гиппогрифу. И именно Гермиона толкнула его к грифу. Потом, отсутствие «всезнаечности» - даже поттероманка не могла знать абсолютно все о этом мире, потому что все его нюансы описать было невозможно даже в семи толстых томах. И все же, судя по результату, он ошибся. Зато теперь Герми знал, что его ждет в случае повторной ошибки, и ошибиться еще раз ему абсолютно не хотелось. Вошла медсестра: - Рон Уизли желает навестить вас. - О, я не против, пусть войдет, – пропищал он. Рон подошел к ней. - Я искал тебя целый день. Завтра зельеварение, а ты одна из Гриффиндора не знаешь про ловушку в коридоре, ведущим в крыло Слизерина. - А что за ловушка? – решил поддержать беседу Герми. - Драко сделал ловушку. Срабатывает только на третьекурсниках, поэтому учителя про нее не знают. - А почему им не рассказали? - Потому что ловушка реализует сокровенные фантазии про это… Ну про это вот. - Сексуальные что ли? Рон покраснел как рак. - Рон, а сколько раз ты уже посещал эту ловушку? – с иронией спросил Герми. Кажется, он попал в самое яблочко, и Рон пулей вылетел из палаты, прокричав что-то типа «ябеда, не вздумай никому говорить». Стоп, стоп, стоп. Так это же элементарно, Ватсон! Находясь в теле Гермионы девушка-поттероманка не знала о ловушке. Да и кто бы, кроме ее воздыхателя - Рона, стал говорить всемирной ябеде о таком мини-рае для тринадцатилетних подростков? Теперь он понял, почему видел обнаженную Тринадцатую. Это материализовалась его сексуальная фантазия. Но девушка была поттероманкой, значит объектом ее сексуальной фантазии был…