«Пожалуйста, давай уедем отсюда поскорее..!
Только не домой...»
В холодном вечернем воздухе растворялся едкий табачный дым. Черепная коробка трещала по швам от недовольно кричащих демонов. Тусклый свет уличных фонарей нагонял тоску. Курседов обречённо шагал вперёд, цепляясь своим опечаленным взглядом за молчаливые панельные дома, что тяжко вздыхали вместе с ним. Пустынная улица напоминала об опьяняющей свободе и былых ночных прогулках. От чего юное сердце болезненно скрипело, пробуждая всё больше негативных чувств. — Вот скоро буду дома.. Только смысл? Меня там никто не ждёт.. И на тусовках ебало снесут, если покажусь на горизонте.. Пиздец.. Что за жизнь? — Тихо бормотал себе под нос проклятый, параллельно затягиваясь никотином. Подобная несправедливость глубоко ранила молодую душу. Пусть удалось несколько смириться со своим жалким положением, но желание обрести простую человеческую радость быть нужным снова и снова выворачивало наизнанку. Истерзанное жизнью нутро всё ныло и ныло, сжимаясь от отчаяния. А мерзкие демоны так и твердили, разрываясь от ядовитого смеха: «Да! Ты никому не нужен! Потому что столь жалкому отребью вроде тебя суждено только сгнить в одиночестве! Ха-ха-ха!!» Обращать внимание на этот фоновый шум не было смысла. Они только и делали, что всё портили и уничтожали изнутри. Пусть доля правды и растворялась в омерзительных словах, но принимать близко к сердцу было попросту опасно. Лишь отвратительный осадок на душе останется как воспоминание об очередном ударе в спину от проклятых существ. Так и не докурив, Кир поспешил затушить сигарету и скрыться за очередным поворотом. Мрачные тучи силой затягивали просторные небеса, лишая возможности полюбоваться настоящей свободой. Бесцельно скитающиеся по грязным дорогам и тесным дворам опавшие листья успокаивающе шуршали. Казалось, что всё вокруг будто страдало от своего бессмысленного существования. Наблюдать интересно, а ощущать эти тяготы на себе больно.. Странным облегчённым вздохом послужил громкий хлопок подъездной двери. Яркий свет резал глаза. До боли знакомая и неестественная чистота раздражала. Собственное бренное тело было слишком тяжелым, отчего его приходилось чуть ли не силой тащить до квартиры. Отвращение встало поперёк горла, окончательно омрачняя и без того безрадостную картину. — «И вот я снова здесь.. Только смысла возвращаться домой раз за разом нет.. Никто нигде меня не ждёт и не хочет видеть.. И что только я сделал, чтобы заслужить такое?» — Всё думал про себя юноша, нехотя прокручивая ключ в замочной скважине. Громкие щелчки разливались кругом гулким эхом. Не верится даже, что всё же удалось вскарабкаться на ненавистный этаж. Тяжело вздохнув, всё же пришлось запихнуть своё тело в пропитанную одиночеством и холодом квартиру. Но, на удивление, она была озарена светом. На крючке для верхней одежды висело женское пальто, а на тумбочке ютилась кожаная сумка. Столь неожиданный сюрприз накатил волну удивления и вселил наивную призрачную надежду. Переполненный призрачной надеждой, Курседов поспешил стянуть с себя верхнюю одежду. Но уставшее тело было непослушно, путалось в тесных тканях, что лишь подбивало весь настрой. Тихая ругань растекалась по прихожей, но совсем не привлекала чужого желанного внимания. Кое-как выбравшись из плена, парень проскользнул в кухню, где мелькал родной силуэт. Высокая деловитая женщина устало кружила по помещению, пытаясь приготовить себе ужин. На столе вновь разложены какие-то странные бумаги и одинокая пара чашек с кофе. Даже дома работа не даёт ей покоя.. — Оо, мам, ты дома! Неожиданно.. — Искренняя радость и удивление от увиденного отражалась в красках юношеского голоса. Проклятый осторожно крутился позади женского силуэта, словно верный пёс. Но родительница лишь выдавила из себя холодное «Угу» и обречённо упала обратно за стол, где её заждались очередные важные бумаги. Кир обречённо вздохнул и отшагнул к плите. Странное подобие ужина мучительно шипело на раскаленной сковороде, всем своим видом умоляя прекратить страдания. Ужаснувшись от сие кулинарного шедевра, ничего другого не оставалось, как попытаться реанимировать его. Пусть парень и сам не слишком силен в кулинарии, но был готов сделать все, чтобы получить в ответ хотя бы сухое «Спасибо». Отчего пришлось крутиться около плиты и шкафчиков со специями. Ведь пресное кушанье вряд-ли придется по вкусу, тем более столь строгой женщине. — Мам, а ты одна приехала или отец подвез как обычно? — Наивные попытки завести диалог снова выглядели жалкими и раздражающими в чужих глазах. — Сама. Отец в командировке, — Ответила родительница, устало вздыхая. Столь пусть и краткий ответ ударил прямо в истерзанное юное сердце. Услышав желанную фразу, Кир резко обернулся с сияющим от радости лицом, впиваясь стеклянными глазами в загруженный работой облик. К горлу снова подкатил колкий ком. В груди что-то защемило. Вечно страдающая душа расправилась. Нечто теплое и желанное наполняло изнутри, залечивая раны. На внезапно свалившемся на голову счастьем, Курседов продолжил завоевывать родное внимание. Сложно вспомнить, когда удалось получить желанное. Потому каждый миг этого вечера выжигался в памяти. Скользнув к столу, парень осторожно поставил тарелку с исправленным ужином на свободное от листов место. В знак тепла он все же набрался смелости, чтобы приобнять мать за плечи. Но ответом на банальную заботу был краткий кивок и холодное прикосновение к подрагивающей юной ладони. Расплываясь в улыбке, оставалось наблюдать за тем, как строгий взгляд, тускло сверкая из-под вычищенных стекол очков, метнулся в сторону желанного кушанья, а напряженный облик наконец оставил ненужную бумажную волокиту, отодвигая её в другой конец стола. Предвкушая бесконечный поток похвалы и благодарности, проклятый совсем позабыл, что находится в суровой реальности. Вкусив кулинарный шедевр сына, усталое лицо женщины исказилось в эмоции отвращения. Но она быстро приняла невозмутимый вид, как бы оттягивая худшее, и продолжила трапезничать. Это сбивало с толку. — Как тебе ужин? Не понравился? Только честно.. — Поинтересовался парень, желая пролить свет на образовавшееся недопонимание. — Если честно, то да, не понравилось. Это перевод продуктов, а не готовое блюдо, — недовольство родительницы сразу же всплыло наружу, разбивая всю только зародившуюся радость, — И в кого ты такой? Даже родной матери не можешь нормальный ужин приготовить.. Совсем меня не любишь, да? — сняв очки и закрыв лицо руками, продолжила она, будто одного было мало. Выдавленные усталым голосом слова впивались в трепещущее сердце раскаленными ножами. Новые раны отпечатались на плачущей душе, впиваясь все глубже. Виновато опуская голову, Кир прокучивал в голове громкие и грубые мысли. Хотелось высказать сразу всё, но слова предательски застревали в горле, сбиваясь в ненавистный ком. Ладони неизбежно сжались в кулаки, пытаясь сдержать лишний негатив. — Я правда тебя люблю, мам.. Но ты этого не видишь из-за работы.. Я же всё делаю, чтобы тебе угодить.. Всё..! — Наружу вырвался тихий и обиженный голос и обида. — Значит, плохо делаешь, раз я не вижу! Стараться надо, Кир, стараться! Такая обуза в виде тебя не нужна никому! За красивые глазки никто любить тебя не будет! — Громкие и жестокие слова так и слетали с женских уст, сильнее раня собственного сына всё сильнее. — Может, очки хоть иногда протирать надо, раз не видишь?! Или со мной хоть иногда разговаривать?! Не помнишь когда в последний проводила время с семьей? — Ядовито выпалил Курседов, открывая глаза на колющую правду. Горделивая позиция скрывала за собой сломленного маленького мальчика, жаждущего любви. Столь агрессивный ответ ребенка искренне поразил женщину, только больше подливая масла в стремительно разгорающийся огонь. Не стерпев словесную пощечину, она тут же вскочила с места и ударила кулаком по столу. Помрачневшее лицо внушало страх. Внезапно прояснившийся здравый разум заставил Кира попятиться к выходу в коридор. Разгневанная родительница, точно хищник, угрожающее приближалась к парню. Дела были плохи, потому он ничего не придумал лучше, чем спастись бегством от неизбежно приближающийся расплаты за свои колкие слова. Не желая выносить семейный конфликт за пределы ненавистной квартиры, проклятый забежал в свою комнату, в спешке запирая её. Ложное чувство безопасности накатило в момент, когда дверная ручка тщетно дергалась от чужих попыток прорваться внутрь. Приглушенные и озлобленные крики матери отдавались в затуманенной собственными обидами голове. Но как же больно раз за разом прокручивать упреки и оскорбления от родного человека. Бренное тело поддавалось атакам дрожи. Ноющие душевные раны окончательно ломали изнутри. Сев на край мятой постели, Курседов сдался. Горячие слёзы обжигали бледные щеки, тихие всхлипы разбивались о стены комнаты и раздающуюся снаружи брань. Лишь демоны всё не унимались. Вечерний конфликт принес не мало страданий. Устраивая пир в тесной черепной коробке, существа добивали свою жертву, только усугубляя ситуацию. — Я действительно настолько ужасен? Меня правда никто не полюбит? Я же.. Я же так стараюсь всем угодить, чтобы не разочаровать.. Так почему? — Тихо размышлял себе под нос проклятый, захлебываясь в собственных страданиях. Злоба на самого себя и родительницу перерастала в чистую ненависть. Вдруг дрожащее тело объял холод. Темная давящая энергетика, стремительно заполняющая помещение, украла и без того недостающий в легких кислород. Едкий и мерзкий смех неприятно ударял по ушам, отчего Кир испуганно поднял голову. На игровом кресле величаво устроился странный облик. Белоснежная кожа осквернена странными знаками, потрепанная спортивная форма на хрупком теле, скрытые за длинными крашенными в черно-синий сплит волосами алые глаза. Фирменная ядовитая улыбка завершала образ внезапного гостя. Такая компания совсем не обрадовала страдальца. Всю картину омрачняли ползающие по телу незнакомого парня мерзкие существа, от которых так и веяло настоящим злом. Их искаженные облики нельзя было принять за что-то одно. Они будто были всем и в тоже время ничем. Как бы Курседов не пытался вглядеться в чужие черты, а нечто знакомое разобрать не мог. Только страх опутал с головы до ног своими липкими нитями. Утирая горячие слезы, парень осмелился поинтересоваться: — Кто ты? В ответ тут же раздался омерзительный громкий смех. Незнакомец схватился за плечи, будто пытаясь удержать свое непослушное тело на кресле. Сверкающе алые глаза впились в беспомощный облик сбитого с толку Кира, выворачивая его бедную душу наизнанку. От столь странной ситуации юноша стыдливо отвел взгляд, чувствуя себя очень глупо. Он и правда уже ничего не понимал, а над ним еще имели совесть смеяться. Даже как-то нечестно.. — Я — лучшая часть тебя, которая родилась из бесконечных страданий!«Демоны полезли наружу..»