Знаешь ли ты, что такое быть на самом дне? Там нет ничего, кроме грязи, и вони, и самобичевания. Это когда сотни взглядов направлены в твою сторону, но ни один тебя не замечает. Когда каждый вздох обжигает твои лёгкие. — Акутагава Рюноске
В их «доме» холодно независимо от времени года и погодных условий. Дети пытались найти новое укрытие, но то и дело натыкались на рассадники плесени и тараканов. После месяца неудачных поисков было принято решение оставить попытки найти жилище получше и довольствоваться тем, что имеют. Как-никак на втором этаже брошенного здания, которое ранее было единственным нормальным магазином на весь район, их не доставали дикие псы или пьяные подобия людей. Одиннадцатилетняя Гин сидела у костра и наблюдала за тем, как греется вода в железной банке, что использовалась вместо кружки. Остальных детей видно не было, они ушли на поиски денег ещё рано утром. Её в опасное приключение не взяли, ибо за больным лидером кто-то должен был следить, а огонь не должен был потухнуть, ведь драгоценных спичек осталось совсем мало. В прошлом месяце Рин удалось украсть упаковку с полки магазина и даже уйти незамеченной. Гин услышала тихий кашель брата и, схватив банку, подбежала к нему. Осень в Йокогаме выдалась на редкость холодной и дождливой. Из-за этого плохое здоровье Рюноске его окончательно подвело: Акутагава болел уже вторую неделю, и с каждым днём ему становилось только хуже. Остальные дети на подсознательном уровне понимали, что у их лидера крохотные шансы на выздоровление, поэтому запасались всевозможными средствами защиты и обороны. Гин видела всё это, но перечить взрослым не могла. Хоть она и была сестрой лидера, её мнение в последнее время совсем перестали учитывать, пользуясь робкостью и стеснительностью девочки. Гин остановилась возле старого грязного футона. Её брат лежал, накрывшись с головой одеялом, и еле дышал. Девочка потрясла покрывало в том месте, где предположительно находилось плечо Рюноске. Акутагава что-то недовольно пробурчал и повернулся к сестре. Гин, трясущимися от холода ручками, протянула ему «кружку» с горячей водой. Рюноске сделал пару глотков и снова отвернулся к стене. Его нужно перенести к костру, ведь одеяло совсем не греют и высок шанс замёрзнуть насмерть. К сожалению, Рюноске не считал это важной проблемой, поэтому большую часть времени лежал, сверля глазами серую стену с облупившейся краской и штукатуркой. — Ребята ещё не вернулись? — тихим, охрипшим голосом спросил Акутагава. Гин вздрогнула от неожиданности. Она не надеялась, что с ней заговорят в ближайшее время. — Нет… Юджи обещал вернуться до темноты, а уже ночь, — Гин зевнула и вернулась к костру. По правде говоря, девочка не могла уснуть уже вторые сутки. Каждый раз, когда она закрывала глаза, казалось, что брату срочно нужна помощь. Единственное, чем могла отвлечь себя Гин — придумывание сказок. Акутагава мечтала, что когда-нибудь все дети попадут к хорошим людям и будут жить счастливой жизнью. Она с братом сможет ходить в школу, у неё будет своя комната и белый тамагочи. Родители будут любить их и обнимать. Рюноске наконец-то поправиться и будет самым здоровым ребёнком во всём мире. Размышляя о прекрасной жизни, Гин уронила голову на колени и задремала. После пробуждения Рюноске не мог заснуть: высокая температура, вечно заложенный нос, боль в голове и кровавый кашель не позволяли расслабиться ни на секунду. Мальчик прикрывает глаза и внимательно слушает. Сзади трещит костёр, и размеренно дышит младшая. Кажется, после тридцати шести часов бодрствования ей всё же удалось отдохнуть. Хоть с первого взгляда не скажешь, эспер переживал за свою сестру, да и за всех детей в принципе. Для него они были семьёй, только вот в отличии от Гин, Рюноске не мог представить счастливое будущее, для себя уж точно. Убийц должны сажать в тюрьму, ведь так говорит непонятный закон, а Акутагава убил уже немало человек. Мальчик никогда не считал своих жертв и не запоминал их лиц, так ночью тебе не будут снится кошмары и удастся сохранить хоть крохи рассудка. Одарённый переворачивается на другой бок и разглядывает силуэт Гин. Она сидит, положив голову на колени, и держится руками за щиколотки. Кажется, он видел что-то похожее на одном из плакатов, ветром занесённом в Сурибачи. — Ложись спать сюда. Нам вдвоём хватит места, — Рюноске не был уверен, что делает всё правильно. Гин не должна испугаться; по крайней мере, на это стоит надеется. Сестрёнка вздрагивает от каждого шороха и заставлять её бояться лишний раз не хочется. Девочка устало подняла голову. Она не сразу поняла, что от неё хотели, поэтому подползла к футону, когда Акутагава уже не надеялся получить ответ. Рюноске любезно подвинулся к стене, чтобы сестра могла лечь поудобнее. Бетон неприятно охлаждал кожу даже сквозь одеяло, но старший не подал вида. Гин провалилась в сон, как только голова коснулась холодной подушки. Брат укрыл её своим одеялом и, под тихое сопение и треск костра, тоже заснул. Вдвоём было тепло и не так страшно. Обнимая сестру Рюноске мог быть уверен в том, что она в безопасности. Остальные дети вернулись под утро. За сутки им удалось добыть девятьсот йен. Этого хватит на четыре буханки свежего хлеба или на десяток варёных яиц. Рин, как третья в иерархии детей, была ответственной за деньги. Девочка пересчитала серебряные монеты и, убедившись, что все на месте, легла спать на пол к остальным. Единственный футон они делили на десятерых. Двое человек по очереди спали на нём, а остальные довольствовались постелью из найденных на помойке одеял и подушек. Сейчас мягкую постель занимали Акутагавы, и никто не смел потревожить лидера с его младшей сестрой.***
Первым проснулся Рюноске, хотя он не был уверен, что вообще спал. За ночь температура поднялась ещё сильнее, голова болела, а дышать приходилось ртом. Акутагава разлепил безжизненные глаза и, как зомби, поднялся с футона. Дети не принесли продукты, поэтому пришлось довольствоваться слегка подгнившим яблоком и чёрствым хлебом. Желудок уменьшился до таких размеров, что этого хватит до вечера. Даже при возможности эспер не ел больше, пробовал однажды, и последствия его совсем не обрадовали. После «полноценного» завтрака Рюноске разжёг потухший костёр и накрыл замёрзшую Шинью тонким одеялом. Оно совсем не грело, но хотя бы создавало фантомное ощущение тепла и комфорта. Остальные дети спали спокойно. Акутагава занял своё любимое место на столе у грязного окна и задумался. Мальчик очень редко позволял себе подобное, ведь на них в любой момент могли напасть взрослые, и, если он вовремя не среагирует, кто-то может пострадать. Такое уже происходило, когда Акутагава отправил восемь безоружных детей в город, чтобы подзаработать денег. Тогда на Такахиро напали бандиты и требовали деньги за сохранение ему жизни. Хорошо, что Акутагава почувствовал, что что-то не так и успел вовремя. Ублюдок отделался лишь отрубленной Расёмоном рукой. С этого дня Акутагава не отпускал детей в город одних пока лично не проверял наличие у каждого раскладного ножа или хотя бы заточенной крышки от консервной банки. Весьма сомнительные средства защиты, но они помогали хотя бы сбежать и пожить ещё немного. Следующей проснулась Гин. Девочка почувствовала, что никого нет рядом и тут же подскочила с кровати. Акутагава облегчённо выдохнула, когда увидела брата у разбитого окна. Длинные волосы закрыли обзор и Гин немного небрежно убрала их назад. Старшие девочки пытались выглядеть красиво, как модели на обложках журналов, но в их условиях на красоту стоило обращать меньше всего внимания. — Ты голодная? Наверное, самый глупый вопрос, который можно задать ребёнку, выживающему в трущобах. — Из еды могу предложить только паровую булочку — Рюноске взял со стола выпечку завёрнутую в целлофановый пакет, и протянул Гин. Девочка нахмурилась и протянула угощение обратно. — Вчера из всех её не съел только ты, я сама видела. Братик, тебе нужно больше есть чтобы выздороветь — Гин поджала тонкие губы и немного грозно посмотрела на старшего. Она была единственной, кто мог позволить себе такое «неуважительное» поведение. — Ешь давай, я уже позавтракал. Рюноске развернулся к сестре спиной, закончив короткий разговор. Гин еле слышно вздохнула. Она знала, что споры с братом ни к чему хорошему не приведут. Он всегда оставался непреклонен и никогда не менял своего решения, даже если был совершенно неправ.***
Остальные дети проснулись ближе к обеду. Акутагава всё так же смотрел в окно второго этажа, не говоря ни слова. Порой он целыми днями сидел так: наблюдая из грязного окна за редко проходящими людьми, живущими не лучше, чем они сами. Казалось, что мальчишка прирос к своему месту. Шинья, Гин и Юджи отправились в опасный путь до ближайшего рынка, чтобы купить — или украсть, смотря по ситуации — продуктов на пару дней. Оставшиеся дети убежали на верхние этажи дома, чтобы поиграть или найти приключений на голову. В комнате наконец-то стало тихо. Рюноске сильно за них не переживал, ведь в случае чего большинство улиц и рынок видно из окна. Мальчик сильно закашлял, прикрыв рот рукой. На рукаве осталось несколько капель крови, но эспер не обратил на это внимания. Температура, кажется, немного спала, а на остальное можно не обращать внимания. Акутагава, как немой бешенный пёс, не двигаясь смотрел на стаю собак, дравшихся за кусок тухлого мяса. Можно забрать его себе, прирезав блохастых в два счёта, только вот единственным страхом эспера были собаки. В раннем детстве, когда Рюноске ещё не умел как следует контролировать свою способность, на него в трущобах напала стая диких собак. Если бы не чистая случайность, от мальчика остались бы только кости. Вспоминая эту ситуацию по спине Акутагавы до сих пор бежала дрожь. От слежки и раздумий его отвлёк голос одного из мальчиков, гурьбой вбежавших в комнату. — Акутагава-сан, Акутагава-сан! — кричали в один голос дети — Мы слышали! Они… они! — Всё же покой был недолгим. Если случилось что-то серьёзное, а по глазам детей там как минимум наступает конец света, нужно как можно быстрее решить проблему. — Замолчите! — рявкнул на них Рюноске и спрыгнул с подоконника. — Пусть один объяснит, что произошло. — Мы играли в догонялки, как услышали, что в доме кто-то есть. На первом этаже находиться шайка бандитов, — Кацуми виновато поводил ногой по полу. — Кажется, они нас заметили… Акутагава опустил голову, задумавшись, и приказал как можно быстрее собрать все вещи и убегать. Если их найдут вооружённые бандиты, то даже его способность будет бессильна. Внезапно в комнату ворвались ещё двое детей. Гин и Юджи упали на холодный пол и заплакали. Рюноске раскрыл и так огромные глаза, пытаясь понять, что заставило младших плакать навзрыд. Акутагава как можно громче приказал немедленно убегать, но единственный выход перегородили трое мужчин с револьверами. Эспер отступил назад и активировал способность, инстинктивно защищая себя. Дети падали замертво один за другим. Рюноске уклонялся от пуль, как мог, при этом стараясь взглядом найти хоть одного выжившего. Мальчик сильно закашлял и готов был прощаться с жизнью. Адреналин поступал в кровь в неимоверном количестве и только благодаря этому одарённый всё ещё стоял на ногах. Совершенно незаметно к нему подобралась сестра и, крепко схватив брата за талию, выпрыгнула в разбитое окно. Девочку чудом не заметили бандиты и ей удалось обойти их с другой стороны, тем самым спася свою жизнь и жизнь Рюноске. Бандиты бросились за ними, но, выбежав на улицу, никого не заметили. Младшая Акутагава бежала со всех ног куда глаза глядят, лишь бы подальше от страшных и громких выстрелов. Осознание происходящего пришло совершенно неожиданно. Все друзья были убиты. Они остались вдвоём, единственные выжившие по чистой случайности и воле судьбы. Гин хотела закричать, но не смогла издать и звука. Нет. Это всё просто страшный сон. Сейчас она проснётся, и брат предложит её паровую булочку. А потом она вместе с другими будет играть, как и раньше. Все живы и никаких бандитов не существует. Хотя нужно всё равно уйти с Рюноске подальше. В доме громко, а старший шум не любит.***
Гин спряталась с братом в одном из заброшенных гаражей. Девочка забилась в самый дальний тёмный угол и со страхом смотрела на любое движение с улицы, будь то собака или упавшая ветка. Брата она посадила рядом, оперев об стену: он как-то неожидано потерял сознание. Младшая старалась успокаивать себя тем, что никаких истекающих кровью тел не было и она до сих пор спит. Нужно только посильнее ущипнуть себя и откроешь глаза уже в реальности. Гин прижалась к Рюноске и тихо заплакала. Про себя девочка повторяла, что всё будет хорошо, но с каждой секундой всё меньше верила в свои слова. Глупые убеждения и отрицания ничего не меняли. Друзья мертвы и их уже не вернёшь, как бы не хотел. Люди не восстают из мёртвых и не начинают снова жить как раньше. Мир жесток, и этому её учили с раннего детства вбивая в голову холодом и голодом. Сейчас единственным шансом на спасение будет Рюноске, только вот его нужно привести в чувства. «Если перед тобой человек без сознания, то любыми способами разбуди его. Только не переусердствуй, а то я вас, Акутагав, знаю» — как-то сказала Рин, когда они вместе пошли в город. Гин вытерла слёзы тыльной стороной ладони и потрясла брата за плечи, но он всё так же сидел и не реагировал. Тогда Гин решила действовать иначе. Она встала на ноги и обошла гараж по периметру. У самого выхода стояло несколько баночек с противно пахнущими жидкостями внутри. Младшая Акутагава взяла одну и, держа подальше от своего носа, понесла к Рюноске. Она просыпалась, когда чувствовала приятный запах еды, поэтому такая «ароматерапия» должна помочь. Чтобы не чувствовать едкий запах, Гин натянула грязное платье на нос. Открыв и поднеся баночку к носу Рюноске, она стала ждать хоть какой-то реакции. Акутагава громко чихнул и открыл глаза. Первым, что он увидел, была довольная выполненной работой сестра. — Что произошло? — пробормотал Рюноске попытался встать из-за чего рана на боку открылась и заболела в несколько раз сильнее. — Где ребята? — пред глазами плыло и сильно болела голова. Сейчас Акутагава совершенно беспомощен из-за чего чувствовал себя просто отвратительно — Не двигайся! В тебя, наверное, из пистолета попали. А остальные… уже мертвы, — слёзы снова навернулись на глазах Гин, но она быстро смахнула их. Старший ругал её за беспричинный плач. Смерть друзей же не является чем-то очень важным? Люди умирали и будут умирать всегда, они очень хрупкие существа. После услышанного Акутагава тут же подскочил с места и хотел было бежать к друзьям, но его усадили у стены. Гин что-то тихо пробормотала, на что Рюноске лишь отвернулся и шмыгнул носом. Рано или поздно это должно было случиться. Младшие поплатились жизнями за то, что совершили ошибку, нормальная практика в Сурибачи. — Ты слышала, о чём говорили те уроды? — мальчик подвинулся ближе к сестре. Удивительно, но его лицо не выражало ни единой эмоции. Даже глаза, обычно являющиеся зеркалом души, оставались такими же чёрными и кукольными. — Сегодня в полночь они будут в парке на холме. Мы услышали об этом, поэтому нас устранили, как свидетелей, наверное… Братик, а зачем тебе это знать? Ты же не хочешь… Нет, даже не думай идти туда! Акутагава ничего не сказал, но его намеренья и так были понятны. Гин продолжала кричать что-то вроде: «Если понадобится, я тебя на цепь посажу, но на смерть не отправлю!». На её слова Рюноске не реагировал и продолжал продумывать план идеального нападения. Ещё задолго до нападения на сирот Акутагава знал, что будет в таком случае мстить, ведь именно такой уговор они дали, на случай если кто-то из товарищей погибнет от рук противника. Теперь остаётся только собрать всю решительность в кулак, коей у Рюноске предостаточно, и продумать все детали. Если следовать логике людей, то сделку нужно проводить на лесной поляне. Туда ведёт только одна заросшая тропинка. Там-то он и подкараулит пиратов. Главное, прикончить их до того, как прибудет мафия. О Портовой мафии знают все. Их глаза и уши есть в каждом районе, и они непременно будут на этой встрече. Если он опоздает, то не будет и шанса на месть. — Братик, я пойду воды поищу. Никуда не уходи, — Гин на ватных ногах пошла к выходу. Она была очень голодна и ужасно хотела пить. Рюноске кивнул. Он совсем забыл об одной проблеме в лице Гин. Её нельзя взять с собой, а оставлять здесь — опасно. До заката ещё пару часов. За это время нужно найти укрытие для сестры понадёжнее. Шаги Гин стихли. Акутагава с трудом встал на ноги. Подняв порванную футболку, он осмотрел рану. Её нужно обработать и перевязать, иначе можно заразиться чем-нибудь. В помещении, где он находился, было ещё много непонятных и неизвестных для него предметов. Рюноске, зажимая простреленный бок, направился к куче хлама, сложенной в углу. Во всём этом мусоре ему удалось найти белую пластиковую коробочку с красным крестом, в которой лежал бинт, пластырь и бутылочка с жидкостью, название которой он прочитать не смог. Это аптечка которая давно была и у них. Для удобства Акутагава снял футболку и кинул её куда-то на пол, по телу тут же пробежали мурашки от сильного холода. Как-никак, середина ноября. Не обращая внимания на столь незначительную вещь, как холод, Рюноске приступил к перевязке. Раньше мальчик видел, как Юджи, ответственный за здоровье детей, делал перевязки другим, поэтому понимал, что и в каком порядке нужно делать. Акутагава вылил на рану половину бутылька. Подождав несколько секунд, Рюноске, как следует, обмотал себя бинтом и для большей прочности заклеил пластырем. Гин вернулась не скоро. В руках она несла небольшую бутылку с водой. — Она выпала из рюкзака какого-то мальчика, — пояснила Акутагава и протянула бутылку брату. — Гин, напротив дома есть заброшенный магазин, а в нём кладовка. Иди туда и закройся внутри. Я осмотрю наш дом и сразу же приду к тебе — Акутагава нагло врал. А ещё не ругал сестру за то, что она так смело убежала непонятно куда. Рюноске не собирался осматривать дом и тем более приходить к сестре. Сегодня ночью мальчик пойдёт на верную смерть и будет надеется, что Гин сможет выжить в трущобах одна. В лучшем случае, она присоединиться к другой группе детей, в худшем — будет убита или умрёт от обезвоживания, так и не выбравшись из кладовки. Всё равно единственный смысл жизни — оберегать всех детей от любых угроз, был разрушен первой пулей, попавшей в голову Кацуми.***
Стемнело. Акутагава бежал со всех ног к месту сделки. Он был на грани обморока, но так и не свернул с маршрута ни на шаг. Если опоздать хоть на минуту, то пираты успеют встретиться с мафией. Рюноске выбежал на поляну и застыл от удивления. На пне сидел человек в чёрном, а у его ног лежало шесть трупов. На лицах покойников застыл ужас и искреннее непонимание. Что происходит? Почему продуманный, кажется, до идеала сценарий был совершенно не похож на то, что сейчас происходит? Глаза Рюноске забегали из стороны в сторону, мозг пытался проанализировать обстановку и составить план действий. Тонкие, как спички, ноги без воли хозяина сделали несколько шагов вперёд, подойдя совсем близко к незнакомцу. — Здравствуй, меня зовут Дазай Осаму. Отличный вечер, не так ли? Юноша повернулся к Акутагаве лицом, он был едва старше четырнадцатилетнего Рюноске и одним своим видом навивал животный страх. Его непринуждённая улыбка совсем не подходила под ситуацию. Закинув ногу на ногу Дазай, как король, сидел на пне и разглядывал чуть живого мальчишку. Он был подобен дьяволу. — Какого чёрта… — Акутагава подошёл к юноше ещё чуть ближе и заглянул в незабинтованный глаз. В близи они казались бездонными и пугающими. — Акутагава-кун, не буду тянуть кота за хвост и спрошу сразу, ты хочешь вступить в Портовую мафию? Если откажешься, то я дам тебе такое количество денег, с которым ты и твоя сестра смогут жить припеваючи. Если согласишься, то я дам тебе всё, чего ты пожелаешь. Само собой, жалеть тебя никто не будет, а жизнь в трущобах будет казаться раем. Рюноске внимательно слушал. — Так чего бы ты хотел, Акутагава-кун? Акутагава недолго думал над ответом. Он знал, чего хотел, находясь на самом дне, куда никогда не проглядывал свет. Если человек, сидящий перед ним, и вправду дьявол, то Рюноске сможет получить озвучить своё единственное и, кажется, неисполнимое желание. — А ты можешь дать мне… смысл жизни? — мальчик чуть запнулся на последнем слове, всё ещё не отводя взгляд от глаза шатена. Его выражения лица гипнотизировало и оторваться было попросту невозможно. — Могу — чуть пожав плечами ответил Осаму и изменил позу. Это «Могу» звучало так, будто подобные просьбы выполнялись по щелчку пальцев и Рюноске стоило загадать что-то более оригинальное и интересное, а то дьяволу стало совсем скучно. Услышав ответ, Акутагава почувствовал, как в нём зарождается какое-то новое чувство. Оно совсем не похоже на ненависть, у него нет ничего общего с болью и печалью. Это чувство застало Акутагаву врасплох. Мальчик впервые сможет получить желаемое и ему будет ради чего жить. Просто существование, заставляющее сердце разлагаться, наконец прекратиться. У мальчика появится первый учитель, ведь так? Его жизнь кардинально измениться. — Ну, что можешь сказать? — Дазай совсем заскучал и с поддельным интересом уставился на свои ногти. Ответом Осаму послужил громкий крик Рюноске. В этом вопле было всё: боль от потери товарищей, что никогда не узнают, какого иметь учителя, стыд из-за того, что он оставил сестру одну, радость от обретения первого в жизни наставника. — Приятно слышать, — Дазай накинул на плечи дрожащего Рюноске свой плащ. Он совершенно не подходил по размеру, но без него ребёнок замёрзнет и заболеет сильнее, чего Осаму допустить не мог. Шатен особо не беспокоился о здоровье подчиненных, но этот скелетик, обтянутый кожей, мог даже вызвать чуть ощутимое чувство сострадания. Акутагава, как можно сильнее, схватился за рукав новой вещи. Крик незаметно перешёл в тихий и плачь. Рюноске никогда не позволял себе заплакать до этого момента. Все накопившиеся эмоции наконец-то вышли. Голова была пустой, да и сердце тоже. Странное ощущения, которое сложно охарактеризовать хоть как-то. — Успокоился? Вот и отлично! — Осаму взял протеже за руку. — Пошли, нам ещё твою сестру искать. Акутагава вытер лицо ладонью и кивнул. Кажется, температура снова поднялась, и Рюноске затрясло от холода. Мальчик сильнее закутался в плащ, но даже он не помогал. У него появился учитель, настоящий учитель! Сейчас он ведёт его за руку по узким улицам трущоб. Подросток на несколько секунд умиротворённо закрыл глаза, будто был готов вот-вот провалиться в сон.***
— Куда же ты свою сестру спрятал? — недовольно бурчит Дазай и достаёт фонарик. На вопрос Акутагава не отвечает. Тяжёлая ткань плаща волочится по земле, Рюноске неумело подворачивает подол. Расёмону пришлась по вкусу новая вещь: способность так и хочет вырваться наружу, чтобы перерезать кому-нибудь горло. Благо, в зоне видимости Акутагавы нет ни души. — Братик, кто это? — шёпотом говорит незаметно подкравшаяся сестра. Дазай незамедлительно реагирует на милый детский голос. — Меня зовут Дазай Осаму. Приятно познакомиться, Гин-чан, — весело щебечет Осаму и, наклоняясь, протягивает младшей Акутагаве руку. Осаму отталкивает Рюноске, намекая, что тому лучше не лезть в разговор. Акутагава и не думал об этом. Мальчик встал подальше от сестры и учителя. Стоя босиком на холодном и слегка влажном асфальте, Акутагава почувствовал, что на него уставились несколько пар глаз. По тощему израненному телу пробежал холодок. Рюноске тихо закашлял и поправил съехавший с плеча плащ. Мальчик впервые чувствовал себя настолько беззащитным, а ведь всего пару недель назад он бегал по ночным улицам, пытаясь раздобыть еду и воду. Как-то ему посчастливилось найти на этой улице блохастого щенка, он тоже был страшным, но не настолько, чтобы Рюноске обходил его стороной. Дворняга бегал за ним и совсем не боялся предупреждающих появлений расёмона. Жаль, что пёс долго не прожил, зато «Лохматик», как его прозвали младшие дети, помог им выжить в самую холодную (на памяти Рюноске) зиму. От мысли о еде желудок Акутагавы предательски заурчал, напоминая о том, что последний раз подросток ел около суток назад. Акутагава прожигал взглядом дорогу, пока перед глазами не начало двоиться. Рюноске долго не понимал, что происходит, пока не перевёл взгляд на футболку: огромное красное пятно расползалось на ткани и, кажется, успело перейти на штаны. Как давно рана открылась? Почему он этого не почувствовал? Мальчик холодными руками поднял футболку и попытался развязать бинт, но пальцы, мокрые и липкие от крови, никак не хотели подчиняться. Если он не остановит кровь в ближайшие минуты, то всё может закончиться на крайне отрицательной ноте. Рюноске прорычал сквозь зубы: он не мог потерять сознание перед учителем. Дазай-сан не оценит выходки протеже и может отказаться от него потому, что посчитает слишком слабым. В этом мире суждено жить только сильным, поэтому такие слабака, как Рюноске, учителю явно не нужны. Осаму прекратил монолог и обернулся только тогда, когда услышал непонятный грохот у себя за спиной. Мальчишка лежал на асфальте, а лохмотья, что заменяли одежду, перепачкались кровью. Дазай закатил глаза и, недолго думая, поднял Рюноске на руки. Он был слишком лёгкий для своего роста. Осаму не имел достаточных познаний в области медицины, но бы полностью уверен в том, что у ребёнка сильное истощение. Исполнитель выходки Рюноске не оценил, но и бросать мальчика не собирался: слишком уж ценна его способность для мафии. Гин суетилась рядом. Девочка пыталась увидеть, что случилось с братом, но хотя бы не задавала миллион вопросов. Она была достаточно сообразительно и, как бы сказали учителя в школе «умничкой». При правильном воспитании из неё что-нибудь, да и вырастет. — Гин-чан, отлипни от моей ноги и иди спокойно. С твоим братом всё хорошо, тебе нечего бояться, — Осаму потрепал младшую по голове свободной рукой. Её длинные и грязные волосы были не самыми приятными на ощупь, возможно, бутылка шампуня сможет это исправить. Акутагава послушно отошла на несколько шагов в сторону. Ей приходилось быстрее обычного работать ногами, чтобы не отставать от Дазай-сана. Гин сильно переживала за брата, хотя подобное происходило и раньше. Старшие дети рассказывали ей, что человек может упасть как бы замертво, если долго не ел или сильно устал. Раньше Рюноске часто падал в голодный обморок на несколько секунд, но всё равно отдавал свою еду Гин. Младшая Акутагава не понимала зачем: с младенчества ей твердили, что за любую пищу нужно бороться, будь то кусок хлеба, гнилое яблоко или труп крысы. — Гин-чан, не отставай. Если заблудишься, то я не буду снова искать тебя, как ежика в тумане, — Акутагава заметила, что учитель Рюноске всегда говорил весело независимо от ситуации. Обычно никто в Сурибачи не говорит подобным образом. Весьма странно, хотя не страшно. Пройдя ещё сотню метров, Гин увидела большую чёрную машину. В салоне горел свет, на водительском кресле сидел человек. Неужели она поедет в новый дом на этом? Все вопросы отпали, когда Дазай, с Рюноске на руках, открыл дверь и забрался внутрь. Гин, трясясь от волнения и лёгкого страха, залезла за ним, получив приглашающий жест рукой. — Руками ничего не трогать, ногами тоже. Не кричать, не плакать, не вырываться, не биться в истерике. Желательно не спать, а то вас двоих я не утащу, — как заученный текст с улыбкой рассказал правила Осаму и, уложив Акутагаву на колени, повернулся к окну. Гин кивнула и последовала примеру старшего. Машина тронулась. Спустя несколько минут в окне замелькали огни большого города. Раньше девочка видела только верхушки многоэтажных зданий Йокогамы и не могла подумать, что сможет оказаться настолько близко к ним. Совершенно новое, приятное чувство, разрывало девочку изнутри. Её серые глаза светились, как в аниме восьмидесятых. Она впервые видела светящиеся вывески, медиафасады и клумбы с аки-но-нанакуса. — Красиво, не правда ли, Гин-чан? — Осаму продолжал, не отрываясь, смотреть в окно. — Ага, как в сказке. Вот бы погулять по городу — Гин проводила взглядом милую девушку с маленьким ребёнком. Девочка чуть ли не тряслась от волнения. Новый учитель Рюноске сказал, что её и брата захотела приютить большая семья. Гин не знала, какого жить с родителями. Старшие дети, попавшие на улицу в осознанном возрасте, частенько рассказывали о жизни со взрослыми. Акутагава запомнила не так много, но для себя поняла, что иметь дом — прекраснее всего на свете. Машина подъехала к пяти высоким зданиям и остановилась. Гин попыталась сосчитать этажи, но сбилась на четырнадцати. Осаму вышел из автомобиля. Акутагава подползла к выходу, но дверь громко захлопнули прямо перед её лицом. Девочка непонимающе оглянулась и несколько раз постучала по двери, чтобы та открылась. Водитель, не говоря ни слова, завёл машину и поехал в неизвестном направлении. Она настолько маленькая, что её забыли. Нужно подать знак, и мужчина на переднем сиденье выпустит её к брату. Гин закричала и сильнее забила руками по стеклу. Чёрная тень с ребёнком на руках зашла в автоматическую дверь и скрылась в небоскрёбе. Акутагава плакала и кричала водителю, что её забыли выпустить. Водитель, крепкий мужчина средних лет, даже не смотрел в сторону ребёнка. Последней попыткой спасения был удар по стеклу со всей силы. Ладони Гин заболели и покраснели, а машина всё так же отдалялась от места, куда унесли её брата. Акутагава забралась на сиденье с ногами и мутным от слёз взглядом смотрела на отдаляющийся небоскрёб. Неужели она больше не увидит любимого Рюноске? Неужели она по своей вине потеряла единственного живого родственника? — Мы приехали. Акутагава-сан, вы можете выходить, — Гин вытерла слёзы и повернулась к водителю. Её никогда не называли настолько официально и уважительно. За пятнадцать минут поездки она успела выплакать всё что могла и достаточно потрепала нервы водителю. Желая прекратить поток слез мужчина всё же рассказал для чего их разлучили, и только тогда Акутагава перестала кричать. Заднюю дверь открыли, и девочка, недолго думая, выкарабкалась из салона. Гин стояла напротив огромного жилого комплекса, вход которого охраняли несколько вооружённых мужчин. Водитель взял слишком удивлённую для того чтобы вырываться Акутагаву за руку и повёл внутрь. Мужчина прошёл мимо секьюрити, показав пропуск, и поднялся с Гин на девятнадцатый этаж. Всё это время Акутагава вертела головой из стороны в сторону, пытаясь запомнить как можно больше. Вазоны с цветами и диванчики у самого входа… Всё настолько необычное, что девочка не могла поверить в реальность происходящего. Она представляла хорошую жизнь совершенно иначе. — Ваша квартира на девятнадцатом этаже под номером триста восемьдесят девять. У вас будет ключ-карта, которую нужно показать на входе, чтобы пройти внутрь. Комплекс находится под охраной мафии, поэтому можете не бояться за свою жизнь. В квартире вас встретит Аоки Азуми. Она будет вашей помощницей, пока Дазай-сан не даст новое указание, — мужчина закончил свою речь, когда лифт остановился. Гин иногда кивала, совершенно не понимая, что ей говорят. Почему она находится в доме мафии? Дазай-сан сказал, что их с Рюноске возьмут под опеку добрые люди, но о мафии не было и слова! Акутагаву завели в большую светлую квартиру. У порога её встретила японка. На первый взгляд ей было не больше двадцати пяти. Аоки Азуми вежливо поприветствовала ребенка. Девушка говорила что-то ещё, скорее всего, про свою работу, но Гин не слушала. Девочка который раз за день выпала из реальности. В квартире тоже очень красиво, а главное тепло. Кожу приятно покалывало от резко изменившейся температуры. — Акутагава-сан, вам нужно помощь с принятием ванны? — Гин вздрогнула и перевела взгляд на Аоки. Девочка не до конца понимала, что у неё спросили, но на всякий случай кивнула. Мужчины в чёрном в доме уже не было.***
Дазай захлопнул дверь машины и, поудобнее взяв Рюноске, зашёл в главный офис. Осаму намеренно оставил Гин внутри. Она будет только мешать, пока исполнитель будет занят оформлением документов. Лучше пусть освоиться в новом доме и научится бытовым вещам. Дазай не собирался тратить нервы на объяснения таких банальных вещей, как математика, письмо и готовка. Хотя последнее всё же не стоило относить к простому… За шестнадцать лет жизни Дазай научился только заливать кипяток в лапшу быстрого приготовления и ставить время разогрева на микроволновке. Ночь — время мафии, но в тёмное время суток в небоскрёбах всегда темно. У Осаму уходит две минуты на то, чтобы привыкнуть к темноте коридоров. Кажется, мальчик на его руках почти не дышит. Дазай игнорирует этот факт и продолжает напевать под нос весёлую песню из радио. Наверное, исполнителя можно считать бессердечным, раз ему настолько плевать на человеческую жизнь. У входа в лазарет установлена камера. Дазай смотрит в неё и машет рукой. Огай Мори наверняка наблюдает за ним. Боссу будет интересно, что за заморыша подобрал «самый молодой член исполнительного комитета Портовой мафии». За белыми дверьми Дазая уже ждут. Медработники перекладывают Рюноске на каталку и, как можно скорее, увозят в операционную. Осаму стоит некоторое время в коридоре, а затем быстро идёт в другой конец отделения. В одной из палат находится его лучший и единственный друг — Сакуноске Ода. Мужчина был ранен на задании и находится в лазарете почти неделю. Осаму заходит к нему до работы каждый день. — Привет, Одасаку! — надевая маску шута, весело щебечет Дазай. — Доброй ночи, Дазай. Сегодня ты поздно, — Ода откладывает книгу и поворачивается лицом к собеседнику. — Сегодня заходил Анго, сказал, что в рядах одарённых появился новенький. Расскажешь, кто это? — Конечно! — Осаму придвинул кресло к кровати и забрался на него с ногами. — Весь последний месяц я выслеживал одного мальчишку. О нём постоянно твердили бандиты из мелких группировок. Они не ошиблись сказав, что мальчик — «немой бешенный пёс»! Его глаза чёрные, как уголь, и совсем пустые, а кожа бледная-бледная, как у смерти! — с поддельной радостью твердил младший. — Ты же отвёл его в больницу на обследование? А то когда Хироцу-сан принёс одного мальчишку, вы с Накахарой слегли на три недели от ветрянки. — Только не напоминай! — Осаму рассмеялся. — Я предполагал, что свариться под одеялом от температуры будет отличным способом самоубийства, но Мори как обычно меня остановил! — Дазай ненадолго замолчал, а затем продолжил: — Да, Акутагава-кун уже у врачей. Он успел под пулю попасть, а потом около двенадцати часов спокойно расхаживал по городу. Если с ним что-нибудь случится, то придётся искать нового одарённого, достойного заменить этого. — А что ты сказал родственникам мальчика? Ты их хотя бы спрашивал? — Сакуноске поднялся с кровати, чтобы налить в стакан воду из кулера. — Он бездомный. Родители выкинули его с мелкой сестрой в придачу, когда узнали о способности. Знаешь, с ними случилось кое-что занимательное. Родители Акутагавы проиграли все свои деньги и оказались на улице. Через несколько недель их разрубленные тела нашли у реки. Интересно, какого это быть убитым своим ребёнком? А это можно считать самоубийством? — Осаму закинул ноги на подлокотник, устроившись поудобнее. — Сейчас у Акутагавы-куна только одиннадцатилетняя сестра. Она обычный человек, но у неё есть все шансы стать первоклассным убийцей. Завтра я поговорю с Верленом, может быть он возьмёт способную девочку. — Печальная история. Может хотя бы младшую отдашь в приют? Я бы взял её, но места уже нет. Не выдержу, если среди нас появиться ещё два травмированных ребёнка. — Думал над этим, но идея изначально провальная. Акутагава заботится о сестре, и это единственная нить через которую им можно управлять. Пока что единственная… Если Верлен откажется, то постараюсь организовать ей относительно нормальную жизнь — Осаму отвёл взгляд всем своим видом показывая, что разговор его раздражает. Ода испытывать нервы исполнителя не стал. — Уже третий час ночи. Дазай, разве тебе не нужно на работу? Кто-то обещал мне, что будет приходить вовремя месяц, — Сакуноске перевёл тему разговора на более привычную и облегчённо выдохнул, когда Осаму повернулся к нему с улыбкой. — Да, ты прав. Почему у исполнителей так много обязанностей? — Дазай театрально приложил ладонь ко лбу и откинул голову назад. — До завтра, Одасаку! — младший вывалился из кресла и за секунду скрылся за дверью. Ода не успел даже «до завтра» сказать.***
Противный писк заставляет открыть глаза измученное тело. Рюноске проснулся в светлой мерзко пахнущей комнате. Первое, что почувствовал эспер — странная маска, прикреплённая к носу и рту резинками. Более-менее придя в себя мальчик попытался встать и убежать, но его ноги и руки были крепко привязаны к бортикам кровати, а активировать способность сил не хватало. Акутагава осмотрел незнакомое место, стараясь не обращать внимания на головокружение и тошноту. Последние воспоминания приходят в голову постепенно. Рюноске вспоминает учителя, Гин и падение на холодный асфальт. Подождите-ка, а где сейчас Гин? Неужели она осталась на улице? А может всё хорошо, и её забрал учитель? Акутагава ещё раз дёргает ногами, чтобы разорвать сдерживающую его ткань, но только делает себе хуже, и рана на животе начинает нестерпимо болеть. Акутагава тихо скулит и возвращает согнутые в коленях ноги в изначальное положение. — Доброе утро, Акутагава-кун? Как себя чувствуешь? — дверь в белую комнату открывается, и в неё входит Осаму в белом халате, накинутом на строгий костюм. Исполнитель выглядит уставшим, как будто всю ночь не спал. — Где Гин? — еле слышным хриплым шёпотом произносит Рюноске, поэтому Дазай читает вопрос по губам. — Отвечать вопросом на вопрос неприлично, Акутагава-кун. Да и в твоём состоянии говорить не следует. Тебе стоит быть благодарным, ведь я спас твою никчёмную жизнь. Дазай устало вздохнул и, сев на край жёсткой кровати, взял с прикроватной тумбочки написанное врачом заключение. Акутагава внимательно наблюдал за изменениями лица учителя. С каждой прочтённой страницей Осаму становился всё разочарованнее. Наконец, старший отложил бумаги и вновь широко улыбнулся. — Да ты везунчик, Акутагава-кун! Не каждый сможет выжить после огнестрела, да ещё и пробегать пол дня. Тебе уже лучше? У меня появилось немного свободного времени, хочу познакомить тебя с кое-кем. Осаму достал из кармана брюк складной нож и с лёгкостью перерезал крепления на руках и ногах. Акутагава поднёс правую руку к лицу и внимательно осмотрел. Дазаю быстро наскучили нерасторопные движения ученика. Исполнитель грубо схватил мальчика за руку и стащил с кровати. Рюноске тихо пискнул и с грохотом свалился на холодный пол. Осаму любезно помог младшему подняться. Всё же он немного переборщил с силой. — Какой же ты отвратительный, Акутагава-кун. Одна кожа, да кости! Похоже мне придётся потратить на тебя деньги и откормить, — Осаму протянул Рюноске больничное кимоно и придерживал, пока Акутагава неуклюже одевался. — Ты же понимаешь, что о наших похождениях никто узнать не должен? Акутагава слабо кивнул. Дазая ответ удовлетворил. Исполнитель подошёл со спины, положил на талию протеже одну руку, а второй крепко сжал запястье. Рюноске продолжал мёртвым взглядом смотреть в одну точку. — Для начала покажу тебе путь до главного офиса. Если у меня нет задания, то в рабочее время я всегда там. Осаму вывел ученика из палаты, а затем из больничного крыла. Их засекло уже несколько камер, но Дазай даже не пытался скрыться среди сотрудников. К тому же, Мори сказал, что исполнитель может делать с протеже всё что угодно, но в конечном счёте у мафии должно быть контролируемое подобие Кью. «Оружие массового поражение, в жизни не поверил бы» — думал Осаму, смотря на мальчика. Акутагава был чуть выше Чуи, а его фигуру нельзя было назвать здоровой. Мальчишке бы дома сидеть, да цветы поливать. Даже его младшая сестра выглядела лучше. Неожиданным препятствием стал лифт. Акутагава неуверенно зашёл в стеклянную коробку за стенами которой был город. Дазай нажал кнопку одного из последних этажей. — Сейчас эта штука поднимется вверх и пол под твоими ногами пропадёт. Может заложить уши, это нормально, — Осаму скучающе уставился на панель с кнопками. Объяснить простые вещи приходилось во избежание неожиданных поломок. Акутагава был эспером и мог с лёгкостью пробить стекло лифта. Рюноске, всё ещё поддерживаемый Осаму, огромными глазами смотрел то на город, то на отдаляющийся пол. Акутагава не мог поверить, что Йокогама настолько большой и красивый город. Вдалеке, у залива, виднелось большое светящееся колесо. Слева от колеса стояло высокое здание, напоминающее парус. В глазах Рюноске начало двоиться. Движение прекратилось, и мальчика вытащили в большое тёмное помещение. — Дазай-сан, я плохо себя чувствую. Можем мы вернуться обратно? — Акутагава остановился посреди коридора и виновато опустил голову. Осаму подошёл к ученику спереди и пальцами поднял его подбородок, заставляя посмотреть в глаза. Акутагава не знал, что с ним сделают за такие слова, но по голове явно не погладят. Дазай отпустил голову ученика и Рюноске хотел спокойно выдохнуть, но не тут-то было. Исполнители со всей силы ударил протеже ладонью по лицу, а потом как ни в чём не бывало развернулся и пошёл дальше по коридору. Акутагава коснулся больной щеки и поднял удивлённый взгляд на наставника. — Не жалуйся. Тебе никто не поможет, а как узнают о слабость — съедят с костями, — Осаму слегка повернул голову и убедился, что Рюноске идёт за ним. Откуда-то донеслись шаги и к подросткам подошёл седой мужчина с сигаретой в руках. — Дазай-сан, вас вызывает босс, — Акутагава переводит взгляд на пожилого мужчину, стоящего в нескольких метрах от учителя. Когда он успел появиться? — Хироцу-сан, вечно вы всё веселье портите! Познакомьтесь, это мой новый ученик, Рюноске Акутагава, — Осаму широко улыбнулся и, как котёнку, оттянул впалые щёки Акутагавы. — Покажите ему общую, а потом отведите в лазарет. Рьюро кивнул и подошёл ближе к ребёнку. Дазай помахал рукой на прощанье и убежал в глубь коридора. От человека исходил неприятный запах табака. Рюноске закрыл рот рукой и закашлял. От этого рана на животе снова заболела. — Меня зовут Хироцу Рьюро. Приятно познакомиться, Акутагава-кун, — мужчина слегка поклонился. — Ты хочешь познакомиться с остальными одарёнными? — Акутагава молчал. Капитан Чёрных ящериц расценил молчание как согласие и взял мальчика за руку. Даже при отказе у него не осталось бы выбора, приказ исполнителя нельзя нарушать ни при каких условиях. — Сейчас мы идём в главную комнату отдыха. Эсперов, которые уже выполнили задания можно найти в ней. Как я полагаю ты уже стал полноценным членом Портовой мафии и можешь свободно перемещаться по зданиям, — Хироцу и Акутагава спустились по лестнице на несколько этажей. — Если возникнут трудности или появятся вопросы, то смело можешь обратиться к любому сотруднику. Тебе, как ученику Осаму, никогда не откажут в помощи. Мужчина открыл двери и пропустил Рюноске вперёд. Мальчик зашёл внутрь и чуть не раскрыл рот от удивления. Огромная комната условно делилась на несколько зон, предназначения которых Акутагава не знал. На полу лежал мягкий пушистый зелёный ковёр. — Хироцу, что это за ребёнок? — женщина в кимоно встала из-за стола и грациозно подошла ближе. Акутагаве она сразу не понравилась. Её светло-алые волосы и яркий макияж резал глаза. Рюноске видел таких девушек раньше. Когда он был ребёнком, то случайно вышел за пределы трущоб и попал в квартал красных фонарей. Кажется, там было много девушек в подобных костюмах. Одарённый тихо фыркнул и отвернулся. Хиротцу что-то рассказывал про Акутагаву, но ребёнок его не слушал. — Чуя-кун, взгляни на этого милого мальчика! Осаму выбрал себе прекрасного ученика! Акутагава зажмурился от звонкого голоса. По лицу мальчика провели холодной ладонью. Рюноске устал от многочисленных прикосновений к себе и, недолго думая, активировал способность. Белый монстр появился из кимоно и полетел вперёд, раскрыв пасть, чтобы поглотить женщину. Путь расёмону преградил не то призрак, не то демон. Он разрубил способность Акутагавы пополам. Сил, чтобы атаковать снова у Рюноске не было. — Какая интересная способность. Неудивительно, что Осаму взял именно тебя, Немой бешеный пёс — Коё беззлобно улыбнулась и отошла чуть дальше. Именно так прошла первая встреча Рюноске с исполнителями. Старшим, а особенно Озаки, приглянулась обманчиво милое и безобидное кукольное лицо и необычные волосы.