Сказки по акции

      Вечер пятницы Сетт запомнил урывками.       Сначала ему было хорошо: он доходчиво и с применением насилия объяснил одному типчику, кто на районе Босс, получил в качестве благодарности за это от него деньжат, которые почти сразу же спустил в ближайшем баре, был сыт и доволен собой.       Потом ему было плохо: домой он ввалился уже чуть живой, совершенно не понимая, что с ним происходит. Он не столько выпил, чтобы ему было так дурно. Отравили? Скоты. Ну, ничего, ничего. Он немного полежит, придёт в себя, найдёт того бессмертного, который решил так подло с ним обойтись, а потом…       Горячечный бред быстро накрыл его с головой. Сетт уже плохо понимал, что происходило вокруг. Мама, увидев его, кажется, очень испугалась. Послала кого-то за лекарем, и вроде даже нашли одного, хотя на дворе была глубокая ночь.       Лица его Сетт не разглядел, вернее, не смог сфокусироваться на нём — перед глазами уже всё плыло. Магия лекаря приятной прохладой прокатилась по всему телу, снимая боль в суставах и тяжесть в голове. Вслед за этим нахлынула усталость, и Сетт быстро провалился в беспокойный сон.       Проснулся он только к полудню и бодрым себя не ощущал совершенно. Сетт лежал в собственной кровати на целой горе из подушек под слишком теплым для этого времени года одеялом, не находя в себе сил подняться и скинуть всё это безобразие на пол. Он не сразу заметил, что был в комнате не один. Только когда на стоявшую рядом тумбочку с легким стуком что-то опустилось (это была старая детская книжка), он с удивлением обнаружил, что в кресле, придвинутом к кровати, сидела женщина абсолютно неземной внешности. Неземной в самом буквальном смысле: с сиреневой мерцающей кожей, с желтыми глазами, в которых почти не видны были зрачки, и с огромным рогом во лбу. Сетт подумал, что всё ещё спит. По их улицам такие экзотические дамы не ходили, и уж тем более не откуда было одной из них взяться в его доме.       Если только её не наняли их…        — Ты проснулся, — она мягко улыбнулась. — Отлично. Сон лечит, но ты почти проспал обед. Так дело не пойдёт.        — Где моя мама? — спросил Сетт и не узнал собственной голос, хриплый то ли от сна, то ли от накатившей паники.        — Ушла в аптеку, — спокойно ответила незнакомка. — У вас не было подходящих лекарств.       Сетта это не успокоило. Он с тихим рынком приподнялся на локтях, пытаясь найти в себе силы, чтобы встать, но услышал в коридоре знакомые шаги и замер. Дверь в комнату тихо открылась, и в проеме показалось обеспокоенное мамино лицо. Сетт без сил рухнул обратно на подушки.        — А, проснулся, — протянула она вместо приветствия и обратилась уже к сидевшей в кресле женщине. — Как он?        — Рычит на меня, — с легким смешком ответила та. — Волнуется.        — Рычит? И вот такого сына я воспитала? — вздохнула мама. — Поправиться — я ему устрою…       Она широко зевнула. Бессонная ночь и утренний поход на рынок её слишком утомили.        — Ладно, вы же присмотрите за ним, Сорака? — устало спросила она. — Я приготовлю нам всем поесть и пойду отдохну. Слишком стара я стала для таких развлечений.        — Конечно.       Мама ушла, оставив их одних. Сетт выдохнул. Что ж, с ней всё в порядке. Одной проблемой меньше. Он украдкой взглянул на своего лекаря — теперь Сетт был уверен, что именно лекарем эта Сорака и являлась — и заметил приставленный к креслу посох.        — Ты магичка, что ли? — спросил он. И тут же подумал, что прозвучало это как-то грубовато. Но она то ли этого не заметила, то ли решила не обращать внимания и просто кивнула, подтверждая его догадку. Сетт вдруг поймал себя на мысли, что её лицо удивительно трудно прочитать. Такое обволакивающее спокойствие, за которым могло спрятаться что угодно. Его обычные собеседники были куда проще.       Сорака внимательно на него смотрела, будто ожидая, что Сетт продолжит. Так он и поступил, задав самый логичный, по его мнению, вопрос:        — Чё со мной случилось вчера? Ничего толком вспомнить не могу.        — У тебя был сильный жар, так что это нормально, — сказала Сорака. — Когда я пришла, ты уже лежал здесь и, кажется, не совсем понимал, что происходит. Всё рвался куда-то. Пришлось дать тебе снотворное, но ты мальчик сильный, долго ему не поддавался.       Сетт слегка покраснел, сам не совсем понимая, почему. Хотя Сорака и была лекарем, показывать слабость при посторонних ему было неприятно, а то, что она явно была не просто обычной магичкой, лишь усиливало это чувство.       И «мальчик», ага. Смеётся над ним ещё.        — Ох, найду того, кто это сделал, зубы пересчитаю. Открыто напасть побоялись, отравить решили, трусы, — проворчал Сетт.        — О, не думаю, что с зубами получится.        — Почему это? Знаешь, кто это сделал? Говори!        — Опять рычишь, придётся пожаловаться твоей маме, — теперь Сорака точно над ним смеялась. — Почему ты решил, что тебя отравили? Я бы сказала, на тебя скорее могли неловко покашлять.        — Что? — удивлённо переспросил Сетт.        — Ты заболел, — пояснила Сорака. — Твой организм заражён, но он хорошо борется, хотя и немного перестарался — поэтому у тебя был такой сильный жар, и ты бредил. И отсюда же интоксикация. Но не переживай, пока я рядом, я прослежу, чтобы ты смог победить болезнь.       В последний раз Сетт болел ещё будучи ребёнком. Во взрослом возрасте с ним случалась разве что легкая простуда, поэтому ему даже в голову прийти не могло, что причиной его состояния могла быть обычная болезнь, а не чей-то коварный умысел. То, что ничего серьезного ним с не происходило, Сетт понимал по спокойствию Сораки и проведению собственной матери.       Но ощущать себя больным всё равно было мерзко.        — А разве нельзя вылечить меня твоей магией? — поинтересовался он. — Сразу, чтобы я тут лишнее не валялся.       Сорака отрицательно покачала головой.        — Если твоё тело может бороться, нужно позволить ему бороться, — пояснила она, — Тебе не будет никакого проку от магического исцеления, да и моя магия немного иная. Мне лучше удаётся сращивать сломанное, залечивать раны и останавливать кровь, чем бороться с подобными болезнями.       В доказательство своих слов она аккуратно взяла Сетта за руку и перевернула его кисть костяшками вверх. Там, где еще вчера были уродливые ссадины, сегодня красовалась ровная здоровая кожа.       Только вот Сетт плевать хотел на это.       Прикосновение Сораки приятно холодило кожу. Она касалась его совсем легко, ненавязчиво — и очень непривычно. Не сжала его руку и не повернула так, как ей было нужно, а лишь немного подтолкнула его в нужную сторону. Сетт привык, что бить надо больно, а обнимать — крепко, Сорака же его едва касалась, но не было в этом прикосновении ни слабости, ни робости, только забота, отрешённая и одновременно с этим ощутимо честная.       И Сетт не мог думать ни о чём другом.       Может, такой и была настоящая магия.       Не до конца понимая, что зачем он это делает, Сетт взял её ладонь, переместил себе на лоб и накрыл своей сверху. Голова не болела, жара он тоже уже почти не ощущал, просто… просто ему это было нужно.       Сорака едва заметно улыбнулась и, кажется, применила исцеляющее заклинание — Сетт почувствовал, как по телу разбегаются мурашки.       Как же хорошо. Лежал бы так вечность.       Момент был прерван стуком в дверь. Сорака резко отдёрнула руку, и волшебство закончилось.       В комнату вошла мать Сетта с двумя мисками супа — для него самого и для его лекаря. Явно смущённая Сорака поблагодарила её, заверив, что они оба обязательно всё съедят и что очевидно очень уставшей женщине не о чём беспокоиться. Когда та вышла, Сорака поставила одну миску на книгу. Смущение, которое Сетт отчётливо видел на её лице с минуту назад — и которое передалось и ему самому, надо сказать — уступило место лукавой ухмылке.        — Эта традиция с ложечками всегда казалась мне очень милой, — призналась она, помешивая суп. — Так что я рада, что выпал шанс поучаствовать.       Сетт сразу как-то весь напрягся, а Сорака с усмешкой продолжила, зачерпывая суп:        — Итак, начнём: ложечку за маму…